...покамест побудем здесь

      На окоченевшую щёку упала капля какой-то горячей и вязкой жидкости.       Голова кружилась и так, словно он несколько дней провёл на шлюпке во время шторма или пьянствовал с неделю. Взгляд Агниса застилали чёрные точки, какие бывают аккурат перед падением в обморок, не позволяя хоть как-то сориентироваться в пространстве. Ноги, руки, голову, спину — всё тело пронизывал всеобъемлющий холод. Холод этот был — или казался — столь сильным, что даже зубы, и те не стучали из-за застывшей челюсти.       Первой идеей насчёт происходящего у Куна был чёртов ледяной анабиоз, передавшийся ему по наследству, однако к нему не было никаких предпосылок. Абсолютно. Вот он спокойно сидит в своей комнате в отеле перед одним из многочисленных испытаний для восхождения на Башню, а вот он лежит полностью сбитый с толку, оглушённый самыми неприятными ощущениями: тошнотой, холодом, осознанием собственного бессилия и страхом.       Откуда-то сверху на лицо парня снова упала горячая капля. Упав в ложбинку под носом, своим запахом она вызвала новый невыносимый порыв тошноты, а скатившись чуть ниже, в уголок губ, она и вовсе заставила начать истерически отплёвываться: что-что, а вкус свежей крови Агнис знал прекрасно. Взгляд наконец прояснился, но, видят экзисы, Кун был бы рад скорее ослепнуть: на расстоянии одной пяди от его лица раскачивалась на ветру обезображенная туша козла, своей головой направленная вниз, аккурат на Агеро. Наполовину вытекшие остекленевшие глаза, казалось, смотрели прямо в душу, которая сейчас старалась сжаться в комочек от ужаса. Зубы животного были вырваны с корнем — Кун подавил рвотный позыв от осознания, что за кровь всё была на его губах; разбухший язык болтался из стороны в сторону. Брюхо животного было безжалостно вспорото, благодаря чему белый свет увидел кишечник, желудок и прочие внутренности козла, всё ещё держащиеся в теле каким-то чудом. Некогда серовато-белая шерсть промокла от количества крови, окрасившись в пюсовый.       Агнис мгновенно пришёл в себя и, откатившись вбок, резко сел. Это было ошибкой, ведь уже в следующее мгновение его стошнило на снег. Парень вытер рукавом рубашки рот и заслезившиеся глаза и глубоко вздохнул морозный воздух, обжёгший лёгкие запахом зимнего леса. Его всё ещё немного мутило, но разум постепенно прояснялся, заставляя в панике оглядываться вокруг. Насколько Кун мог понять, он находился на поляне посреди заснеженного леса, хвойного и ужасно густого из-за бурелома. По краям поляны грозно возвышались деревянные тотемы неизвестных ему идолов, бесстрастно взирающих на развернувшуюся внизу трагедию: посреди капища лежала дюжина человеческих тел — в основном мужских, но было также пара женских и даже ребёнок. Некоторые были почти полностью сожжены, но всё же большая часть держалась задеревенелыми руками за деревянный кол, воткнутый ими самими себе в грудь. Эти люди выглядели странно для обитателей Башни: длинные густые бороды, вырезанные на коже символы, густые шубы из грубого меха и странные ботинки из войлока. Сам Агеро полулежал на засыпанном снегом помосте, сколоченном из неотёсанных пней. На этом помосте были разложены самые разные мерзости: глаза, отрубленные пальцы, клочки волос, пучки каких-то трав и много чего ещё, что опознавать Куну не хотелось совсем.       — Твою же ж Башню, почему так холодно?! — Агнис развернулся в сторону выкрика и с удивлением для себя обнаружил юношу с длинными белыми волосами, переступающего с одной босой ноги на другую. Он казался до боли знакомым, но что-то было не так: слишком молодое лицо без красных отметин, слишком низкий рост по сравнению с тем, что был, более мелодичный и даже приятный голос без нот приказного тона. И всё-таки спутать его с кем-то другим было сложно.       — Уайт?! — менее аристократичный и более человечный на вид, но да, это определённо был Десятый Убийца. Пускай нервы Агеро и до этого были натянуты до предела, теперь парень готовился к драке — он явно не был готов к составлению грандиозных планов. Кун проклял себя за беспечность — стоило если и не прикинуться мёртвым, то хотя бы не выдавать своё присутствие так явно.       — Отпрыск семейства Кун? Мы уж думали, ты мёртв, — по непонятной Агнису причине Арье не выглядел настроенным враждебно, нет, совсем наоборот — во взгляде некроманта читалось то же, что и во взгляде Агеро. Непонимание и… страх.       — Не дождёшься, — парень не давал своим притупившимся ощущениям себя обмануть. Уайт и страх? Нет уж, увольте. — Где я? Это ведь твоих рук дело, да?! — было похоже, будто Агнис цепляется за соломинку, пытаясь хоть как-то рационально объяснить происходящее.       — Ответ на данный вопрос Мы сами жаждем услышать, — от напряжения некромант сжал челюсть, поигрывая желваками. Он резко выдохнул, расправив плечи, ступил обеими ступнями на снег и гордо поднял подбородок. — А ещё не помешало бы узнать, что за недоразумение посмело блокировать мои способности.       Агеро поначалу подумалось, что он ослышался: Уайт лишился своих сил, что? А потом он сам попробовал призвать хотя бы светоч — у него ничего не вышло; ледяное Шинсу — тоже провал; часы с переводчиком — повезло, на месте. За этим занятием он не заметил, как Арье подошёл к нему практически вплотную. Как непривычно было видеть эти белые глаза с чёрным ободком вокруг радужки почти на уровне своих собственных!       — Говорят, что ты гений, — напряжённый, как струна, и с напускным высокомерием, некромант обратился к Агнису. То, что ранее тот принял за страх, стремительно обращалось в отчаянный гнев, — так что лучше ты объясняй, что происходит.       — Я ясно дал понять, что и сам не имею ни малейшего понятия! — обступающий холод затмевал самообладание. — Но мы во всём разберёмся! А пока придётся работать вместе. Ты и я. Так что давай-ка без угроз, ладно?       Короткий согласный кивок со стороны Уайта чуть не привёл Куна в шок. Это потому что он был таким убедительным или от близкой возможности получить обморожение всего тела у некроманта проснулся здравый смысл? Так или иначе, сил терпеть температуру и впрямь больше не было, а поэтому Агнис направился к ближайшему трупу неизвестного мужчины с колом в сердце и, преодолевая новые приступы тошноты, принялся медленно снимать с него дублет и валенки. Краем глаза заметив Арье, последовавшего его примеру, но проводившего манипуляции с мертвецом гораздо увереннее и хладнокровнее, Агеро ускорился — в самом деле, он что, не видел раньше трупы что ли? — и вскоре уже стоял, утопая в блаженном тепле, которое сберегли звериные шкуры.       — Всё это очень напоминает какой-то ритуал, — подал голос Уайт. Он говорил в разы спокойнее и сдержаннее, а затем и вовсе ухмыльнулся. — В наш расцвет Мы провели немало таких! Хотя, вынуждены признать, нечто столь омерзительное Нам доселе не встречалось.       — Хочешь сказать, что нас тоже пытались использовать в качестве жертвы? — пускай Куна и раздражало откровенное пренебрежение человеческими жизнями со стороны некроманта, он признавал, что в такой ситуации это могло очень сыграть им на руку. К тому же, чего греха таить, кому как не ему, сестроубийце, понимать, что у них, монстров, всегда есть свои мотивы.       — Нет, больше это всё походит на ритуал призыва и, если судить по тому, что мы с тобой оба живы, призывали нас. А вот зачем — вопрос.       — И куда… — мрачно пробурчал Агнис.       Тем временем солнце, еле-еле пробивающееся из-за густого слоя снеговых туч, постепенно стало склоняться к горизонту. Вокруг парней начали сгущаться лёгкие сумерки, тени удлинялись, а лес и капище продолжали становиться всё зловещее.       — Не могли же все эти люди жить просто так в этом лесу, значит, где-то неподалёку обязательно должна быть деревня или хотя бы дом, — Кун нервно озирался, словно ожидая, что кто-то из мертвецов вот-вот возьмёт да и встанет.       — И есть шанс встретить кого-то… менее суицидально настроенного, кто сможет объяснить, что за чертовщина здесь творится, — Уайт закончил за Агеро мысль.       Спустя несколько минут бесцельного брожения по поляне, они наконец обнаружили нечто походившее на вытоптанную тропинку, уводившую куда-то вглубь чащи и, не сговариваясь, пошли по ней. Вокруг с деревьев то и дело падали куски снега, тяжело свисавшего с еловых лап. Наконец послышались робкие перекликивания, пересвистывания птиц, на присутствие коих на капище не было и намёка. Вдалеке Агеро один раз заметил пробегающую по стволу белку, уже давно сменившую свой привычно ярко-рыжий окрас на менее заметный серый. На снегу неподалёку от тропинки часто попадались звериные следы. Возможно, стоило бы заволноваться, но, даже не будучи знатоком охотничьего и следопытского дела, парень мог точно сказать, что все эти отпечатки лап принадлежали мелким и безобидным животным. К тому же, единственный зверь, которого Кун здесь реально опасался, шёл рядом с ним, то и дело жалуясь на жёсткую подкладку шубы — не то, чтобы парень не был с ним согласен, но всё же.       Наконец, уставшие и раздражённые, они вышли на окружённую частоколом опушку леса, где гордо возвышалась неказистая избушка с одним этажом и чердаком под покатой соломенной крышей. На краю этой опушки стояло ещё два здания: то, что побольше с высокой каменной трубой и маленькими окошками и то, что поменьше — и вовсе без окон, оно напоминало склад или нечто похожее. Облегчённо переглянувшись, путники направились к основному дому.       Лестница, состоящая из трёх высоких деревянных ступеней, вела в не особо просторные сени, а те, в свою очередь, вели в уже бóльшую по площади горницу, в которой стоял большой деревянные стол с медным самоваром на нём, ряды лавок и сундуков по стенам и большая каменная печь с трубой. С потолка свешивались целые пучки самых разных засушенных трав, цветов и кореньев, а потому запах стоял полевой и по-своему летний. На наскоро приколоченных полках стояло несколько свечей, но в основном помещение освещали лучины, света от которых еле хватало на то, чтобы видеть вокруг себя на расстоянии локтя. Однако обстановку назвать скудной было трудно: повсюду лежали, висели расшитые яркими узорами ковры, полотенца, простыни и платки. И всё же, несмотря на все надежды встретить хоть одну живую душу, двор пустовал — разве что кто затаился в бане или чулане, но, прождав довольно продолжительное время, Кун и Арье убедились в обратном.       — Похоже, что все участвовали в ритуале, и теперь этот дом наш… — Агнис не знал, радоваться такому исходу или нет. С одной стороны, никто не сможет им ничего объяснить, но с другой — а вдруг этот кто-то окажется больным на голову и просто-напросто прирежет их, лишённых сил.       — Идиоты, — флегматично пожал плечами некромант.       Тепло натопленное помещение постепенно заполняла прохлада. Уайт поёжился и пробежал по комнате взглядом в поиске хоть какого-то средства отопления. Больше всего на эту роль подходило странное сооружение в углу из белого камня. И верно: стоило некроманту потянуть за чугунную ручку затворки, как пальцы обожгло горячим металлом, а изнутри «геенны огненной» пахнуло жаром. Схватившись покрасневшими пальцами за мочку уха, Уайт недовольно зашипел, а потом принялся осторожно, по одному, закидывать поленья внутрь этого допотопного обогревателя — в Башне некромант никогда не сталкивался с чем-то подобным, даже когда возглавлял два королевства во Внешней Башне.       — У них что, кроме чёрного хлеба вообще ничего из еды не было? — Кун, тем временем продолжавший осматривать комнаты, недовольно пожёвывал горбушку. Вкусно или нет, а есть-то хочется.       Впрочем, от чувства тревоги живот крутило ещё сильнее, а потому сухарь был лучшим решением. Агеро и впрямь переживал: оказаться в не пойми какой глуши в компании одного из своих, можно сказать, злейших врагов. Утешало лишь то, что и сам Арье был, мягко говоря, не в восторге от происходящего, а, значит, волей-неволей должен был оказывать содействие.       — Мы видели две пристройки, возможно, еда находится там, — Уайт говорил без особого интереса, ведь ему было прекрасно известно, что он, являясь пожирателем душ, не нуждался в обыкновенной пище.       Выглянув из небольшого оконца, Агнис с трудом смог различить очертания деревьев в окружающей их лесной чаще — до того сильная опустилась темень. С неба сыпались мелкие крупинки снега, и выходить из натопленного помещения не хотелось совсем.       — Завтра лучше схожу проверю, — взяв с полки чистую глиняную кружку, Кун открыл краник медного самовара и с наслаждением пил обычную тёплую воду. — И да, чур я сплю на этой тёплой каменной… как её там? Буду называть это печью, — он покосился на кучку подушек и одеяло, лежавших поверху неё.