На осколках Тейвата

Люмин заходит в пещеру не спеша, мягко ставя белые каблуки на похрустывающий снег. Пляшущее в факелах пламя бликует, отражается от камней ее наряда, бросает неверные тени на ее лицо. Она втягивает в себя воздух пещеры и обозначает уголками губ улыбку: пахнет миндалём, сесилиями и кровью. Краем сознания ловит за хвост забавную мысль о том, что он знает, что она придёт и специально напитывает чаши над свечами маслом ее любимых цветов. - Ты пришла, – с ней он позволяет себе быть не таким выверено-вежливым, мраморно-застывшим. - Кажется, твой эксперимент идёт не очень удачно? Не помню такого количества льда здесь, -с ним она не видит смысла тратить секунды и минуты на долгие приветствия и лишние слова. - Алхимия – непредсказуемая наука, но некоторые побочные эффекты оказываются достаточно занимательными, чтобы не уничтожать их сразу же. Что ты хочешь сегодня? - Звезду. Они оба знают зачем она пришла сегодня, как и почти все прошлые разы, но эти две фразы – их ритуал, их таинство, отработанное уже множество раз. Пятнадцать раз, Альбедо знает это точно. Пятнадцать свитков пергаментов, спрятанных в самый надежный и дальний тайник, пятнадцать записей об активации алтаря, пятнадцать чернильных точек и двенадцать линий выбиты на молочной коже. - Когда-нибудь у меня получится отговорить тебя от этого? – спрашивает без особой надежды, отстраненно смотрит на алхимический стол, отмечая положение нужных составляющих для основы. - Ты же знаешь, что нет, - сегодня Люмин не хочет вступать в спор, не хочет убеждать его в очередной (шестнадцатый) раз. Вместо этого она подходит к Альбедо со спины и медленно проводит руками по напряженным плечам и шепчет в его затылок,- я смогу.       Тонкие пальцы, все еще лежащие на плечах, начинают оплетать гибкие ветви, достигая запястья, стремясь к точке, где стучит пульс. Короткие, острые колючки слегка царапают кожу: чувствительно, но не до крови. Люмин снова улыбается и отправляет лёгкий разряд по всему телу, с удовольствием наблюдая, как на видимом ей кусочке шеи проступают мурашки. Ветви исчезают. - Сегодня я всё сделаю сам, только отдай ингредиенты и больше не произноси ни слова, - он резко разворачивается и пристально смотрит в янтарные глаза напротив, сжимает тонкую талию, слегка поглаживая большим пальцем её ребра. Люмин слегка прикрывает глаза и прикусывает губу. Ей, молчаливой и отстраненной путешественнице по мирам, сейчас больше всего хочется говорить, рассказывать, просить. Но сдерживается, отступает на шаг и легким движением руки левитирует в сторону алтаря хрустальные кубы с кровоцветами, фиалы с призрачными ядрами и с тихим стуком опускает сверху клыки золотого волка. Несколько льдинок, покрывающих стену пещеры с радостью вбирают в себя отражения и цвета, переливаясь красными и золотистыми отблесками. Она проходила через это много раз, но сегодня восприятие обостряется в разы, стихии внутри сходят с ума, пульсируют в венах, пронизывают лёгкие. - Не открывай глаза до самого конца. Альбедо бережно берет ее за кисти рук и ведёт к алтарю, руны которого маслянисто блестят в освещении свечей, легко подхватывает ее и сажает на гладкую поверхность. Медленно приближается к шее и слегка прикусывает, вдыхая её запах. Не отстраняясь, ласково зарывается в волосы и наощупь выпутывает светящиеся цветы из светлых прядей, ведет руку вниз и подцепляет шнурок корсета. Сползающее по плечам Люмин платье оглушительным шорохом звучит в тишине пещеры, прерывая краткий момент забытья. Альбедо плавно выпрямляется и подцепляет кончиками пальцев юбку платья, снимая его и вместе с ним стягивая длинные перчатки с тонких рук. С удовольствием наблюдает ползущие по плечам и шее девушки мурашки. Не отказывает себе в том, чтобы проследить пальцами путь от изящной лодыжки к кромке чулок на точёных бёдрах, аккуратно стягивая каждый кусок такой ненужной,отвратительно лишней ткани. Люмин запрокидывает голову, растворяясь в моменте, раскрываясь, позволяя себе на секунду забыть, что последует дальше. Альбедо скользит взглядом по молочной, практически белоснежной коже почти без шрамов. Почти. Два полных и три точки еще незавершенного созвездия на ребрах притягивают к себе взгляд. Пятнадцать проколов и двенадцать порезов, расцветших контрастными росчерками на светлой коже. Каждое из них делал лично он, каждой точкой отправлял удивительную девушку в бездну агонии и каждой болезненной линией завершал мучения. Его умелыми руками её кровь наполнялась силой. Люмин нетерпеливо дергает ногой, прося поторопиться, закончить сладкую пытку и приступить к мучительному ритуалу. Он, повинуясь, призывает со стола все необходимое и укладывает её на алтарь полностью, приковывая запястья и лодыжки. Пять цветов кровоцвета находят свое место над головой, между ключиц, под грудью, между бёдер и под стопами, отточенным взмахом пальцев обращаются в пепел клыки огромной твари и осыпаюся на её лицо, вязкую и густую призрачную субстанцию Альбедо мягкими движениями наносит под грудь, на место будущего прокола. Пугающе острый, покрытый вязью древних рун клинок сам прилетает в руку и быстро нагревается, напитываясь энергией, сгустившей воздух настолько, что трудно становилось дышать. Резкий удар в новую точку созвездия и рывок, разрывающий плоть до предыдущей точки. Пламя факелов мечется, то взвиваясь вверх, то почти потухая, первые капли крови бесшумно приземляются на алтарь, а символы Инадзумыначинают впитываться в обнаженное тело. Люмин выгибается красивой дугой над алтарем, открывает рот для громкого крика, но ни звука не срывается с побелевших губ. Она пройдет через это без криков, она сможет подчинить своё тело, впитать до последней капли энергию жестокой молнии, наполнившей её тело. Она обязана стать сильнее, покорить очередную стихию, потерять еще одну часть своей человечности. Рядом с Альбедо не страшно, рядом с Альбедо спокойно. Он её якорь во всем сумасшедшем мире Тейвата.