С разницей и без неё

      Мол попытался сосредоточиться, но ничего не получалось. Он понимал, что произошло. Раздражение поднималось по горлу, как поднимался когда-то раньше на его глазах жар лавы на Мустафаре. Он чувствовал себя ещё более униженным и уязвимым, чем после наказаний учителя.       Да и было ли у него теперь право называть Дарт Сидиуса учителем? Мол бежал с Татуина, когда понял, что кто-то из джедаев его соулмейт. Как только он увидел их, учителя и ученика, буквы метки вспыхнули на его бедре, и Мол растерялся. Сидиус никогда не говорил с ним о соулмейтах, да и сам Мол не слишком интересовался. Максимум, что он знал, что такое бывает, но не у всех и не всегда.       Поэтому всё оказалось хуже, чем плохо. Мол сбежал в страхе быть раскрытым, потому что был ошарашен и растерян. Максимум, что смог — разбить лицо джедаю, пока его падаван наблюдал за их дракой с корабля. Сейчас-то казалось, что лучше было сдохнуть, да и чувство вины перед Сидиусом мучило Мола, он ощущал себя ничтожным. Какой он нахрен ситх, если не может отомстить джедаям?       Из-за всего этого Мол решил не возвращаться на Мустафар. Здесь, на Датомире, его приняли, и Талзин — хотя Мол всё-таки не смог назвать её "матерью" — была ему почти рада. Мол сам не знал, почему вернулся на "родину", которая ему и родиной-то не была. Ищет ли его Сидиус? Убьёт ли? Лучше бы нашёл и убил.       Мол медленно выдохнул. Мысли путались, скакали с одной на другую, мешали друг другу. Он усилием воли прекратил внутренний диалог и вызвал в памяти лица джедаев — седобородого учителя и падавана. "Оби-Ван Кеноби" — эта метка была на внутренней стороне бедра Мола. Кто из этих двоих мог быть "Кеноби"? Тёмная сторона молчала. Уже третий день Мол не мог добиться никакой реакции от неё, поэтому совсем потерял покой. Ему уже было всё равно, каким образом он получит ответ, поэтому обратился к Силе в целом. Если хоть какая-то её часть способна дать ответ, то Мол должен получить его во что бы то ни стало.       Он погрузился в медитацию глубже и спустя некоторое время перед глазами всплыло лицо падавана. Это оказалось неожиданно просто увидеть его — "Оби-Вана Кеноби", причину всех неудач Мола, его соулмейта, человека, которого надо уничтожить, чтобы никто никогда и нигде не узнал о постыдном клейме.       Мол знал, что, как только умирал соулмейт, то метка тут же исчезала. Это было то, что надо. Тёмная сторона уже освободила Мола от слабости, теперь он сам освободит себя от остальных оков. Окатило торжеством и предвкушением, и видение Силы пропало в тот же момент, но Мол успел увидеть то, чего не хотел. Его имя было у падавана — чёрные буквы на животе "Оби-Вана".              — У тебя его имя?       Оби-Ван кивнул. Лишь на следующий день он смог совладать с собой и рассказать Квай-Гону, что его соулмейт — тот сбежавший ситх. Знание обескураживало, но ещё Оби-Ван хорошо помнил взгляд этого ситха. Он был в растерянности ничуть не меньше, чем сам Оби-Ван.       — Ты можешь прочесть? — Квай-Гон деликатно не спросил "где".       — Нет, этого языка я не знаю.       Вообще-то он мог бы тысячу раз обратиться в библиотеку, к магистрам, да хоть к учителю, но не стал этого делать.       — Ты уверен, что это он?       Оби-Вану перехватило дыхание, и он кивнул. Сомнений не могло быть — метка отозвалась тогда, когда он увидел забрака. И у ситха была своя метка, Сила сразу подсказала Оби-Вану.       Про соулмейтов говорили разное, начиная от того, что это знак верного друга и напарника, до того, что метка означает любовь до гроба. Оби-Ван бы предпочёл напарника. Когда-то он даже надеялся, что Квай-Гон окажется его соулмейтом, но не сложилось.       — Должен ли я рассказать магистрам?       — Нет, никому не говори.       Оби-Ван поднял удивлённый взгляд на учителя. Такое — и никому не говорить?       — Это личное дело, — слегка улыбнулся Квай-Гон, — его лучше решать в личном порядке.       «Мой учитель долбанутый», - подумал Оби-Ван. Но не то чтобы это было ново.              — Что ты знаешь? — голос Талзин отражался эхом от стен.       — Я знаю его лицо и имя, — Мол не стал сдерживать ухмылку, верхняя губа обнажила зубы, — этого достаточно. Я убью его.       — Ты не будешь действовать от имени братьев Ночи. Или от моего имени. Никто не должен знать.       Мол пожал плечами, ему было плевать. Отношения Датомира и Ордена — во всяком случае, то, что Мол про них знал — не самая устойчивая конструкция. Вносить дополнительный разлад туда не было резона.       — И я не буду помогать тебе, но Дарт Сидиус тоже должен умереть. До или после твоего соулмейта, мне всё равно.       — Да, — Мол слегка наклонил голову, изображая почтение, которое на самом деле не чувствовал.       То, что Талзин рассказала ему про Сидиуса, наверняка было правдой. Но даже если и не было — для Мола это была удобная причина не осмыслять своё ученичество. Сидиус украл его с Датомира, за это Сидиусу положена смерть, точка, остальное несущественно.       Нетерпение разгоняло кровь, хотелось скорее вонзить свой меч в горло Оби-Вану Кеноби, который помешал ему исполнить волю Сидиуса, в грудь Сидиуса, который навредил его семье, и во всех остальных, кто встанет между Молом и его целями.       Но всё вышло совсем не так красиво, как Мол планировал.