***
Брюнет сидел на улице наблюдая за играми своих питомцев, но словно был не здесь. Его мысли, как и взгляд были устремлены куда-то вдаль, близко к пропасти. От напряжения брови сходились к переносице, а желваки дергались. Что-то пошло не так, или вскоре пойдет. Сегодня только погода была на его стороне. Он не любил солнечные дни, так, словно у него была на них аллергия, а вот сырость, холод — его стихия. В такие дни он любил устраивать драйв по городу, или за его чертой. Выброс адреналина. Особенно, когда нервы на пределе. А такое случалось по несколько раз в неделю. Но это далеко не единственный способ спустить пар, скорее всего, это был самый безопасный, для людей. — Птичка моя, ты вернулась, — он медленно перевел взгляд на человека севшего рядом и на лице сразу же появилась улыбка, только вот не та, — узнала что? — Узнала, — девушка в черном капюшоне протянула ему телефон, но как только он собирался его забрать, она силой удержала, словно играла с ним, — а что мне будет за это? Мы так и не оговорили условия. — Ты что умереть хочешь? — он клацнул зубами и приподнял одну бровь, а затем вырвал с её рук телефон. — Нет, тебя хочу, — девушка залезла к нему на колени и сцепила ноги за его поясницей. Одно движение и она уже возле его холодных губ, которые так и хотели испить из неё жизнь до последней капли. Кончиком языка она провела по его нижней губе и слегка прикусила, её руки блуждали по его спине, пытаясь прощупать исходящее тепло из-под толстовки. Тёплые мокрые губы умело завладели холодными, наклоняя голову при каждом повороте языка. Она жадно впивалась в губы, оттягивала зубами, проводила языком меж губ, и проникала все глубже, не желая отпускать его. Только от этих жадных ласк она готова была потерять сознание в эйфории, но хотела продолжения. Его пальцы крепко вжимались в бедра, до крика, но девушка любила эту жестокость. Любила, когда он брал её грубо, терзал её тело, кусал до крови, ломал кости. На её теле казалось бы не было не единого места, на котором не было синяков, ссадин и закипевшей крови. Она готова отдавать себя ему полностью, лишь бы зверь внутри его насытился, лишь бы почувствовать себя нужной. Но умело управлять своим телом рядом с ним, это далеко не единственный её плюс. Суа была его надежным информатором, той, кто любую информацию мог с под земли достать, даже порыться в грязном белье правления для неё было не проблемой. А в слежке ей равных давно не находилось. Но, они не были парочкой, скорее всего их отношения были взаимовыгодой. Брюнет резко потянул её за волосы, заставив отстранится и издать недовольный стон. — Сегодня у меня нет настроения терпеть твои выходки. Слезай, пока не спустил сам, — он убрал от неё руки и взял телефон, который Суа ему преподнесла чуть ли не в золотой тарелке. — Ты такой противный, господин Чон, — брюнетка опустилась на сырую землю и позвала к себе собак, — хорошо, что вы не такие, как ваш хозяин, а то бы уже давно разорвали меня. — Пару дней не появляйся здесь. Хочу привести сюда гостя. Если увижу тебя — накажу, поняла? — упершись о лавочку по обе стороны, он поднял голову вверх и вдохнул холодный свежий воздух во всю грудь. Его птичка принесла ему хорошие новости. Но, честно говоря, о половине из них он догадывался и сам. Теперь дело осталось за малым. — Зачем тебе все это? — брюнетка подняла на него взгляд. — Кто владеет информацией, тот владеет миром.***
— Мирэ, отец просил передать тебе, что ждет на террасе, — парень в черном костюме стоял в проеме дверей. — И тебе привет, Намджун! — нервно ответила девушка, ведь с утра была не в духах. — Ты не ночевала дома. После того похода в клуб что-то произошло? — взволновано спросил Намджун, ведь в ту ночь он потерял её из виду и больше она на связь с ним не выходила, да и дома не появлялась. За это старший Ким устроил ему взбучку, но это было терпимо по сравнению с тем, чтобы было, если бы Мирэ так и не явилась. — Я обживаюсь в новой квартире. Весело было, правда? — она вдруг засмеялась, — Наверное сильно тебе влетело. Мне жаль. Что ж, я пойду, пока отец там не замерз. — Ты специально сделала это? — Что? — словно не понимания переспросила девушка. — Позвала меня с собой, доверила свою безопасность в мои руки, а после исчезла? Ты ведь хотела, чтобы отец сделал меня виноватым, наказал меня, ведь так? — Отец? — на её губах появилась ухмылка, — Ты ведь сирота. Или мое отсутствие здесь заставило тебя подумать иначе? — Я уже и забыл, как больно ты можешь ранить, — он отвел взгляд в сторону и принял удар. Было не в первой. Когда они были детьми она часто любила сказать что-то колкое, этим вся в отца, а брат её даже не старался заступиться, ведь боялся лишний раз обидеть сестру, поэтому зачастую был в роли наблюдателя, а половину этого всего пропускал мимо ушей. Как-то раз Намджуну даже пришлось поплавать в холодном бассейне, ведь он случайно упустил в грязь любимую игрушку девочки — плюшевого медвежонка. Не долго думая, Мирэ просто толкнула его поздней осенью в бассейн, после чего он пару недель болел. Но такие отношения для них были нормой, никто не обращал на это внимание, они всегда дрались и ругались, дети ведь. — Что-то не так? Думала ты и сам правду знаешь, — вскинув брови и пожав плечами, брюнетка накинула пальто и спешно покинула комнату. Мужчина в теплой вязанной белой кофте и черных брюках стоял, опёршись о деревянные перила террасы. Он уже совсем позабыл каково это общаться с детьми. После того, как Мирэ уехала в другую страну на учебу, Тэхен не долго терпел нахождение рядом с отцом и поэтому вскоре съехал. Но не всегда было так. До тех пор, пока Донхван не стал судьей, в их семье обстояли дела по-лучше. Он старался проводить хоть немного времени с детьми, так, как они рано лишились мамы. Мирэ, кажись и совсем её не помнила, но не смотря на это любила, хоть отец и рассказал о том, что их мама сама ушла от них, бросила их, словно не нужный элемент в своей жизни. Но потом, спустя некоторое время, из-за его работы, других забот, дети отошли даже не на второй план, а скорее на четвертый. И дело даже не в родительском внимании, нет, дело было в другом. Он изначально не был хорошим героем, как в фильмах. Еще во время гражданского восстание, которое застали оба дитя, он показал все свои самые худшие стороны. Тогда, как и сейчас, все рвались к власти, а если конкурентов много, их нужно устранять, но не с помощью закона. Конкурентов в то время убивали. Вот так, одни люди строили свою карьеру на костях и крови других людей, купались в деньгах, пока родственники погибших — в горе. Тогда иначе нельзя было. И каким бы плохим отец не был, он все же старался для своих детей, чтобы в будущем его семью никто и пальцем тронуть не смел. Все это строилось годами, по крупицам собиралось. Но, Тэхен видимо пошел в маму, которую смутно помнил. Видимо поэтому мама и бросила их, не могла смотреть, как её муж проливал кровь, но и забрать с собой детей, поднимать их самостоятельно, она бы не смогла. Женщина хотела лучшего для своих детей, поэтому и ушла, зная, что за свою кровь Донхван глотки всем перегрызет. И она не ошиблась. — Хотел видеть меня, отец? — Мирэ подошла к нему и облокотилась о перила спиной, поглядывая на рядом стоящего отца. — Будешь жить отдельно? Почему сразу не сообщила? — он тяжело вздохнул, — Как и твой брат однажды, ты решила оставить отца одного. — Папа, не накручивай. Я просто привыкла быть одна. В этом доме мне не по себе, много людей, места, — она огляделась, — для меня это целый дворец, по сравнению с квартирой, в которой я прожила больше времени, чем здесь. — Я строил его для нашей семьи, но теперь живу здесь один, — он нахмурил брови, но взгляд его скорее был печальным, нежели злым, — встречалась с братом? — Нет. Оказалось, сейчас у него есть дела по-важнее, нежели возвращение сестры, — она усмехнулась, встретившись взглядом с отцом. — Не дави на него, иначе и от тебя сбежит, — мужчина засмеялся, а затем подошел к дочери и приобнял её за плечи, — ты же знаешь, что отец любит тебя, да? — Конечно знаю, — девушка обняла его, слегка похлопав по спине, — я буду часто приходить, обещаю. — Как хорошо, что ты вернулась, Мирэ.***
Капитан был весь на взводе. В последнее время дела на работе шли не очень. Появилось много висяков, преступлений, на которые стоило бы закрыть глаза, но он не мог. Таким человеком он был. Добрый, отзывчивый, всегда справедлив и безоговорочно предан своему делу. Даже если дел было много и он не в силах был физически осилить, он никогда не передавал другим, как делали это многие, не просил помощи. Чимин был истощен, сидел до утра, не было времени даже кусок в горло закинуть. До последнего. Он любил порядок в делах и в себе. Но что-то пошло не так. Привычный порядок сейчас превратился в хаос. Все летело к чертям, ни на что сил на хватало. Он ругал своих подчиненных за каждый небольшой проступок, чуть ли не увольнял. Такого капитана никто еще не видел. Все привыкли видеть всегда одаряющего теплой улыбкой, веселого человека, который даже когда дел невпроворот, найдет время, чтобы развеселить коллектив и над кем-то пошутить. Чимин знал что служило причиной этому, вернее, кто. Никогда еще он не любил кого-то так сильно. Но не всегда великая любовь заканчивается хэппиэндом. Не в их случае. Когда впервые он ехал в командировку, которая была замаскирована под его личную цель — найти убийцу, он не думал, что эта убийца станет целым его миром. Почему это именно он? Почему именно ему так не повезло? Парень все время задавал себе эти вопросы на повторе. Он встретил любовь всей своей жизни, но она оказалась преступником, той, кто отнимает жизни людей, той, кто манипулирует ими и той, против кого должен работать капитан. Это его долг — сажать за решетки таких, как она. Но как? Как ей удалось найти выключатель? Когда он был рядом с ней, он забывал о том, кто она на самом деле, о том, что лишить человека жизни для неё было то же самое, что щелкнуть пальцами. В те моменты она для него была не убийцей, а родной душой. Внутри он боролся сам с собой, закрывая на сотни замков справедливость. Он любил убийцу, до ужаса любил. Он дышал ей, как кислородом, и когда ему перекрыли доступ кислорода, он начал задыхаться. Он сам перекрыл его. Ему было в сотни раз больней, чем ей, они оба знали это. Но иначе он поступить не мог. Когда против вашей любви все, тяжело сохранить её, как бы не старался. Он знал, что рано или поздно её личность раскроется, все узнают о том, что она преступница, а он — соучастник, ведь скрывал это, будучи при этом капитаном полиции. Это самое тяжелое преступление — убийство, серия убийств. Он знал, что их любовь закончилась бы трагично, как и жизнь. В лучшем случае, при задержании их бы застрелили, отметив это, как сопротивление органам, в худшем — пожизненный строк, без права на апелляцию. Он готов был рискнуть, готов был пройти этот путь, хоть и не длинный, но знал, что Ханбель не выдержит, какой бы сильной она не была, отсидеть пожизненное не смогла бы. Ночами ему снились кошмары, в которых их расстреливают при задержании, в которых посадив за решетку их убивают заключенные, в которых Ханбель кончает жизнь самоубийством за решеткой, не в силах больше терпеть издевательства и побои до состояния полусмерти. Для того, кто лишает жизни других, отнять её у себя сущий пустяк. Чимин каждый раз просыпался в холодном поту, в страхе, не за себя, за неё. Он думал, много думал, но, правда, не нашел иного выхода. Будучи порознь он сделает все, что в его силах, чтобы уберечь её, чтобы предотвратить свои кошмары. Он ни за что не позволит закончить ей так. Закончить, как убийца. Если бы кто знал о том, о чем знал капитан, если бы кто мог побыть в её шкуре — понял бы. Но правоохранительным органам плевать на твою душу, на твои сожаления, они не никогда не поймут. А если и найдутся те, кто способен, это ничего не изменит. Все это давило на мозг, подобно гидравлическому прессу. Он стал более раздражен, мало спал, пил много кофе. Часами он мог просто проваливаться в свое сознание, при этом разбирая какие-то дела и допуская ошибки, которые раньше ни за что бы не сделал. Стоит взять себя в руки. Так бывает всегда и со всеми. Все переживают, расстаются, но живут дальше. Боль проходит, со временем, но проходит. Чимин знал это, надеялся на это. Нужно идти дальше. Перешагнуть эту главу своей единственной и такой коротко частной жизни и продолжать жить. И верить в то, что возможно вскоре появиться новый источник кислорода.***
Очередной день подходил к концу. Время нынче летит очень быстро. Дни летели, словно часы. Так и хотелось нажать на паузу, вытянуть батарейку и выдохнуть. В бешеном ритме жизни, времени на себя не остается совсем. Мирэ ходила с одного конца комнаты в другой, как запрограммированный робот и все поглядывала на часы. Ей наконец-то удалось обустроить свою новую квартиру, сменить мебель и прикупить новых элементов для декора. Обстановка казалась простой и функциональной. Много света и пространства. Мебель с изящной фурнитурой и изысканным остеклением, выдержанная строго в черно-белых тонах. Яркие элементы декора словно насыщали и дополняли основные цвета. Она пыталась воссоздать квартиру, в которой жила будучи в другой стране. Вернуть утраченный уют. Тэхен назначил встречу на сегодня. Его голос был какой-то странный, словно он что-то скрывал, интриговал. Хотел сделать сюрприз? Мирэ уже давно забыла, что такое сюрпризы. Но сейчас, стоит задуматься, что он преподнесет ей. Что-то действительно хорошее или же… Учитывая последние события, ожидать от брата можно было чего угодно. Любил ли он её по-прежнему? Трудно сказать. Отнесет ли он её к своим врагам из-за отца? Вполне возможно. Мирэ была меж двух огней, но раньше её обжигал лишь один, второй был скорее подобием зажженной спички. Сейчас же все поменялось, Тэхен казалось бы, обжигает сильнее отца. На встречу она одела черный комбинезон Elie Saab, украшен контрастным воротником и манжетами в белом цвете и полупрозрачной вставкой из черного кружева на груди. Комбинезон имел приталенный силуэт, отложной белый воротник с лентой-галстуком на завязке, свободный рукав с драпировкой у плеча и манжета, а также подрез на линии талии и широкие расклешенные брючины, которые волоклись по земле. Под комбинезон она подобрала кожаный тренч и черные кожаные ботильоны Balenciaga Moon Bootiес с блестящим эффектом на каблуке примерно 9 см треугольной формы. Пока Мирэ одевалась, она несколько раз подумала о том, как бы хорошо все же было посидеть дома, в уютной обстановке, в простой домашней одежде, не пытаться придерживаться каких-либо правил для общества. Но Тэхену такой вариант не подошел. Его тоже можно понять, он так давно не виделся с сестрой, что хотел устроить что-то потрясающее, пригласить её в самый лучший ресторан страны, ведь только такое заслуживает его маленькая сестренка. Дорога была длинная, поэтому Мирэ решила ехать на своей машине, а не брать такси. Так было проще и быстрее. На улице уже было темно и снова девушка могла насладиться прекрасными видами ночного города. За окном автомобиля все мерцало разноцветными огнями и переливалось в лужах, которые еще не успели высохнуть после недавнего дождя. В Англии было иначе, не так ярко, как казалось здесь. Ей было с чем сравнивать. Ей нравилась атмосфера Сеула. «Снова правый берег» — посмотрев в окно про себя подумала девушка. Он был намного красивее, словно никому и не принадлежал. Он сиял ярче левого берега, ведь здесь были расположены клубы, казино, рестораны, автодромы и многие другие развлекательные учреждения. Левый берег был рассадником разврата, похоти и грязных денег, а правый наоборот — сдержанный и культурный. Все это было из-за условного деления города, которое произошло во время гражданского восстания, никто и не собирался ничего менять, никому это нужно и не было, все всех устраивало. Никому не было запрещено посещать ту или иную сторону, просто иногда сунуться на левый берег было опасно. Все из-за банд, которые там промышляли ночью, толкали наркоту, завязывали драки. Большинство дел в главном управлении полиции были переданы с той стороны. Если правой стороной заправляли прокуроры, судьи и председатели крупных корпораций, то левой — бандиты. Все они конечно были похожи: жадность, лицемерие и убийства. Этим занимались обе стороны. Просто некоторых людей они боялись больше, чем других. На город понемногу опускался туман. Видимость становилась не очень, еще и яркие вспышки от вывесок мелькали в глазах и рассеивали взгляд. Телефон начал вибрировать от звонка. Как-бы сильно девушка не старалась сосредоточиться — не получалось. — Я слушаю, — она нажала на кнопку «принять звонок» и положила телефон на кресло рядом. — Я немного задержусь. Буквально на полчаса. Не обижайся, ладно? — в трубке послышался голос, который звучал с заботой и переживанием, — Ты уже едешь? — К сожалению да. Я уже выехала, — брюнетка закатила глаза, ведь не любила ждать кого-то. Она была принципиальна и пунктуальна. Всегда. — Надеюсь ты взяла такси, погода на улице оставляет желать лучшего, — в трубке слышался звук шелеста бумаги. Видимо он был правда занят. Не соврал. Не в этот раз. — Нет, я еду на своей. Я ведь не хотела опаздывать, — последние предложение она выделила интонацией, словно укоряя брату за то, что он опоздает. — Мирэ! Тогда почему за рулем ты говоришь по телефону? — взволновано он немного повысил тон. — Так ты же сам позвонил. Все, отключись сам. Мне неудобно. Сигнал. Звук резкого торможения. Удар и пропасть. Подняв голову, которая казалось весила в десятки килограммов больше, брюнетка дотронулась к виску. Кровь. Её рука была в крови. Голова кружилась, а тело было ватным. Взгляд не фокусировался. Кое-как освободившись от ремня безопасности, девушка открыла дверь и медленно вышла из машины, скользя рукой по капоту, оставляя кровавые следы. Ноги словно не держали, разум был затуманен. Оглядевшись вокруг она не могла толком ничего понять. Стояли десятки машин, скорее всего пробка. Люди что-то говорили, но это так давило на уши, звучало так громко. Когда это произошло? Почему так быстро? Впереди она увидела еще одну машину. Похоже на лобовое столкновение. Вот только второго водителя видно не было. Больно. Она схватилась за голову и упала возле капота машины на колени, сжав руками голову по обе стороны. «Заткнитесь! Замолчите!» — в её голове была куча голосов, все слишком не разборчиво. Глаза начали медленно закрываться, а громкие голоса становились лишь отдаленным эхом.***
Парень залез на кровать, на которую ранее разместил девушку и осторожно перевернул её на бок, наклонив голову назад, чтобы открыть дыхательные пути и позволить ей быстрее прийти в сознание. Около десяти минут он ожидал, а затем увидел, как её глаза медленно начали открываться, а пальцы на руках шевелиться. — Что случилось? — её голова все еще слегка кружилась и сил говорить почти не было. Все немного расплывалось, глазам щурились от каждого яркого блика света. Она потянула руку к голове и обнаружила что-то мягкое, похоже это была перевязка. — Тише, а то разбудишь Ки и Кая, — он указал головой на спящих по другую сторону кровати собак. — Где Тэхен? Почему я снова здесь? — она растерялась и немного испугалась. — Тсс, — он приложил к её губам указательный палец, заставляя замолчать, — Просто слушай меня. Сегодня вечером ты попала в аварию. К счастью, с тобой все хорошо, если так можно сказать, учитывая твою явную мозговую недостаточность. Нас сводит судьба снова и снова, не думаешь? — он сухо усмехнулся, вскинув бровь, — Ах да. Можешь не переживать. Я позвал своего врача и он осмотрел тебя. Помимо небольшого рассечения виска и легкого сотрясения, ничего страшного. — К-как? А второй водитель? Что с ним? — насторожено спросила девушка. — Ничего страшного. Он умер, — пожав плечами, беззаботно ответил парень, — старый был. Но не переживай, я все решил. Тебя там даже не было. — Умер? — её глаза увеличились от удивления. Как мог он умереть? Доля секунды. Она все еще смутно помнила моменты. Разговор с Тэхеном, а затем пропасть. Видимо это она была виновна. Все из-за погоды и того неуместного звонка. Сама виновата. Могла и не поднимать трубку, знала ведь, что не стоит, чувствовала, но подняла. Мирэ не знала, что ей делать. Как сообщить брату, который по-любом переживает, как понять, почему она снова оказалась здесь. Он преследует её? Точно. Не может же это быть просто случайностью, — Ты! — девушка перевела на него взгляд, — Как ты оказался там? — Если вспомнишь, хотя это маловероятно. Авария произошла возле клуба, одного из многих моих. Я говорил тебе при последней нашей встрече. Я собирался уезжать, как «бам» и такое зрелище, — он сделал паузу, — все еще сомневаешься в судьбе? — Нет. Я в неё попросту не верю. А ты, — девушка ткнула пальцем в его грудь, — вряд-ли из тех, кто тоже в неё верит. — Ты права. Не верю, — он засмеялся, — но увы, я больше ничего не могу сказать тебе. Сама попалась на крючок, ему и делать ничего не пришлось. Хорошо иметь возле себя дочь самого верховного судьи, теперь с него легко можно веревки вить, а ему сейчас как раз это и нужно было. Между их семьями давно висит небольшой знак вопроса и теперь, ему в руки попалось решение. — Побудешь здесь некоторое время, потом я тебе отпущу домой, к папочке и братику. Будешь слушать меня, останемся в хороших отношениях. Тут куча охраны и поверь мне, если я не захочу, ты не выйдешь. Твои родственники не узнают где ты. А если и узнают, не сунуться сюда. Если ослушаешься меня, я тебя убью, если попытаешься причинить мне вред, я тоже тебя убью. И что еще… — он на пару секунд задумался, усмехнувшись, — Ах да, в любом случае, сделаешь что-то не так, я тебя убью. Кстати, меня зовут Чонгук, а дни твоего везения закончились. Вот мы и познакомились, лапуля. — Какого черта ты несешь? — девушка подорвалась несмотря на резкое головокружение и ухватила его за горло, от чего проснулись собаки и чуть ли не накинулись на неё, но их хозяин успел остановил их раньше, чем они разорвали её. — Я же просил, — он тяжело вздохнул, а после схватил её за руку, которая уцепилась в его горло и притянул к себе, насколько близко, что дыхание обоих обжигало, — или стоит действиями показать тебе? — Кто ты такой? — её сердцебиение участилось. Но не от страха, а от его присутствия. — Вскоре ты все узнаешь, — он легко толкнул её на кровать, а затем встал и пошел к двери, — ах да, когда тебе станет лучше, прими душ и переоденься, ты слишком грязная. — Сначала убери своих собак! — но Чонгук уже захлопнул дверь, оставив её наедине со своими питомцами. Но думать дальше она не смогла, была слишком слабой и хотела спать. Как бы Мирэ не хотела, ей пришлось смириться с тем, что сказал её новый «друг» до тех пор, пока она не переварит все это и не найдет выход из ситуации. А его стоило найти и по-быстрее. Оставаться здесь, в неизвестном месте и с неизвестным ей человеком дико не хотелось. Все это со стороны казалось пугающим. Как её могли… Похитить? Он же похитил её? Или просто заставил быть у него дома против её воли? Но разве это не одно и то же? Приняв душ и отрыв в шкафу спортивные штаны и футболку принадлежащую ему, Мирэ переоделась и спустилась вниз. Никого не было. Было слишком тихо, словно все умерли. Но найдя в этом огромном доме кухню, она обнаружила брюнета, который стоял к ней спиной и перебирал бутылки с алкоголем в поисках той самой. — Тебе уже лучше? — не оборачиваясь продолжал брюнет. — Было бы намного лучше, не будь я тут, — брюнетка перевела дыхание, — Сегодня я могу поспать без собак? — Они любят спать в моей комнате, как и ты. — Тогда дай мне другую комнату, — продолжая говорить, девушка медленно подошла к столовым приборам и незаметно вытащила оттуда нож, а затем сделав несколько шагов, приблизилась к Чонгуку и замахнулась со спины, но он вовремя развернулся и перехватил её руку, отобрав нож. — Видимо ты решила проигнорировать мои слова. Вижу, ты даже воспользовалась моей добротой. Умно, — он схватил её за талию и развернул, прижав к столешнице, — но, я ведь предупреждал. Я ведь говорил тебе. Ну почему ты ослушалась? Он схватил её за горло и сильно сжал, прижимая все больше к столешнице, которая врезалась в её спину и сильно давила. Другой рукой он достал нож, который ранее отобрал у неё и приставил его к её животу. — Пусти, я тебя поняла, — хриплым голосом сказала девушка, пытаясь ослабить его хватку возле горла своими руками. — Урок на будущее, — он опустил нож ниже и держа его прямым хватом, коснулся острием к бедру, а затем сильно надавил, позволяя ему войти глубже, от чего девушка дернулась, а с раны начала выступать кровь, но он продолжал медленно вонзать острие ножа, но Мирэ держалась и пыталась держать боль внутри себя, не показывая это снаружи, крепко сжимая челюсти. В следующую минуту, он вынул нож из раны и отбросил его на пол, а затем убрал руку с её горла. — Сумасшедший ублюдок! — она испепеляющим взглядом посмотрела на него, а после зажала рану на ноге. — Все же, это лучше, чем бить в спину, да? — язвительно ответил он, ведь где-то в глубине души его задел её поступок. Он правда пытался держаться, быть хорошим по отношению к ней, но она всячески мешала этому. — Ты… — она хотела оскорбить его, но вовремя остановилась. Чонгук открыл бутылку виски и залил её на рану, от чего брюнетка скривилась. — Не пытайся больше что-то мне сделать или в следующий раз, этот нож войдет куда глубже и я не стану спасать тебя, — он фыркнул, после чего покинул кухню. — Хочешь сказать ты спасаешь меня? Ты держишь меня взаперти, придурок! — в след ему крикнула брюнетка, так, чтобы он уж точно услышал. Мирэ села на кухне и взяв бутылку уже открытого виски начала пить. Ситуация от этого лучше конечно не станет, но так она хотя бы могла заглушить в себе чувства, которые возникли в связи с ситуацией случившееся недавно. За пару дней проведенных в Сеуле экшена у неё случилось больше, чем за пару лет в Англии. « — Зачем я нужна ему? Чонгук… Кто он вообще такой? — задавая себя вопросы в голове, размышляла девушка, — Итак… Судя по ситуации и его отношению ко мне, убить он меня не хочет, деньги ему тоже не нужны, тогда что? Он похоже хорошо знает мою семью. Один из врагов отца? Хочет шантажировать отца с помощью меня или Тэхена? Что у одного, что у другого статус позволяет шантажировать и что-то требовать. Значит ли это, что их первая встреча уже вела к этому? Он все продумал.» Мирэ вернулась в его комнату пытаясь там найти хоть что-то о нем, пока его собаки гуляли во дворе. Фото, документы, хоть что-то. Было пусто. Она села на кровать и опустила руки. Чувствовала себя максимально выжатой неудачницей. Только вчера вечером она попала в аварию, а уже сегодня находиться в плену. Разве такое могло с ней случиться? Это похоже на шутку. Разве в такое время это еще действует? В его комнате был мрак, полнейшая темнота, от которой казалось глазницы лопнут. Скрутившись в позу эмбриона на холодной постели, по её щеке медленно скатилась слеза. «А что подумает Тэхен?» — её волновало только это. Плевать было, что находилась она здесь с психом, который вонзал ей нож в бедро, плевать на тянущую боль и даже на смерть того человека, что умер из-за аварии плевать. Ей было важно только то, что чувствует её брат. Он будет переживать. Он будет корить себя за это. Он будет винить себя, но не её. Мирэ просто испарилась в воздухе для всех. Никто её больше не видел.***
Тэхен нервно поглядывал на наручные часы и осматривался по залу. Наён пыталась успокоить своего парня, но это было напрасно. — Мирэ не пришла. Она уже должна была давно быть здесь, ждать нас, — он приложил руку ко лбу, — с ней что-то случилось. Я уверен в этом. — Тэхен-и, успокойся… — брюнетка поглаживала его по спине, — Возможно ей пришлось куда-то отъехать. Я уверена все будет хорошо и твоя сестра скоро придет. Но она не приходила. Тэхен ждал час, два, но она так и не пришла. Телефон был отключен. Что можно было думать? В его голове с каждым разом появлялись только худшие картинки. Он позвонил в полицию и заявил о пропаже, но никто не стал бы искать человека, который потерялся с виду только на два часа. Каким-бы правильным он не был, ему пришлось переступить через свои принципы — никогда не использовать власть. Никогда в жизни он не делал этого, он дал себе слово. Но когда дело касается сестры, он готов переступить через себя, готов сделать все, что даже не в силах. Глубоко внутри начало зарождаться чувство вины. Если с Мирэ в этот вечер что-то случилось, никогда он не простит себе этого. Потеря сестры для него равносильна собственной смерти.***
— Со мной пойдем, — в комнату внезапно ворвался брюнет и схватил её за руку. — Ты еще мало поиздевался надо мной? — Мирэ откинула его руку и сделала шаг назад, упираясь о стену. — Зачем ты это сделала? Я ведь просил тебя вести себя хорошо, разве нет? — он подошел к ней и схватил за подбородок, заставив смотреть ему в глаза, — Какого черта ты заперла моих собак? — Собак? Но я никуда не выходила… — он не слушал её. Вдавив в стену, он ударил кулаком возле его головы, заставив Мирэ подскочить. — Никто никогда не смеет их трогать. Не знаю, как это удалось тебе и на что ты рассчитывала, — в его глазах вспыхнуло пламя безумия, а мышцы на лице напряглись. Собаки для него были важнее всего в жизни. Он любил их больше, чем людей. Он буквально жил ими. И если кто-нибудь хоть пальцем их трогал, он отрезал руки, если ненавистно глянул — выкалывал глаз, а если обзывал — отрезал язык. Чонгук вновь схватил её за руку и потащил из дому. Мирэ даже обуться не успела, не то, что накинуть хотя-бы кофту. Будучи в футболке и спортивных штанах, она плелась за ним, спотыкаясь. Она ощущала под ногами холодную землю, от которой корчились пальцы. Холод пробирал насквозь. На заднем дворе было много различных построек, как для отдыха, так и для работы, но он целенаправленно подвел её к одному небольшому отдалённому помещению, которое снаружи чем-то напоминало склад для различных садовых приспособлений и инструментов. Войдя туда, так и оказалось, но в конце этого склада была заставленная коробками обычная деревянная дверь. Открыв её, они спустились вниз по лестнице, которая привела еще к одной двери, на этот раз массивной железной. — Куда ты меня ведешь? — испуг трудно было спрятать за маской безразличия. Не в этот раз. Сейчас ей было и вправду страшно, а еще очень холодно. Казалось, она уже и вовсе не чувствовала пальцев на ногах. Трудно предугадать, что было в его голове. — Хочу тебе показать кое-что, — он открыл дверь, а после толкнул девушку внутрь, включив свет на старой, висящей, одинокой лампе, которая судя по всему весит тут уже не один год. Желтый тусклый свет разошелся по бетонному помещению. — Это… — девушка начала осматривать комнату. Это было похоже на заброшенный подвал, который когда-то служил пыткам людей, ведь там стояли стулья, находилось много таких вещей, как: веревки, цепи, ножи, пилки, плоскогубцы, топоры и много других поржавевших от времени инструментов. Там были даже клетки. От этого места веяло холодом и смертью. — Страшно? — он заинтересовано посмотрел на девушку, ожидая её реакции. Играл ли он с ней сейчас? Возможно. Хотел ли убить? Вряд-ли. Скорее проучить за то, что посмела тронуть его любимцев. — Что это такое? — по её коже пробежали мурашки, — Зачем ты привел меня сюда? — Хочу познакомиться поближе, — на его губах появилась растянутая улыбка, ничего добро не предвещающая. Он походил на дьявола своим зловещим нутром и на бога — красотой, — Это комната пыток моего отца, где его люди мучали других людей, доводя их до состояния, когда от невыносимой боли их сердце останавливалось. Но не бойся, я тщательно здесь все убрал, поэтому сейчас это что-то типа музея, или места, которое напоминает мне о том, каким был мой отец. Когда я был ребенком, мой отец часто водил меня сюда, показывая то, как пытали людей, я видел смерть тогда, когда другие дети только учились ходить. — Ты с ума сошел? Зачем ты говоришь мне все это? — она подошла к нему и схватила за шиворот, — Хочешь убить меня? Но я правда не делала этого! Я не трогала твоих собак! Почему ты просто не можешь поверить мне? — Ты… — он перехватил её руку и сильно сжал. Чонгук сделал шаг вперед, а затем еще один. Мирэ отступала назад, пока не почувствовала за своей спиной стену, — Откуда ты взяла, что имеешь право перечить мне? Ты пыталась даже ударить в спину… — Что я? Разве это моя вина? Посмотри вокруг, я тут жертва, — она прижалась к холодной стене и рукой показательно очертила комнату, а затем себя, — я не знаю, зачем я нужна тебе, не понимаю, зачем ты сколько раз помогал мне, чтобы сейчас держать в заложниках, шантажируя мою семью, но… Если ты не можешь мне поверить всего один раз сейчас, то, Чонгук, я правда не могу понять, зачем ты спасал меня сколько раз? — Я не разрешал тебе говорить, Ким Мирэ, — он сделал акцент на её имени, но все же не пытался больше ничего предпринять. Он смотрел ей в глаза и ничего там не видел. Это слегка озадачивало. Ни страха, ни гнева, словно все в ней давно выгорело, словно пред ним стояла кукла. Только вот глаза были на мокром месте, то ли от холода, то ли она все-таки что-то чувствовала, то, что хотела так тщательно скрыть от него. — Хватит давить мне на мозг! Ты сказал, что если я еще раз попытаюсь тебя убить, ты убьешь меня. Тогда хорошо, давай разберемся с этим раз и навсегда. Я не собираюсь сидеть взаперти в этом доме! — злость раздирала изнутри, но она всеми способами не хотела показать это, не хотела сломаться пред ним, чтобы он её в прах стер прям на этом месте. Голос был спокойный, подобно июльскому ветру, а внутри бушевал океан во время шторма. За что он так с ней? Она ведь пыталась, правда пыталась слушаться его. Но он походу слетел с катушек. — Здесь много инструментов, можешь взять и попытаться меня убить, раз так хочешь. Давай, — он отпустил её, а затем отошел, наблюдая за её дальнейшими действиями. — Ты пытаешься сейчас манипулировать мной? — Мирэ наконец-то выдохнула. — Нет. Просто хотел познакомить тебя с твоей новой комнатой, — он развернулся и пошел к двери. Услышав это, Мирэ побежала за ним, ведь боялась оставаться здесь, но Чонгук со всей силы толкнул её на пол, — Посиди здесь пару деньков. Оглянуться не успеешь, как почувствуешь себя, как дома. — Нет! Не оставляй меня здесь! — она сильно ушиблась бедром и счесала руки, поэтому не сразу смогла стать на ноги. Не зажившие раны сплелись в болевом танце в новыми. — Тебе это пойдет на пользу, — он уже собирался закрывать дверь, как Мирэ резко поднялась и подбежав ко столу, на котором лежали ножи и пилки, схватила один нож и приставила себе к животу. — Не смей меня здесь оставлять иначе в это подвале появиться еще один труп! — она чувствовала себя мышью загнанной в угол. Другого варианта просто не было. Она бы замерзла здесь до смерти. Везде был только бетон, который казался льдом. — Не пытайся меня этим остановить, я на это не куплюсь. Ты не настолько глупа, чтобы ранить себя, — но он допустил одну ошибку. Когда человека загоняют в угол, он способен на многое, ведь на кону их собственная жизнь. К тому же, Мирэ была не глупа, скорее наоборот. Раз он сказал, что она ему для чего-то нужна, то не позволил бы ей что-то сделать с собой. Он мог убить сразу, но спасал. Не один раз спасал. Разве теперь мог просто позволить умереть вот так? А если и нет… Много она и правда не потеряет. Быть запертой здесь намного хуже смерти. Смотря ему в глаза, полна решимости, Мирэ стиснула зубы и размахнувшись вонзила нож себе в левый бок, но так, чтобы не повредить внутренние органы, она примерно рассчитала угол и силу удару, чтобы минимизировать опасность для себя. — Чонгук! — она откинула нож, а рана начала сильно кровоточить, но Мирэ даже не пыталась остановить кровь, — Если ты оставишь меня здесь, я вряд-ли доживу до завтра. — Какого черта ты творишь? — он подбежал к ней и зажал рану своей рукой. — Разве так трудно было мне поверить? — она подняла голову и смотря ему в глаза, слегка приподняла уголки губ. Не ошиблась. Он правда вернулся к ней. Он снова спас её. Подняв Мирэ на руки, Чонгук отнес её обратно в дом, в свою спальную комнату, после чего, вызвал своего личного врача, чтобы тот осмотрел рану и её состояние. — Как ты себя чувствуешь? — он перемотал рану, чтобы девушка не потеряла много крови и укрыл её пледом. — Чувствую так, словно меня пронзил нож, — брюнетка перевела взгляд в сторону и тяжело вздохнула. — Ты ведь специально это сделала? Ты манипулировала мной, — он засмеялся, ведь не ожидал, что она правда до такого додумается. Здравый человек никогда сам не причинит себе вред, ведь у него всегда срабатывает инстинкт самосохранения. Тогда… Она была психом? — Да. Я знала, что ты бы не бросил меня там, — она знала, но все же боялась. Ранить себя там было подобно русской рулетке. Если его рассказ об отце был правдой, значит велика вероятность, что он бы правда мог бросить её там. Она бы просто истекла кровью. Умерла от того, что сама себя ранила. Какая ирония. — Нет, я бы бросил! Я бы оставил тебя там без всяких колебаний, — Чонгук встал с кровати и пошел к двери. Злость медленно накапливалась и разливалась по каждой клеточке, казалось, если он не удержит её в себе, не подавит, то взорвется. Если она хотя-бы еще одно слово скажет, он не сможет сдержать себя, больше нет. Она была для него спусковым крючком. Никто никогда не мог так сильно разжечь в нем пламя, сжирающее изнутри. Хотелось отвлечься и убить. Покончить с источником гнева раз и навсегда. — Но все же помог, — тихо про себя сказала девушка, наблюдая, как он скрылся за дверью. Спустя некоторое время приехал врач. Прислуга провела его к комнате, но самого Чонгука её уже не удалось увидеть. Да и не сильно хотелось. Когда она рядом с ним, она понемногу начинала чувствовать себя в опасности. Поступки этого человека не предугадать. — Рана не глубокая, около семи сантиметров, вам повезло, — внимательно осматривая рану девушки, говорил мужчина. — Я надеялась на это, — с облегчением вздохнула девушка, но не сильно, ведь это могло помешать. — Будьте осторожны в следующий раз, — доктор ввел вокруг раны обезболивающее и принялся обрабатывать рану. — Разве вам можно разговаривать с пациентами? — она приподняла одну бровь и шепотом спросила, — Вы же по сути работаете на мафию. — Вы называете господина Чона мафией? — обрабатывая рану говорил мужчина. Его это даже повеселило. — Ага, так и называю. — Вы видимо еще плохо его знаете, но он видимо доверяет вам, раз вызвал меня сюда. — Да? Я бы так не сказала. Все же это из-за него я получила это ранение. — Я обработал вашу рану, сейчас уколю обезболивающее, а после наложу швы хирургическим степлером и припишу вам лекарства и уколы, чтобы избежать заражения. Неделю вам лучше сократить передвижение до минимума — только для естественных нужд. — Как давно вы работаете на него? — заинтересовано спросила девушка. Она заметила, что врач любитель поболтать, тогда почему бы не разузнать о её друге по-лучше. — Я работал еще на отца господина Чона, так что, это действительно длительный период. Но, смею заметить, что вы первый человек посторонний человек, для которого меня вызвали. Обычно я занимаюсь только людьми этой семьи. — Так это потому, что он сам хочет убить меня. Я нужна ему здоровая, — хмыкнула девушка, немного приподняв уголки губ. — Вы слишком плохо думаете о господине Чоне. Но все же… Будьте осторожны, — он перевел взгляд на тумбочку, где лежал его чемодан и быстро решил закрыть эту тему и закончить, — Что ж, список того, что вам нужно я передам господину Чону. Спустя сорок минут врач покинул комнату и девушка осталась одна. Ей было не чем заняться, поэтому она принялась тщательно осматривать не интересующую её до этого момента комнату. Помимо полного погружения в черный цвет, оказывается было и много чего другого: четкость линий, четкий контраст между цветами холодных оттенков, слаженность и сдержанность. Большую часть комнаты занимало свободное пространство, ведь в комнате находилась только черная подиумная кровать, две небольших прикроватных тумбочки, несколько белых кресел в минималистическом стиле и парочку небольших бра, которые отзеркаливали друг друга. Стены были черного цвета, как и прочные шторы на больших окнах, в отличии от белого пола. В стену за кроватью, которая была как-будто вырезана в коричневом цвете, была вмонтирована плоская «вдавленная» в стену техно-лампа, а рядом с кроватью был расположен коричневый ковер, что служило слаженностью цветов. Мирэ на пару часиков вздремнула, ведь все же уколы дали о себе знать. На душе было не спокойно, она погрязла в мыслях, поэтому единственным верным решением было отвлечься и поспать. Вот только ей не удалось долго отдыхать, так, как Чонгук решил в этот раз лично навестить её. — Это твои лекарства, принимай все и используй уколы. Ты должна быстрее стать на ноги, я не собираюсь за тобой ухаживать, — он положил пакет на прикроватную тумбу. — Это ты виноват в том, что я нахожусь здесь, помни об этом, — фыркнула девушка. — Слушай сюда, Мирэ, — он нагнулся над её лицом и схватил за подбородок, — лучше тебе быть послушной, иначе твое одиночество здесь скрасят Ки и Кай в лучшем случае, а в худшем — я. — Ты снова пугаешь меня? Видишь, ты просто не умеешь нормально разговаривать! Уходи. Я не хочу лицезреть твое лицо здесь ни секунды больше, — она указала ему пальцем на дверь. — Еще раз повторюсь Мирэ, сбавь свой гонор, или я вырву тебе твой чертов язык! — от его взгляда пробежали мурашки. Его и правда было не понять. Слишком агрессивный и не контролируемый. Возможно он и правда мог вырвать её язык. Но не только это её волновало. Она была голодна. Чонгук ушел, а вот голод нет. Чтобы жить человеку нужно все время питаться, разве в этом нет иронии? Ты буквально должен есть ради жизни, всегда, и не важно, как ты себя чувствуешь. Это пожалуй самое худшее, что могло случиться с человеком — зависимость. Все бояться зависимости от алкоголя, наркотиков и никотина, но никто никогда не думал о зависимости, которая появилась еще в утробе? Последний раз Мирэ ела около суток назад и до этого у неё не было времени на то, чтобы испытать нужду в еде, ведь она полностью погрязла в событиях, которые ей совсем не нравились. Она слегка привстала, чтобы принять некоторые лекарства и понять, сможет ли она стать на ноги. К счастью, все оказалось не столь серьезно. Хотя, ей правда не стоило вставать так рано. Но больше никто не заходил. Он ждала прислугу, которая принесет ей еду, кого-либо, но всем было плевать на неё, здесь она была пустым местом. Она потерпела еще пару часов, после чего чувство голода окончательно завладело ей и она решила наплевать на слова врача и спуститься на кухню. Ей было больно передвигаться, ведь рана, по правде, болела сильно. Все было хорошо ровно до того момента, пока ей не пришлось спускаться по лестнице. Рана начала кровоточить и жечь, от чего у неё на лбу выступил пот. — Куда собралась? — внизу неожиданно появился брюнет, который злостно посмотрел на неё, осуждая её действия, — Разве ты не должна сейчас спать? Ты вообще не должна была вставать! — Тебе видимо уже плевать на то, что я нахожусь здесь и как любой человек нуждаюсь в пище, тем более в таком состоянии, — она схватилась за бок, пытаясь скрыть на футболке выступившую кровь, но как только она немного отвлеклась, то оступилась. Пытаясь схватить за перила лестницы, она резко дернулась, от чего свело мышцы и рана начала невыносимо болеть, но это не помогло ей. — Ты начинаешь дико изводить меня, — он подбежал и своим корпусом удержал её, не дав упасть, затем одной рукой он обхватил её спину, чтобы окончательно быть уверенным в том, что она не свалиться на пол. Видимо он не ожидал, что этот человек принесет ему сколько проблем. — Болит… Кажется швы разошлись, — шепотом сказала брюнетка. — Я посмотрю, — он поднял её на руки и понес обратно в спальню. Уложив её на кровать, Чонгук задрал футболку на ней до уровня груди и начал осматривать рану. — Не разошлись, но кровотечение снова началось. Сейчас я залью раствор, который оставил док, на всякий непредвиденный случай, типа этого, — он начал рыться в тумбочке, — кажется это… — Черт… — сжав зубы, девушка негромко вскрикнула от боли, когда Чонгук начал заливать рану. Она и не заметила, как вцепилась пальцами в его руку, кажется даже частички его кожи под ногтями останутся. Но он этого не чувствовал так, словно привык к такому, так, словно он не чувствует боли, совсем, — Можно спросить? — Нет, — четко и резко ответил брюнет. Меньше всего он хотел вести с кем-то разговоры, тем более если этим кем-то была она. — Но… Всего лишь один вопрос и я больше никогда не заговорю с тобой. Так пойдет? — Мирэ решила пойти на компромисс, рискуя снова получить нож в бедро. — Если я захочу ты и так не заговоришь со мной, — он поднялся с кровати и одарил брюнетку безразличным взглядом, словно она пустое место. Словно её нет и её самочувствие его не беспокоит, хотя еще несколько минут назад он не дал ей свалиться с лестницы. — Ты правда жестокий. Зря пыталась идеализировать тебя. — Ты… — он обернулся, а его глаза загорелись чем-то безумным, — Когда ты наконец-то заткнешься? Хочешь я покажу тебе кое-что? — Нет! Нет, не нужно, — девушка внезапно испугалась, отрицательно качая головой, а голос её задрожал, ведь в прошлый раз когда он сказал подобное, то пытался запереть в том ужасном подвале с раной. — Нет. Ты уж посмотри, — он скинул из себя толстовку и футболку, полностью обнажив верхнюю часть тела. Его тело украшало несколько десятков тату: полностью забитый рукав правой руки, тату под ребрами с обеих сторон, на спине, прямо по позвонку начиная от шеи и уходя к тазу, — Эти тату, знаешь что они значат? Каждая из них? Мой отец, он воспитывал меня, избивая. Каждый день я просыпался и знал, что сегодня вечером мое тело снова будет невыносимо болеть. На моем теле не было живого места, так, он пытался сделать из меня человека, который будет похож на него. Он запирал меня в том подвале, морил голодом, а если я падал от изнеможения, он бил меня, ведь я был не так силен, как должен. Каждая их этих тату покрывает шрам. — И ты стал. Стал похожим на него, — шепотом произнесла Мирэ, когда он подошел к ней. Ей было отчасти тяжело смотреть на это, слышать это. Ей стало жаль его, но она не знала, стоит ли об этом говорить. Как он отреагирует на это? Судя по нему, слова о сожалении ему и вовсе не нужны. — Да, я стал, — Чонгук засмеялся и опустился к её уху, шепотом добавив — я стал намного хуже, чем тот человек. От его дыхания и голоса вновь пошли мурашки по всему телу. Шепот его был подобен шипению змеи, а дыхание — лаве. Их глаза вновь встретились. Слишком близко был тот, кого хотелось бояться, от кого хотелось бежать что есть сил, заткнуть рот и не перечить, но… Слишком сильным оказалось желание.***
Набрав полную ванную холодной воды, девушка медленно погружалась с головой. Вместо сжирающего голоса в голове вновь подводный шум. Упираясь ладонями в дно ванны, она скребет её ногтями, отчего под толщей воды образуется неприятный звук. Воздуха в легких с каждой секундой становилось все меньше и меньше, но она не планировала выныривать. Здесь покой. Здесь словно в другом мире, недоступном для посторонних. Можно выплеснуть свой гнев, злость и разочарование. В себе. Один человек, одна ошибка и это позволило ей вновь сломать себя. Сломать то, что строилось годами, под толщей льда вновь расходилось пламя. Самое ужасное в том, что второй раз в жизни она снова готова допустить эту ошибку. На долю секунды она позволила себя расслабиться, вновь ощутить каково это быть настоящей. Но время тикало. Время — это то, чего у неё не было. И если сейчас сделать шаг назад, тебя застрелят. «Если это не сработает, мне придется убить их всех» — вдохнув на полную грудь, Хан Бель вынырнула из-под воды и нашла единственное решение, которое ей казалось правильным.