— Не хочу домой. Хочу остаться с тобой, — со словами спокойно выдохнул Наруто дым изо рта. Опустил голову к груди и коленям, продолжая сидеть в до боли неудобной позе.
Саске бы и сказал чего-нибудь, да только наблюдать за происходящим было так же интересно, как и делать ставки у себя в голове, когда тот навернётся. Сидеть на корточках на узенькой, благо, не качающейся табуретке было опрометчиво, но Учиха продолжал молчать и смотреть, ожидая продолжения действа.
Наруто знает, что Саске согласен с его словами. Наруто знает, что сам Саске оставил бы его на ночь, хоть на две и на три. Даже позволил бы переехать. Но оба молчат, восстанавливают силы и пытаются уравновесить соотношение гормонов, которые подскочили, когда их обоих накрыло, как только они остались одни. Тетрадки полетели на пол, свет выключился, а глаза загорелись, пока жар распространялся по всему телу, словно горячительная настойка по пищеводу.
Силы иссякли, но приятная нега растекалась по венам медленно, накатывая словно волны на берег. Двигаться не хотелось совершенно, атмосфера нежно обтекала их двоих, запечатляя этот особенно прекрасный момент в памяти.
Неплотное облако легко выплыло из впечатляюще опухших и вишнёвых губ Наруто. Даже это удивительно простое действие вызвало в Саске дрожь. Захотелось заново проиграть ту сцену, которая довела их обоих до крайней степени возбуждения, когда они хватались друг за друга в пылу желания. Он до сих пор помнил, как Наруто шептал какие-то шутки, чтобы как-то сбавить темп, то ли наоборот раззадорить ещё сильнее, пока они задыхались и забывчиво облизывали влажные губы от смешавшейся слюны.
Саске бы позволил повторить этот момент ещё и ещё раз, пока губы не будут болеть и не превратятся в сплошную мозоль, или пока языки не перестанут сплетаться друг с другом. Вот только Наруто уткнулся головой вниз и рассматривает ковёр, всё сильнее и сильнее краснея — Учиха это видит по ушам, которые пылают маковым цветом, на одном из которых едва видно неосторожный след от зубов. Им тогда почти снесло крышу. Они делили дыхание на двоих и слизывали слюну, разделяя дорогой яблочный никотиновый дым между ртами, вдыхая и сильнее теряясь в жажде и потребности друг в друге.
Узумаки на удивление не говорит ни слова, лишь на убой курит и не смотрит в сторону его, может быть, чувствует снова накатывающее возбуждение или осмысливает что-то другое. Учиха пока ещё не сильно умеет разматывать тот клубок мыслей, который всё время путается в блондинистой голове, но усердно пытается. Они вместе не так уж и долго, но Саске нравится поддевать того, доводить до красноты и криков, что тому неловко, а самому потом смеяться и улыбаться. Нежно, едва ли видно, но очень честно, интимно. Никому не показывая такую потайную эмоцию и реакцию. Лишь ему одному.
Саске постоянно прокручивает все их общие моменты, которые продолжаются даже сейчас, только уже с более скрытными и горячими движениями, которые не дано видеть лишним глазам. Решение быть вместе официально открыло для них новый уровень близости.
Учихе нравится думать, что в школе у него сильнее бурлит адреналин, когда Узумаки крутится волчком около него, отвлекает настойчиво от учёбы и постоянно подначивает на какую-то несусветную глупость. И он соглашается на неё каждый раз. Сопротивляться им не было желания, поэтому Саске обычно задирал голову, ухмылялся едко и задиристо, а потом делал ставку на то, что тот в очередной раз проиграет.
Им нравится чувствовать азарт от их общих выдуманных игр, следовать правилам и чувствовать относительную свободу в отношениях друг с другом в стенах школы. Саске соглашается, ведётся на глупую провокацию и бегает за Наруто по этажам, пока тот что-то кричит и смеётся заливисто. Они заставляют толпу младшеклассников открывать шокировано рты, а учителей злостно в след им верещать о том, что они, лбы взрослые и высокие, а носятся, как дети. Оба игнорируют, а потом получают в наказание уборку кабинета и едва ли не указкой по лбу за свои детские шалости. Но обоим это нравится.
Особенно оставаться в пустом помещении и половине школы одним, наслаждаясь роком от какой-то итальянской группы и тягучими поцелуями, от которых мысли зудят по всей черепной коробке. Их в любой момент могут запалить и выгнать, но от этого лишь жарче. У обоих бьются быстрее сердца и настойчивый свет излучают брошенные после взгляды, когда они стараются довести начатые дела до конца.
— Честно говоря, я бы повторил, — вырывается посреди тишины. Саске выныривает из сбитых мыслей и воспоминаний, окунаясь снова в реальность. Перед ним на табуретке, грозясь свалиться, сидит Наруто и хитро улыбается, сверкая сапфирами в глазницах. Учиха отводит взгляд, хотя чувствует, как желание нарастает постепенно.
— Я тоже… — отвечает тихо, едва слышно.
— Когда приедет Итачи? Ты говорил в лифте, что он проведает тебя с Шисуи скоро, — Саске вспоминает недавний отрывок времени и пытается заставить себя говорить. Рот не хочет открываться, лень захватывает всё его тело, а изо рта вырывается лишь глухой хмык.
Учиха не хочет думать о брате. Он хочет постоянно перемалывать в голове воспоминания с Наруто. Чтобы они оставались свежи как те ягоды, которые они собирали и ели с чужих кустов, а потом проворно сбегали, пока какая-то старушка вслед им кричала проклятия.
Саске нравится вспоминать о том, как они проводили время в детском лагере, являясь вожатыми, которые подавали ужасный пример детям, нарушая правила. Одно из любимых нарушенных — когда они сбежали в ночи на реку купаться, а пришли лишь с рассветом, сразу же заваливаясь на кровать. У обоих тогда на шеях было по несколько ярких красных пятнышек, которые пришлось потом списать на комаров. Остальные взрослые провожали их гневными взглядами, а дети смеялись их «оплошности», а им с Наруто оставалось лишь краснеть.
Но… Учиха не хочет думать, что брат снова напомнит о выборе университета — ему выбрать стоило ещё с полтора года назад — куда он должен поступить. Учиха хочет лишь остаться ещё на год в школе, чтобы продолжать соревноваться в волейболе или просто вместе сидеть за партой и перебрасываться записками с Наруто. Саске не хочется расставаться с ним, он не хочет уходить, не хочет бросать, не хочет переставать думать об Узумаки.
И также никогда не хочет прекращать эти сонные переписки по утрам, когда Саске напоминает о конспектах и их проекте, а Наруто о том, что следует снова проверить выключенный чайник и взять мазь от ожогов. Узумаки никак не мог совладать у себя на квартире с плитой, уже даже не по глупости, а по привычке обжигаясь. На такое у Учихи постоянно сжималось сердце и появлялось нестерпимое желание ещё сильнее накостылять, так как это полная глупость, но он, откровенно говоря, волнуется, хоть и пытается это скрыть за сарказмом и показушной едкостью.
Саске не хочет казаться зависимым от своей любви, но чувствует, как утопает в ней верно и медленно. Он знает, что болото, в котором они оказались вместе с Наруто, они построили вместе. И обоим в нём комфортно, и Учиха знает, что Узумаки взаимно готов сделать всё, что может, лишь бы также продлить мгновения.
— Итачи… к концу зимних, — останавливается. Трёт забывчиво шею, заботливо украшенную розовыми засосами, и хмурится, поджимая губы. Наруто вопросительно мыкает и слезает, садясь нормально. Сгибает ноги в коленях и кладёт по-хозяйски свои загорелые ступни на бледные и замёрзшие Учихи, тут же согревая. Саске поднимает голову и смотрит в ответ, в глаза. Взгляд Наруто направлен точно на него, и в нём, словно море, волнуются множество вопросов. — Ты куда после школы пойдёшь учиться?
— А, — отзывается лаконично из вишнёвых зацелованных губ. И Наруто смотрит куда угодно, откидывая голову назад, лишь бы не на него. Видно, сам мучается этими размышлениями не так давно, хотя не делится, тоже не хочет попасть на мину. Учиха сожалеет о заданном вопросе, но упорно ждёт. Хочет одёрнуть, вымолить желанный ответ, но молча серьёзно смотрит на смуглую шею, не смея поднять взгляд выше. Тишина накаляется.
— Учиха, — Саске хмурится, поднимая глаза, непривычно резко режет слух. Обычно они ограничивались именами или обзывательствами. — Мы согрешили… — а потом выгибается назад сильнее и указывает пальцем в угол комнаты, где стоят три запылившиеся иконы.
Саске рвёт вперёд голову Наруто, не сдерживая нервного порыва. Держится за затылок, вплетая пальцы в блондинистые волосы и смотрит в раскрывшиеся в шоке глаза. В голубом небе отражается свобода и чёрные оливы, мечущиеся туда-сюда.
— Я готов совершить грехопадение с тобой ещё сотни и сотни раз, — выдыхает. Прислоняет по итогу свой лоб к загорелому и закрывает глаза. — Если ты мне только ответишь, что мы останемся вместе и после школы, — слышит, как сам дышит часто, как дёргаются закрытые веки, и он переступает сотни ступеней внутри себя, чтобы продолжить. — Я хочу остаться вместе. Это… не просто игра и секс. Я правда…
— И я тебя. Всегда. С самого детства, Саске, — прерывает, поднимает голову того и шепчет прямо в приоткрытые от эмоций губы Учихи. Смотрит глубоко-глубоко в глаза, словно переносит багаж своей любви через взгляд и прикосновения. Как будто через жаркое опаляющее дыхание совершает исповедь, как будто готов на всё.
Саске кладёт поверх тёплой широкой, но до каждого миллиметра кожи родной ладони свою и крепко сжимает, продолжая внимательно смотреть. Чувствует: не лжёт. Ни ему, ни Саске. Никогда. Знает, насколько он искренен в чувствах, насколько бывает нежен и страстен, насколько неловок и насколько честен.
И Саске хочется верить.
И Саске Наруто верит.
Каждому слову и действию.
— Я буду рядом с тобой настолько долго, насколько ты это позволишь сделать. Я пойду за тобой всегда, — улыбается, жмурится и выдыхает через нос резким порывом воздух. В тишине Саске слышит чужое сердце. И он ему доверяет.
— Я тоже.
— Давай завтра же выберем универы, чтобы они были близко друг к другу. Хорошо? — надеется, хотя даже нет…
Верит.
Знает.
Не откажет.
— Хорошо.
