Мы все существуем для тебя

  Изысканный ужин при свечах, застенчивая улыбка любимой, время только для двоих. Как давно это было? Взяв на вечер заботу о малышке, Сейлор-воины сделали паре большой подарок. Особенно теперь, когда постродовой кризис отношений прошёл и появилась возможность укрепить незабытые чувства. Они были только вдвоём, однако все воины неуловимо присутствовали рядом. Их души и пожелания. Меркурий подготовила и настроила музыку и свет. Юпитер приготовила восхитительные блюда. Венера украсила стол. Марс красочно раскидала цветочные лепестки. Создали волшебную атмосферу для необычайно романтичных чувств. После ужина, держась за руки, прогулялись по саду. Часть цветов уже заснула, зато Луноцвет, отчаянно тянущийся к небу, благоухал, наполняя ночь немой жизнью. Прошли мимо журчащего искусственного ручейка, части системы полива. Под успокаивающий звук и приятный запах смотрели они на Луну. Место, которое соединило их на тысячелетия. Как же долго шли они к семейному счастью… Пред лицом Луны сладким поцелуем подтвердил Эндимион, что союз их столь же крепок, как был до всех трудностей. Как пушинку поднял любимую на руки, чтобы не смела думать, как обычно бывало, о весе. Они оба были окрылены любовью. Вечной. Пришлось, правда, Серенити помочь открыть дверь, чтобы поставил супруг на ноги уже после порога. Дорожкой из поцелуев от кисти поднялся Эндимион до плеча, затем нежной шеи. Серенити обняла его ласково. Наклонила голову, чтобы из поцелуев любимый создал ожерелье. Незримым кулоном опустился он к декольте, руками проводя по талии к бёдрам. Помог снять платье, повалил на кровать, накрывая собой, грея любовью душевной и физической. Серенити отдавалась ему, поддавалась каждому ещё только задуманному движению. Любое касание супруга будоражило её фантазию, отдаваясь влагой в задержавшихся на ней трусиках. Намекая, что готова, Серенити провела по груди Эндимиона, помогая оголить соблазнительный торс. Оставшееся бельё тоже некультурно полетело в сторону за ненадобностью: не о нём были мысли. Эндимион вошёл медленно, смакуя каждый сантиметр. Наконец-то он возлежал со своей супругой, матерью его ребёнка. С самой любимой девушкой во всех вселенных. Потянулся к губам, целовал долго, зная, что как только он начнёт двигаться, контролировать себя уже не сможет. Его рассудок уже готов был отдаться страсти и инстинктивным движениям. Эйфория уже начинала бить в голову. Плавно задвигался, глядя Серенити в глаза, чтобы не перейти на животный инстинкт и навредить резкостью. Плавно, но быстро, наблюдая за тем, как искажалось в наслаждении лицо супруги. Серенити любила, когда Эндимион был близко, когда тело его касалось её, потому притянула к себе, крепко обнимая. Эндимион сорвался. Схватив за бёдра, стал входить глубже и грубее. Серенити выгибалась под ним, задыхаясь от стонов, но не отпуская: такая близость была ей в наслаждение. Она задрожала в экстазе, но это не остановило любимого. Слишком давно он не чувствовал её, не вдыхал запах утопающей в удовольствии супруги, потому до поднебесного состояния доводил он её в эту ночь не раз и не два, пока оба совсем не выдохлись. В тишине слышались биения двух сердец. Серенити положила голову на грудь Эндимиону, закрыла глаза и блаженно улыбнулась, испытывая уютный покой. Одна мысль не давала ей покоя. Хотелось извиниться за свои грязные действия. Она не знала, были ли они правильными, или так поступать не стоило, потому волновалась. — Прости, что подсылала других вместо себя. Мне тяжело было видеть тебя утомлённым бытом без меня. Эндимион не знал о плане. Не был уверен, что то была задумка не самих воинов. Не подозревал он и о тщательно рассчитанном графике. Однако его успокоило, что жена знала о других его подвигах в постели и не была против них. Что она сама их подстроила. Так он мог очистить свою молчаливую совесть. — Ты идеальная девушка, — поцеловал он любимую в макушку. — Спасибо за твою любовь. — Спасибо, что позволил этой любви расцвести, — понежилась Серенити. Ночь была восхитительной. Сама Луна их благословила своим светом ещё в саду. И дальше будущее Серенити видела только таким светлым, в мирском блаженстве на мгновения забыв о тёмной стороне Луны, невидимой человеческому глазу.