Что-то с кармой...

С утра, которое на ферме начиналось, едва небо на востоке серело, после плотного завтрака Джек выдал Броку плотный джинсовый комбинезон, фермерские сапоги и укреплённые рабочие перчатки. Оглядел друга и добавил бейсболку с выцветшей эмблемой непонятно чего. — Очки, — напомнил он. Брок без звука сунул в нагрудный карман солнцезащитные очки. А защитным кремом руки, лицо и шею успел намазать ещё у себя в комнате: проверять, по-прежнему ли тяжёлая у мамаши Клэр рука, ему не хотелось — подзатыльники та лепила весьма увесистые. Брок и Джек в последний раз заглянули в кузов, проверяя, всё ли на месте — лебёдка, две бухты тросов, различный шанцевый инструмент и упаковка особо прочных и объёмных мусорных мешков. За руль сел Джек — именно он вчера выяснил у живущей в городе Молли, где именно нужнее всего уборка. Она так радостно верещала в трубку, что, казалось, вот-вот вылезет из телефона как минимум по пояс, как максимум — материализуется рядом с братцем целиком. Молли была точной копией Мамаши Клэр, только на сорок лет моложе. Но буйная энергия, хлещущая через край, была и у старшей леди, и у её младшей копии совершенно одинаковой. — К озеру, — коротко сказал Джек. — Где река впадает. Молли вчера вынесла ему весь мозг тем, что принесённым наводнением хламом забило место размножения каких-то там особо ценных амфибий, а у них вот-вот начнётся брачный сезон. Два биолога в семье. Да и Джек хоть и закончил с трудом только среднюю школу, о сложном балансе экосистем успел наслушаться так, что сам мог лекции читать. Но Броку знать о краснокнижных лягушках совершенно ни к чему. Его дело — мусор таскать. Хотя Джек поручиться мог, что Брок уже всё знает. Пока ехали, Джек оценивал степень повреждения дорог, изменения в пейзаже и ещё до прибытия на место осознал, что для вывоза всякой негорючей дряни придётся заказывать тягач — вдалеке у озера поблёскивал синим боком то ли автобус, то ли дом на колёсах, лежащий на боку. Сильное было наводнение. То, что горит, можно будет сжечь. Всякую тину закинуть в компостный бак, ма предпочитает удобрять огород компостом. Брок задумчиво прикидывал фронт работ. На подъезде к тому самому мелководью было видно, что вода ушла, оставив дохренища водорослей, тины и ила. Та-ак… тиной, вполне приличным слоем ила и прочей органикой можно будет набить мешки и вывезти на ферму для огорода. Перегниёт в компосте, земля жирнее будет. А пока, наверное, имеет смысл осмотреть это самое нерестилище местных «tsareven-lyagushek» (Барнс, кто ж ещё, они скоро будут на русском материться лучше, чем на английском, спасибо, тебе, «barin», твою мать!) или кто тут барахтается на тёплом мелководье. Выгрести то, что можно выгрести, стараясь особо не ворошить дно и берега. Джек прекрасно знает эти места, так что они оба не ошибутся. А возле самого озера вид был совсем печальным. Органический мусор — это полбеды. Но вот откуда здесь такое количество пластиковых бутылок, пивных банок и прочих баклаг — это был вопрос. Где-то раздолбало контейнер с пластиковым мусором, что ли? Их надо собирать. Не сгниёт ведь. — Начнём с пластика, Джеки? Или тут чего поправить надо? Джек выбрался из машины и внимательно оглядел фронт работ. Всё же автобус, и на их земле. Придётся разбираться самим. Какие-то листы пластика, похожие на навес. Что-то неопределимое, заляпанное тиной и грязью, чего здесь точно не должно быть. Да, работы много. — Вон туда, — Джек показал на автобус. — Может, труп. — Надеюсь, что нет, — буркнул Брок. В самом деле, если там труп… бля, полиция, труповозка, и хорошо ещё если самим вывозить не придется. Не, нахуй такие подарочки… хотя… когда это небеса прислушивались к Броку в таких случаях? Трупа, на их счастье, не оказалось. А сам автобус при ближайшем рассмотрении оказался практически целым. То есть если поставить его на четыре колеса, он вполне может быть отбуксирован тягачом. Но тут понадобится что-то помощнее их старушки Джи. Брок попытался отчистить уцелевшие на помятой, видимо, не один раз стукнутой обо что-то жопе транспортного средства номера. Джек тем временем осмотрел салон, но ничего интересного, кроме трупа валлаби, не нашёл. Труп уже изрядно завонялся и зачервивел, так что Джек, надев перчатки, просто вышвырнул его наружу через разбитое окно, а потом выбрался и сфотографировал расчищенные Броком номера, чтобы отправить сообщение в дорожную полицию. Пусть ищут владельца и вывозят эту колымагу. — С этим драндулетом пусть дорожники возятся. Теперь чего? — поинтересовался Брок, слегка поморщившись. Выброшенный из автобуса валлаби послал им весьма пахучий привет с порывом ветра, изменившим направление. — Этот вонючка, похоже, решил отомстить за грубое обращение, Джекки! — хмыкнул Брок, прикидывая, с чего начать сбор пластика. Это, на взгляд Брока, следовало сделать как можно скорее — вода ушла, но ветер мог разнести лёгкие пластиковые бутылки, алюминиевые банки и баклаги так, что не соберёшь. Да и поверхность заветного мелководья покрывал медленно дрейфующий под ветром слой бутылок. — Хей, Джекки, пошли, вычистим этот родильный пляж, пока собравшаяся тут дрянь не мутировала и не превратилась в Большое Мусорное пятно номер два! Джек молча кивнул и пошёл доставать из машины бродни и резиновые перчатки до локтей. В этом всём они упреют, но это лучше, чем обдирать с себя пиявок или лечиться от какой-нибудь гадости. К тому же невысокий Рамлоу в грязно-жёлтых с оранжевыми лямками броднях до груди смотрелся весьма забавно. И начинал материться, мешая английский, итальянский и русский, стоило ему заметить в руках Джека смартфон. В самом глубоком месте Броку было до середины бедра, так что они оба зашли в воду и под аккомпанемент нецензурного бурчания Рамлоу принялись сгонять лёгкими пластиковыми лопатами плавучий мусор к берегу. Впрочем, это пятно и само потихоньку дрейфовало куда надо, оставалось только аккуратно направлять его. Через пару часов удалось довольно компактно собрать бутылки и прочую дрянь, и Джек остался в воде, не давая мусору расплываться, а Брок резво махал лопатой, выкидывая его подальше на берег. Оба взмокли, упарились на австралийском солнышке, но правила поведения в таком климате были вбиты в обоих ещё в армейской учебке, так что каждые пятнадцать-двадцать минут и Брок, и Джек делали по глотку воды, чуть подсоленной и подкисленной лимоном. Пару раз они менялись местами — один шёл в воду подгонять мусор плавными загребающими движениями, а второй выбирался на берег, выбрасывая его из воды. Казалось бы, работа не особо тяжёлая, не цинки с выстрелами грузили, но муторное, монотонное махание лопатой, жара… Брок, на свободе всегда выпадавший из модуса Командир-команды-пиздеть-не-было и охотно чесавший язык обо все подходящие поверхности, сейчас этот самый язык готов был вывалить на плечо. Останавливало лишь то, что Джек выматывается не меньше него, а мусор в воде всё убавляется. Если они сегодня его соберут — а они его соберут! — то будет сделано большое дело. Когда солнце повисло совсем высоко, а плавающей дряни в воде не осталось, Джек скомандовал: — Жрать. Ма, как всегда, собрала им с собой еды. Она плевать хотела на все выкрутасы Броковых диет, так что в отдельном контейнере наверняка найдётся пирог. Ополоснувшись из баклаги чистой водой, они расположились на бревне в тени, отбрасываемой внедорожником. Ели молча, неторопливо, запивая еду холодным зелёным чаем с мятой и лимоном. Говорить не хотелось — влажная духота давила. Так же молча, периодически прикладываясь к воде с солью и лимоном, они пару часов провели под натянутым тентом — на самом солнцепеке работать не стоило. Но когда добела раскалённый диск чуть сдвинулся в сторону горизонта, оба встали и, прихватив мешки, выдвинулись к куче пластика. Они молча, поскольку берегли дыхание, собирали бутылки. Молчание их первым нарушил Брок, взвывший корабельным ревуном и выдавший такой загиб на русском, что «Ба-а-аки!» мать его Барнс аплодировал бы стоя таким успехам бывшего командира в русском языке. Было с чего. На одной из бутылок пригрелся кивсяк, не более двенадцати дюймов, но он показался Броку длиной по меньше мере в три фута, когда эта чёрно-жёлтая многоногая пакость заструилась по его перчатке вверх к плечу. Брок, не прекращая изрыгать самые что ни на есть богохульные выражения на родном итальянском, за которые его ноннинья Лучиана вымыла бы ему рот с мылом и на возраст бы не посмотрела, свободной рукой сбросил огромную многоножку на землю и с наслаждением потоптался по ней, размазывая подошвами сапог по запёкшейся на жаре почве. Брок устало выдохнул; покосившись на Джека, воровато подгрёб ногой ещё немного песка, прикапывая труп безвинно почившей многоножки — а вдруг тоже какая-нибудь… краснокнижная? — и потряс гудящей головой. Точнее, не гудящей, а звенящей. — Странно, вроде и не перегрелся…— непонимающе нахмурился он. Джек, усмехнувшись, вдруг наклонился, поднял комок подсохшей глины и, размахнувшись, бросил его в воду. Раздался дружный плеск, как будто в воду упала горсть брошенных мелких камушков, и звон прекратился. — Лягушки. Брачный сезон. Похоже, уже. — Лягушки? Это вот лягушки орут так, что у меня уши заложило? Эти мелкие зелёные тварюшки? Ну охуеть теперь! — ошеломлённо потряс головой Брок, глядя на Джека. Тот только пожал плечами. Эти лягушки всегда так орали. Потому и ферма стояла от озера далеко. Просто раньше их с Броком австралийские отпуска выпадали на другой сезон. — Они аквамариновые, — поправил Джек и принялся запихивать бутылки и пивные банки в мусорный мешок. Всё за один раз увезти не удастся, не поместится в багажник. Бросать камешки пришлось ещё не один раз — браковывающиеся… брачующиеся… в общем, ухажёры продолжали соблазнять дам в стиле «кто кого переорёт», как это принято у земноводных. И этот неумолчный хор от камушков затыкался всего минут на двадцать, прежде чем снова начать распеваться. — Джекки… если эта тварь краснокнижная, то я её вообще не видел… но та многоножка… чёрно-жёлтая… она ядовитая? — относя к уже приличной пирамиде из мусорных мешков очередной, поинтересовался Брок. — Безвредный кивсяк, — усмехнулся Джек. — Ему кусаться нечем. — Помолчал и добавил: — Они прикольно лапками щекочутся. Брок прикрыл глаза и непроизвольно передёрнулся. Инсектофобом он не был, но и энтомологом-любителем тоже. И кивсяк, при всей его безвредности, не был тем, кому хочется сказать «Доброе утро!», увидев утром на своей подушке. — Странно, — подумал вслух он, — безвредный, а такой яркий… Обычно это ядовитые такие… контрастные. С этими словами Рамлоу увязал наконец последний пакет и устало присел на него. Часть они, конечно, смогут вывезти, но не всё, старушка Джи всё же не грузовик. — Бродни сними, — велел ему Джек, стягивая перчатки. — Завтра продолжим. Дорога ничего. Возьмём пикап.