На осколках Тейвата

Люмин называют красивой. Мондштадцы по выходным поднимают тосты за «красавицу-почетного рыцаря, оседлавшую ветер», крестьяне и торговцы Ли Юэ уважительно перешептываются в павильонах: «ее кожа подобна тончайшему фарфору, а глаза сверкают, как драгоценнейший кор ляпис, она была послана последней волей Моракса, он благословил ею взор наш». Измученные и уставшие жители Иназумы украдкой передают друг другу весть о «прекрасной луне, что озарила наши земли своим сиянием». Чайльд отставляет кружку с вином в сторону, откидывает шелковые полотна со входа в павильон, тихо растворяется в тени сакуры, с м е е т с я. Действительно красавица, и меч ее также завораживающе красиво оставляет реки крови там, где она шагает легкой поступью. Она оседлала ветер, покорила камень, пропустила через сердце молнию, потому что она пуста. Она сама ветер, налетевший резким порывом, сдувший многолетнюю пыль и унесшийся дальше. У ветра нет дома. Она сотворяет и разрушает камни, распыляет кристаллы, ведь созидание и уничтожение есть основа всего и одновременно это огромное и гулкое ничего. Будет разрушаться тысячелетиями созданный небрежным взмахом руки камень, и от тех же тонких пальцев пылью осядет древнее порождение земли. Быстрым росчерком на небе Тейвата мелькнет шальная молния — яркая, мощная, мимолетная, смертельная. Хватит одного мгновения, чтобы она прошла сквозь тебя, парализовала каждую частичку тела, лишила опоры, воздуха, подломила колени. И спасенья нет. Тарталья проводит кончиками пальцев по руке, крепко сжимающей меч. И правда подобна фарфору, гладкая, холодная, прекрасная. Только вот он помнил, как коварны и болезненны шрамы от безобидных фарфоровых черепков разбитого чайника. Он видел эти трещины, бережно обжатые белыми чулками, схваченные морозом, обожжённые огнем и светящиеся изнутри янтарными прожилками ляписа. Он хотел омыть каждую из них, принести прохладное забвение океана, показать ей прозрачность горного ручья, подарить покой журчанием волн. Только она не желала покоя. Раз за разом вставала из пепла, возносилась на ветряных потоках, разбивала лед, протягивала руку Камисато — чтоб — ее — белой –цапле — Аяке.