Hush, little baby, don’t say a word Nobody believes what you think you’ve heard Call me crazy, but I’ll make friends With all the voices in my head
«Voices — Hidden Citizens, Vanessa Campagna»
Юкио больше не был заинтересован в Акари, но она продолжала липнуть к нему, причем настойчивее прежнего. Тот факт, что они переспали, да еще и в школьной подсобке прямо во время уроков ее не смущал вообще, и она даже не поняла, что была не в себе. Зато Юкио понял абсолютно все. Он почувствовал себя сильным, все правила превратились лишь в пустой звук, и он осознал, что может делать абсолютно все, что вздумается. Людские животные желания, тайны, страхи — все постыдное было вывернуто наизнанку для него. Голоса больше не мешали, они стали единым целым с ним, и он не мог понять, как раньше вообще избегал их. Видеть людей насквозь — по-настоящему прекрасная способность. Школа стала испытательным полем для него, а дети — подопытными мышками. Однажды на физкультуре одноклассник разозлился на учителя за то, что тот посадил его на скамью во время игры в волейбол. Юкио знал, что между этими двумя давно натянулись отношения, так как парень был чересчур вспыльчивым, а преподаватель, думая, что поступает правильно, пытался оградить других учеников от его пугающего гнева. Юкио тогда подсел к разозленному однокласснику, обвиняющему учителя во всех его грехах и проблемах, и положил руку ему на плечо. — Ичидзу, сенсей тебя явно принижает, ведет себя несправедливо, да? Не хочешь ему отомстить? — парень начал чуть ли не реветь от ярости, но спусковым крючком стала следующая фраза: — Убей его. Юкио научился неплохо скрывать свои эмоции. Это давалось особенно тяжело, когда ему хотелось смеяться во весь голос. Но он сыграл роль напуганного подростка, при котором одноклассник неожиданно напал на преподавателя, избил его до неузнаваемости, пока того не оттащили силой и он не пришел в себя. Как же Юкио нравилось осознавать, насколько он недосягаем. Он завел специальную тетрадку, в которую выписывал все то, что узнавал. Впоследствии он о своем новом дневнике рассказывал Каваи, как и обещал, только без подробностей, немного привирая в свою пользу. В итоге в записях были подчеркнуты уже все смертные грехи. Да, именно такой причудой проклят Йосадзаяши Юкио. Семь смертных грехов. Всю жизнь он слышал мерзкие мысли людей, ядром которых служил один из грехов. Прикосновением он мог активировать из них тот, который преобладал в человеке. Иногда попадались грешники с целым букетом запретных желаний, и со временем Юкио научился выбирать нужное и контролировать активацию и касание. Теперь он все делал осознанно. Грешными, однако, были не все люди, но многие. Слегка поэкспериментировав с ребятами в школе, Юкио смог сделать несколько заметок относительно своей причуды. Гордыня и уныние могли заставить человека убить себя. Чревоугодие побуждало к полному расстройству пищевого поведения, поэтому грешник мог умереть или загубить свое здоровье как обжорством, так и голодом. Похоть распаляла животные инстинкты, искушение, которое невозможно было подавить. Зависть грозилась сожрать изнутри и тоже привести к самоубийству, либо же убийству или причинению вреда тому, кому завидует жертва. И самым прекрасным, по мнению Юкио, был гнев. С помощью гнева он мог управлять людьми. Достаточно сказать пару фраз, работающих как спусковой крючок, спровоцировать человека действовать, залезть к нему в голову, и он становился оружием. Огромный плюс причуды Юкио — его собственная неприкасаемость. Жертвы могли напасть на кого угодно, но не на него, и количество не ограничивалось. Однако у причуды были и минусы, которые удалось определить не сразу. Какое-то время после активации своей силы Юкио не мог слышать чужие мысли буквально несколько минут. Люди быстро приходили в себя, если их хорошенько ударить по голове. Они переставали слушаться после выполнения данной команды, но это только в случае «гнева». Некоторые помнили, что с ними происходило во время захвата разума, другие помнили лишь обрывки, а третьи не помнили ничего вовсе. Также причуда Юкио не давала ему никакого боевого преимущества. Но оно ему и не нужно. Однако в тетрадь он все же записал. Когда с момента поступления прошел почти год, после его восемнадцатилетия, Юкио больше не было смысла посещать школу. Свой последний день перед тем, как навестить Каваи, он провел довольно скучно, стараясь не привлекать лишнего внимания и не издеваться над учениками. Даже сходил на все уроки и за день выкурил всего три сигареты. И все шло гладко, пока не прицепилась уже подбешивающая Курогане. Местом их встреч всегда оказывалась крыша, а одноклассница приходила именно в те моменты, когда Юкио наслаждался табачным вкусом. — Юки-кун, почему ты больше не разговариваешь со мной? — выражение ее лица злило, потому что на нем вырисовывалась не грусть, а разочарование. — Потому что не хочу. — Но… Я думала… Я думала, что нравлюсь тебе, — она отвела взгляд в сторону, прижимая руки к груди. Юкио никогда не был сентиментальным и не понимал таких людей. Более того, теперь он вообще не уверен, есть ли у него то, что человечество философски называло «душой». — Разве что внешне, — юноша чувствовал, как девушка страдает, и его раздражало, что она считает, будто это по его вине. Он никогда ей ничего не обещал. — Ты жестокий! Раньше ты таким не был! Почему ты так изменился? Ты же можешь мне рассказать! — Акари неожиданно перешла на крик, начиная плакать. Юкио прикрыл глаза, глубоко вздыхая. — Я всегда таким был, — уже привычно затушив сигарету о стену, он прошел к двери, даже не оборачиваясь на прерывисто дышащую Курогане, которая плакала уже почти навзрыд. — Не волнуйся, ты меня больше не увидишь. И Юкио ушел. Ей в тот момент стало настолько плохо, что мысли перепутались и устроили между собой бойню, а сказать что-либо она не могла и подавно. Юноша ее эмоции прекрасно чувствовал, слышал, но ему не было ни стыдно, ни жалко. Ему было никак. Юкио всегда считал, что человека от робота отличает чувство эмпатии, поэтому он стал чаще задумываться. А является ли он человеком? Юкио передал Каваи всю имеющуюся информацию, которая должна была оставаться строго между ними, после чего психиатр поговорил со Спектром и снова убедил того, что сейчас сыну лучше оставаться дома в связи с ухудшением психического здоровья. Отцу его заключение очень не понравилось, но он принял решение с врачом в спор не вступать. Юкио заметил, что тот стал пристальнее за ним следить, и это мешало. Юкио одновременно страдал и одновременно нет. Он не мог страдать, потому что ничего не вызывало у него жалости. Ему казалось, что даже если на его глазах убьют ребенка, ему будет все равно. Он чувствовал себя выше всего человеческого существа, и эта мысль начала развиваться, раздваиваться. Юноша не мог понять, во что он на самом деле верит. Он снова закрылся в своей комнате, снова начал думать, анализировать. После того, через что он прошел в школе, он был уверен, что не просто особенный, а что он тот, кто понял правила этой дурацкой игры под названием «Жизнь». Но правильно ли это? Юкио было плохо от того, что он ничего не чувствовал, но ему не могло быть плохо по определению. Эмоции множились, чувства теряли связь с реальностью, а в голове разрасталась абсолютная пустота. Там нет ничего, но Юкио продолжал рассуждать. Его причуда исказила восприятие самого человека, поэтому все те определения, которые с течением тысяч лет давали философы, казались ему бессмысленными. Но прав ли он? Он не знал. Но одновременно был убежден в своей правоте. Юкио одновременно страдал и нет. И через несколько месяцев его медицинский табель пополнился новым диагнозом, который грозился лишить его той свободы, которой он обладал. Лишить дома и безнаказанности, лишить вкусной еды от тупой сестры, лишить привилегий, получаемых от статуса отца. Каваи больше не улыбался. С самым отвратительным выражением лица, которым только можно было одарить Юкио — жалостью, он своим непонятным врачебным почерком вывел на листе злосчастный диагноз: «Шизофрения».***
Юдзуна внимательно смотрела на фотографию, напротив которой сидела уже больше десяти минут. Когда она приходила в дом Тодороки, она никогда не забывала помолиться в этом уголке. Маленькому семейному обряду ее, кстати, научила Фуюми. Старатель бы ей ни за что не разрешил подходить к алтарю, однако вот сестренка тайком разрешала, когда хозяина не было дома. А отсутствовал он довольно часто. Юдзуна не знала Тойю, и это она понимала только сейчас, спустя три года после его смерти. Она уверена, что, если умершие и наблюдают за живыми, то брат стоял бы над ней с недовольным лицом. Таким она его запомнила. Но почему-то первостепенной задачей во время визитов дома дяди было именно помолиться у алтаря. Возможно, Юдзуна делала это не только за себя. — Знаешь, они скучают по тебе. Когда девушке исполнилось пятнадцать лет, она наконец-то почувствовала себя человеком. Общение с Шимадой пошло ей на пользу, и она уже совершенно точно могла назвать его своим другом. Из-за его хорошей репутации в школе, ей удалось даже пару раз сходить с одноклассниками в караоке. Хоть старшеклассница там просто посидела и не пела, она уже была невероятно рада тому, что ей удалось просто побывать в компании. Все же в доме обстановка опять начала накаляться, поэтому Юдзуна старалась еще больше времени проводить где-то в другом месте. И другим местом стал дом дяди. Придерживая подол школьной юбки, Юдзуна встала с пола и направилась в гостиную. Строение особняка всегда казалось ей странным, хоть он и выполнен в традиционном стиле. То, каким она воспринимала его в детстве и то, каким она видела его сейчас — два совершенно разных образа. — Эй, Юдзу, не хочешь сыграть во что-нибудь? А то скучно, — не дойдя до гостиной, девушка увидела растрепанную макушку брата, выглядывающую из проема. — Во что ты хочешь поиграть? — Юдзуна дошла до нужной комнаты, огибая силуэт брата. Хоть Нацуо и младше на четыре года, он был выше и значительно крупнее старшей сестры. Он вообще часто задавался вопросом, почему она такая хиленькая и тощая. — Нацу, думаю, ты помнишь, что Юдзуне не подходят физические активности, но я напомню, на всякий случай. А то, мне кажется, мы ее потом вряд ли соберем, — на горизонте появилась Фуюми, накрывающая что-то на стол. — И да, сначала есть, а потом играть! — ворчащая и в фартуке, она напоминала маму, ту самую образцовую мамочку из книжек и фильмов. — Я вообще-то приставку хотел предложить… — буркнул мальчик и отвернулся. — Все в порядке, Фуюми. Поиграем позже, ладно? — Юдзуна нежно улыбнулась брату, и он слегка улыбнулся в ответ. — А где Шото? Обычно дядя запрещал общаться с младшим, но в его отсутствие этой проблемы не возникало. — В своей комнате, наверное. Позовешь его? — старшая уже закончила готовить и принялась накрывать на стол, поэтому отвечала с задержкой. — Угу, — гостья послушно кивнула и направилась обратно, в запутанные коридоры поместья. После того, как Рей покинула дом, Шото глубоко ушел в себя. Хоть он и был еще ребенком в глазах Юдзуны, он иногда вел себя пугающе тихо и спокойно. Не то чтобы для нее странность в поведении — что-то из ряда вон выходящее, все-таки у самой был не совсем обыкновенный старший брат, но она всегда знала, что Шото не такой, как все. Она чувствовала, что малыш особенный. И вовсе не из-за смешанной причуды, как считал Старатель, а из-за внутренних качеств. Будучи совсем маленьким, он проявлял доброту и заботу по отношению к брату и сестрам, улыбался, был довольно активным, а Юдзуна именно таких детей всегда мечтала увидеть. Она полюбила Шото с тех пор, как увидела его, еще совсем крохотного, в детской колыбельке, и не собиралась бросать его одного. Девушка всегда считала, что ее двоюродные родственники — это некая отдушина в ее серой жизни. С братьями и сестрой она могла почувствовать себя живой, настоящей. С братьями и сестрой можно было поговорить, поиграть, повеселиться. Побыть обычной пятнадцатилетней девочкой. Юдзуна осторожно отодвинула дверь в комнату братика. Мальчик сидел на полу и крутил что-то в руках, но, как только в комнату вошли, спрятал предмет в кармашке шорт. Он сразу повернул голову на гостью. — Шото, пошли кушать. Фуюми уже накрыла на стол, — сестра присела на корточки возле малыша и ласково погладила его по голове. — Угу, — мальчик вернулся к рассматриванию пола. Однажды Шото сказал Юдзуне, что ему нравится, когда она гладит его, поэтому она старалась выполнять его пожелание почаще. Он, правда, уже давненько словесно никак на это не реагировал, но она знала, что ему нравится. Его разноцветные мягкие волосики было приятно трогать, и мальчик каждый раз затихал, будто боялся спугнуть сестру, когда она его обнимала или поглаживала. Юдзуна каждый раз еле держала себя в руках, чтобы не затискать брата до смерти. — Что у тебя там? — Шото накрыл карман ладошкой. — Это секрет? — Нет, — мальчик достал предмет из тайника и протянул сестре. Юдзуна удивленно моргнула, когда увидела ледяную снежинку. Ей казалось, что ее подарок давно затерялся где-то в огромном доме, или его вовсе выбросили, когда посчитали опасным для ребенка. В глубине души потеплело от осознания того, что Шото все еще хранит снежинку все. Она улыбнулась. — Сестренка Юдзуна, — мальчик поднял лицо на родственницу, — это ведь ты сделала? — Да. Я тогда была маленькой, а ты еще совсем крохой. Тебе нравится? — Да, очень, — щечки малыша немного покраснели. — А я смогу делать такое же? — Конечно, сможешь. Ты же такой талантливый мальчик, — Юдзуна приобняла брата, прижимаясь к его макушке щекой. — Пойдем кушать? Ты, наверное, проголодался уже. — Пойдем. Взяв младшего братишку за прохладную ручку, Юдзуна повела его в зал. Иногда ей было грустно смотреть на его лицо. Так, будто ранила его она сама. Ожог сильно выделялся и, казалось, передавал всю ту боль, что испытал когда-то маленький Шото. Она верила, что он вырастет хорошим человеком. И, хоть и не играла никакой роли в его воспитании, очень хотела помочь ему всеми силами. Младший брат был особенным, и Юдзуна это хорошо чувствовала. Она была рада, что Шото не отталкивал ее и принимал ее любовь. В отчем доме ей по-настоящему не хватало взаимности. Было страшно представить, что случится, если она прикоснется к тому же Юкио. Дай Бог, если живой останется. А здесь, в семье Тодороки, ей хорошо.***
Недавно Шимада стал чаще расспрашивать Юдзуну о ее семье, и его настойчивость не могла не настораживать. Конечно, она понимала, что это нормально — интересоваться тем, как все устроено в доме Героя №3, каково быть племянницей Героя №2. Но как ей лучше ответить, чтобы не доставить отцу и дяде проблем, не знала, поэтому старалась уводить тему в другое русло или просто молчала. Со временем даже добродушный Шимада начал обижаться и корчиться, когда одноклассница игнорировала его вопросы. Из-за ее молчания, юноше казалось, что в доме Спектра происходит какой-то ужас, чем вполне можно было объяснить запуганность девушки. Хотя совсем недавно он стал радоваться тому, что собеседница перестала мямлить и размыто отвечать. Иногда даже говорила, что ее не устраивает, выражала свое мнение. Сначала Шимада с пониманием относился к зажатости подруги, но спустя год его это стало подбешивать. Они снова шли с уроков вместе, и на этот раз Юдзуна взяла инициативу в свои руки и предложила пройтись ее маршрутом, на что парень охотно согласился. Сегодня чета шла через центр города. — Шимада-кун, ты пойдешь в старшую школу? — похоже, сегодня одноклассница была в приподнятом настроении, и ее обычно неловкая улыбка выглядела искренней и вполне уверенной. — Ага. Выбрал ту, где баскетбольная команда посильнее. Еще к экзаменам готовиться… — парень лениво потянулся, закидывая сумку за спину. Юдзуна задумчиво глянула на него, вспоминая, чем он делился с ней на днях. — Ты же вроде переезжаешь, да? — Из-за папиной работы, да. Да и мы давно хотели уехать подальше от Сидзуоки. Тут вечно какая-то муть происходит, не замечала? — Шимада прикрыл глаза, перебирая множественные инциденты в Мусутафу. — Вот уж точно… — Юдзуна согласно вздохнула. — А куда ты уезжаешь, если не секрет? — В Кюсю. Фукуока. Там, вроде, тихо. Надеюсь, в ближайшее время и героев там не появится. Они, конечно, крутые, но… Сама понимаешь, — юноша чуть двинул одним плечом. — А ты? В какую школу пойдешь? — Еще не знаю. Эту мне, например, выбрали, — грустно заметила Юдзуна. Шимада недовольно глянул на нее. — А в Юэй не хочешь? Ученица посмотрела на одноклассника, как на умалишенного, причем, настолько явно, что он даже как-то стушевался. — Да что мне там делать, Шимада-кун? — она неожиданно рассмеялась, уверенная в том, что это была шутка. — С причудой у меня проблемы, с телом тоже. А становиться героем?.. Это последнее, чего я хочу. Честно. — Ну… Я просто подумал: Спектр же учился в Юэй. Ну-у, обычно дети идут за родителями, там… — юноша покраснел, как помидор, осознавая, какую глупость вякнул. Шимада неосознанно начал разглядывать собеседницу. Его всегда забавляло то, какой малюсенькой она была. Но при этом она не выглядела несуразно или нелепо, наоборот, миниатюрна и ладно сложенная. Парень думал, что ей в отношении фигуры девушки очень повезло, потому что обычно такие низкие девчонки выглядят очень непропорционально. У Юдзуны же и ноги стройные, хоть и излишне худые, и фигура смотрится аккуратно, и хрупкие узкие плечи с тоненькой шеей выглядят изящно. Если бы он не знал, что она дочь Спектра, он бы в это с трудом поверил. Однако, если перевести взгляд на ее лицо, схожестей становилось уже больше. Цвет волос, а точнее, его большая часть, серая радужка, темные реснички и до смешного густые темные брови — эти черты принадлежали Спектру. Бледность Юдзуны, в отличие от отцовской, не выглядела болезненной, она больше напоминала аристократичную, а живости придавал румянец на щечках. Шимада еще с самой их первой встречи описывал одноклассницу у себя в голове как «милашку», но спустя год она перестала выглядеть сильно младше своего возраста, поэтому к первому термину прибавилось еще и «красивая». И, как ни странно, плоской или более грубо «доской» он ее тоже перестал характеризовать. Шимада до последнего убеждал себя, что подошел к ней тогда из интереса к Спектру и Старателю. Но при этом прекрасно знал, что заинтересован он вовсе не в геройской родословной. Несмотря на искреннюю симпатию к однокласснице, юноша был не из терпеливых, поэтому его все больше и больше напрягала недосказанность и скрытность подруги. И он чувствовал, что не сможет долго закрывать на это глаза. Он понимал, что стоило поговорить с ней на личную тему, но девушка казалась ему такой, какой выглядела. Хрупкой. Юдзуна внезапно остановилась и уставилась куда-то вперед. Шимада, похоже, ушел в себя слишком надолго, так как они уже давно шли по центральным дорогам, а он вдобавок еще и врезался в спутницу, чуть не снеся ее. Впрочем, чтобы увидеть происходящее спереди, выглядывать из-за спины подруги было не нужно, потому что ее макушка не загораживала ему обзор. Тротуар в метрах двадцати от школьников окружили репортеры, скорая и полиция, а за желтыми лентами и куском раздробленного асфальта лежал, судя по всему, преступник. Прибывшие медики уже оказывали помощь небольшому числу пострадавших, но, по слухам толпы, ситуация уже находилась под контролем, и происшествие обошлось без жертв. Шимада хмыкнул, мысленно подтверждая сказанное ранее об этом бедовом городе. Однако остановиться ребят заставила не толпа зевак, не полицейская лента и даже не любопытство, а мужчина, держащий руку на груди серьезно покалеченного преступника, истекающего кровью. Это бы выглядело еще более жутко, если бы красная жидкость не летала восьмеркой вокруг, возвращаясь в тело хозяина. Шимада не сразу понял, что только один герой умеет именно так манипулировать кровью. Юноша глянул на растрепанную макушку одноклассницы, гадая, какое же у нее сейчас выражение лица. — Сейчас мы находимся на месте преступления, произошедшего в самом центре города! Злодей ранее пытался ограбить банк, взяв в заложники десять человек, но про-герои Леди Наган и Спектр вовремя оказались рядом! Мы можем наблюдать за тем, как Спектр благородно залечивает раны разбойника, вступившего в бой с прекрасной Леди Наган! Шимада мог издалека видеть, как камеры действуют Спектру на нервы. Но отрицать то, что манипуляция кровью завораживала, было глупо. Тоненькие струйки левитировали вокруг тела ровными узорами: восьмерками, овалами и кругами — словно какой-то астероидный пояс, отделялись от лишних частиц, что попали на кровь при контакте с внешней средой. Спектр же, присев на колено напротив злодея и сняв одну перчатку, со своим коронным холодным выражением лица сосредоточенно держал руку на его оголенной груди. Картина, захватывающая до дрожи в коленках. Шимада шумно сглотнул, разглядывая стоящих за Героем №3. Женщина с яркими сине-розовыми волосами, известная всей Японии как Леди Наган, скрестив руки на груди, выжидающе буравила взглядом затылок коллеги. За ней находились несколько полицейских сотрудников, медработники и какой-то парень, выглядящий как подросток. Однако в глаза бросался не его юный вид, а то, что находилось у него за спиной. Красные и большие крылья, прямо как у героев из комиксов. Несмотря на то, что Шимада родился и жил в мире с причудами, зрелище показалось ему стоящим. Юдзуна разглядывала происходящее, пока в нее не впился взгляд отца. Захотелось не просто сбежать, а испариться, хоть взгляд по-прежнему не выражал враждебности. Ей показалось, что она отвлекает родителя одним своим присутствием. — Йосадзаяши, пошли! — пробежав немного вперед, ближе к толпе, спутник махнул рукой и, не дожидаясь ответа, резво двинулся вглубь. — Эм… — девушка поджала губы, после чего глубоко вздохнула, возвращая ногам способность ходить. — Шимада-кун! Постой! Юдзуна вообще не знала, зачем ей протискиваться сквозь толпу, когда полиция вполне доходчиво и понятно просит граждан соблюдать дистанцию. Но Шимада так резко побежал к месту происшествия, что думать не оставалось времени. Как ни странно, народу было не так много, но репортеры очень мешали, а что более важно, всегда пугали Юдзуну. Наконец, протиснувшись к самой ленте, ограничивающей территорию, девушка врезалась в плечо одноклассника, чрезмерно спокойно наблюдающего за действиями Спектра. До отца оставалось всего несколько метров и взгляд серых глаз последовал, не заставляя себя долго ждать, уперся уже не в ее глаза, а в глаза парня справа. — Юдзуна, — мужчина чуть приподнял голову, оценивая ситуацию сзади дочери, где толпились репортеры и прочие зеваки, активно толкающие детей и даже ругающие их, — идите сюда. Оба, — Спектр указал взглядом на оцепленный тротуар. Девушка пару секунд тормозила, после чего, почувствовав уже болезненную давку, схватила Шимаду за локоть и пролезла с ним под лентой. Полицейские, увидев кивок Героя №3, ничего не сказали детям и даже проводили их поближе к банку. Юдзуна чувствовала себя очень неловко. Мешать отцу не хотелось совсем, но, похоже, она это уже сделала. Дочь героя неуверенно ухватилась за локоть и стала рассматривать свою обувь. Краем глаза она видела Шимаду, немного озадаченного, но не теряющего возможность поглазеть на спасателей вблизи. Леди Наган, та самая женщина, которая может трансформировать свое тело в огнестрельное оружие, стояла буквально в метре от Юдзуны. Она, честно говоря, не испытывала никаких волнительных эмоций ни от одного героя, но зато могла легко засмущаться вблизи тех, с кем общается отец. Юдзуна все же осмелилась поднять глаза на женщину, сразу столкнувшись с её изучающим взглядом. Девушка машинально отвела взгляд, суетливо ища другой предмет для рассматривания, как вдруг в глаза ударил яркий красный цвет. Только сейчас он поняла, что не заметила еще одного человека, находящегося в оцепленной зоне. Парень примерно ее возраста с красными, настоящими, Господи Боже, крыльями, большими и внушающими впечатление. Он спокойно оглядывал происходящее вокруг и выглядел довольно дружелюбно, так как единственный тут не светил кислой миной. У Юдзуны чуть сердце не остановилось, когда она задумалась о том, что дает причуда в виде крыльев хозяину: «Летать! Он же наверняка умеет летать! Господи, кошмар наяву!», — забыв про всевозможные правила приличия, бессознательно наклонившись всем корпусом вперед, чтобы обзору не мешала Леди Наган, Юдзуна нахмурилась и рассматривала одновременно пугающие и одновременно подстегивающие интерес крылья. «Боже, если бы у меня была такая причуда, я бы лучше умерла…» Шимада скептично покосился на одноклассницу, непонятливо наблюдая за ее сложившимся под прямой угол корпусом. Леди Наган приподняла одну бровь, стараясь игнорировать странности в поведении ребенка. Она мало чему удивлялась, особенно когда дело касалось Спектра и его родственников. Прийти в себя Юдзуну заставил обративший на нее внимание парень. Незнакомец немного удивленно посмотрел на девушку, после чего, чуть дернув красными перьями, приветливо ей улыбнулся. Юдзуна отвернулась со скоростью звука, если не быстрее. То, что эти адские крылья еще и двигаются, почти заставило ее упасть в обморок. — Ты скоро? — скрестив руки на груди, громко спросила Леди Наган. — Напомнить, из-за кого я сейчас этим занимаюсь? — Спектр, не оборачиваясь, припомнил коллеге ее ошибку слишком резко напасть на врага. Женщина нахмурилась, нетерпеливо постукивая пальцами по руке. — Поэтому тебя и не любят, — подытожила она, не собираясь дальше спорить. — Ты последнее время совсем не в настроении, не согласен? — Этому есть вполне конкретное объяснение, — мужчина пугающе медленно развернулся назад, четко направляя свой взгляд на юношу, стоящего подле Леди Наган. Младший невинно захлопал хищными глазами. Юдзуна, конечно, слышала, что у отца с коллегами отношения так себе, но сегодня он явно не в настроении. Обычный Спектр редко вступал в словесную перепалку. — Он на стажировке. И с тобой даже не разговаривает, — женщина сама не заметила, как встала на защиту подопечного, который, в свою очередь, все ещё продолжал улыбаться. — Я не работаю с детьми. — Он не твой, а мой. — Но ты со мной. Спектр затылком почувствовал, как Леди Наган закатила глаза, поэтому ему захотелось повторить то же самое. Закончив своеобразное «переливание крови», он убедился, что пульс грабителя в норме и, надев перчатку, наконец поднялся, всецело уделяя время прибывшим. Злоумышленника сразу же облепили сотрудники скорой помощи. Перед героем стояла дочь и, похоже, ее одноклассник. Мысленно Спектр удивился тому факту, что Юдзуна вообще с кем-то общается в школе. Шимада никогда не был неуверенным или трусливым, но изучающий взгляд хладнокровного героя заставил его проглотить язык. Стоило поздороваться, представиться или хотя бы не выглядеть так потерянно? — Имя? — Спектр скрестил руки на груди. Что означал этот жест — юноша мог лишь догадываться. — Шимада Хидео, — школьник чуть склонил голову, здороваясь с мужчиной. Он испытывал на себе взгляд Спектра еще какое-то время, пытаясь понять, что скрывается за безмолвием серых глаз, после чего бледное лицо повернулось чуть влево. Туда, где стояла Юдзуна. — Это мой друг. Мы в одном классе учимся, — пояснила девушка, надеясь, что это хоть как-то интересно отцу. — Ясно, — после сказанного слова отец отвернулся. — Уйдете, когда рассосется пресса. Спектр отошел к полицейскому конвою, переговорить о чем-то с одним из сотрудников. Через минуту Леди Наган последовала за ним, перед уходом что-то шепнув незнакомцу с крыльями. — Похоже, он не в духе, — вздохнула Юдзуна, подвигаясь чуть ближе к однокласснику. Шимада пару раз глупо моргнул, не понимая, как она это определила. У этого героя вообще ни одной эмоции на лице не было, а поведение больше напоминало какой-то прописанный алгоритм. — Думаешь? Он разве не всегда такой? — парень наклонился к уху подруги, готовый внимательно слушать аннотацию по Спектру. — Я думаю, он негодует из-за вон того парнишки, — стараясь говорить тише, девушка указала взглядом на того самого крылатого. — Спектр не берет никого на стажировку и не работает с детьми, в отличие от остальных героев. Видимо, он не ожидал, что у Леди Наган, с которой его поставили в пару, будет ученик, — Шимада немного удивился, услышав подробное объяснение ситуации от молчаливой одноклассницы. — Он же на стажировке, да? Похоже на то… — Наверное, из Юэй или Шикецу? — предположил парень, внимательно рассматривая незнакомца. — Я спрошу у него. Вроде как, мы его не отвлечем. В планах Юдзуны не было разговора с посторонним, а уж тем более знакомства с ним. Ее отталкивало уже само наличие крыльев, которые напоминали о фобии, полученной еще в раннем детстве. Однако, кто ж ее спрашивает? Шимада успел пристроиться около паренька. Через минуту оба вовсю улыбались друг другу. Похоже, общий язык они все-таки нашли. Юдзуна понимала, как глупо выглядит, стоя в одиночестве, когда друг о чем-то болтает с тем крылатым, поэтому решила подойти к отцу, чтобы не чувствовать неловкость. Спектр, казалось, включил некий режим энергосбережения. Пока вокруг толпилась пресса и другие гражданские, он, опершись на капот полицейской машины и сложив руки на груди, отдыхал, прикрыв глаза. Дочь решила не мешать и тихонько пристроилась рядышком. Как ни странно, возле отца было спокойно и уютно. Юдзуна неуверенно подняла голову на Сакую. Казалось, что он видит её и с закрытыми глазами, потому что даже так он выглядел сосредоточенно. Не так давно Спектру исполнилось сорок четыре года, Юдзуна даже испекла ему на день рождения торт, простой и небольшой, а, что самое важное, кофейный, зная, что отец больше любит горькие вкусы. Несмотря на приближающийся к пятидесяти возраст, Спектр все ещё выглядел на тридцать. Сначала Юдзуна думала, что это гены или особенность организма, но теперь знала настоящую причину. Разглядывание отцовского лица запутывало мысли. Он будет выглядеть так молодо и когда она вырастет? Этот вопрос волновал не только её, но и прессу. В итоге они каким-то образом пришли к тому, что у него волшебная нестареющая кровь из-за причуды. Над такой глупостью даже Юдзуна могла от души посмеяться. — Почему не с другом? Юдзуна не сразу поняла, что вопрос прозвучал от отца. Он все ещё стоял с закрытыми глазами. — Мне и тут хорошо. — Не удивлён. Девушка чуть поежилась. Ей не было хорошо из-за количества народу и прессы. Ей хотелось поскорее уйти. Именно по вине Шимады она здесь находилась. — Слушай… А кто тот парень? — Юдзуна указала пальцем на протеже Леди Наган, забыв, что отец её не видит, после чего неловко опустила руку. — Из Комиссии. На стажировке. На самом деле ей хотелось узнать имя, но задавать еще один вопрос желания не было. Впрочем, то, что парень не из геройской школы, её немного удивило. Отец, похоже, на разговор не настроен, несмотря на то, что сам же его начал. Юдзуна решила не отвлекать его от свободных минут, поэтому стала наблюдать за толпой. Она, кстати, потихоньку рассасывалась, а пресса начала уходить, не скрывая недовольных и даже расстроенных лиц. Наверняка хотели взять интервью у Спектра и Леди Наган. Если вторая ещё хоть как-то контактировала с СМИ, то с Героем №3 все обстояло очень сложно. За хотя бы небольшой диалог с ним каналы были готовы даже платить деньги, однако Спектр все равно отказывался. Странно, что они ещё не бросили свои тщетные попытки. Сакуя медленно открыл глаза и окинул взглядом окрестности. — Можете уходить, — убедившись, что пресса не пристанет к его не умеющей отказывать дочери, огласил он. — Хорошо, — Юдзуна слабо кивнула. — Извини, что доставили неудобства. Спектр кинул один из своих бесчисленных непонятных взглядов на ребёнка, после чего, чуть оттолкнувшись от машины, ушёл в сторону, где стояла Леди Наган. Юдзуна, заметив на себе внимание женщины, учтиво поклонилась и поспешила к однокласснику. Они с крылатым парнем выглядели, словно давние друзья, поэтому было даже как-то грустно их разлучать. Юдзуна подошла к Шимаде и чуть дёрнула его за край пиджака, обращая на себя внимание. Однако, первым на неё посмотрел второй юноша. Он по-птичьи чуть склонил голову набок и ещё раз приветливо улыбнулся. Юдзуну это немного настораживало. Ей, если честно, мало кто искренне улыбался, особенно из посторонних. До знакомства с Шимадой она вообще не верила, что существуют люди с простым характером. Даже с Фуюми и Нацуо иногда было сложно общаться, хоть те и отличались дружелюбностью. — Нам пора, — напомнила девушка. — О, вот блин, — Шимада расстроенно вскинул брови вверх. — Ну ладно. Пока! Может, ещё увидимся. Удачи на стажировке! — он, улыбнувшись, помахал собеседнику рукой и подошёл поближе к однокласснице, готовый уходить. — Хах, спасибо, — он чуть дёрнул правым крылом. — Тогда до встречи, Шимада-кун, Йосадзаяши-сан! — он весело помахал рукой, широко улыбаясь, и поспешил к своей наставнице. Юдзуна пару раз моргнула, не сразу поняв, что обращались и к ней тоже. Ей стало неловко за то, что она даже не поздоровалась с ним. Впрочем, эта мысль быстро ушла, потому как Юдзуна была уверена, что они вряд ли когда-нибудь ещё увидятся. И слава Богу. — Ну что, по обычному маршруту? — казалось, теперь Шимада был в более приподнятом настроении. — Да, пошли.***
Всю дорогу Шимада, не замолкая, болтал про того пернатого парня. Оказалось, его зовут Ястреб, хотя именем это было сложно назвать. Многого он о себе не рассказал, но зато стало известно, что он проходит стажировку у Леди Наган и что он обучается по специальной программе в Комиссии, и не имеет никакого отношения к Юэй, Шикецу или Кецубуцу. Девушке же настолько было все равно на того парня, что она почти сразу забыла, как он выглядит, и даже цвет волос назвать не могла. И что только Шимада в нем нашёл? По правде говоря, Юдзуне это показалось странным. Неудивительно, что отец был так недоволен. У него постоянно всплывали какие-то разногласия с Комиссией. Шимада, наверное, таким радостным давно не был, и девушке из-за его приподнятого настроения стало в какой-то степени неприятно. Ведь они давно дружат, так почему ему так понравился тот парень? Юдзуна все больше и больше задумывалась над тем, что с ней что-то не так. Может, она и не могла быть такой, как все обычные подростки, но из-за чего-то одноклассник же с ней общался? Через какое-то время они дошли до дома Шимады, но вместо того, чтобы, как обычно, попрощаться и разойтись, юноша остановился и, резко прекратив улыбаться, отвернулся и посмотрел куда-то в сторону. Юдзуна уже было хотела спросить, в чем дело, как он обернулся и посмотрел ей прямо в глаза, причём это, скорее, пугало, чем интриговало. — Слушай, Йосадзаяши, ты никуда не спешишь? — Шимада немного неуверенно почесал затылок. Юдзуна могла с точностью сказать, что уже неплохо знает одноклассника, но сейчас его действия ей непонятны. Она чувствовала какое-то странное нарастающее напряжение. — А что такое? — Родители сегодня уехали допоздна. Я думал… Может, ты захочешь зайти в гости? Юдзуна ожидала чего угодно, но не приглашения. Она начала удивленно хлопать своими черными ресницами, чем еще больше смутило и без того напряженного одноклассника. Он сказал что-то не то? Или она его не поняла? Они точно говорили на одном языке? — Я… Ты… Эм… — у Шимады стремительно краснели уши, и он дернул головой, чтобы пряди волос хоть как-то скрыли его смущение. Юдзуна же продолжала стоять и смотреть на него. — А… Зачем? Смущение вмиг пропало, будто парнишку окатили ведром ледяной воды. Он даже несильно сжал зубы. — «Зачем»?, — какой-то ненормальный смешок. — Зачем… Ха-ха, боже, — он продолжил посмеиваться уже в ладонь, прикрывая ей и лицо, что вводило собеседницу в ступор. — Как думаешь, зачем? Почему мы вообще общаемся? — Мы… Одноклассники. Теперь у Шимады задергался глаз. В груди начало нарастать неприятное колкое чувство. Девушка заметила перемены в поведении друга и, испугавшись, что её вопрос был неправильным, сделала незаметный шажок назад. — Ты мне нравишься. Как девушка. Поэтому я и общаюсь с тобой, — Юдзуне было сложно довериться тому, что услышали уши. — Я пытался узнать тебя получше, понять тебя, проявлял инициативу, рассказывал о себе. Но ничего не получил взамен. Я о тебе, черт побери, вообще ничего не знаю! Ты постоянно молчишь, либо переводишь тему после любого моего вопроса. И никогда не говоришь, что на самом деле думаешь. Такая же… Ты такая же, как Спектр, — последнюю фразу Шимада произнес с таким выражением лица, будто он смотрел не на одноклассницу, а на половую тряпку, и ей стало обидно до слез. Юдзуна не знала, как ей себя чувствовать, потому что сказанное одноклассником напоминало диссонанс. Он признался ей в чувствах, но при этом начал оскорблять. Разве это так обычно делается? Девушка прижала руки к груди, чувствуя нарастающий комок в горле и горькую обиду. Она не понимала, в чем ее вина. Она чувствовала, как несправедливо сейчас играются на ее слабости. Она чувствовала предательство от человека, которому в какой-то степени доверилась, поверила, что может быть обычной и дружить с одноклассниками. Ха, ну как же! Впервые ей не хотелось убежать и ничего не сказать, снова выдавив из себя глупую улыбку. Юдзуна злилась. — И ты, как всегда, молчишь, — усмехнулся Шимада. — Я не удивлен. Я терпел все это время, думая, что ты просто застенчивая! Думал, что смогу разговорить тебя, даже с ребятами познакомил, позвал в компанию. Ну конечно! — он резко подошел практически вплотную к однокласснице. — Да ты просто ненормальная. Она стояла, опустив голову вниз так, что вьющиеся прядки закрывали лицо. Шимада не мог видеть, как она стискивает зубы от злости, как ее трясет от гнева и как сильно она хочет сделать так, чтобы он пожалел о сказанном, упал на колени и молил о прощении. Юдзуна поняла, как она переоценила людей, как много потеряла, жалея себя и веря в то, что однажды все по велению волшебной палочки станет хорошо. — Ответь что-нибудь, Йосадзаяши! — Шимада больно сжал ее худенькие локти и начал трясти, чтобы увидеть хоть какую-то реакцию. Похоже, в порыве эмоций он перестал контролировать свою силу, поэтому давил на кожу до скрежета в суставах. — Какого хрена ты постоянно молчишь? Ты меня бесишь, слышишь? — Мне больно, — Юдзуна чувствовала, как больно держит ее за руки одноклассник. — А? — тон Шимады уже вовсю перешел в издевательский и саркастичный, поэтому он наклонился поближе к ней, делая вид, что не расслышал, но все же чуть ослабил хватку. — Я сказала, — парень уж точно не ожидал, что пугливая одноклассница осмелится все же поднять голову, да еще и посмотреть ему прямо в душу с таким взглядом, в котором читалось… отвращение, — убери руки. Шимада бы убрал. Он бы отошел от нее, потому что в глубине души понимал, что поступает неправильно. Совесть бы взяла верх, и он бы ушел. И, что уж точно, никогда бы не стал вредить ей, никогда не хотел. Однако, он сам нажал на запрещенную кнопку. Сначала его напугал ее взгляд. Такой пустой и отрешенный, а что самое страшное, хладнокровный. Ему показалось, что она сейчас его убьет, потому что ее глаза говорили о том, что пощады не будет. Шимада не успел даже сделать шаг назад, прежде чем ему влепили очень болезненную затрещину. Он был уверен, что била его эта маленькая и хилая девушка, но от удара щеку мгновенно защипало, а тело откинуло куда-то в сторону. Откуда у нее столько силы?! Юдзуна не стала взвешивать «за» и «против». Она просто сделала то, что посчитала правильным и честным. На эмоциях обыкновенная пощечина, самый обычный несильный хлопок ладонью по щеке, вышел из-под контроля. Активировалась спящая причуда, которая уже много лет никому не вредила, но, как только тело почувствовало опасность, а злость захватила разум, лед, прочный и острый, добавил своей мощности в слабый удар. На месте, где стоял Шимада, образовалась глыба, которая и оттолкнула его, а рука девушки покрылась морозной коркой, которая своей колючей поверхностью растерзала щеку одноклассника в кровь. Он чуть привстал с земли, хватаясь обеими руками за саднящее лицо, после чего, не на шутку испугавшись, отполз подальше. Вокруг его одноклассницы, той беззащитной и молчаливой девочки, все усеял ужасающий лед, который обволакивал острыми кривыми выступами все вокруг. С лица Шимады текла кровь, но почему-то, капая на ледяную корку, она не растекалась. Лед замораживал ее. Он замораживал, впитывал его кровь и становился более мутным. Напуганный этим зрелищем парень, не желая разбираться, в чем причина, вскочил на ноги и, когда слезы подступили к глазам, наконец понял свою ошибку. Юдзуне было холодно, а дыхание превратилось в пар, но от этого становилось только приятнее. Она бы простояла так вечность, если бы не почувствовала кровь. Впервые в жизни она смогла почувствовать кровь через свой же лед. Она ощущала, как крупные капли чужой крови проникают в замерзшую поверхность, растворяясь в ней и холодея до отрицательной температуры. Это помогло ей прийти в себя. Если есть кровь, то есть и пострадавший. Если… Юдзуна замерла и побоялась вдохнуть лишний раз, когда увидела Шимаду, стоявшего на приличном от нее расстоянии. У него было разодрано лицо, плечо, порван рукав рубашки от падения. И действительно текла кровь. — Я… — по щекам начали течь прохладные слезы, практически сразу замерзая на лице девушки. — Прости… Прости меня, Шимада-кун! Прости… Я не хотела… Мне было так обидно… Она оттирала ледышки от лица, из-за чего на белой коже появлялись ссадины и покраснения. Парень на секунду замер, наблюдая за ней, после чего сделал крохотный шажок вперед. Как только Юдзуна увидела, что одноклассник хочет подойти к ней, она, словно по команде, развернулась и побежала прочь. — Стой, Йосадзаяши! — Шимада не мог бежать за ней, потому что все было покрыто льдом. — Юдзуна!..***
Спектр возвращался домой с работы, чувствуя себя вымотанным больше, чем когда-либо. А причиной тому послужила работа в паре с Леди Наган и её подопечным. Он большую часть времени молчал, улыбался, не доставлял проблем и усердно выполнял то, за чем появился рядом с героями — набирался опыта. Но про-героя подростковое усердство не утешало. Он не работал с детьми, и у его принципа нет исключений. Поругаться с Комиссией хотелось, причем очень, и Сакуя сдерживал в себе желание поднять конфликт изо всех сил. Первое, что насторожило его по приезде домой — абсолютная тишина. Зайдя в свою обитель, он не обнаружил привычной картины — крутящейся у плиты дочери — не почувствовал запаха только что приготовленного ужина. Кулинария не её обязанность, но он так привык к ее блюдам и тому, что с его приходом еда ждала его на столе, что в какой-то степени даже расстроился. Приняв душ и переодевшись, хозяин дома взял первую попавшуюся книгу и, заранее заварив кофе, уселся на диван обдумывать завтрашний свободный день. Так он просидел несколько часов, иногда отвлекаясь на шастанья сына по кухне. Спустя ещё час он осознал, что старший уже несколько раз выходил из комнаты, когда младшая до сих пор не появлялась. Мужчине это показалось странным, и он проследовал на второй этаж, подошел к нужной двери и постучался в комнату. Ответа нет. Сакуя, позволив себе открыть дверь, оглядел тёмную комнату и предположил, что дочь может спать. Однако детская пустовала. Тогда он достал из кармана телефон и выполнил редкий ритуал — звонок. Долгие гудки сменились электронным голосом, оповещающим о том, что абонент не отвечает. Сакуя попробовал ещё несколько раз, но все так же безуспешно. Нахмурившись, он вернулся в коридор и постучался в смежную комнату. — Что? — послышалось с той стороны. — Юдзуна не приходила? Вместо ответа до Сакуи донеслись шуршания, после чего дверь отворилась и в коридор вышел сын с чересчур замученным видом и кружкой кофе в руке. — Нет. А что? — Юкио внимательно наблюдал за реакцией отца, переводя взгляд на часы, стрелка которых приближалась к десяти вечера. — На звонки не отвечает. — Пробовал звонить Энджи-сану? — после предложения сына Спектр, не убравший телефон, сразу же, совсем забыв про свою неприязнь, набрал коллегу. Юкио стоял на месте, выжидая и наблюдая за происходящим, не спеша возвращаться в свою конуру-обитель. — Юдзуна у тебя? — не тратя время, Сакуя сразу перешел к делу. — А была? — он отводил взгляд, который становился все мрачнее и мрачнее, в сторону. — Ясно. — Йосадзаяши, ты потерял дочь? — донеслось из трубки настолько громко, что услышал даже Юкио. — Она все ещё не вернулась домой. На неё не похоже. Казалось, Старатель хотел добавить что-то неприятное и грубое, но вместо “любезности” довольно спокойно и даже серьёзно ответил: — Сообщу, если что-то узнаю. Послышались быстрые гудки, и Сакуя, вздохнув, убрал телефон подальше от уха, но продолжил держать в руке, не собираясь класть в карман. По его реакции Юкио понял, что что-то явно идёт не так. Сестра часто задерживалась, но никогда не приходила позднее семи вечера, а уж тем более — никогда не игнорировала редкие звонки отца. — Ну что? — юноша постукивал пальцами по кружке. Сакуя отрицательно мотнул головой. Немного подумав, он снова разблокировал экран смартфона и, потратив меньше минуты на поиски, снова приложил его к уху. — Кому звонишь? — Классному руководителю Юдзуны. — Зачем? Трубку взяли раньше, чем Спектр открыл рот, чтобы ответить на вопрос сына. — Добрый вечер. Извините за поздний звонок, Сасаки-сан. Вас беспокоит отец Йосадзаяши Юдзуны… Да. Да, — Юкио не мог разобрать бубнеж учителя, но мог слышать его восторг от того, что ему позвонил сам Спектр, из-за чего захотелось закатить глаза. — Мне нужен номер одного из учеников. Да, — Сакуя подошёл к стене и оперся на неё. — Шимада Хидео-кун. Ничего серьезного. Путаница с тетрадями. Да, — Юкио думал, что он бы соврал лучше. — Благодарю. Бросив трубку, Сакуя тут же зашёл в сообщения и, увидев нужный контакт, сразу же нажал на него. В какой-то степени младшего поражало то, с какой скоростью отец думает и принимает верные решения. Не прошло и десяти минут, а он уже понял, куда нужно звонить и как действовать. Наверное, геройское? — Кто такой Шимада? — Одноклассник Юдзуны. Сегодня они проходили мимо банка, ограбление которого мы предотвращали. После этого ушли вдвоём, и я её больше не видел. — О-о-о, — протянул Юкио. — У сестрёнки появился ухажер. Поставь на громкую. Сакуя недовольно цыкнул и, убрав телефон от уха, нажал на нужную кнопку. Сейчас сын мог быть полезен, поэтому скрывать от него что-либо не было смысла. — Здравствуйте?.. — голос звучал очень устало. — Шимада-кун, это отец Юдзуны, твоей одноклассницы. Похоже, Шимада такого поворота не ожидал и от удивления даже уронил что-то. Неприятный шум ударил прямо по динамику. — А… Да? Здравствуйте, Йосадзаяши-сан… Что-то случилось? — отец с сыном переглянулись, четко услышав, что парень нервничает. Похоже, в яблочко. — Разговор останется между нами, понял? — Да, конечно… — Юдзуна все ещё не вернулась домой. Ты видел её последним. Рассказывай все, что знаешь, — Юкио не был уверен, что давить на и без того паникующего подростка — верная тактика, но продолжал слушать, доверяя методам отца. — Я… Она… — похоже, Шимада не особо умел скрывать свои эмоции. — Я не знаю… Мы попрощались у моего дома, и она ушла. Наверное, домой. Простите, Йосадзаяши-сан, не могу помочь… Мне пора, извините. До свидания. — Стой, Ши… — парень бросил трубку, и Сакуя прикрыл глаза. — Черт. — Ну пиздец, — подытожил сын. — Шимада-то явно недоговаривает, — усмехнулся Юкио, рассматривая свою кружку. — Поедешь к нему домой? — Как думаешь, что произошло? — игнорируя словесную несдержанность ребёнка, спросил Сакуя, доверяясь его индукции и интеллекту. Юкио задумчиво замычал, довольствуясь моментом, когда отцу понадобилась его помощь. Он бы даже потребовал что-то взамен, но интуиция подсказывала, что сестра может быть не в порядке. А учитывая, в каком мире они живут, действовать надо было быстро. Он считал это странным. Что ему не плевать. — Говоришь, они близко общались? — Юдзуна назвала его своим другом. — Что ж, тогда вариантов несколько. Она могла просто пропасть, и Шимада в этом никак не замешан, — Сакуя прищурился. — Только этот вариант сразу отпадает, потому что реакцию пацана ты слышал сам. В таком случае, он то-о-очно что-то знает. Козявка могла, допустим, остаться у него на ночь? Не думал? — отец слегка нахмурился, быстро понимая, на что намекает сын. — Правда, ей бы не хватило смелости не отвечать тебе. Ну только если она не занята, — Юкио неоднозначно хмыкнул. — Занят рот? Хм… Реакция отца в виде строго-острого взгляда позабавила юношу, и он даже улыбнулся. — Шимада взял трубку. — Только чем-то шумел, — юноша продолжал как-то странно улыбаться. — Неужели отвлекли? — Достаточно. Еще варианты? — оборвав зашедший не в то русло диалог, спросил Спектр. — Еще может быть такое, что они поссорились. Возможно даже потрепали друг друга, — Сакуя замер. — Малявка не контролирует свои эмоции. Если почувствует опасность, то сработает причуда. А опасность она чувствует буквально от всего. А теперь представь, что случится, если её, допустим, разозлить. Хотя, это маловероятно. Злиться эта тупица не умеет. Да и Шимада звучал больше так, будто он… напуган. — Думаешь, они подрались? — Возможно. Если поедешь к Шимаде — узнаешь наверняка. Её адская причуда оставляет… Следы, — Юкио провел рукой по своему шраму. — Тогда, где она сейчас? — Без понятия. Наверное, убежала, куда глаза глядят, как только увидела, что натворила. Похоже на неё, да? — Юкио вздохнул. — Это только теория. — Похоже на правду, — согласился Спектр. — Я не могу сейчас приехать в дом Шимады. Это спровоцирует панику или ещё хуже — внимание прессы. Позвоню Гото. — Будешь её искать? — хмыкнул Юкио. — Да. А ты… — Да-да, — махнув рукой, юноша развернулся, чтобы вернуться в свою комнату, — покараулю здесь. Напишу, если что. Я все равно не сплю. Сакую порядком удивляло, что сын так серьёзно отнёсся к ситуации и даже вёл себя в какой-то степени адекватно. Впрочем, сейчас нет времени разбираться в новшествах его поведения, поэтому он двинулся в свою комнату переодеваться, на ходу набирая Гото. — А ты… Волнуешься, — внезапно озвучил замерший на пороге Юкио.