Одолжи мне счастье

Любой бы мог осудить Джехена, узнав о том, что он сделал. Да что скрывать, он сам себя корил и ненавидел за совершенное, будто человека убил, хотя это было далеко не так. Но знать о том, что ты начал неоднозначные отношения с человеком, который совсем недавно, практически вчера потерял своего любимого, и что тот вполне вероятно может быть жив, было невыносимо. Это случилось всего три раза: первый раз произошел в ночь, когда Джонни было невероятно одиноко и плохо находиться одному в резко опустевшей квартире, тогда на момент пропажи Доена начал наступать сто двадцатый день, а на сто двадцать третий было объявлено о прекращении поисков из-за найденных трупов. Второй раз случился в день, когда Джонни терзался чувством вины перед погибшим возлюбленным, а Джехен был слишком измучен видеть человека таким потерянным и убитым. Наверное, неопытность, наивность, что не должна быть присуща служителю закона, и вовлеченность повлияли на него, а может, и не ушедшая ветреность. Не оправдание. Но Джехен, как и любой другой человек, невольно пытался себя обелить в своих собственных глазах, чтобы чувство стыда и вины не съедало его. Он начал осознавать всю тяжесть собственной ошибки лишь после третьего раза, хотя и после первых двух у него было странно стянуто в груди. Третий раз был за час до срочного сообщения о неожиданно нашедшемся Доене, которого срочно доставили в реанимацию. Все это время он видел его только на фотографиях и некоторых видеозаписях с индивидуальных сеансов с Ютой, которые тот иногда делал. Ким Доен создавал впечатление спокойного, степенного и рассудительного, добропорядочного, неравнодушного, такого, которого бы захотелось найти любому следователю или неравнодушному волонтеру. Он был эталоном хорошего человека и гражданина - он даже не нарушал правила дорожного движения, по пути помогал старикам, потерявшимся туристам, а также проявлял покоряющее сочувствие к психически больным людям. На видео Джехен прекрасно разглядел внутренний страх перед Накамото Ютой: это было видно по его изредка пробегающим глазам, незаметным судорожным вздохам и сжатым пальцам вокруг письменной ручки. Да, он боялся, и неоднократно говорил об этом Джонни, но несмотря на это, ни за что не соглашался уехать из города и отказаться от работы, что приносила такой дискомфорт. Что двигало им до сих пор неясно, но будучи помощником следователя, Джехен проникся этим человеком, а теперь, став полноценным руководителем по этому делу, вдруг начал чувствовать с ним некую связь. Она тонкая, едва различимая, но Чон понимал - Доену нужен кто-то, кто мог бы проявлять участие в его переживаниях и пугающих воспоминаниях. У них с Джонни не было чувств, но тот последний разговор выбил мужчину из колеи на добрых два дня, поскольку чувствовал себя еще ужаснее из-за мысли, что Со теперь не любит Доена, которому необходимы были эти чувства, эти эмоции, чтобы снова вспомнить о том, какой нежной и терпеливой может быть настоящая любовь. Не та поддельная, не та сумасшедшая и болезненная, которую внушил ему Накамото. Кима разрывали противоречия, он не понимал, какие чувства настоящие, а какие его заставил иллюзорно воспринимать его насильник, и Джехен был твердо намерен показать ему, что значит правда. - Что с обыском дома в лесу? Есть что-то интересное? - Мы все обыскали, но из интересного можем предоставить лишь план дома. Судя по расположению комнат, оборудованному подвалу и специальной комнате, сразу становится понятно, что он готовился к похищению некоторое время, это все было спланировано заранее. Однако... - Однако? Джехен останавливается, чтобы выжидающе посмотреть на Джемина, которого назначили его помощником, и тот, несколько обдумав свой ответ, все же произносит: - Накамото Юта содержался в клинике три года, не было попыток побега и прочих подозрительных вещей, а дом, судя по состоянию, был построен примерно за год до похищения. Это... если верить экспертам, которые осматривали дом. Он не мог построить такой дом удаленно, значит, это делал кто-то другой. - Убедительно. Нужно обыскать дом еще раз, но уже тщательнее тех двух раз, которые были до этого. - Что мы ищем? Чон двигается к своему кабинету с нахмуренными бровями, по которым Джемин сразу понимает, что у того определенно есть какие-то догадки, и они, вполне вероятно, могли быть правильными при условии, что в доме найдутся новые интересные улики. - Мне не дает покоя исчезновение Ли Тэена. Доен сказал, что тот был в том доме примерно через полгода после похищения, а затем ушел, как ни в чем не бывало. Вопросов много, а ответов никаких. Каким образом Ли Тэен и Накамото Юта связаны, кроме тех сеансов? Каковы мотивы Ли Тэена? Почему смог уйти и где находится сейчас? И самое главное... я думаю, что Ли Тэен непосредственно причастен к похищению. Он явно манипулировал Накамото, но нам нужно либо найти его, либо отыскать весомые доказательства причастности, кроме слов жертвы со стокгольмским синдромом. - Ему поставили такой диагноз? Звучит ужасно. - Да, и именно поэтому его показания никак не облегчают нам задачу, потому что из-за своей иррациональной любви к похитителю Ким Доен может еще больше путать нас и пускать по ложному следу, лишь бы мы не обвиняли Накамото Юту. Придется каждое слово теперь подвергать сомнению и перепроверять, но без показаний нам не обойтись. Так они хоть как-то позволяют восстановить события. Сделаем всю эту работу, и тогда преступник понесет наказание. - Не думаю, что даже после такой тяжелой работы и целой кучи доказательств Накамото накажут по всей строгости. Максимум, что сделает судья, так это признает невменяемым и посадит обратно в психушку до конца его дней. - Ты прав, но другого выхода нет. Наша работа заключается в том, чтобы восстановить события, а все остальное уже не наша забота и не в нашей компетенции, - Джехен говорит эти правильные слова, которым его научили в академии, однако Джемин видит в них огонь возмездия и... - Ты слишком вовлечен, - он не боится смотреть начальнику прямо в глаза, хотя их разделяли и должности, и возраст. Джехен снова останавливается, уже у самого кабинета, а затем оборачивается, будто пытаясь заставить помощника оставить свои домыслы при себе, но парень лишь делает шаг вперед, не боясь последствий своей прямоты. Чон медленно выдыхает, прикрывая покрасневшие глаза, - он явно не спал последние сутки, а уж все дни и ночи с момента, как нашелся Доен, не способствовали полноценному сну и отдыху. - Разве плохо? Моя вовлеченность помогает нам всем: нашей команде выполнить свою работу качественно, жертве - получить справедливость, а преступнику - свое наказание. Всяко лучше равнодушия, из-за чего следователь Ли был уволен, по вине которого Ким Доен остался в том доме еще на три года. Джемину на это нечего сказать раздраженному Джехену, хотя непременно хотелось. Ему не нравилось подобное нарушение неофициальных постулатов офицеров полиции, ведь они мешали работе и способствовали слишком быстрому профессиональному выгоранию. - Я беспокоюсь, вот и все. Сколько выдающихся и отличных следователей не выдержали жестокости этой профессии лишь из-за своего сочувствия к жертвам. - Спасибо, но не стоит. Я не такой, как они, - с этими словами он скрывается за дверями безликого кабинета, а Джемин вздыхает, не в силах переубедить его в обратном.

***

- Поговори со мной, - брови Джонни скорбно изгибаются, когда он смотрит на Доена, сидящего на подоконнике с Юно на руках. Их взгляды встречаются, и Ким невольно задыхается, когда осознает всю степень боли человека, которого неистово любил. Со опирается бедрами о подоконник, продолжая глядеть на Кима. - Прошло уже столько дней, а мы так ни о чем не поговорили. - Мне хватает разговоров с Тэном и следователем Чоном. - Я не о таких разговорах, хотя, если ты захочешь, я всегда могу выслушать. Мне просто хочется поговорить с тобой о разном. Как прежде. Понимаешь? Мы не чужие, и то, что мы сторонимся друг друга, причиняет мне боль. Все-таки я... у меня к тебе чувства. Я верю, что и у тебя где-то глубоко внутри осталось ко мне хоть что-то. Доен отворачивается к окну, посильнее прижимая спящую собаку к себе. Дневной свет падает на его бледное лицо, в котором мужчина не видит каких-либо эмоций, и это настолько ужасает, что его начинает мутить. Где же его Доен? - Ты так же верил, когда проводил время со следователем Чоном? Джонни судорожно вдыхает, задерживая воздух в груди, эта натянутость не позволяла ему в полной мере почувствовать страх, вину и боль, они отголосками гудели внутри, проникая в самое сердце. Доен все знал, но при этом так безэмоционально говорил об этом, что становилось только больнее. Что убивало сильнее, Со не знал: что Доен обо всем узнал или что говорил об этом с таким лицом и таким ровным голосом? А затем понимает: его настолько уничтожили и стерли в том доме, то чудовище изменило его до самой глубины, что теперь не осталось сил на какие-то эмоции и чувства, кроме слез, кроме печали и истерики. - Верил. Сначала я слишком боялся оставаться здесь один, без тебя, а после... я попросту ошибся. Думал, если переключусь и буду любить кого-то другого, мне не будет так больно и пусто. Но ничего не изменилось, - он говорит об этом спокойно, словно рассказывает какую-то совершенно обыденную историю, и Доен делает вид, что это никак не трогает его, однако сердце едва шевелится от беспокойства и сочувствия. - Я все так же люблю тебя, знаешь. Пусть ты меня теперь не любишь, может, даже ненавидишь и презираешь за то, что я тебе изменил, за то, что перестал искать и верить в то, что ты жив, я все равно чувствую то же, что и три года назад. Тот человек... изменил нас с тобой, перевернул наши жизни на сто восемьдесят градусов, твою - особенно жестоко, и я ненавижу его за это, а ты любишь, - после этих слов Джонни словно лишается всех сил, лицом припадая к чужим ногам и обнимая их руками. Он так дрожит от переполняющих чувств и эмоций, касаясь отчаянными слезами сердца Доена, на частичку оживляя его. Ким поворачивает, наконец, голову, судорожно дыша и молчаливо плача в ответ. - Что он сделал с тобой, раз теперь ты, несмотря на жестокость, на насилие, на сумасшествие, так любишь его, готов сделать все, лишь бы увидеться с ним? Доен касается ладонью мягких волос мужчины и слегка стискивает их, будто пытаясь удержаться, и полушепотом отвечает: - Раз никто его не любил никогда, значит, я буду это делать. Доен полагал, что эти слова помогут Джонни понять его поведение и состояние, но тот расплакался лишь сильнее, и от боли это было или от бессилия - не ясно, но одно Ким знал точно: кроме него Накамото Юту любить некому.