Спустя полгода
На Бруклин сошла красивая темная ночь, и пока люди прятались в своих домах, приходя измученными с работы или с прогулок, Чонгук, наблюдая за городом, кусал задумчиво губу и ощущал, как начинает волноваться, стоит стрелке на часах перевалить за девять вечера. Тэхен сказал, придет в девять. Ровно в девять. Чонгук его ждет и готовится к разговору, о котором, кстати, предупредил. К большому счастью, мужчина никогда не заставлял себя ждать дольше: сказал в девять, значит, в девять, сказал, придет, значит, точно будет. Редкие случаи, когда опаздывал, а опоздать мог максимум на минут десять: городская суета Америки иногда задерживала. На часах 9:10, и наконец Чонгук слышит, как щелкает входная дверь, а у него внутри загораются легкие: наконец-то Тэхен вернулся с работы. Только на этот раз его не обвивают чонгуковы руки, как это обычно бывало, когда мужчина возвращался домой, на этот раз его не целуют сразу на пороге дома… На этот раз Чонгук продолжает стоять у окна и размышлять о том, как бы правильно поговорить, чтобы в разговоре донести суть, которую он хочет. — Чонгук? — слышится спокойное в гостиной эхо голоса, которое расходится по большому дому. — У меня для тебя неплохая новость, Чон, — уже ближе, а затем в проеме двери появляется Тэхен. И блондин с удовольствием бы посмотрел на него, чтобы влюбиться заново, но сдерживает себя, поэтому продолжает глядеть в окно, кусая слабо нижнюю губу от нервозности, которую умело скрывает. Он продолжает, подходя ближе: — Завтра летим в Сан Диего. Помнится мне, ты очень хотел туда попасть, — пробегается взглядом по чужим губам, а находя глаза, усмехается, желая обнять за талию, но Чонгук сухо поджимает губы и убирает его руки от себя, отходя на шаг. — Здорово, — пропихивает ком из горла и наконец заглядывает в глаза. — Мы собирались поговорить, помнишь? — Если бы ты не говорил мне, что нам нужно поговорить каждый день по пять раз, то, возможно, да, забыл бы, — шутит, отходя и снимая с себя футболку, чтобы сейчас же в ближайшем времени сходить в душ и освежиться. — А так… Нет, не забыл, конечно. Что там у тебя? — Тэхен, я съезжаю от тебя, — без колебаний выговаривает, зависнув и заметив, как застывает мужчина. Тот около минуты не дышит, а потом слегка поворачивается, чуть вздернув вопросительно бровь. — И куда, интересно, — с наигранным равнодушием прилетает от него, пока сам Тэхен вздыхает, скомкав футболку и отбросив ее куда-то к кровати. Он разминает плечи, прикрывая глаза, и думает, что это шутка. Чонгуку немного обидно, потому что в акценте проскользнули нотки… иронии? И нет, не той, которая между ними обычно была. Другой. Более острой. К счастью, за полгода в отношениях Чонгук дураком не был, поэтому взялся за ум, использовал ситуацию и заработал денег, чтобы получать пассивный доход в интернете… А значит, вполне мог себе позволить снять квартиру. Или отель. Он не намеревался быть от Тэхена зависимым в финансовом плане, так как это ему не особо нравилось — головой думал. Теперь мог с уверенностью заявить, что жить ему уже точно будет за какие деньги… Главное, что за свои. — Сниму квартиру, — снова кусает нижнюю губу, вздохнув и отвернувшись к окну, чтобы взглянуть на ночной город. — Вернее, уже снял. Вещи перевезу завтра. Тэхен вздыхает глубоко и складывает руки на груди, поворачиваясь к блондину и скользя по нему своим взглядом, пока вновь вздергивает бровь. Когда он успел, понять бы еще. — Вроде все нормально, но ты не учел один ма-а-аленький момент… — затянул мужчина, сделав пару шагов к тому и остановившись рядом. А потом поясняет: — Ты у меня не спросил, хочу ли я, чтобы ты жил отдельно. Чонгук усмехается надменно, сунув руки в карманы своих черных брюк и смотря на него. — Ты же у меня не спрашиваешь, когда едешь в город и пропадаешь на два часа, — начинает, совсем не желая упрекнуть, а желая упомянуть важное: — Ты же меня не спрашиваешь, когда уходишь с Хосоком в клуб. Ты же у меня не спрашиваешь, когда приводишь в дом не пойми кого, — заканчивает, ощущая, как подрагивают пальцы от своих же слов — это так раздражает. И не то, что Тэхен у него не спрашивает. А то, что ему небезразлично все, что происходит. — Последнее было только раз и то, когда я напился в день рождения Хосока. Тот чел просто прикольный друг, мы хотели поболтать, и все, — в свою защиту бросает и глубоко вздыхает, надеясь, что парень быстро перебесится и успокоится. — Чон, ты злишься за тот случай? Ну заканчивай, ты же знаешь… — Нет, Тэхен, все, хватит, — прикрывает глаза, облизав пересохшую губу и отойдя на шаг, чтобы не стоять снова так близко. Когда он рядом, держаться невыносимо тяжело. Молчит около минуты, а дальше добавляет: — Я не обижаюсь, я уже тебе говорил. Ты сам сказал, никто никому ничего не должен, — напоминает, пропихивая ком из горла и пройдясь по комнате, взглянув на того. — Вот. Раз так, тогда я могу съехать. Ничего ведь не произойдет… — последнее, кажется, сказано, чтобы все-таки немного упрекнуть. Тэхен всегда говорил, что ничего же не произойдет, если он на дольше задержится в городе или у Хосока в клубе. Только цена этого «ничего же не произойдет» очень велика. Чонгуку, например, тяжело. — Ясно, — с безразличием вздыхает мужчина, сделав в своей голове выводы: — Хочешь, значит, чтобы я за тобой побегал, — и следует к комоду, чтобы оставить там свои часы. Чонгук ощущает, как ему почему-то неприятно от услышанного, но умело делает вид, что все нормально. Да, это так — Тэхен полностью прав. Только блондину не хочется, чтобы это было для галочки… Хочется так, чтобы быть уверенным, что он не только тот, к которому Тэхен может прийти в любое время, когда скучно или когда хочется секса… Хочется быть уверенным, что кроме Чонгука его никто больше не интересует. Хочется быть уверенным, что топится Тэхен взаимно, а не только один Чонгук. — Тэхен, ты знаешь и видишь, что ради тебя я на все… — негромко парирует, сложив руки на груди и наблюдая с безразличностью за людьми в окне. Между ними снова такая громкая тишина, что аж непривычно — такие случаи редкие. — Я не прошу много, просто… Я просто хочу быть уверенным в том, что… ты… — а потом вспоминает все его ранее слова о «мне любви не нужно», и умолкает, не желая продолжать. Кажется, это бесполезно. — В том, что я тебя люблю и все такое… — разминает свое запястье, закончив чонгукову речь. — Любви захотелось? — опять со вздернутой бровью и с некой иронией — Чонгук-то ее прекрасно различает в голосе. Успел выучить. — А что, только тебе ее получать? — сделав голос как можно более равнодушным, отчеканивает тихо блондин, не решаясь поворачиваться и снова пересекаться с ним взглядами. — Ох, Чон, — цокает устало, направившись к шкафу, чтобы достать более удобную одежду. — Ты же знаешь, я не хочу тратить время на эти смазливые игры в любовь и все такое… Можно ведь без этого обойтись, — вздыхает, откладывая очки на комод и копаясь в одежде. — Ты же знаешь, что ты мне тоже небезразличен, — добавляет добивая. — На словах, — не удерживается Чонгук. — Да, знаю. Только слова мне не помогают, когда ты приходишь с работы, а я знаю, какая у тебя работа… — продолжает негромко, а потом вновь возвращает взгляд к окну. — И если бы можно было, я бы заставил себя не ревновать. Но я не могу. — Ты снова о работе? Давай не будем, — утомленно вздыхает Тэхен, подходя со спины вплотную и обвивая чужую талию своими руками, придвигая к себе, пока слабо касается кончиком носа чонгуковой щеки. — Нам ведь так хорошо вместе, м? Без этих всяких разборок… — чуть тише, прекрасно зная, что парень от этих прикосновений на талии тает. — Где нам хорошо? — разбито улыбается Чонгук, поворачиваясь наконец-то к нему и встречаясь с любимыми глазами. — Тебе хорошо, а не нам. Мне кажется, если я уйду, ты этого даже не заметишь, — выдавливает из себя, убирая чужие руки, а затем вздыхает и направляется к выходу. Но тормозит. — Это не конец, Тэхен, — поясняет, пока мужчина поворачивается, складывая руки на груди. — Но мы так близко. — Люди взрослые, а ведем себя, как дети, — устало роняет, наблюдая за блондином. — До завтра у тебя это пройдет? — направившись снова к своему шкафу, хмыкает. — Не хочу, чтобы мы летели в Сан Диего такими злыми друг на друга. — Кто сказал, что я полечу? — вполголоса проговаривает Чон, застряв в проеме двери. Оборачивается, сунув руки в карманы штанов. — Найдешь себе кого-то менее требовательного за ночь, — предполагает, чувствуя, как самому больно от своих же слов. — К тому же, думаю, у тебя это легко получится. — Не хочу другого, — безразлично в ответ, хотя сразу и не скажешь. — Не хочу, чтобы ты был самовлюбленным придурком. Но от того, что я просто «хочу», ничего же не меняется, — наводит пример, надеясь, что до Тэхена дойдет, о чем речь. — Вещи завтра заберу сам, — заканчивает. — Во сколько у тебя самолет, чтобы успеть, пока не закроешь дом? — В десять утра, — без колебаний в ответ. Чонгук зависает, поражаясь тому, настолько Тэхен безразличный человек. А это не шутка ведь — действительно уходит. Если не сейчас, то через пару дней окончательно. — Отлично, — изрекает, придавая уверенности в голос, и в последний раз встретившись с ним взглядами, уходит. Тэхен слышит громкий хлопок двери.🧢
На улице любимая летняя июльская ночь. Время перешагнуло стрелкой за одиннадцать вечера, в ресторане, который находится на первом этаже отеля, где Чонгук снял номер, людей стало меньше — бармен стал более общительным, а вино — более крепким. Он много не пил, не хотелось. Хотелось другого — к Тэхену, например. Хотя прошло только два с половиной часа с тех пор, как ушел. Это слишком. Терпеть расстояние — это слишком тяжело. Чон думает, что его хватит максимум на пару дней, но он должен держаться, хочется или нет. Тэхена нужно проучить. Нужно показать, что Чонгук тоже не пальцем деланный — характер имеет, хоть и влюблен так сильно. Но подумав только, что мужчина его даже не попытался остановить, так больно становится… Невыносимо больно и обидно. А если все? Вот действительно все: Тэхену меньше проблем, когда живет без Чонгука. Меньше стычек и разных недоговоренностей, не придется рассказывать и отчитываться, где так долго с Хосоком пропадал… Он же любит свободу, ему должно быть легче. Ему невыносимо сильно хочется написать или позвонить. Чонгук знает, что если сделает это, то Ким тоже не будет против встретиться, чтобы вновь утопить в своих любимых ласках и прикосновениях… Но если блондин это сделает, то жизнь опять пойдет по заученному сценарию и отношения будут такими же. Он, скорее всего, будет таким же. — Может, мне не стоило этого делать? Бросать ради Тэхена все и ехать к нему полгода назад, чтобы быть рядом. Может, нужно было перетерпеть, и чувства ушли бы? А Чонгук ведь только подкрепил их тогда своим приездом. Это запутывает. Он снова это делает — сжимает в руке мобильник, кусая губу, и глядит на мраморный потолок, ощущая, как внутри все горит от алкоголя. Или не алкоголя вовсе… Отель, в котором Чон планирует переночевать (если не остаться), находится в нескольких районах от их с Тэхеном дома. А от мужчины ни слуху ни духу — ей-богу, и след простыл. Чонгук вздрагивает, когда мобильник начинает трезвонить, а на экране высвечивается «Чимин». Несмотря на то, что он поменял карточку и телефон (вернее, Тэхен поменял, как и говорил), номер Чимина все равно переписал, чтобы не потерять с ним связь. Как ни крути, он все еще друг. — Алло, — запрокинув голову на спинку, вздыхает устало, прикрывая глаза. — Чонгук, клянусь, у меня больше нет сил терпеть это, — жалуется сразу, стоило поднять трубку. Слышится какое-то копошение, пока блондин старается не обращать на это внимания. — Что? Юнги снова не оставляет тебя в покое? — предполагает, прекрасно зная, каким будет ответ друга. И сам усмехается сухо. — И ты хочешь сказать, что он нормальный? — кажется, тот улыбается в трубку. — Я ему сто раз пояснял, что… Я. Не хочу. Отношений. А он… — голос сходит на нет, пока Пак утомленно вздыхает. — По-моему, он слетел с катушек, — делает заключение, чуть вздернув бровь, пока подвигает к себе бутылку с вином. — Пожалей парня… а. Ты его еще не устал динамить? Полгода уже прошло, — безразлично прилетает следом, пока Чонгук ставит на стол бокал вина и оглядывается, замечая, что из ресторана уже все почти разошлись. Если честно, то Чонгук Чимину немного завидует. Не то чтобы завидует… просто, он хотел бы, чтобы Тэхен тоже был так, как Юнги — прям готов на все ради любви. Любви, а не только секса — что самое главное. — Да он на самом деле неплохой, — колеблется друг, раздумывая. — Но какой-то конченый, если честно, иногда. А иногда ничего даже… Но в основном конченый, да, — смеется приглушенно, вынуждая и Чонгука устало усмехнуться. «Как же хочется к Тэхену…» — А если он уйдет однажды? — выдает Чон, задумавшись. — Без шуток. Прекратит надоедать, возьмет и уйдет… — О, нет-нет, — парирует Чимин, отрицая. — Юнги уж не уйдет, я-то знаю, поверь мне. Он пока своего не добьется, его ничем не отцепить. У меня, конечно, нет сил уже, но я включу еще пару дней мороза, а потом… Ну там видно будет… — Чонгук усмехается на заявление знакомого, но улыбка тут же сползает с лица, стоит Паку спросить: — А у тебя что там? Как Тэхен? Чонгук Чимину все рассказал. Время понадобилось, конечно, но тот, кажется, сам догадывался, куда друга понесло из Сеула… Он оказался лучше, чем можно было думать. — Мы, кажется, расстаемся, — негромко прилетает в ответ, пока он закусывает задумчиво губу, помышляя о мужчине. — Я… Я его люблю, но… Мне тяжело с ним. Очень тяжело. В наших отношениях, кажется, просто все идеально, кроме одного — его ебанная работа, — сжав зубы, цедит последнее. — А кем он работает? — задает вопрос Чимин. — Неважно, — отмахивается, облизав сухие губы и потупив взгляд на столик, на котором бутылка с красным стоит. Чонгук возвращается из своих мыслей в реальность, когда сообщают, что ресторан закрывается и стоит покинуть помещение. — Ладно, созвонимся как-нибудь… — А ты это… — затягивает друг, задумавшись. — Вернуться в Корею не хочешь? — Нет. — Даже на день сюда не хочешь? — Не знаю, — прилетает от Чона, пока он покидает ресторан и движется к лифту, чтобы подняться в номер. — Возможно, если с Тэхеном окончательно разорвем связи, то приеду… — Понял. Ладно, наберемся! Чонгук мычит и выключает телефон, сунув его в задний карман штанов. Везде приглушенный свет. И тишина, которой наконец-то можно насладиться. Коридоры напомнили отель в Корее тогда, когда они с Тэхеном целую ночь проводили вместе, наслаждались друг другом и утопали в кайфе, что создавали сами же. И с ним нереально хорошо, с ним нереально круто. Его не хочется терять ни в коем случае, но… Но Чонгук не хочет снова чувствовать себя так паршиво и волноваться, не променял ли он его на кого-то другого, каждый раз, когда тот задерживается где-то в городе. Блондин возвращается из-за пришедшего уведомления из мыслей, а потом, наконец, осознает, что лифт уже во второй раз закрылся, остановившись на нужном этаже. «Эй, Чон, ну хватит дуться», — читает и хмыкает, вздернув бровь. Ага, легко сказать, когда накосячил именно ты. Чонгук ничего не отвечает, блокирует мобильник и движется к номеру. «Если ты не ответишь, я найду тебя и отшлепаю по заднице за игнор, и я не шучу, ты знаешь», — прилетает следом. Найдет? Ну да, конечно. Чонгук, чтобы наверняка, стер любые данные, за которые можно было бы зацепиться и узнать, в каком он отеле остановился. И Чимину даже не скажет, если Тэхен через него будет пробовать узнать. Парень бросает ключи на комод и закрывает за собой дверь на замок, сунув мобильник в карман. Снимает обувь и мечтает просто отоспаться, отдохнуть. Тэхен утомляет больше, чем какая-либо работа, ей-богу. Город с четвертого этажа выглядит намного, намного загадочнее и красивее: он освещается ночными огнями, а выстроенные небоскребы все так же тянутся к звездам на небо… «Ну, Чон, ну хватит», — опять новое сообщение, пока мобильник продолжает покоиться в заднем кармане. «Возвращайся ко мне», — снова через минуту. Чонгук в него больше не заглянет, на сегодня хватит. Он только идет в душ, приводит себя в порядок и планирует посмотреть что-нибудь на плазме, устроенной прямиком перед кроватью. Сегодня — вечер, чтобы разобраться в себе.🧢
На часах 2:23 ночи, и все бы ничего, но Чонгук просыпается от какого-то шума в коридоре: там кто-то шастает и не позволяет нормально спать. На часах 2:33 ночи, и все бы ничего, но Чонгук слышит несколько приглушенных стуков в свою дверь и хмурится, потому что мало того, что ему не позволяют спать, так еще и, оказывается, навязываются. Полицию бы вызвать, ей-богу. Он вздыхает, поправляет шорты и движется к двери, заглядывая в глазок, и тут же закатывает глаза. — Я знаю, что ты за дверью, — негромко прилетает от него. Тэхен, облокотившись плечом о дверь, снова стучит два раза. — Чон, с меня хватит, открывай, давай, — на заявление блондин лишь устало вздыхает и складывает руки на груди: ладно, хорошо, он хотел увидеться с Тэхеном снова, но не в отеле, в котором находятся до тысячи злых людей, что готовы будут вызвать полицию, если спать не дадут, и не посреди ночи же. — Два часа ночи, Тэхен, какого черта ты творишь? Ради своей же безопасности вали домой, пока тебе не вызвали полицию, — не выдерживает Чонгук, снова закатив глаза. — Уже, — доносится следом. — Я заплатил денег, и они сказали, чтобы ты немедленно открыл, иначе им придется запрашивать ордер на обыск всего отеля, а в особенности, твоего номера, — продолжает негромко, поставив бутылку с коньяком на мраморную плитку и облокотившись локтями на свои колени, осев. — Ну все, ну открывай, сколько можно? Ну да, я виноват, я согласен… — нехотя выговаривает, чуть согнув бровь, пока перебирает в пальцах свои солнечные очки. — Давай мириться? Я сделаю все, что ты захочешь. — Иди домой и проспись, — холодное от Чонгука. Хотя тот даже не подозревает, что блондин со всей силы уговаривает себя не вестись на эти слова. Тоже присаживается на пол, облокачиваясь спиной о дверь и вздыхает, прикрывая глаза, пока запрокидывает голову. — Чонгук… — приглушенное от него. — Ну хвати-и-и-т, — до невозможности усталое. — Ты же хочешь ко мне, я же знаю. Пошли домой. Знает то, куда давить. — Я дома. — Там меня нет. Знает то, что правду говорит. — Тэхен, я не открою, — на полном серьезе выдает. И, действительно, не шутит. — Иди домой. Завтра увидимся. — Когда ты будешь вещи забирать? — Да. — Так не пойдет, — мотает макушкой, запрокидывая голову к двери и глядя на потолок. Чонгука голос такой уставший… — Я согласен, я виноват. Мне жаль, что… иногда заставляю тебя себя ненавидеть, — толкает языком колечко на губе, после чего слабо закусывает вздыхая. — Прости меня, м? — еще тише. А Чонгук ведь и не помнит, когда в последний раз между ними была такая искренняя тишина. Не та, что по сердцу режет, а та, что исцеляет. — Ты же меня любишь… — Я тебя люблю. Но не открою. Поезжай домой, — сам поднимается на ноги, собираясь отправиться спать. — Я подкупил полицейских, и если ты уйдешь, я заставлю их открыть твою дверь, — успевает выбросить Тэхен спокойно, вынуждая Чонгука затормозить и возмутиться. — Если не хочешь открывать, хотя бы просто побудь со мной. Я соскучился по тебе. — Ого, как мало времени тебе понадобилось, — язвит, закатив глаза и взглянув на закрытую дверь. Тэхен просто невыносимый. — Немало, я давно это знал, просто тебе не говорю, — признается вполголоса. — Хотя пора бы уже, — добавляет, чтобы блондин не слышал. — Давно, — все-таки услышал. — Так ты меня простил? — Нет, — все равно безразлично в ответ. — Ну, Чо-о-он, — затягивает, устало вздохнув. — Я же извинился. — Дело не в извинениях. — Я же сказал, что ты мне тоже небезразличен, — прилетает снова. — Не помню ничего подобного, — хмыкает задумчиво Чонгук, сложив руки на груди и с презрением взглянув на закрытую дверь — можно представить, что в его спину. — Скучаю по тебе. Сделаю все, что ты захочешь. Прошу быть рядом… Разве этого недостаточно? Хочешь звезду с неба? — в последнем, скорее всего, язвит. — Хочу, чтобы ты не был таким придурком — это даже меньше, чем звезду с неба, но ты и этого не можешь дать, — той же монетой отвечает Чонгук, не совсем довольно пробубнив. — Все, Тэхен, увидимся завтра. Поезжай домой без приключений, я тебя прошу. — Чонгук, эй… Но дальше блондин не слышит, так как действительно уходит, чтобы лечь спать и забыть обо всем, что только что произошло. Тэхен почти заставил сдаться, но чего-то действительно не хватает.
🧢
На часах 4. До сих пор даже не начало светлеть, на улице ночь. На часах 4, Чонгук снова просыпается от какого-то шума, только на этот раз шум за окном. На часах, твою мать, четыре утра, казалось бы, какой может быть шум… Ему явно сегодня не дадут выспаться. Он вспоминает о Тэхене, застрявшем около двери, и поднимается с кровати, двинувшись к проходу. Когда открывает дверь и выглядывает, никого не замечает. Коридор полностью пуст, а Тэхен ушел. И все вроде бы нормально… но какой-то такой неприятный осадок. Что, если он действительно ушел? То есть всё? Чонгук дергается испуганно от какого-то хлопка во дворе и прикрывает раздраженно глаза, собираясь нажаловаться, что ему не дают нормально поспать, но когда выглядывает в окно, застывает с нахмуренными бровями: внизу во дворе, где пустующая парковка, стоит Тэхен во всей своей красе… Ну да, кто бы сомневался. Очки на макушке, закатанная рубашка по локти, как это у него обычно принято… Дурацкая ухмылка на лице. И Чонгук бы притворился, что никого не видел, закрыл бы шторку и отправился дальше спать, только вот Тэхен, прежде чем блондин об этом подумал, поднимает руку и указывает в небо, заставляя поднять взгляд… — Боже, какой позор, — шепчет стыдливо Чонгук, прикрывая губы и уставившись на надпись в небе: «Да отсохнет мой язык, если я хоть раз обижу тебя словом, да не увижу я любимых сигарет, если глаза мои посмеют посмотреть на тебя со злостью. Я обещаю быть нежным котенком, сладкой конфеткой, рыбкой и зайкой, всем, чем пожелаешь, только прости меня». К большому счастью, на улице людей было очень мало. Но все равно идущие ребята в сторонке не упустили возможность поржать. Чонгук глядит на Кима и крутит пальцем у виска, пытаясь намекнуть, что он реально сумасшедший. — Если ты меня сейчас простишь, непременно получишь бонус: я тоже извиню тебя. Давай перестанем дуться, все забудем? — кричит во весь голос Тэхен, а Чонгук мечтает, чтобы он сорвал этот свой голос. Мужчина пытается сделать максимально безобидное выражение лица, надеясь, что Чонгук непременно простит и обязательно позволит к себе подняться. Только вот Чон вздергивает вопросительно бровь, мотает головой, не соглашаясь с таким раскладом, а дальше закатывает глаза и задергивает шторку, отправляясь дальше спать. До утра осталось два часа — за два часа ничего не должно произойти такого, за что снова может стать стыдно. По крайней мере, Чонгук надеется.🧢
— Спасибо, что воспользовались нашими услугами, — улыбается довольно девушка на регистратуре, протягивая паспорт. Чонгук кивает и усмехается, а затем забирает свой документ, сует его в карман и достает мобильник, направляясь к выходу из отеля. Ни одного сообщения от Тэхена, ни одного сообщения от Чимина. Чимин, ладно, понятно… А вот насчет Тэхена — Чонгук удивлен. Неужели, после надписи в небе, он успокоился? Не сказать, что ему это не понравилось, если честно… Но таким способом выражать свои извинения очень странно. Эта ночь, наверное, одна из всех, в которой Тэхен ну реально не дал возможности выспаться… Если не одно, то второе — Чонгук просыпался через каждые два часа. Разблокировав свой новенький мерседес, парень садится за руль и подключает телефон, чтобы включить музыку, пока будет ехать за своими вещами. Несмотря на то, что он не выспался, чувствует себя бодрым на удивление. На часах восемь утра. Через два часа у Тэхена самолет. Блондин вздыхает и выезжает с парковки, взглянув на небо — надпись, конечно же, растворилась. Он облизывает губу и медленно направляется по главной дороге, переключая трек, чтобы подобрать подходящий, а остановившись на светофоре, его взгляд случайно падает на рекламный щит, где черным по белому большими буквами красуется: «Виноват. Каюсь. Прости долбо*ба». — Тэхен, — догадливо пилит взглядом вывеску Чонгук, прикрыв глаза, но тут же дергается испуганно, когда автомобиль, стоящий позади, сигналит, намекая, что давно горит зеленый свет и пора ехать. «Виноват. Каюсь. Прости долбо*ба» «Виноват. Каюсь. Прости долбо*ба»… И все было бы нормально, только вот по всей дороге к дому Чонгук по очереди натыкался на такие же самые рекламные щиты с такой же надписью. Он что, решил весь Бруклин этими вывесками украсить? Если так, то идея эта не особо нравится. Вообще не нравится, если честно. Чонгук добирается до особняка за пять минут. Во дворе, как обычно, тишь да гладь. Машина мужчины стоит в гараже, значит, он дома. У блондина есть свой ключ, поэтому стучать, чтобы ему открыли, не нужно было. Внутри помещения убрано и свежо, просторно и самое главное — тихо. Становится даже подозрительно от такой тишины. — Ты дома? — напрямую интересуется Чонгук, бросая ключи на комод и проходя дальше, оглянув кухню — пусто. — Тэ? — снова зовет, направляясь в спальню, где, на удивление, снова не замечает никого. За ночь Чон решил для себя, что стоит все-таки взять некоторые вещи на время, пока он не будет уверен, что Тэхен согласится делать изменения в их отношениях. Вернее, в своей жизни. Заглянув в еще некоторые комнатки, он открывает шкаф в спальне и достает сумку, бросая на кровать. Нужно просто взять самое необходимое, то, что пригодится на первое время. — Вещи в Сан Диего собираешь? — внезапно слышится над ухом, вынуждая Чонгука содрогнуться от неожиданности: Тэхен со спины подкрался слишком неожиданно. Парень прикрывает устало глаза и продолжает стягивать с полки свои футболки, стараясь не обращать на старшего внимания… Только как тут не обращать, когда он прямо за спиной, едва не в затылок дышит, да еще и заблокировал рукой выход, чтобы сбежать, не удалось. — Почти, — язвит в ответ равнодушно. — Что за цирк ты устроил ночью? Тебе спать не хотелось, что ли? Тебе двадцать пять, а ты ведешь себя, как восемнадцатилетний мальчишка, — не сдерживается и изрекает, искоса поглядывая на того. — Для тебя устраивал. Тебе не понравилось? Я очень старался, — приподнимает уголки губ, подловив взгляд карих глаз на себе и не отодвинувшись, даже когда Чонгук намекнул взглядом отойти. — Ты до сих пор злюка, как я вижу. — Почему же… — хмыкает. — Понравилось… — язвит, смирившись с тем, что из этого хода ему не выбраться. Он складывает руки на груди, глядя на того, и добавляет: — Почему-то я даже не удивлен, что тебе взбрело подобное в голову. — Но ты же меня простил, я прав? Значит, сработало, а это — главное, — негромко выдает, вздернув игриво бровь и приблизившись еще, вынуждая того чуть отодвинуться назад, чтобы, в случае чего, не позволить себя поцеловать. Чонгук-то прекрасно знает, чем Тэхен неплохо властвует. — Заканчивай, Чон, — виновато поджимает губы, скользя глазами по чужому лицу и останавливаясь на губах. — Ты же знаешь, что мне плохо без тебя, зачем меня мучаешь, — тише прилетает следом. — Что ты именно хочешь слышать? Что не хочу ни с кем другим, кроме тебя? — продолжает, подходя ближе и прислоняясь своим телом к чужому, притягивая к себе за талию. — Я не хочу ни с кем другим, кроме тебя, — повторяет, касаясь кончиком носа чужого виска и вдыхая любимый запах Чонгука. — Что ты самый лучший? — снова негромкое на ухо. И сразу ответ, вынуждающий постепенно сдаваться и размякать в его руках: — Ты самый лучший и самый красивый. Тебе не найти замену, клянусь, — умолкает. А затем выговаривает дальше: — Что я люблю тебя? — вопросом, вынуждая застыть. — Я люблю тебя. По-настоящему. Сильно. Да, может, не говорю так часто, но я люблю тебя. И скажу еще сто раз, если захочешь… Только будь со мной. — Твоих слов мало, Тэ, — вздыхает Чонгук, взглянув в чужие глаза и чуть отодвинувшись. — Ну что мне еще сделать? Ты реально звезду с неба захотел, что ли? — обессилено и с насмешкой прилетает. — Работу бросить? — догадливо, пока находит карие глаза и скользит ладонями по чужим рукам, находя пальцы. — Брошу. Она пойдет к черту. Обещаю. Найду что-нибудь другое… Буду работать в интернете. Идет, Чон? Только не уходи, — заглядывая в глаза, выдает. — Мне не хочется без тебя… Только ты один можешь меня утихомирить. Только тебя я слушаю, потому что без ума, ты ведь знаешь. Тэхен осторожно вытаскивает из чонгуковых пальцев зажатую одежду и приподнимает уголки губ, отбрасывая ее куда-то за спину, а дальше подхватывает парня и придерживает за бедра, вынуждая того сцепить ноги на талии и обвить руками шею. Кайфово ведь, когда так… Когда можно быть рядом, сходить с ума друг от друга и тонуть обоюдно в этой сумасшедшей любви. — Запомни, на кону твой язык и любимые сигареты, — предупреждающе парирует Чонгук, зарываясь пальцами в чужие волосы и прислоняясь лбом ко лбу мужчины, пока тот с наслаждением прикрывает глаза и вдыхает любимый запах. Он не в силах держаться — это против его воли. И ведь сколько бы между ними не было ссор или недопониманий, Чон все равно ведь меньше любить не станет. Тэхен все равно ведь меньше сходить с ума не станет. Чонгук всегда пахнет домом, поэтому дом без Чонгука — не дом вовсе. Ким усмехается, вспоминая надпись в небе, и открывает глаза, не в силах сдержать себя от желания наконец-то снова его крепко поцеловать… Целует. Но крепче все-таки, наверное, обнимает, прижимая к себе с невероятной силой и клянясь, что в жизни больше не застанет любимого Чонгука с раненым сердцем. Да отсохнет у Тэхена язык, если он хоть раз обидит Чонгука словом, да не увидит он любимых сигарет, если глаза его посмеют посмотреть на Чонгука со злостью. Тэхен обещает быть нежным котенком, сладкой конфеткой, рыбкой и зайкой, всем, чем Чонгук пожелает, только бы он рядом с ним был.🧢
Сан Диего. 3:16 часа дня.
Тэхен, например, захотел освежиться, поэтому и попросил у Чонгука спрятаться в отеле, где его мог спасти от духоты кондиционер и ресторанчик внизу со вкусной мороженкой. — Ты же сюда по работе ехал, как обычно, я прав? — интересуется Чон, сунув руку в карман и плюхнувшись рядом на диванчик, пока наблюдает за пришедшими незнакомыми людьми в ресторанчике. — Ты отменил встречу? — прищуривается, пока чувствует, как мужчина обнимает за плечи, вынуждая облокотиться на него. — Ну как сказать… — задумывается Тэхен, ловя взгляд блондина, а затем ухмыляется. — Он понял. Будет смешно, если мы встретимся, — издевается, желая Чонгука подразнить. — Будет смешно, если кто-то за следующий месяц ни разу не получит секса, — отплачивает той же монетой, фальшиво усмехнувшись и достав мобильник из кармана. — Так нечестно. — Сам сказал, я могу лишить тебя этого удовольствия, если ты будешь меня злить, — напоминает, приподняв хитро уголки губ. — Там в условии стоит, если я буду тебя обижать, — поправляет Ким, вздернув бровь. — Ничего страшного, мы внесем поправки… — Звучит как фраза: «твоя жизнь — моя жизнь», — усмехается Тэхен, наклонившись к тому и словив поцелуй в покрасневшие губы. — Так и есть, — слабо улыбается Чонгук, замечая уведомление от Чимина. Он вздыхает и выпутывается из любимых рук. — Я на минутку… — Не уходи надолго, — просит, притягивая к себе какой-то журнал, чтобы полистать, пока будет ждать. — Я уже умер со скуки по тебе. Чонгук закатывает глаза, сдерживает себя от желания улыбнуться и следует к лифту, набирая номер Чимина. Складывает руки на груди и заходит в лифт, чтоб попасть на рандомный этаж: все равно ведь пока будет болтать, успеет сто раз вернуться. Друг берет трубку сразу, долго ждать не заставляет. — Что там у тебя? Дышишь так, будто бы убегал от кого-то, — замечает Чон, выходя на седьмой этаж и направляясь к панорамному окну, глядя на океан перед собой… Невероятно красиво. Он так рад, что все-таки попал сюда именно с Тэхеном. — Да нет, не бежал, просто… — запинается тот, вздыхая, а потом хмыкает. — Это не важно. Хотел спросить, ты там как? Что с Тэхеном? Вы помирились или… — Я его ненавижу, но мы помирились, — закатывает глаза, усмехнувшись коротко: кажется, он всю жизнь будет вспоминать, как Ким просил прощения. — Попробуй угадать, как он умудрился прощения просить? — Ну судя из того, что он такой же ненормальный, как Юнги, то даю сто проц, что тебе было стыдно… — смеется Чимин. — Он что, успел еще сто раз накосячить, пока извинялся? — И не говори. Я ведь в отель на ночь поехал, надеясь, что это вправит ему мозги немного, — начинает Чонгук, проходясь вдоль номеров и вздыхая. — Он сначала умудрился выпить, привалить в два ночи в отель и под дверью сидеть, ждать, пока я открою. До сих пор не могу понять, откуда он узнал, в каком я номере вообще… — задумывается нахмурившись. — Кстати, нужно будет спросить, — хмыкает, тормозя перед дверью одного номера, на котором висит прикрепленный файл с надписью: «Здравствуйте. У меня сложилась такая проблема: в июле этого года Чон Чонгук — мой парень — против того, чтобы я работал на такой работе, поэтому я увольняюсь. Спасибо за сотрудничество. До свидания». Чонгук не выдерживает, поэтому начинает открыто смеяться в трубку, пока Чимин хмурится. — Эй, ты тут? Что у тебя там? — Да ничего, на увольнение Тэхена наткнулся, — закатил глаза, направившись обратно к лифту. — Он бросил свою работу, наконец-то. Теперь я могу спокойно выдохнуть. — Ты странный: ревновать его к работе, — хмурится друг, усмехнувшись. — Ну это не мое дело. Так, а что там дальше? — А-а-а, — вспоминает Чон, войдя в лифт. — Расскажу как-то в другой раз, окей? Напомнишь мне. — Эй, ну раз начал… — прилетает с возмущением. — Тэхен зовет, — выдумывает парень, притормозив у выхода и взглянув на сидящего неподалеку мужчину. Сидит себе послушно, журнал читает, не вытворяет ничего… аж непривычно. — Так хотя бы послушай, как мы с Юнги скатились до того, что я к нему в постель попал… — начинает Чимин. — Спешу. — Я мигом! Минутку твоего времени. Так вот, — начинает, вынуждая Чонгука тяжко вздохнуть, но выслушать. — Он же меня на сорок третье свидание пригласил — вчера это было. А я мороз включил, мол, сомневаюсь, нет настроения… Потом прибегает ко мне брат, сообщает, что какой-то придурок оставил кольцо с пиджаком на пороге и требует, чтобы я вышел… Я когда вышел, так стыдно стало: Юнги ведь напялил свадебный пиджак твой, который ты мне на свадьбе отдал тогда, когда Инессу бросал, на себя, а еще кольцо по принуждению натянул на мой палец… Я тогда понял, что, всё, это была последняя капля, — смеется Пак, пока сам Чонгук не выдерживает и улыбается, наблюдая за Тэхеном. — Забавно, — соглашается. А потом слегка хмурится, вздернув бровь. — Так… А причем тут постель? — Так мы целоваться начали, а у меня дома как раз никого не было: брата я отправил гулять, вот так Юнги и попал ко мне случайно. А ты сам знаешь, до чего поцелуи доводят… Решили, что свидание устроим дома. — Странные вы, — вздыхает, облизав сухую губу. — Ладно, Юнги привет передавай! Пойду к Тэхену, пока не забыл кое-что у него спросить. — Ну давай! Удачи. Созвонимся. Чонгук усмехается, выключает телефон и сует его в задний карман шорт, направившись к мужчине. Тэхен сразу откидывает в сторону неинтересный журнал, когда на горизонте появляется парень. — Пойдем к пляжу? Скоро стемнеет, будет красиво, — хмыкает, слабо обняв за талию и направившись к выходу из отеля. — У меня назрел вопрос… Откуда ты узнал в каком я номере, и вообще, отеле находился этой ночью? — хмурится, тоже обняв слабо в ответ. Тэхен ухмыляется. — Угадал, — выдает, оглянув улицу и натянув на глаза свои любимые солнечные очки. — Ну да, поговори мне тут, — недоверчиво и подозрительно. — Да никак… Там это… девушка, которая на ресепшен работает — сестра Хосока, — поясняет Тэхен, притянув к себе Чона и слабо чмокнув в висок, пока переплетает с ним пальцы. А потом заканчивает: — Она тебя узнала и позвонила ко мне поинтересоваться, делать ли тебе скидку или все-таки нет. — Я вот думаю, какого хера я заплатил так мало, — вздыхает Чонгук, вздернув бровь и охнув. — У меня нет слов, — закатывает глаза. — Кстати, — вспоминает, закусив нижнюю губу, сдержав себя от желания усмехнуться. — Милое у тебя увольнение получилось… — Я рад, что ты заценил, — ухмыляется Тэхен, придвигая к себе и оставляя короткий поцелуй в губы. — Как ты узнал, что я буду на том этаже? — А вот это уже секрет, — приподнимает уголки губ, покрепче сжав в своей ладонь Чонгука. — Пф-ф… — затягивая, якобы, больно надо, а дальше, оглядывается… Такая красота вокруг. — Не могу понять, почему мы именно сюда прилетели и как нам дальше жить, если отныне я безработный, — подшучивает Тэхен, взглянув на своего парня, после чего не сдерживается и усмехается, получая не больно по плечу. А вообще Тэхен, когда задумывается, почему же все-таки сюда прилетел, останавливается на том, что не против бы прогуляться с Чонгуком в два часа ночи по пляжу Тихого океана, несколько часов целоваться прямо там же, а потом взять яхту и кататься до самого утра, пока Чону не надоест. Ну и, конечно же, вернувшись после этого в номер, жарко провести весь остаток времени в постели, покрываясь наслаждением с головы до пяток. А вообще Тэхен и просто обниматься всю ночь не против, если Чонгуку захочется. И уделять ему все свое время, и делать счастливым до конца жизни тоже не против… И звезду с неба достать, если уж на то пошло.