***
- Стокгольмский синдром... Прости, - он произносит это с таким сожалением, будто сам был виновником этого заболевания, на что Доен лишь судорожно выдыхает, склонив голову. - Это было вполне очевидно... Я... дипломированный психиатр... я, человек, что работал с психически больными людьми, тот, кто пытался их вылечить от страшных недугов, врач, когда-то лечивший это заболевание у других, сам стал жертвой этой ловушки. Кто бы мог подумать... Его это забавляет, такой парадокс, такая смешная реальность, заставляющая его истерично хохотать со слезами на глазах. Ему так больно, что он никак не может понять собственные чувства и эмоции, не может их предугадать, распознать, это настолько ужасает, что он ощущает бессилие. - Я сдаюсь. Сдаюсь, сдаюсь, Тэн, это так смешно, что... хах, легче сдохнуть, черт возьми! Он трет выступившие слезы, а Тэн бросается к нему, падая прямо на колени, и практически умоляет, заглядывая в красные глаза: - Не надо, Доен, не смей! Если сделаешь это, знаешь, я тебя ни за что и никогда не прощу! Я тебе помогу, всегда с тобой буду, только держись! Даже если малейшая мысль промелькнет, сразу мне звони, я тут же примчусь! Это трудно, знаю, ужасно трудно, но ты справишься! - Я не справлюсь с этим, Тэн! Он вскакивает на ноги и тяжело дышит, всеми силами держит себя в руках, чтобы не сорваться, как тогда, в больнице, поэтому закрывает рот ладонью, чтобы не наговорить страшных вещей. - Справишься, - друг хмурит брови, но глядит уверенно, словно предвидел будущее. - Будешь мне все рассказывать, ничего не утаивая, и вылечишься. Вернешься к прежней жизни с Джонни... - Я не люблю его, Тэн, - Доен шепчет это сквозь горькие слезы, лицо краснеет от натуги, из-за сдерживаемых рыданий, но слезы - такие крупные и горячие - катятся вниз стремительно, раня их обоих. Мужчина хватается за взъерошенные волосы, грозясь их вырвать с корнем, и плачет, плачет, плачет, задыхаясь от осознания. - Я не люблю его больше, не люблю!.. Я!.. я не люблю Джонни, не люблю... Почему мне никто не говорит, что с Ютой? Что с ним? Все так молчат, все так глядят на меня, словно его больше нет на этом свете, а я ведь чувствую, что он все еще со мной, что все еще любит меня! Тэн солгал бы, если бы сказал, что это нисколько его не пугает и не волнует: Доена буквально ломает, будто наркомана без дозы, он сгибается пополам весь покрасневший, взъерошенный и расчувствовавшийся, и плачет, так плачет, почти воет от боли и неизвестности. И кто бы знал... кто бы знал, что он будет так терзаться по человеку, пугавшему его, пленившему его, уничтожившему его... Мужчине больно видеть друга таким сломленным, ведь каково осознавать, что ты, некогда помогающий людям, стал одним из них, будешь умирать от мысли, как беспощадно разлюбил человека, без которого жизни не мыслил. В чем смысл разубеждать его в чувствах сейчас? Ким сидит прямо на полу посреди кабинета, обняв себя, и за этим их застает Джонни, не выдержавший стольких минут ожидания. Они все напуганы и ранены, но то, с каким ужасом Со глядит на Доена, заставляет в Тэне что-то треснуть. Словно все убеждения, которыми он так гордился, которыми жил, в один миг стали ничем. Есть ли смысл скрывать что-то, если преступник не понесет должного наказания? Джонни подходит к Доену и присаживается рядом, на что тот медленно приподнимает голову, почти успокоившись. - Ты не один, - это звучит так просто и глубоко, выражая всю степень и силу привязанности Со, что Киму ничего не остается, кроме как доверчиво прильнуть к нему. Он утыкается лбом в его крепкое плечо, продолжая безмолвно плакать и позволяя себя обнимать - несильно, но так, что он чувствовал поддержку. Тэн чувствует себя уязвленным. И он-то себя называет доктором при условии, что растерялся, застав истерику друга, к которому когда-то чувствовал нечто большее? Джонни, не обладающий ни образованием, ни соответствующим умом, смог всего одной фразой утихомирить этот бушующий огонь. Они сидят так какое-то время совсем неподвижно под задумчивый взгляд врача, и когда Доен совсем затихает и перестает судорожно глотать слезы, то Со осмеливается поднять его лицо, тихо спрашивая: - Поедем домой? Доен похож на маленького потерянного ребенка, спешно кивая головой, и с помощью мужчины поднимается на ноги. Они ничего не говорят Тэну, Джонни лишь кивает ему на прощание, а затем скрываются за дверями кабинета. "Я согласен сотрудничать со следствием". Этого короткого сообщения хватает, чтобы заставить Джонни несколько облегченно вздохнуть глубокой бессонной ночью. Он глядит на спящего на диване Доена - не захотел засыпать один в комнате - и все никак не может перестать себя корить за то, что бросил его. Тот всегда был хрупким, но только сейчас мужчина заметил эту слабость. Доен был как и все другие люди - со своими слабостями, страхами и несовершенностью. Проблема Джонни заключалась в том, что он любил его, закрывая глаза на все эти качества. Предпочитал любить так, чтобы уберечь их обоих от краха, хотя этот самый крах врывался в их размеренную жизнь редкими, но крупными и болезненными ссорами. Доен говорил, почти кричал о том, как ему больно, как одиноко, несмотря на прошедшую болезнь, как ему страшно контактировать с людьми, которые могут его поглотить, подавить, но Со попросту слушал, но не слышал. Зацикливаться на собственных горестях и собственных чувствах куда приятнее, чем думать о чьих-то еще.***
Доен и Джехен сидят друг напротив друга, думая каждый о своем, и первый ежится под пристальным взглядом следователя. Несмотря на сравнительно молодой возраст, его глаза были такие внимательные и едкие, что становилось неуютно, он словно душу вытягивал одним взглядом, но Доен, несмотря на дискомфорт, чувствовал отчего-то с ним какую-то связь, словно были они знакомы давным-давно. Его сердце в какой-то миг издает неравномерный громкий стук, заставляющий кровь стремительнее пробежаться по жилам, и он судорожно выдыхает. Их разделяет только железный холодный стол, в котором видно их искаженные изображения. Доен преодолел бы это ледяное жестокое расстояние, лишь бы взглянуть в родные глаза как можно ближе. - Мистер Ким, я не хочу и не буду давить на Вас, все, что мне нужно, это просто узнать все произошедшее, - Джехен мягко растягивает губы, показывая слабую улыбку, чтобы вызвать доверие, а Ким, разглядывая их, думает лишь о том, как бы хотелось увидеть, насколько она широка и ярка. Настолько ли потрясающа, как у Юты? - Мистер Ким? Доен отвлекается от его губ, обращая внимание на глаза, и Чон спрашивает: - Позвольте задать Вам несколько вопросов для начала. Наши встречи будут достаточно... часты. - Разве у меня есть выбор? - Хорошо. Давайте начнем с самого начала. Просто расскажите все, что происходило между Вами и Накамото Ютой. При упоминании этого имени екает сердце, но Доен не подает виду, только прочищает горло, усаживаясь поудобнее. - Накамото Юта был моим пациентом в течение трех лет, у нас были индивидуальные встречи два раза в неделю по возможности. - Что значит "по возможности"? - Это значит, они могли состояться, если его не сажали в одиночку из-за буйного поведения. Мы говорили о разных вещах, я пытался разузнать о его прошлом, каких-нибудь ситуациях, которые он считает особенно значимыми в своей жизни или же которые травмировали его. Ничего не удавалось. Он был... закрыт. Говорил только тогда, когда сам того желал, думал о том, о чем сам хотел, и отвечал только на те вопросы, которые считал подходящими и не задевающими. Юта был самым трудным пациентом за все время моей работы, если честно. Я не знал и не понимал, о чем он думает, как размышляет и чего хочет, однако... Доен прерывается, на секунду испугавшись собственного прошлого, но Джехен мягко подталкивает его к дальнейшему рассказу, чуть наклонившись вперед: - Однако? Что-то произошло во время сеанса? - ... Ничего. Я сам виноват во всем, если бы я не поощрял его желания, то ничего бы не случилось. Джехен не верит ему, судя по темному взгляду, и напоминает: - Вы писали в истории болезни, что Накамото Юта проявляет признаки агрессии, когда ему что-то не нравится, в частности... когда Вы подолгу не проводили индивидуальные сеансы из-за его поведения или же он думал, что Вы не понимаете его. У меня есть дикое предположение, просто скажите "Да" или "Нет". Накамото Юта воспринимал Вас как объект своей, так скажем, любви? Ким почти не дышит и не шевелится, когда слышит настолько прямой вопрос, но сдерживается, сжав руку в кулак. От Чона не укрывается этот жест, но он упорно ждет ответа, пока спустя долгую минуту мужчина не выдавливает: - Да. Следователь коротко кивает, формулируя следующий вопрос, как Доен произносит вдогонку: - Но его любовь настоящая. Да, она пугала меня поначалу, но то, насколько она сильна, любого напугает и при этом очарует. - Насколько сильно она Вас очаровала? - До сих пор не могу измерить.