Спокойствие шёлка

Пока из ванной доносится шум воды, Кэйа под свои негромкие напевы перебирает содержимое тумбочки, проверяя, всё ли из того, что сегодня может понадобится, на месте. Кивнув в итоге самой себе, удовлетворённо улыбается. Дожидаться ей ещё долго — Дилюк любит понежиться в горячей воде подольше, позволяя той забрать часть вечного напряжения. Когда, наконец, он появляется на пороге спальни, распаренный после ванны, Кэйа откладывает в сторону скрасивший минуты одиночества телефон и похлопывает по месту рядом. У Дилюка вымученная улыбка, и стоит только забраться на кровать, как Кэйа укладывает его к себе на колени. Распускает собранные в пучок волосы и принимается массировать кожу головы. С облегчённым выдохом Дилюк прикрывает глаза. — Как дела на работе? Спрашивает негромко, продолжая бережно перебирать непослушные пряди, и любуется красивым профилем. На щеках и носу едва заметные веснушки, которые так и просят пробежаться по ним пальцами. Дилюк устраивается удобнее, целует открытое бедро и кратко пересказывает события сегодняшнего дня, в конце радуя новостью о скором отпуске. Вообще, Рагнвиндр может устроить его практически в любой момент, но стремление к идеальности, трудоголизм и нездоровое чувство ответственности всячески мешают. Кэйа всеми силами старается с перечисленным бороться (что забавно — ведь сама грешит похожим, пусть и в пределах разумного), и обещание устроить себе, наконец, выходные — прекрасное подтверждение тому, что борьба её не напрасна. Главное — прятать от него рабочий ноутбук в это время. — Хочешь куда-нибудь съездить? — Дилюк приподнимается. — Или Джинн тебя сейчас не отпустит? Кэйа вглядывается в алые глаза, тени, что залегли под ними, и наклоняется поцеловать Дилюка в обе щёки. Надавливает на плечи, и стоит ему перевернуться на спину, забирается плавно сверху, устраиваясь на бёдрах. — Вряд ли, сейчас непростое время. Да и всё, чего я хочу, чтобы ты наконец выспался и хоть немного отдохнул, а дома сделать это проще, — Кэйа проводит по его губам большим пальцем и понижает голос. — Ты ведь сделаешь это для меня? Дилюк только и может, что едва заметно кивнуть, поглощённый бездной синего глаза. — Я рада, — Кэйа наклоняется, касаясь его губ, и от её одобрения по телу Дилюка бегут мурашки. — Ты такой измученный, Люк. Позволишь мне помочь тебе расслабиться? Вопрос специально формулируется так, чтобы инициатива ощущалась именно от Кэйи, потому как иначе Дилюк пока не может. Когда он вернулся домой, Кэйа сразу заметила, что напряжён он больше обычного и не до конца абстрагировался от рабочей атмосферы, в которой вечно вынужден держать всё под контролем. Поняла, что ему сейчас может быть нужно. И да, ответом снова служит кивок, после которого по комнате раздаются мягкие звуки поцелуев и шороха ткани. Кэйа пробирается руками под свободную ночную рубашку, губами исследует шею и грудь. — Завязать тебе глаза, солнце? Потратив на раздумья пару секунд, Дилюк отвечает согласием, и пока Кэйа затягивает узел и проверяет, не жмёт ли лента, он старается устроиться как можно удобнее и расслабиться, придерживая всё ещё сидящую на нём Кэйю. Лишившись возможности видеть, Дилюк чувствует себя менее обеспокоенным. Темнота шёлка стала ассоциироваться с некоторой лёгкостью — Дилюк как по щелчку пальцев передавал контроль в руки Кэйи, отпуская себя и все свои проблемы. — Погоди немного, — просит Кэйа, ласково убрав щекочущую прядь с лица, и пересаживается на край кровати. Приходит приятное волнение из-за невозможности предугадать, в какой момент и где его коснутся. Дилюк слышит, как открывается ящик, как с тихим стуком Кэйа ставит всё необходимое на поверхность тумбы. Облизнув губы, подрагивающими пальцами начинает расстёгивать пуговицы, но его останавливает тёплая ладонь. — Я сделаю всё сама, Люк, ни о чём не беспокойся. Прелестный румянец на бледном лице заставляет Кэйю растянуть губы в улыбке. Расслабившись, Дилюк заинтересованно вслушивается в звуки сбоку — на самом деле, ему интересно было бы понаблюдать за Кэйей, но пока что это кажется чем-то слишком смущающим, Дилюк не уверен, что смог бы продолжить, будь его глаза открыты. Остаётся только опираться на звуки: сейчас, например, слышно, как Кэйа опрыскивает игрушку клинером. А теперь, судя по шороху, снимает с себя его футболку и откидывает на стоящий в углу стул. Воображение услужливо рисует картины изученного тела, заставляя кончики пальцев покалывать от желания прикоснуться. Будто бы прочитав его мысли, Кэйа снова устраивается на бёдрах Дилюка и наклоняется для поцелуя, даря возможность себя обнять. Ловкие пальцы незаметно разбираются с оставшимися пуговицами, и Кэйа прижимается всем телом. Ей нравится, как утяжеляется дыхание Дилюка, как он едва заметно вздрагивает, стоит втянуть ртом кожу на груди, оставляя краснеющий след. Она стягивает с него бельё и просит приподняться, чтобы окончательно стянуть рубашку. — Не передумал? — Нет, всё хорошо, — на выдохе заверяет Дилюк. — Люблю тебя. Кэйа на секунду замирает, но только чтобы в следующее мгновение улыбнуться и потереться своей щекой о чужую и прошептать на ухо: — И я тебя люблю. Ты у меня самый лучший. Под тихий смех Кэйи Дилюк сжимает губы в тонкую полоску — смущается. Говорить о своих чувствах прямо ему всегда было непросто, и Кэйа правда рада, что Дилюк делает успехи. Что смогла понять, как можно помочь. Щелчок — Кэйа открывает тюбик смазки и устраивается меж разведённых ног. Рефлекторно хочется свести колени, но оставленные на них несколько лёгких поцелуев помогают снова расслабиться. Прежде чем коснуться, Кэйа предупреждает. Дилюк задерживает дыхание, когда она осторожно проникает одним пальцем, и шумно выдыхает, стоит услышать похвалу. Прежде чем наклониться, Кэйа плавно оглаживает свободной рукой молочную кожу бедра. И когда она начинает ласкать языком торс, задерживаясь на затвердевших сосках, и добавляет ещё один палец, Дилюк начинает теряться в ощущениях, податливо выгибается в ответ на касания, пальцы путает в мягких волосах и дышит так, что у Кэйи по всему телу проносится волна возбуждения. Она утыкается лбом Дилюку в грудь, шумно выдыхая. Какой же он невозможный. Когда Дилюк спокойно начинает принимать в себя три, Кэйа вынимает пальцы, с удовольствием ловя разочарованный вздох. Дилюк почти на грани того, чтобы попросить заполнить эту неприятную пустоту снова, но если он это сделает, то завтра точно не сможет смотреть Кэйе в глаза. Чувствует, как она наклоняется, и вскоре снова слышит щелчок. Дилюк чуть поворачивает голову, и из-за этого лента малость сдвигается. Он вздрагивает и почти дёргается, чтобы вернуть её в прежнее положение, но замирает, наблюдая. Кэйа смазывает игрушку почти любовно, и оторваться от этого зрелища выше сил Дилюка. Кэйа чуть приподнимается, и у него горят щёки при виде того, как тонкие пальцы скользят к низу живота, оглаживают круговыми движениями клитор, а после скользят внутрь. Кэйа стонет, двигая пальцами, и отклоняется назад, предоставляя лучший обзор. Дилюку невыносимо просто наблюдать, возбуждение начинает причинять боль, но он только продолжает жадно смотреть, ничего не предпринимая. Кэйа приставляет к себе страпон и медленно вставляет внутрь, довольно выдыхая. Проверяет, хорошо ли держится, и льёт смазку на часть, что скоро окажется в Дилюке. Он снова сглатывает, вспоминая ощущения, и пальцами сжимает простынь в нетерпении. — Понравилось представление? Дилюк вздрагивает, когда понимает, что взгляд Кэйи обращён прямо на него. И что… да, ему устроили шоу. Он бы понял это, если бы не растерялся так сильно — раньше Кэйа быстро расправлялась с этой частью и сразу приступала к делу, а не… Ох. Едва сдержав смешок из-за набежавших на Дилюка красных пятен стыда, Кэйа приближается к нему, чтобы поцеловать. Она не хотела его смущать тем, что заметила съехавшую повязку, но не сдержалась. И старалась извиниться глубоким влажным поцелуем, посасыванием языка и губ. Бархатистый силикон соприкоснулся с членом, и Дилюк едва не всхлипнул. — Хочешь её снять? — пальцы оглаживают чёрную ткань. — Не думаю, что готов, — на грани слышимости отвечает Дилюк, всё-таки возвращая её в прежнее положение. Кэйа пожимает плечами и без предупреждения обхватывает сочащийся смазкой член, отчего Дилюка подбрасывает — наконец-то. Рука водит вверх-вниз круговыми движениями, хлюпает смазка, и Дилюк несдержанно стонет, откидывая голову назад. Кэйа приставляет силиконовую головку к блестящему от смазки анусу и одним плавным движением легко входит до упора. — Вот так, молодец, — хвалит Кэйа, скользя руками к груди, — так хорошо меня принял. Дилюк всхлипывает, зажимая ладонями рот. Как же ему хорошо. Кэйа чуть сжимает в пальцах горошины сосков, начиная двигаться. — Хочу слышать тебя, солнце, — она медленно толкается, каждый раз выходя почти полностью, — покажи, как приятно я тебе делаю. — Хорошо… — Дилюк медленно убирает с лица руки, грудь его заметно вздымается из-за тяжёлого дыхания. Взяв в руки пульт, Кэйа выбирает слабую вибрацию, не прекращая движения бёдрами, и Дилюк позволяет себе тихий стон, выполняя просьбу. — Умница, — Кэйа широко улыбается, гладит его по щеке. Дилюк неожиданно — непонятно, для кого больше, — срывает повязку, и Кэйе открывается чудесный вид на его покрасневшие глаза, румяные, влажные от слёз щёки. Дилюк трогательно ластится к лежащей на его щеке ладони, касается мягко губами и встречается взглядом. Кэйа увеличивает силу вибрации, восхищаясь отозвавшимся на это красивым голосом и зажмурившимися глазами. Дилюк снова теряется в синеве глаза, утопая, а когда опускает взгляд на тонкие губы, Кэйа впивается в него жадным поцелуем, теряясь и двигаясь чуть грубее, как любит сама. Опомнившись, целует совсем нежно, и выпрямляется, чтобы в такт медленным толчкам ласкать член. Дилюк вспоминает, что смелость открыться у него появилась после внезапно нахлынувшего желания полюбоваться, как Кэйа берёт его. Потемневшими глазами наблюдает, как плавно двигаются смуглые бёдра, как сокращаются мышцы и как умело скользят по члену пальцы. Он прикусывает губу, болью пытаясь отвлечь себя — хочется продлить удовольствие, хочется, чтобы Кэйа изводила его, избавила от всех лишних мыслей, заставила жалко цепляться за неё, умоляя. — Люк, — зовёт она, — я так горжусь тобой. Речь о повязке, понимает Дилюк, сжимаясь на игрушке крепче из-за восторга. Он и сам уже не жалеет из-за своего импульсивного поступка, потому что, о боги, он терял такое зрелище. Кэйа выглядела так правильно, толкаясь в него, так довольно. Дилюк только сейчас окончательно убедился, что все его опасения были напрасными. Что он может открыться, что никто не осуждает его, что любимый человек смотрит на него с таким обожанием и наслаждается происходящим. — Я так сильно люблю тебя, — шепчет он между стонами. Кэйа вся загорается, в груди взрываются фейерверки счастья. В любви сомнений никогда не было, однако так прямо, словами, он выражал её редко, и это всегда сильно волновало её сердце. — Что с тобой сегодня? Не перестаёшь меня удивлять и радовать. И у Дилюка весь смысл в это мгновение сужается только до её счастья. Радовать Кэйю — единственный смысл сжавшегося до этой комнаты мира. — Что ещё я могу сделать, чтобы тебя обрадовать? Драгоценный. — Я буду счастлива, если тебе будет очень хорошо, Люк, так что скажи, чего ты хочешь сейчас? Поплывший взгляд винных глаз гипнотизировал, и она склонилась поцеловать приоткрытые губы, вжимаясь всем телом, желая потонуть в его тепле. Усилив вибрацию, Кэйа долго и бережно сцеловывала ласкающие слух звуки, толкаясь мучительно медленно даже для него. Дилюк сжимает пальцы на её боках, прося. — Что такое? Чего ты хочешь? Улыбается хитро, заглядывая в глаза — всё никак не может налюбоваться. А Дилюк поджимает губы, зажмурившись; для смелости требуется время. — Пожалуйста, — тихо начинает Дилюк, приоткрыв глаза, — быстрее. Позволь мне… Он всё-таки слишком смущается, чтобы закончить, и Кэйа коротко посмеивается, успокаивающе целуя уголки слезящихся глаз. — Умница, Люк. Движения становятся немного грубее, язык скользит по груди и обводит соски. Дилюк сверху тяжело дышит, сжимает руками простыни, пусть и хочется запустить их в гладкие волосы, — опасается, что сделает больно, не контролируя себя. Кэйа тем временем выпрямляется вновь, оглаживает талию и живот, неторопливо подбираясь к сочащемуся смазкой члену. Ощущений становится слишком много, и Дилюк всё-таки прикрывает рот ладонью, смущаясь звуков, что из него вылетают, и из-за желания уловить постанывания Кэйи. С хриплым стоном он, наконец, кончает, пачкая семенем живот. Отключив вибрацию, Кэйа осторожно убирает прилипшие ко лбу красные прядки и останавливается ладонью на щеке, после чего укладывается на Дилюка, не заботясь о том, что испачкается, и целует, улыбаясь тому, как лениво и обессиленно ей отвечают. Стоит дыханию выровняться, Кэйа неохотно приподнимается, выходя из расслабленного тела. Хочется бесконечно нежиться вот так в объятиях, но надо убрать устроенный беспорядок, позаботиться о том, чтобы Дилюк, чистюля, уснул в комфорте. Хотя его, похоже, уже ничего не волнует — посапывает тихо с выражением абсолютной удовлетворённости на лице. Кэйа тянет губы в мягкой улыбке. — Хороших снов.