Иди на мой голос

Лера просыпается от чьего-то всхлипа — сперва автоматически думает про маму, но потом узнаёт и вскидывается, сразу же зашипев от боли. Люба поспешно утирает слёзы длинными рукавами худи и помогает удобно сесть, пытаясь улыбнуться. — Прости, что разбудила. Твоя мама разрешила мне посидеть с тобой. — Ерунда, я просто отключилась. Я… рада тебя видеть. Люба кивает и отводит взгляд, начиная нервно разглаживать складки на длинной юбке, пока Лера не перехватывает её ладонь и не переплетает их пальцы. — Ты ведь не упала с лестницы. — Люб… — Пожалуйста. У твоих родителей огромный долг, и ты устроилась на какую-то загадочную подработку, из-за которой постоянно пропадаешь и ходишь вся в синяках, а теперь это. Мой брат работал в саппорте, и я, как ни странно, знаю, как выглядят синяки от кендо, так что… Лер, я старалась дать тебе время и не наседать, приняла, что пока мы видимся только на тренировках и то редко — это не проблема, я готова подождать и я здесь, когда тебе захочется быть рядом. Но Лер, ты с каждым днём всё больше и больше похожа на собственную тень, а теперь ещё и это. Ты скажешь, что не хочешь волновать меня, но как ты не видишь, что я уже волнуюсь? Я просто хочу, чтобы ты доверяла мне. Чтобы я узнавала о тебе от тебя, а не от твоих родителей, чтобы просто могла помочь. — Прости меня. — За то, что что-то скрываешь, или за то, что всё равно ничего не расскажешь? Лера смаргивает подступившие к глазам слёзы и сильнее, насколько только может, сжимает ладонь. Врать Любе было сложнее всего, даже сложнее, чем родителям и Кире. С ними всё сразу было ясно — они ни в коем случае не должны были узнать, как возвращается долг семьи. Но от того, как порой хотелось обнять Любу, уткнуться в её роскошные рыжие волосы и всё ей рассказать, было даже больнее, чем сейчас от всех ушибов. Решение свести их общение к минимуму было самым логичным и одновременно самым тяжёлым. — Прости. — Значит, второе. Люба просто не сможет ничего не делать и спокойно ждать, когда она в очередной раз вернётся избитая с нового кейса. Но если Люба влезет и с ней что-то случится — этого Лера точно не переживёт. И правильнее всего было бы совсем разорвать отношения, но… — Останься. Пожалуйста. Ты… ты мне очень нужна. Люба целует её пальцы — её любимый способ выразить нежность, от которого Лера каждый раз вспыхивает как спичка, — и аккуратно забирается на узкую кровать, чтобы чуть касаться, но не потревожить раны. — Хотя бы пообещай, что будешь беречь себя. Лера очень, очень хочет пообещать хотя бы это. Но лишь снова берёт Любу за руку.