Что-то с кармой...

Брок Рамлоу привык доверять своей жопочуйке. И хотя этот отпуск они с Роллинзом планировали давно, что-то слегка царапало его пониже поясницы. И когда они выкупали забронированные билеты до Сиднея, Новый Южный Уэльс, Австралия, стало понятно, что чуйка не подвела. Джек, дозвонившийся до родителей, и без того после давнего ранения распугивающий окружающих рожей-шлакоблоком, окончательно закаменел этой самой рожей. На юге Австралии, откуда родом был родной зам и «naylepshiy» (как не слишком понятно выражался Зимний Отморозок, вполне успешно перелинявший из Кулака Гидры в персонального отморозка полковника Роджерса, ласково обзываемого этим самым полковником «Ба-а-аки!», тьфу три раза!!!) кореш лейтенанта Рамлоу, вторую неделю шли дожди. Причем такие, что возникало нехорошее подозрение о начале очередного потопа локального масштаба. В аэропорту Пол Роллинз, такой же высокий и прямоугольный, как и сын, встретил их в замызганном оранжевом пикапе с основательным «кенгурятником». Пожал руку Броку, глядя на него сверху вниз, похлопал по плечу сына и сказал: — Нормально. Не льёт. Одного взгляда на Роллинза-старшего хватало, чтобы понять, в кого Джек такая звезда сцены и душа компании — лаконичную молчаливость он явно унаследовал от папаши, как и размах плеч. Они погрузились в пикап. Брок, закинув сумку в багажник, разместился на заднем сидении и прикрыл глаза, краем уха прислушиваясь к немногословному диалогу отца и сына. Пол кратко, буквально одним-двумя предложениями доводил до сведения вечно болтающегося в неведомых ебенях отпрыска новости фермы Шепард-Крик и близлежащего городка, небольшого центра местной цивилизации. Роллинз отвечал короткими «угу», лишь изредка вставляя пару слов или задавая вопрос. «Когда он угукает, то жутко похож на сову», — сонно подумал Брок, соскальзывая в чуткую дрёму — рефлекс засыпать, пока можно, за время службы въелся в костный мозг. Джек тем временем спокойно обсуждал с отцом дела фермы, интересовался здоровьем мамы и бабушки, отчитывался, надолго ли они с Броком приехали. Рамлоу проводил в Австралии не каждый отпуск — до всей этой эпопеи со ЩИТом и Гидрой они чередовались, ездя то в Новый Южный Уэльс, то на Сицилию к родичам Брока. Потом отпусков резко не стало, хотя прибавилось денег. А этот отпуск был для них первым за последние несколько лет, и они долго спорили, куда поедут. Всё решил жребий. Кинули монетку, и Джек выиграл, чему был рад, пусть и не показывал этого. Роллинзы в настоящий момент обсуждали младшую сестру Джека — Молли, которая волонтёрила с командами спасения диких животных. Многим из них несладко пришлось во время наводнения. Норы были залиты, корни подмыло, и многие древесные великаны повалились, потеряв привычную опору. А если упал эвкалипт, то это значит, что коалы, живущие на нём, потеряли свой дом, а по земле эти плюшевые милашки передвигаются медленно и печально и легко становятся жертвами собак динго. В общем, помимо того, что пострадали люди, досталось и животным. Да и вообще, вода принесла с собой много дряни, которая осталась на земле после того как потоп вернулся в свое русло. Пейзаж был украшен всякими обломками, корягами… и что хуже всего — различной пластиковой дрянью. Люди не изменяли себе — гадили там, где стояли, как паршивые телята. И наводнение показало, как сильно двуногие запакостили южное побережье континента. — Будем чистить, — весомо обронил Джек. — Брок. Будем чистить. Завтра. Брок сумрачно кивнул. Не об этом, конечно, думалось, когда собирались в отпуск, но ситуация и вправду была аховой. Тем более что большинство местных жителей, помимо работы в своих мало пострадавших или не пострадавших совсем хозяйствах, оказывали помощь тем землевладельцам, чьи земли и постройки оказались в зоне затопления. По большей части скот уцелел, а вот с посадками было хуже. Да и дома, и помещения для животных были подтоплены, кое-где смыты совсем. Так что да. Будем чистить. Хорошо хоть на станции (так назывались австралийские скотоводческие фермы) Шепард-Крик обошлось без повреждений, да и само хозяйство не пострадало. Как раз сейчас стадо породистых одногорбых верблюдов — мерзких тварей с паскуднейшим характером, особенно добрым и кротким в период, когда с-с-у… пардон, самки рожали и кормили верблюжат, — находилось на дальнем пастбище под присмотром двух джекеру и присоединившейся к ним в этом году юной джилару, Дженни. Ухаживать за длинноногими мерзавцами и мерзавками с учетом их нрава было сложно, но сложности с лихвой окупались прибылью — молодые верблюды с фермы Роллинзов все до одного шли в Эмираты, ибо белые быстроногие красавцы породы «мехари» очень высоко ценились в верблюжьих скачках, и арабы платили до двухсот тысяч долларов за шестимесячного верблюжонка. Джеку было достаточно кивка. Рамлоу он знал как облупленного. Если не устраивать ему движуху, он денёк посидит на веранде, ругаясь на насекомых и ворча на местное пиво, а потом начнёт ныть от скуки, боксировать с кенгуру и кататься верхом на баранах. Проверено. Ну а после наводнения, когда непонятно откуда нанесло всякой неведомой дряни, движухи хватит на весь отпуск. Хотя сам Джек отлично бы провёл его, пялясь в никуда и делая ничего. Даром что на ферме такое невозможно и вообще не бывает. Брок вздохнул и окончательно продрал глаза: пикап подъезжал к главному зданию фермы — собственно дому, когда-то богатой усадьбе. Дом очень давно, на границе девятнадцатого и двадцатого веков, сильно пострадал в пожаре и был неоднократно перестроен, в конце концов превратившись в выкрашенное в белый и песочный оттенки двухэтажное здание с непременным ветряком во дворе и солнечными панелями на крыше — Пол следил за современными технологиями. Хотя насчёт солнечных панелей Джек не уставал с ним ругаться. Их производство было невероятно грязным, а в переработку отработавшие своё панели не брали. Пол отбрёхивался тем, что перерабатывать их научатся и вообще вот когда Джек унаследует ферму, тогда и будет устанавливать на ней свои порядки. А пока, сынок, иди-ка проверь электропастух на дальнем пастбище. Брока здесь любили — по-своему, по-австралийски. Папаша Пол мог отвесить ему подзатыльник с той же лёгкостью, что и Джеку. Как-то раз Брока оплевал верблюд, и за семейными трапезами над этим хохотали весь отпуск — развлечений в такой глуши маловато. Мамаша Клэр заставляла его мазаться солнцезащитным кремом, хотя Рамлоу был смуглым от природы, а за время службы и вовсе прожарился солнцем разных широт до красноты. Но это Австралия. Агрессивное солнце держало на высоком уровне заболеваемость меланомой, и пополнять собой статистику заболевших этой крайне злокачественной формой рака Брок не собирался. Брок выбрался из пикапа, повёл плечами, разминая шею, и тут же попал в объятия пухленькой мамаши Клэр. Как эта маленькая женщина умудрялась движением бровей управлять своими мужчинами — не только мужем и сыном, не только молодыми практикантами-джекеру, но и достаточно обширным штатом работников, — Брок в душе не ебал. Но факт — управляла. Круглое улыбчивое лицо, вышитый цветами передник, клетчатое платье — вот мамаша, и всё тут. Но Брок знал, как лихо эта пожилая леди сидит в седле, как орёт на злобных верблюдиц, — и паскуднейшего нрава твари послушно идут куда велено. Ну и как она воркует над верблюжатами — за всё время работы с этими непростыми животными миссис Роллинз не потеряла ни одного малыша по причине того, что его бросила нерадивая мамаша. Самые злобные верблюдицы послушно кормили и следили за детёнышами. В этом деле хозяйке Шепард-Крик помогал не только опыт человека, выросшего на этой земле, но и степень магистра биологии. Да, для того, чтобы стать успешным австралийским фермером, надо получить профильное высшее образование. Таковы законы этих суровых земель. Под ногами крутились и гавкали мелкие австралийские овчарки — щенки и старые псы, уже непригодные для работы на пастбище. Кошек Роллинзы не держали принципиально. — Мама, — только и сказал Джек, когда мамаша Клэр, из каких-то своих эстетических соображений дома всю жизнь наряжавшаяся в платья и фартуки, повисла на нём. — Я в порядке. Подарки привёз. — Знаю я твоё «в порядке», раздолбай! — сурово расцеловала сына хозяйка дома. — У тебя всё «в порядке». И когда ты папашин джип умудрился раскурочить, и когда тебя вожак косяка искусал и отлягал так, что думали, не откачаем, и ранения все твои… «в порядке» он… и дружок твой, я смотрю, тоже совершенно «в порядке»… когда за ум возьмётесь, долбоклюи? — Так прям ща и взялись, мамаша! — бодро отрапортовал Брок. — Руки-ноги целы, а с лица, как один наш коллега говорит, не воду пить. Вот в отпуск приехали. Мы скучали, — тихо добавил он. Джек помалкивал. Раздолбаем его дома ругали постоянно. Привычно. Любя. И когда он не поступил в университет, он был раздолбаем, и когда пошёл служить по контракту — тоже, и потом… Как отец был для матери «гулякой», хотя всех его гулек было — скабрезные шуточки при джилару. Как Молли, эколог и активистка, — «революционеркой». Как Брок — «ковбоем», хотя Рамлоу до приезда в Шепард-Крик на лошади не сидел, кажется, ни разу в жизни. Брок чувствовал себя в доме друга ещё одним членом семьи. Точно так же своим считался на Сицилии, в большом и шумном клане Рамлоу Джек. Давние друзья, братья по оружию, они давно проросли друг в друга, давно были не просто друзьями — родичами, пусть и ни разу не кровными. Так что как член семьи он привычно направился в «Брокову комнату», где, кинув в угол сумку, пошёл принять душ и немного отдохнуть перед семейным ужином. Он вымылся, переоделся, хотя это было громко сказано — надел он всего лишь свежие боксеры, закинул в корзину с грязным бельём джинсы и хенли, неприятно липнущие к телу в жарком влажном воздухе, и рухнул прямо поверх лоскутного покрывала, которым была накрыта кровать с коваными спинками на высоких ножках. И провалился в глубокий спокойный сон. В домашнем обиходе старшие Роллинзы придерживались идеи «работает — не трожь». Мебель у них была местами начала двадцатого века, плита исправно работала с конца тридцатых, погружной миксер — с середины пятидесятых. Всё это несколько контрастировало с тарелкой спутникового интернета на столбе, новёхоньким ноутбуком мамаши Клэр и здоровенной плазмой в гостиной — папаша Пол обожал в свободное время смотреть всякие местные спортивные состязания и втихую от жены делал ставки. Он был не слишком азартен и денег не спускал, но этот самый телевизор купил, поставив на победителя в состязаниях по метанию лосося. Джек привычно обошёл дом от первого этажа до чердака, заглянул в гараж, в сараи. Подвала в доме не было — наводнения случались регулярно, хотя таких сильных, как в этом году, не было очень давно. Только потом он поднялся в свою комнату, всё так же оклеенную пожелтевшими и выцветшими постерами с австралийскими рок-группами, мотоциклами, рестлерами и Капитаном Америкой. Там он бросил вещи, сходил в душ, переоделся в чистое и отправился помочь отцу сменить шины на тяжёлом внедорожнике. Работали они молча, да и не требовалось слов им, понимающим друг друга не то что с полуслова, а с полувзгляда. Привычный труд хорошо разгружал голову. Когда они закончили, папаша Пол, присев на подножку джипа, закурил, неторопливо пуская колечки дыма. — Куда планируете ехать и когда? — выдержав паузу, поинтересовался старший Роллинз. — Возьмёте эту старушку Джи, она вполне на ходу, инструменты из дальней бытовки. Свяжись с Молли, она точно скажет, где нужнее всего. — После ужина, — ответил Джек. — Лебёдка? — На старушке стоит. Поставил в этом году, — качнул головой Пол. — Хочешь завтра начать? Не отдохнете? Уставшие вы оба, давно тебя таким не видел. — Работа, — обронил Джек. Он никогда, с самого начала, не рассказывал родителям ничего о том, чем и где занимался. — Как раз отдохнём. И после. — Смена деятельности, ага, она самая, — обронил Пол, встал, хлопнул сына по плечу и сказал: — Поднимай Брока, мать уже на стол накрывает. И тяжёлой уверенной поступью человека, идущего по своей земле, пошёл к дому. Джек последовал за отцом.