***
Как только дверь захлопывается, юная хозяйка делает последний глоток и, не закрывая книги, медленно идет в прихожую. Она тянется к глазку, пристально наблюдает за отцом и его — что уж там таить — наипротивнейшим другом. Гото открывает им дверцу машины, аккуратно закрывает ее и — словно почувствовав, что за ними следят — резко оглядывается. Юдзуна не двигается: тоже смотрит на него. Ледяное украшение блестит на его галстуке, искрами переливается на солнце и слепит глаза. Оно останется с ним, даже если с ней что-то случится. Губы сами зашевелились — нехотя проговорили тихое, но разборчивое, будто водитель действительно мог ее услышать: — Прости, Гото. Девушка быстро поднимается в комнату и, достав из шкафа уже приготовленную сумку, еще раз осматривает родные стены. Она непонятно, зачем убралась здесь накануне. Интересно, папа будет заходить сюда так же часто, как в комнату Юкио? Тоже будет осматривать ее вещи, проверяя, не забегалась ли она сюда в его отсутствие? Или будет убеждать себя в том, что она «все осознает» и вернется вновь на совсем? Она же не Юкио, у нее это подростковое, с ней бывает, да? Юдзуна тихо вздыхает. Проверяет время. Подходит к шкафу. Оттуда она достает полюбившуюся толстовку брата и, проскользнув в нее, словно в небольшой домик, спускается вниз. В глаза бросается диван. Она вспоминает, как будучи маленькой смотрела на нем мультики и новости. Юкио часто лежал на нем, а иногда и засыпал в обнимку с книгой. Папа отдыхал на нем после работы, когда работа у него еще была. Хару-сан постоянно разбрасывал подушки, когда пытался принять очередную неподходящую для лежания позу. Тойя сидел здесь, наслаждаясь теплом настоящего дома и тем фэнтезийным средневековым сериалом, когда Юдзуна еще не знала, кто он. Хорошо, что диваны не умеют разговаривать. Девушка снова вздыхает, не спеша обувается и покидает дом, закрыв его на несколько замков. Они всегда закрывают дверь на три замка, если там никого нет. В последнее время ей приходилось выходить из пустого поместья до боли часто. Свои ключи с уже поцарапанным брелоком в виде металлической пластинки Юдзуна, разжав ладонь, бросает на землю. И уходит.***
— Ты уверена, что не хочешь вернуться? Пока еще не поздно, — Тойя повторяет это уже, кажется, в сотый раз, но собеседница не спешит ворчать и сердиться. — Нет. И не волнуйся, я не буду стеснять тебя. Больше не буду. Прости, — она легко пожимает плечами, что больше похоже на вздрагивание, и секундно улыбается. Затем ее лицо снова леденеет в безразличной маске. — За что извиняешься? Юдзуна бы сказала что-то, но внезапно на нее напало желание разложить все-все в своих мыслях по полочкам. Хорошо, что она не из тех людей, которые в последний момент передумывают говорить вообще. Она упертая. И только сейчас понимает, что упертость не очень хорошая черта. И только сейчас понимает, что это в папу. Но все же подумать стоит. Хотя бы о том разъедающем чувстве вины, причину которого наотрез не хотелось искать. Она обрывает правильные мысли на полуслове, не давая им перерасти в цепочку из новых. Наблюдая за тем, как спокойное лицо сестры с каждой секундой становится все более расстроенным и удрученным, Тойя тихо вздыхает и поднимается с пола. — Хочешь кофе? — спрашивает он, чем вводит в ступор. — Какой кофе? — Обычный. Пошли. Юноша проходит в соседнюю комнату, которая когда-то могла стать полноценной кухней. Не самым честным путем добытая газовая плитка стоит на своем законном месте, а рядом с ней — что-то, что Юдзуна видела, но названия вспомнить не могла. Тойя засыпает в «что-то» взятую из ниоткуда кофейную пудру, рукой поджигает конфорку, ставит это «что-то», похожее на вытянутый ковшик, на плитку и вопрошающе смотрит: — Поможешь? Вода нужна. Юдзуна завороженно наблюдает за происходящим, поэтому создает кривоватый кусок льда и протягивает его брату, даже не отдавая себе отчета. Он за пару секунд растапливает ледяной кусочек и выливает, уже кипяченую, воду в «ковшик». А что, кофе бывает не зернами? А как его в «этом» готовить? — Что ты делаешь? — внимательно изучая незаурядное — а на ее взгляд, очень даже заурядное — приспособление, спросила девушка. — Кофе варю. Ты никогда не видела турку? — брат издал тихий беззлобный смешок. Ох, точно. Это слово она знает. Вот, как называется этот мини-тазик с ручкой. Турка. Как она могла забыть? — Видела. Просто не пользовалась, — брат все еще смотрел на нее с легкой насмешкой. — Ой, да ладно тебе. Я знаю, что такое турка! Я не настолько бытовой инвалид, как тебе кажется. Вместо того, чтобы согласиться, Тойя многозначительно посмотрел на нее. Не поняв его жеста, девушка скептично приподняла бровь. — Готово. Неси кружки. Ого, почти так же быстро, как в кофемашине… Хотя, готовь она сама, было бы долго. Ждать, пока вода закипит, пока сам кофе сварится. Юдзуна достала две чашки: обе она принесла из дома. Она, на самом деле, много чего перетаскала. Даже рисоварку. У папы она валялась без дела. Терпкий кофейный аромат заполонил все вокруг. Девушка, с наслаждением вдыхая его, наблюдала за тем, как напиток разливают по кружкам. Наверное, это уже зависимость. От кофеина ведь тоже бывает зависимость, верно? Юдзуна заметила за собой, что без чашки кофе утром у нее начинает болеть голова. А если не выпить его днем, то она вряд ли сумеет сделать что-либо из назначенных дел. Без кружки на ночь не получалось уснуть, что странно. Она сделала первый глоток: тщательно распробовала напиток, подержала его во рту. Отличается. — Очень крепко. Папа такой пьет, — дала свою честную оценку девушка. — Но мне нравится. Полегчало. Но ты же больше чай любишь? — Верно. Как по мне, чай вкуснее. И, если сравнивать с кофе, менее сытный и менее тяжелый для желудка, — присоединившись к «кофепитию», добавил Тойя. — Не особо в этом разбираюсь. Хотя Фуюми постоянно наливала мне чай, когда я была в гостях. — Неудивительно, — брат пожал плечами. Действительно. Удивительно, скорее, то, что обычная кружка кофе сейчас и вправду подняла настроение. Привела в порядок разум, в каком-то смысле. — Может, прогуляемся?***
Когда Хару сказал, что Юкио может быть в Шанхае, Сакуя сначала не поверил и лишь скептично приподнял бровь, как он умел это делать. Узнав, какая именно зацепка привела к этой догадке, он поднял уже другую бровь. Кто-то из знакомых Хару — которых у него было пугающее множество — увидел в одном из Шанхайских аэропортов высокого темноволосого юношу со шрамом на голове. Может, отметина и считалась опознавательным пятном, но все же среди огромного населения планеты Земля таких, вероятно, было много. И Сакуя, практичный до мозга костей Сакуя, взял билеты на ближайший рейс и рванул в Китай, не имея в голове совершенно никакого плана. И на что он надеялся?.. Конечно, сына он нигде не обнаружил. Однако дочь перестала отвечать на звонки, из-за чего отцу пришлось в скором времени лететь обратно. Он не думал, что это что-то серьезное. Скорее, младшая снова решила поиграть в обиженку. Вот только она не просто не брала трубку. Она была недоступна. — Гото, жди здесь, — вздохнув, приказал хозяин, оглядывая фасад своего серого дома. — Хару. Просто стой. — Ла-а-адно. — Есть, Спектр-сан. Сакуя задержал взгляд на водителе, который стоял по стойке и смотрел куда-то сквозь. Уже столько лет прошло с тех пор, как он перестал быть Спектром. А Гото все еще его так называет. Сдержав совершенно ненужный порыв строгости, хозяин дома еще раз вздохнул и открыл дверь. Заметив, что та оказалась закрыта на три замка, он насторожился и поспешил внутрь. Здесь и в самом деле никого нет. Отец не стал тратить силы на то, чтобы позвать нерадивого ребенка, и снова вздохнул. Он пробежался взглядом по кухне, отмечая, что ей не пользовались уже… — Посуда стоит точно так же, как в день, когда мы уезжали, — хмурясь, озвучил свои мысли экс-герой. — Ну и что? Знаешь же, что твоя доченька до чертиков любит порядок, — зевая, Хару прополз в дом вдоль стенки. Не отвечая, Сакуя поднялся на второй этаж и отворил дверь в комнату младшей. Он долго не решался пройти внутрь и лишь осматривался, сканируя каждый уголок. Тут тоже чисто. Собственно, как и всегда. К сожалению, он не помнил, как все лежало до его поездки. Спустя несколько минут, хозяин все же решился сделать шаг вперед. Обойдя комнату кругом, он не заметил ничего, что бы дало подсказку о том, где находится дочь. Но вдруг… он на что-то наступил. — Это… «Карабин от ключей». — Что там? — закадровым голосом прозвучал вопрос друга. Тревога сдавливала горло. Последний раз что-то похожее Сакуя испытывал, когда Юкио убежал. Не может быть же?.. Не может? — Спектр-сан! Вздрогнув то ли от собственных мыслей, то ли от зова, Сакуя вмиг преодолел расстояние от комнаты дочери до Гото и, увидев предмет в руках водителя, замер. — Эй-эй, что там такое? — сонный Хару, отстающий от потока мыслей остальных, вдруг взбодрился. — Ох… — Ключи Юдзуны-сан, — наконец озвучил Гото. — Где ты их нашел? — за секунду став серьезным заместо оторопевшего Сакуи, спросил гость. — Прямо перед дверью. Лежали у ступеней. — Значит, специально выкинула, — хмыкнул он. — Драматично. Сакуя, ты не хочешь… Сакуя? Лицо экс-героя заметно не изменилось, но он все же помрачнел. И друг, и уже давно научившийся распознавать в скрытных глазах глубинные эмоции Гото перемену все-таки почувствовали. — Ой, да ладно тебе, не паникуй, — удар по спине, видимо, должен был как-то помочь, — Знаешь, сколько раз я в восемнадцать из дома сбегал? — но вызвал лишь недовольство. — Раз двадцать точно было. И каждый раз возвращался. Все-таки в одиночку выживать тяжеловато. — И что ты предлагаешь? — собеседник грубо скинул с себя цепкую руку. — Ничего не делать. — Хах… — Я серьезно. Пару деньков погуляет и вернется. Это тебе не Юки. — Это не аргумент. Я буду ее искать. — За двумя зайцами погонишься... А ты и за одним-то не можешь! — хихикнул друг. Сакуя скривил рот. — С ней могло что-то случиться. Я не стану сидеть здесь и ждать. Гото, — водитель, мгновенно среагировав на приказ, кивнул и собрался идти к машине. — Не торопись, — не оборачиваясь, Хару метко схватил того за запястье. Гото непонимающе моргнул. — Ну-ка. Что ты думаешь? — Оставь его в покое. Гото, — водитель снова получил одобрительный кивок и хотел было как-нибудь помягче убрать свою руку из хватки Зеро, но тот сжал ее сильнее. — Нет, я хочу послушать, что он думает. Давай, твои мысли, — на первый взгляд, гость улыбался добродушно, но в глазах блестели злые огоньки. — Давай-давай. С кем ты согласен? Сакуя непроизвольно закатил глаза. Гото не спешил давать собственную оценку ситуации и вопросительно взглянул на хозяина, на что получил усталый, но согласный кивок. Быть третьим лицом в споре, конечно, не то чтобы приятно. Чем бы дитя ни тешилось… — Если учитывать… — водитель хотел тяжело вздохнуть, но решил сделать это только мысленно. — Если учитывать характер Юдзуны-сан и ее склонность к спонтанным побегам из дома, я бы выждал день или два. Дальше, в зависимости от результата, уже решал бы, стоит ли начинать поиски. Судя по всему, Юдзуна-сан намеренно избавилась от ключей… — И от мобильной связи, получается, — добавил Хару, на что получил колкий взгляд друга. — Это может значить, что и побег был целенаправленным. Соответственно, ее здоровью вряд ли что-либо угрожает. Поэтому… я бы подождал. Это только мое мнение, Спектр-сан, — будто бы извиняясь за возражение, добавил Гото. Сакуя тихо вздохнул. На этот раз без тяжести в груди. От слов водителя неожиданно полегчало. Впрочем, это неудивительно. Гото, большую часть времени придерживающийся нейтралитета, говорил «редко, но метко». В те немногочисленные разы, когда экс-герой спрашивал мнения своего подчиненного, он действительно считался с этим мнением. И этот раз, похоже, исключением не станет. — Хорошо. Я подожду, — приняв решение, Сакуя развернулся, чтобы показать, что разговор окончен. Хару радостно заулыбался. Издав, словно ребенок, какой-то непонятный протяжный звук, он приобнял Гото за плечо и похлопал по нему: — Вот видишь, Сугуру, ты у нас умничка. Водитель сдержанно улыбнулся в ответ и сделал незаметный шаг в сторону, отстраняясь от любителя распустить руки. — Хару, отстань от него. — Зануда.***
Первые сутки стали одними из самых мучительных суток за последние несколько лет. Самые долгие двадцать четыре часа в жизни Сакуи, десять из которых он, кажется, просидел на диване в гостиной, сверля взглядом входную дверь. Спускаясь на кухню от бессонницы, он заваривал себе кофе и садился напротив прихожей. Читая книгу уже в своей комнате, он то и дело поглядывал в окно. На следующий день среди ночи он услышал странный шум на первом этаже, но, спешащий вниз, обнаружил лишь незакрытое окно, захлопнувшееся от сквозняка. Да, будь тут Юдзуна, она бы его закрыла. К сквознякам она особенно чувствительна. Через двое суток хозяин дома осознал, что все это время он питался лишь одним кофе. Не то чтобы еда была прямой обязанностью дочери, но он слишком привык к тому, что она всегда зовет его ужинать. На третьи сутки в дом заявился блудный друг, который звонком в дверь заставил Сакую вздрогнуть и снова мчаться вниз. Он ожидал на пороге вовсе не его. Хару сказал, что голоден и никуда не уйдет, не поев. В итоге, голодающему третий день хозяину пришлось готовить ужин. Но он не осилил и половину тарелки. До конца недели Сакуя читал одну и ту же книгу, одну и ту же страницу. Он не мог вникнуть в текст, не мог состроить в голове картинку происходящего и не понимал смысла слов. Через две недели экс-герой заметил, что прочитал уже три страницы. Однако вспомнить то, что было написано в книге, ему не удавалось. Хару часто уходил и приходил, фоном рассказывая Сакуе что-то про свою молодость. Но тот забывал каждое предыдущее сказанное слово и не понимал, о чем идет речь. Лишь изредка кивал, уже на автомате. Под конец третьей недели Сакуе начал названивать классный руководитель дочери. Выслушав примерно пятую часть его слов, экс-герой не выдержал и сбросил. А на следующий день, в который раз потягивая уже остывший и до чертиков надоевший напиток… — Нацуо-кун. Спустя четыре часа молчания после очередного глухого «ага» Хару вовсе не ожидал услышать что-то внятное из уст друга. Собственно, и не услышал. Он резко замолчал, забыв, о чем вообще рассказывал, и уставился на «собеседника». — Чего? — Нацуо-кун. Юдзуна больше всех общалась с ним. Он должен что-то знать. — Ты пришел к этому спустя три недели? — приподняв бровь, уточнил Хару. — Потому что кое-кто сказал мне не волноваться и ничего не делать. Моей дочери нет дома уже почти месяц. — Во-первых, тебя убедил не я, а Сугуру. Все вопросы к нему. Во-вторых, звони Нацуо-куну. В-третьих, кто это? — на последний вопрос гость получил укоризненный взгляд. — Ее двоюродный брат. Что ты там говорил? Кажется, «в одиночку выживать тяжеловато»? — Сакуя издал неожиданный и совсем неподходящий смешок, повторяя принадлежащую собеседнику фразу. — Зацепка в том, что она не одна. Хару непонятливо нахмурился и часто-часто заморгал. — Думаешь, я не заметил? Я знал с самого начала. Юдзуна значительно изменилась после того случая с Шимадой-куном. Того случая, когда впервые убежала. Она кого-то встретила. Сначала я не предал этому значения. Решил не лезть в ее жизнь, да и она не горела желанием делиться чем-либо. Я жалею, что ничего не предпринял ранее, — этот странный смешок повторился снова: здесь уже приподнял бровь и сам Хару. — Надо было вмешаться. Надо было… Прищурив глаза, Хару оглядел экс-героя и остановил взгляд на кружке, после чего резко, не обращая внимания на недовольный возглас, отобрал ее и отпил. Ух ты. А кофе-то не простой. — И нормально тебе кофе с виски хлестать? — распознав явно лишнюю дубовую терпкость в напитке, спросил гость. Ничего не ответив, Сакуя отнял кружку и поставил ее перед собой. — Ясно. Кофе по-ирландски. Не мешаю, — поджав губы, Хару поднял обе руки вверх. — На. Звони Старательскому дитятку. Вместо того, чтобы воспользоваться протянутым к нему телефоном, хозяин дома лишь посмотрел на него и прикрыл глаза. — У меня нет его номера. — Тогда звони Старателю. Взгляд Сакуи красноречиво выразил все без слов. Однако он таки набрал нужный номер и, не колеблясь, приложил телефон к уху. Собеседник же, подперев подбородок, заинтересованно уставился на друга. Заметив это по-детски вовлеченное выражение, экс-герой закатил глаза и положил телефон обратно на стол, включая громкую связь. Долгие гудки прекратились, и из трубки послышался грубый бас, который тут же перебили на полуслове: — Тодороки, ты дома? Сакуя был уверен, что в этот момент названный родственник скривился, обдумывая, как бы колко ответить на этот простой вопрос. К сожалению, на колкости Старатель оказался не очень-то способным. Что даже забавляло. — Да. Чего тебе? — Без лишних вопросов. Дай трубку своему сыну. — Какому? — Угадай с двух раз. Из телефона донесся скрежет, но не помех, а зубов. Губы Сакуи чуть дрогнули в ухмылке. Хоть что-то поднимает настроение. Он бы никогда не подумал, что разговор со Старателем его приободрит. Спустя пару минут и пару сухих фраз между членами семьи по ту сторону трубки, раздался юный, только-только сломавшийся, и гораздо более приятный голос. — Дядя Сакуя? Здравствуйте. Вы меня звали? — Нацуо-кун, я хочу, чтобы этот разговор происходил наедине. — Вы про Юдзуну случайно ничего не знаете? Она на звонки не отвечает. И сообщения, — кажется, на пути в другую комнату поинтересовался племянник. — Об этом и пойдет речь. Когда ты ее в последний раз видел? — Она что, опять пропала? Так, ладно… Это было перед Новым годом. Она очень странно себя вела, и с тех пор мы как-то не общались. — Как именно она себя вела? — помимо Сакуи, Хару так же держал ухо востро, навалившись на чужое плечо всем весом. — Ну, она внезапно расплакалась: вот она идет, улыбается, мы болтаем, и тут, бац, слезы… Все извинялась передо мной. Если честно, я так и не понял, что это было. — За что извинялась? — Не знаю. Просто повторяла «прости» да «прости». С тех пор и не общались. Хотел вот недавно встретиться, а она недоступна. Давно она пропала? Нацуо лишь за одну минуту диалога оказался в разы полезнее, чем его отец за все двадцать (а то и больше) лет знакомства. И в разы приятнее. Кажется, доверять ему можно. Как показала практика, Юдзуна сближается только с такими же хранителями тайн, как и она сама. — Почти месяц назад. Юноша замолчал. — Ч-что?... — Когда я вернулся, ее уже не было. Она выбросила ключи. — И Вы… не искали ее? Может, стоит обратиться в полицию? Может… — Никакой полиции. И, Нацуо-кун, не распространяйся об этом. Пока что. — Но это же серьезно! Полиция же для того и нужна. Дядя Сакуя, Вы уверены, что стоит… — Не уверен. Но твоя информация поможет. Спасибо. Я буду… держать тебя в курсе дела, если так тебе станет спокойнее, — экс-герой беззвучно вздохнул. — У меня нет твоего номера. — У Гото-сана есть. Можете звонить, если что-то случится. До свидания… — До свидания. Сакуя устало потер переносицу и одним глотком допил остатки своего коктейля в стиле ирландского кофе. — Ты все слышал, — чувствуя повисший в воздухе неозвученный вопрос, первым начал он. — Если Юдзуна планировала все еще в декабре, то, поздравляю, Сакуя, ты вырастил партизана, — Хару подчеркнул свою подколку саркастичными аплодисментами. — Ладно, не убивайся. Предлагаю другой подход. Вот скажи, что бы ты сделал, если бы нашел Юдзуну? Гостю показалось, что вопрос оказался слишком сложным, потому что в ответ друг лишь нахмурился и начал крутить пустую кружку в руках. Затем он резко встал и, достав из шкафа почти выпитую бутылку виски вместе с роксом, намешал себе новый коктейль, и повернулся. А не многовато ли? Там было семьсот миллилитров? — Я тебе уже сказал, — пригубив граненый стакан, расплывчато ответил тот. — Ты сказал, что жалеешь, что ничего не предпринял тогда. — Это и есть ответ, — Сакуя протянул стакан собеседнику, и тот, не мешкая ни секунды, отпил внушительную часть. — Сделал бы так, чтобы с тем человеком она никогда не встречалась. Однако, — рокс вмиг опустел, — прошлое не изменить. Хару лишь хмыкнул в ответ, причем, два раза подряд. Затем тихо засмеялся, представляя себе множество путей, которые друг бы выбрал, окажись нить времени чем-то, что можно просто перемотать. Ох, сколько бы он изменил… Зеро легко улыбнулся, снова отнял стакан у друга и, покрутив его в руке, поставил на стол уже полным. В ответ на подозрительный взгляд хозяина дома, гость снова рассмеялся: — Смотря… относительно чего.