«Сражающемуся с чудовищами следует позаботиться о том, чтобы самому не превратиться в чудовище.»
Фридрих Ницше
Холодная синева Камуи притягивала и страшила одновременно. Полное безмолвие царило в пустоте, и лишь тяжёлое дыхание, полное боли, прерывало его. Кровь медленно растекалась по холодным камням, неторопливо остывая. Смерть пришла… всё кругом будто в одночасье застыло, готовясь к приходу мрачного жнеца. Взгляд единственного шарингана в правом глазу мужчины неотрывно смотрел на тёмный небосвод измерения Камуи, в этой тьме было что-то, чего он не мог понять… Он лишь чувствовал, как холод сковывает его тело… — Значит, таков мой конец… Чёрт… — Обито еле нашёл в себе силы говорить, ему хватило сил лишь на то, чтобы переместить Джирайю в Коноху, но это был его предел. Он лежал на холодном каменном полу в ожидании своего конца. Мужчина резко содрогнулся, раскрывая рот, из которого начала литься кровь. — Рин, ты ждёшь меня?.. — Обито сомкнул губы, и вместе с ними веко, погружаясь во тьму… Непроглядная мгла расстилалась перед взором Обито. Здесь не ощущалась какого-либо пространство, лишь бесконечная пустота и мрак, будто поглощающий свет. Обито не мог понять, Рай это, или же Ад, всё вокруг было слишком странным и неопределённым. Секунда времени здесь текла словно вечность, чувства боли мигом исчезли. Обито даже не видел, каким теперь стало его тело. Но раз исчезла боль, исчезли все чувства, он понял одно — смерть забрала его, дух покинул тело. — Обито… мой милый… смерть забрала тебя тоже? — Обито дрогнул, услышав позади себя этот голос. Голос из далёкого прошлого. Он медленно и судорожно обернулся, видя аловолосую женщину, державшую в одной руке фонарик, внутри которого горела свечка. Свет от фонаря разгонял тьму вокруг, и Обито мог видеть сострадательное выражение лица этой женщины. Спустя столько лет после её смерти, он встретил Кровавую Хабанеро… — К-Кушина-сан… — голос мужчины дрогнул, он вытянул одну руку вперёд. Грудь начала волнительно вздыматься, дыхание сбилось. — Кушина-сан! — он сорвался с места, на встречу идущей к нему женщине. Обито и сам не заметил, как его тело начало меняться на ходу, уменьшаясь в размерах. — Кушина-сан! — он подбежал к Узумаки, заключая её в стальных объятиях. — А ты всё такой же плакса, Обито… — Кушина по доброму улыбнулась, ладонью проводя по макушке мальчика, ведь внешний вид Учихи изменился за пару секунд, и теперь он выглядел таким же, каким был в двенадцать лет. Даже очки были точно такими. Обито продолжал всхлипывать, вжимаясь в платье Кушины. И женщина чувствовала горячие слёзы мальчика, впитывающиеся в ткань. — Ку-Кушина-сан… — Обито поднял слезящиеся глаза на женщину, счастливо улыбаясь, даже несмотря на слёзы, стекавшие в три ручья. — Я… я… простите меня, Кушина-сан… — мальчик снова уткнулся в ткань, проливая слёзы. — Если бы я тогда… если бы я не опоздал… — Глупости, малыш, не вини себя в этом… — Кушина поставила фонарь на пол, вставая на одно колено, поглаживая мальчика по голове и растрёпывая и без того непослушные короткие волосы Учихи. — Чему было предначертано случиться, того не изменить, как бы этого не хотелось… Ты ведь сам говорил, что все люди равны перед смертью… — Но… это не справедливо, Кушина-сан! — всхлипнув, отозвался мальчишка, поднимая заплаканные и красные от лопнувших сосудов глаза на Кушину. Слёзы мешали Обито отчётливо видеть добрую улыбку Кушины. — Почему… почему такие люди как вы, Минато-сэнсэй… как Рин… всегда рано уходят… — он понурил голову, слёзы тяжёлыми каплями скатывались, падая вниз и разбиваясь о холодный пол. — Малыш, слёзы тебе не к лицу, ну-ка, где тот всегда весёлый и жизнерадостный Обито, которого я знала, а? — Кушина ободряюще улыбнулась, и лёгким движением тыльной стороной ладони, смахнула слёзы с щёк мальчишки, поднимая его взгляд на себя. — Ну, где тот мой любимый Обито, который мечтал стать Хокаге, а? — Я… я давно перестал об этом мечтать, Кушина-сан… — мальчик понурил голову, синим рукавом комбинезона стирая слёзы с щёк. — Но зато… — он улыбнулся, его губы разошлись вверх и вниз, и слёзы попали на них. — Но зато, я обрёл иной смысл жизни… Я воспитывал и обучал вашего с Минато-сэнсэем сына… Я… я считал это долгом чести… отплатить так вам за вашу любовь и заботу… Я желал вырастить его человеком, достойным зваться сыном таких великих и добрых людей… И надеюсь, что хотя бы здесь я смог сделать что-то хорошее… — Обито… — Кушина внимательно посмотрела в чёрные и бездонные будто пропасть глаза мальчика, — я… я искренне благодарна тебе! Спасибо тебе за то, что ты взял Наруто к себе! — Узумаки заточила Обито в крепких, но в тоже время мягких и заботливых объятиях, в которых ощущались любовь и благодарность. — Спасибо за то, что тренировал его… Спасибо за то, что подарил ему счастливое детство! Спасибо, что всегда был рядом с ним и помогал ему в трудную минуту… Спасибо, что вырастил нашего с Минато сына достойным человеком… Я безмерно благодарна тебе… Мы с Минато… в неоплатном долгу перед тобой, Обито… — Я… Кушина-сан… — Обито содрогнулся, чувствуя, как слёзы с новой силой начинают течь из его глаз, разбиваясь о холодный каменный пол и тёплую кожу Кушины. — Это вам спасибо… если бы не вы… если бы вы однажды не поверили в меня, я бы не смог стать достойным учителем для вашего сына… — Я знаю, малыш, знаю… — Кушина всхлипнула, смахивая со своего лица все слёзы. Женщина ярко улыбнулась, а затем поднялась на ноги. Она взяла в левую руку горящий фонарик, а правую протянула мальчику. — Идём, Обито, я должна тебе показать кое-кого… Думаю, ты будешь рад… — мальчик лишь молча кивнул головой, вкладывая свою ручку в мягкую и тёплую ладонь аловолосой женщины. Кушина, подняв фонарь перед собой, в полной тишине неторопливо зашагала вперёд, освещая эту непроглядную тьму. Разгоняя весь этот мрак, царивший кругом, они с Обито шли вперёд. Лишь звуки шагов эхом отдавались в пустоте, разрушая по-настоящему гробовую тишину, царствовавшую в этом месте. — Кушина-сан, — Обито легонько потряс руку женщины, заставляя её повернуться к нему, — а что это за место… это… Рай или… Ад? — Ни то, ни другое, Обито… — бывшая джинчурики Девятихвостого отвернулась обратно, сбавляя шаг, чтобы Обито мог более внимательно выслушать её. — Это место зовут по-разному… Чистилище, Перекрёсток, Разграничитель, Дангай… но суть не изменится. Это место отделяет мир живых от мира мёртвых. Сюда попадают все души после смерти, но… это не всё… — голос Кушины немного стих, он стал наполненным мраком и скорбью. — Здесь остаются все души, которые так и не смогли найти покоя… — «Не смогли найти покой»? — со страхом повторил Обито. — Да… если у человека в земной жизни остаётся незавершённое дело… если что-то сильно волнует его, то душа не может найти покоя и остаётся вечно блуждать и скитаться по этой пустоту… лишь надеясь на то, что однажды обретёт покой… — хмуро продолжила она, идя вперёд. Кушина будто знала, куда ей нужно идти. Она будто прекрасно ориентировалась вокруг. — Мы пришли… Обито отпустил руку Кушины и поравнялся с ней. Учиха вперил свой взгляд во тьму, делая один шаг назад, когда увидел несколько человек с фонарями в руках, вышедших к ним с Кушиной из темноты. По щекам мальчика вновь покатились слёзы, он всхлипнул, видя их. Всех, кем он действительно дорожил. — Здравствуй, Обито… — произнесла это девочка с коротко стриженными волосами каштанового цвета и такого же цвета глазами. На её щеках находились фиолетовые полоски, бусинки слёз стекали вниз, разбиваясь о пол. Она была рада вновь увидеть своего старого друга, пускай и в такой мрачной обстановке. — Р-Рин! — Обито сразу подбежал к ней, вешая на шею руки и обнимая. Поток чувств в виде слёз вырвался из самых глубин души Обито, и он чувствовал, как сама Рин дрожит. Как капают слёзы счастья из её глаз. — Рин… — Обито… я скучала по тебе… — приобняв друга, прошептала Нохара. Куноичи ощущала небывалую радость от встречи с ним. Радость, которая наконец успокоила её душу. — Девочка, ну-ка, дай и мне с внуком поговорить… — Обито снова шмыгнул носом, отпуская Рин. Мальчишка бегло стёр со своего лица капли хрустальных слёз, поворачивая голову в сторону этого голоса, принадлежавшего явно женщине в возрасте. Этот голос был ему роднее всего на свете. Всегда добрый и полный мудрости. Голос бабушки… — Бабушка! — Обито подбежал к старушке, приобнимая её за талию. Мальчик лицом уткнулся в ткань одежды, и пожилая женщина почувствовала горячие будто огонь слёзы мальчика, прожигавшие её до самых глубин души. — Бабушка! Бабушка… п-прости меня… — Обито поднял глаза, полные слёз на старушку. Та ласково улыбнулась, слёзы тихо упали с этих мудрых глаз. Она провела шершавой ладонью по волосам мальчика, её губы расплывались в доброй улыбке. — Прости меня! Я… я полный идиот! Я должен был вернуться обратно, к тебе, а не оставлять одну! Прости меня… я… я повёл себя, как эгоист… — Даттэбане, я же сейчас опять расплачусь… — Кушина, наблюдая за внуком и его бабушкой, отвернулась назад, прикусывая губу и стараясь остановить слёзы, начавшие снова идти от такого момента. Рин улыбнулась, беря женщину за руку и улыбаясь ей в лицо. — Пустяки, мальчик мой… — она ласково улыбнулась Обито, аккуратно смахивая с его глаз слёзы большим пальцем руки. — Внучек, давай, тебя ещё ждут здесь… — старушка с улыбкой на устах кивнула в сторону и Обито, переведя туда взгляд, увидел тех, благодаря кому появился на свет. — М-мама… папа… Перед ним стояли высокорослый мужчины с короткими тёмными волосами и точно такого же цвета глазами. Женщина с волосами цвета вороньего крыла протянула вперёд одну руку, вставая на колено, и Обито тут же подбежал к ней. Мужчина, коим был отец Обито, тоже встал на одно колено, чтобы удобнее было общаться с сыном. Мальчишка без промедлений обнял обоих родителей, Учиха чувствовал, как сильная отцовская рука ложится ему на плечи и ласково гладит его по голове мать. — Обито… мой малыш… я так горжусь тобой, сынок… — с болью и сочувствием произнесла женщина, поглаживая плачущего сына по голове. — Ты много боли пережил в детстве, но я… я рада, что ты всё выдержал и остался человеком… Я рада, что ты нашёл своё утешение в том мальчике… — Я наконец рад увидеть тебя, сынок! — мужчина широко и искренне улыбался, держа свою руку на плече Обито. Мальчик не мог ответить на слова родителей, он повесил голову, продолжая лить слёз радости от встречи с теми, кто подарили ему жизнь. — Я с самого начала знал, что тебе суждено творить великие дела! — Папа… — Обито провёл рукавом комбинезона по глазам и щекам, избавляя их от слёз, — ты мечтал стать Хокаге, и я перенял эту мечту… но… я не смог… прости, что подвёл твои ожидания… — Пустяки, сынок, пустяки… — мужчина добродушно пробасил, легонько хлопая сына по плечу. — Может, ты и не стал Хокаге, как мечтал… но зато… зато ты обрёл нечто большее, чем титул Хокаге… ты обрёл счастье и успокоение для своей души в лице того мальчишки… Я всегда знал, что ты был рождён, чтобы свершить что-то великое… — Этого мальчишку вообще-то Наруто зовут, даттэбане, — Кушина склонилась над воссоединившейся семьёй, своим наглым вмешательством и звонким голосом разрушая всю идиллию. — А тебе… — Кушина положила на голову мальчика руку, потрепав его по волосам и заставляя невольно улыбнуться, но улыбка исчезла с лица Обито, когда первые слёзы с глаз Узумаки вновь упали на него, — я хочу сказать спасибо ещё раз, Обито… Если бы не ты… если бы не ты, Наруто не был бы таким счастливым… Я искренне благодарна судьбе, Богу и твоим родителям за то, что ты однажды появился на свет… Узумаки рухнула на колени, обнимая Обито и постоянно всхлипывая. Она крепко вцепилась в его кофту, второй рукой постоянно поглаживая мальчика по голове и что-то нашёптывая на ухо. Но Обито ясно понимал, что это были слова искренней и безмерной благодарности к нему. — Неужели… вы здесь все из-за меня? Из-за того, что я не смог отпустить вас до конца? — Обито с сочувствием посмотрел на всех собравшихся здесь людей, не замечая маленькие хрустальные слёзы в своих чёрных глазах. — Лишь отчасти, Обито… — Рин подошла к нему, протягивая свой фонарик. — Возьми его, он нужен тебе больше, чем мне… — А… что это вообще за фонарики у вас? И откуда они у вас взялись? — Обито грустно ухмыльнулся, шмыгая носом и рукавом проводя по раздражённым от слёз щекам, избавляя их от горькой влаги. — «Огни Надежды», это я так назвала их, даттэбане! — Кушина гордо усмехнулась, улыбаясь во все тридцать два зуба и большим пальцем указывая на себя. — Я… и сама не до конца понимаю, как работает это место, но… эти фонари есть у всех, кто не утратил надежду. Кто ещё может отправиться в Чистый Мир… но те, кто лишён этого, обречены вечно скитаться во тьме, не найдя покоя… Я все эти семнадцать лет верила, что однажды у моего сына всё образуется, и я смогу найти покой… И душа Минато… я не могу уйти без него… — Я не могла уйти с тех самых пор, как покинула мир живых, — Рин снова протянула свой фонарь в руки Обито, и тот, коснувшись её ладоней, принял вещь, поднимая его на уровень груди. — Я видела, как ты жил… Видела всю твою жизнь до сего момента… — Обито, — бабуля, молчавшая до сего момента, подошла к мальчишке, снисходительно смотря в его чёрные, но тем не менее, выразительные глаза, — я так горжусь тобой, мой мальчик… Я всегда знала, что ты очень сильный и не найдётся на этом свете того, что смогло бы тебя сломать! — Сынок, — Обито осёкся, переводя взгляд на отца, который сверху вниз, с любовью смотрел на своего единственного сына, — я так горд, что у меня родился такой крутой сын, как ты! И… прости нас с мамой, что мы так рано ушли из жизни, не успев подарить тебе свою заботу… — Не вините себя… — хмуро и с болью произнёс мальчишка, поднимая взгляд на своих родителей. — Смерть — это конец каждого из нас, мы все равны перед ней, какими бы техниками не обладали, но от её дыхания нам не спастись… Но я знаю, в этом мире есть вещи гораздо хуже смерти… И зная, что в твоём сердце есть счастье, умирать уже не так страшно… — Ох ты ж мой маленький философ, — мужчина весело улыбнулся, хлопнув сына по плечу. — Мне тридцать один вообще-то будет скоро, — Обито с наигранностью обиженно прикусил губу, раздув щёчки и деловито сложив ручки под грудью, смотря в глаза родного отца. — Да всё равно, для меня ты останешься малышом! — мужчина расхохотался от немного наивной, но тем не менее, серьёзной интонации сына. — Но знай, сынок, я безмерно счастлив, что стал отцом такого человека, как ты… — Хех, почему вы говорите так, будто собираетесь попрощаться со мной? — Обито фыркнул, смахивая рукавом вновь начавшие проступать слёз. Но он остановился, к нему наконец пришло осознание. — П-погодите, я что, отправляюсь в Ад?! — Учиха аж подпрыгнул на месте от страха, будто он уже и не тот взрослый мужчина, каким был до появления в этом месте. — Нет-нет, что ты, даттэбане, — Кушина улыбнулась, успокаивая упавшего в осадок Обито, — но… дело в том, Обито, что… ты ещё можешь вернуться назад, в мир живых… — Ч-что?! — мальчик не поверил своим ушам, глядя испуганными глазами на красноволосую женщину. — Из этого места ещё можно вернуться, Обито… — задумчиво промолвила Рин, оглядываясь по сторонам. Кругом были всё те же привычная тьма, холод и тишина. — Как сказала Кушина-сан, одно из названий этого места — Перекрёсток, отделяющий мир живых от Чистого Мира. Это место — тропа на пути в Чистый Мир, но… идя по этой тропе, ещё не поздно повернуть назад… Обито не верил своим ушам, Учиха молча стоял на месте, опустив взгляд вниз. Неужели… он ещё может вернуться обратно? Вернуться к Солнцу и снова увидеть его? Вернуться обратно к своему ученику… Вернуться за тем, чтобы оборвать жизнь того чудовища, что было создано из его плоти и крови? — Твоё тело ещё живо, Обито… Наверное, поэтому, у тебя не появился Огонь Надежды, — Кушина ласково усмехнулась, ладонью проводя по непослушным волосам мальчишки. — Возьми, пусть моя надежда указывает тебе путь… — Рин подняла свой фонарь и вновь вручила его в руки старого друга. — И… прости, что всё это время, я не замечала тебя и твоих знаков… Я была идиоткой… — девочка разочарованно выдохнула, немного склонив голову перед Обито в знак извинения. — Глупости, Рин! — Обито улыбнулся в фирменной манере, запуская руку на затылок. — Тем более… мне уже больше тридцати, а тебе тринадцать… я уже давно по-иному смотрю на своё отношение к тебе… Для меня ты была и остаёшься моим лучшим другом… И спасибо, что дала мне надежду, я буду оберегать её до последнего вздоха… — мальчик поднял фонарь в руки, полный решимости покинуть это место. — Удачи тебе, внучек… — У тебя всё получится, сынок! — с бойкой улыбкой на устах, проговорил отец. — Сынок, мы знаем, что ты должен жить дальше. Но всегда помни о прошлом и делай выводы из него, — со счастливым видом сказала женщина, на глазах которой наворачивались слёзы. — Обито, я была рада вновь встретить тебя спустя столько лет… Но… прошу, не вини себя в том, что произошло… В моей смерти нет ни твоей вины, ни вины Какаши… Никто из вас не был виноват в этом. И когда встретишь Какаши, обязательно передай ему это… — Рин печально улыбнулась, стирая тыльной стороной ладони слёзы с глаз и щёк. Девочка неожиданно приблизилась к мальчику и поцеловала его в щёку, заставляя Обито невольно покраснеть от смущения. — Береги себя, Обито… — Что ж, Обито… — спокойным тоном начала Кушина, отвлекая мальчика на себя. Обито поднял слезящиеся, чёрные будто безлунное небо глаза на женщину, — перед тем, как уйти, я бы хотела снова поблагодарить тебя за то, что ты стал для Наруто вторым отцом… — Кушина-сан… — И у меня есть несколько просьб для тебя, — женщина встала на одно колено, кладя на плечо мальчика свою руку и ярко улыбаясь, как улыбалась только она. — Прошу, вернись обратно, Обито… Наруто нужен тебе, а ты нужен ему… Будь для него сильной и уверенной опорой, какой был Минато для тебя… Прошу, иногда приглядывай за Наруто. Он хоть парень большой, но иногда ведёт себя как ребёнок. Обязательно проследи, чтобы он питался не одним рамэном от Эми, но ещё и овощами. И приучи его убирать за собой со стола, а то неслыханно, что сестра постоянно убирается за него… — Кушина смолкла, её речь прервал громкий всхлип. Слёзы обильно текли по щекам бывшей джинчурики Девятихвостого. — Вот блин, я снова отнимаю чьё-то время… сначала Минато, а теперь ты, даттэбане… Я такая тупица… — Не обзывайте себя, Кушина-сан, — Обито ободряюще улыбнулся и теперь уже он смахнул слёзы с лица женщины, — слёзы вам не к лицу, Хабанеро-сан… — Вот уж вспомнил… — буркнула Кушина с усмешкой, продолжая стирать слёзы с глаз. — Я клянусь вам… клянусь вам всем, что обязательно вернусь обратно! — Обито вжался ладонью в ручку фонарика, смотря на Рин, его семью и Кушину. На лице мальчика просияла искренняя и добрая улыбка, слёзы радости вновь пошли, рассекая щёчки Учихи. — Я клянусь вам всем, что вернусь обратно… и остановлю это чудовище! Остановлю то безумие, что он собирается натворить… чтобы ваши души могли найти покой!.. Кушина радостно улыбнулась, бабуля со счастливым видом вместе с матерью смотрели на него, постоянно смахивая слёзы, отец улыбнулся в точности как сам Обито, показывая большой палец вверх. Лишь Рин продолжила стоять на месте с задумчивым видом. Обито помахал им всем рукой, разворачиваясь спиной к ним, и шагая во тьму, разгоняемую светом надежды Рин. — До встречи, Обито… — тихо прошептала Нохара, смотря вслед удаляющемуся во тьму Обито… Обито медленно раскрыл потяжелевшее веко правого глаза, видя над собой чёрную пустоту небосвода Камуи, лишённую какого-либо света. Рана в груди по-прежнему болела, кровь продолжала сочиться наружу, хоть и не так интенсивно, как было до этого. Кончики пальцев сковывал холод, будто смерть не желала отпускать его окончательно и вцепилась своей мёртвой хваткой, желая утянуть его душу в небытие. — Нет… — мужчина сжал руки в кулаки, начиная вставать. Но едва он согнул живот, начиная приподнимать торс, как новая волна боли раскатилась по его телу. Обито непроизвольно открыл рот, не в силах сдержать кровавый сгусток. — Не смей падать… Вставай… ты, ничтожный слабак… — Учиха, собрав все остатки сил, вновь начал вставать. И новый прилив боли не заставил себя долго ждать. — Вставай, ничтожество, вставай! — прохрипел он, продолжая подниматься и невзирая на сильнейшую боль в груди, и большей части тела. Обито поднялся на шатающиеся ноги, в единственном глазу всё расплывалось. Учиха чувствовал, как силы вновь начинают покидать его. Смерть продолжала свою борьбу с жизнью. Клетки Хаширамы хоть и делали свою работу, но было задето ещё и сердце, помимо лёгкого. Без действенной помощи ему точно не долго осталось или… техника. Техника, которая была запрещена в клане Учиха, но о которой он узнал от Мадары. — Изанаги… — сорвалось с уст Обито, он собрал последние остатки своей чакры, применяя Камуи и теперь оказываясь в своей комнате. С трудом шагая вперёд, Обито рукой опёрся о стол, второй рукой держась за рану на груди. Мужчина скривился от боли, и новый сгусток крови вылетел наружу, с отвратительным звуком падая на пол под ногами Учихи. Его взгляд зацепился на баночке с последним средством, которое могло спасти ему жизнь. Глаз Учихи Шисуи, отнятый когда-то в битве у Данзо Шимуры. Обито знал о том, что этот мангекё способен применить особое гендзюцу, но как именно сделать это — ему было неведомо. Но сейчас он находится на грани жизни и смерти. Грани столь тонкой, что он уже успел увидеть тех, кто давно покинул этот мир. — Прости… меня… Учиха Шисуи… — Обито открыл банку, выливая себе на руку её содержимое. Запах формалина ударил в нос мужчине, но ему было совершенно плевать на это. Он раскрыл пустую левую глазницу, дрожащей рукой вставляя в неё шаринган Шисуи. Обито отшатнулся от стола, рукой цепляясь за него. Тело мужчины постоянно клонило из одной стороны в другую, ноги будто стали ватными, в глазах всё расплывалось. Учиха едва не упал на пол, но схватившись за угол стола, смог устоять. Стол с громким гулом упал на пол, баночка, в которой был шаринган, разбилась, разлетаясь на множество осколков. Но Обито было совершенно плевать на всё творящееся — он принялся судорожно складывать печати. — Кролик… свинья… овца… — словно в помутнении проговорил он, направляя чакру в левый глаз. Обито сложил наконец последнюю печать, обессиленно падая на спину. Последняя чакра ушла на эту технику, сознание висело на волоске от того, чтобы покинуть его. — Подумать только… — с уст Обито сорвался тяжёлый стон, — я уподобился этому ублюдку Данзо… Мужчина ощутил, как его тело внезапно стало наливаться силой. Он больше не чувствовал боль в груди и… его левый глаз перестал видеть. — И снова я с одним глазом… — мрачно хмыкнул он, приняв сидячее положение. Обито потянулся пальцами к глазнице и спустя мгновение, вытащил ослепший глаз. — Прости… — тяжёлый взгляд Обито несколько секунд буравил то, что некогда было шаринганом. Он сжал его в кулаке, и наконец встал на ноги. Обито посмотрел на свою грудь. На одежде не было ни одноuj следа крови, и тем более повреждения от удара когтями в грудь. Мужчина хмыкнул, мотнув головой и выходя на улицу. На небе уже давно зажглись звёзды, вокруг было слышно пение цикад и сверчков. Полная Луна проливала свой мертвенно-бледный свет на погибшие деревья и безжизненные топи болот. Где-то в отдалении прокричала ночная птица, и Обито с незабываемым наслаждением вдохнул аромат свежего ночного воздуха. Он словно переродился. Он смог обмануть смерть, и теперь понимал, что судьба дала ему ещё одну возможность покончить со своим прошлым в лице*******
— От меня не уйдёшь! — громкий возглас Наруто рокотом прокатился по огромному храму, прежде чем Узумаки в покрове из золотистой чакры Лиса и катаной в одной руке, вылетел наружу. Настолько быстро, что вода в водопаде разлетелась в стороны на несколько метров, орошая всё вокруг. — Хошигаке, не убегай от своей судьбы! — джинчурики вылетел наружу, он судорожно и прерывисто дышал, лезвие катаны смотрел вверх, в то время как взгляд Узумаки был направлен вниз. — Ого, Наруто, я вижу, в тебе так и пылает Сила Юности! — джинчурики скрипнул зубами, поднимая убийственный взгляд на Гая, стоявшего на клочке земли для медитаций. — Э-это Наруто? — Аоба аж отшагнул назад, не с первого раза узнав в выскочившем вслед за Кисамэ джинчурики Девятихвостого. — А вот и ты, ублюдок… — взгляд Наруто наконец выцепил Кисамэ, который начал отсоединяться от Самехады. Тело мечника было измождённым и исхудавшим, будто его несколько недель морили голодом. Самехада тут же сама по себе подползла к Наруто, ощутив столь «аппетитную» чакру. — Ч-что за хрень? — Наруто не скрыл своего удивления, увидев у меча рот, зубы и язык, как у живого существа. Самехада принялась вылизывать его, как какой-то домашний пёсик, обрадованный встречей с хозяином. — О, так ты моей чакры хочешь, да? — Наруто почувствовал, как его чакра начала перетекать к Самехаде. — Славный меч… Но… неожиданно, Самехаду что-то отдёрнуло назад от Наруто. Узумаки поднял беспристрастный взгляд на то место, видя уже восстановившегося Кисаме. Бывший Мечник Киригакуре нагло ухмылялся в лицо своему молодому оппоненту, боковым зрением замечая Аобу, Гая и Мотои, решивших подключиться к этой битве. — Не мешайтесь, это моя битва, — вкрадчиво произнёс Узумаки, повернувшись в сторону трёх джонинов. — Но Наруто, это слишком… — Аоба, я не шучу, — Наруто мгновенно заткнул его своим тоном и леденящим взглядом, в котором читалось лишь желание убивать. — Не мешайтесь под ногами, я сам всё сделаю… Договорить Узумаки не успел, услышав шорох. Наруто на одних лишь рефлексах увернулся от рассекающего удара Самехады, которая теперь снова была замотана в бинты. Парень отпрыгнул назад, выставляя перед собой катану и видя Кисамэ, который едва не задел его своей атакой. — Ну что ж, был рад увидеть вас, но мне пора идти! — Кисаме облизнулся, быстро сложив комбинацию печатей. — Суйтон: Акулы-ракеты! — Хошигаке выдул огромный водяной снаряд в виде акулы, который тут же устремился на джинчурики. Наруто стремительно поднял катану вверх, пропитывая её лезвие чакрой Фуутона, и спустя мгновение, обрушивая её вниз. Толщи воды разлетелись в стороны, закрывая видимость Наруто и остальным шиноби, собравшимся у Водопада Истины. — Чёрт, он уходит! — Мотои не на шутку заволновался, когда не увидел Кисаме среди всех. — Быстрее, если он выйдет за пределы барьера, мы уже не сможем отследить его передвижение! Его нужно остановить прямо здесь и сейчас! — Положитесь на меня, — джинчурики злобно оскалился, доставая из своего подсумка по четыре куная с печатями Бога Грома для каждой руки. — Я прикончу его… — Наруто, — Майто осёк джинчурики Девятихвостого, который уже собрался метать кунаи. — Что ещё? — как только можно, пытаясь скрыть раздражение, вопросил Наруто, повернувшись к Гаю. — Покажи ему свою Силу Юности! — показывая большой палец вверх, Гай улыбнулся и на мгновение, Наруто даже показалось, что его зубы сверкнули от отражение света. Уж слишком белоснежными они были. — Спасибо, Гай-сэнсэй… — крепче стянув протектор на затылке и зажав один кунай в губах, парень поблагодарил Гая. — Но из-за вас, я потерял уйму драгоценного времени… — сказал он, прежде чем его тело исчезло в Хирайшине… Кисаме наконец приземлился на воду. Мечник, не теряя времени, сложил несколько печатей и приложил руку к водной поверхности, на которой он стоял. Перед ним из облака дыма появилась акула. Кисаме раскрыл свой рот и рукой достал оттуда свиток, Хошигаке тут же вложил его в раскрытую пасть акулы и махнул рукой в сторону. Акула закрыла пасть и тут же скрылась под водой. — А вот и ты… — даже не повернувшись к противнику лицом, произнёс Кисаме, услышав позади себя шорох. — Долго намеревался убегать от меня? — Сколько бы потребовалось, — с ухмылкой ответил бывший Мечник Тумана, наконец повернувшись к своему молодому оппоненту. Наруто тут же обнажил катану, поднимая её на уровень груди. — Что, горазд сражаться с помощью сил Девятихвостого, а что ты представляешь из себя без неё? Неужели ты настолько слаб, что не можешь сражаться без поддержки своего внутреннего монстра? — Он не монстр, — угрюмо хмыкнул Наруто, опуская руку с катаной вниз и беспристрастно смотря на Кисаме. — И я смогу надрать твою задницу и без использования этой силы… — покров из чакры Курамы исчез, и теперь перед Хошигаке стоял парень в стандартной форме джонина. — Хо-хо, какой самоуверенный, — Кисаме по-хищному улыбнулся, пожимая плечами. — А ведь ты сражаешься на моём поле, пацан… — Не будем уже откладывать, — сверкнув глазами, джинчурики Курамы встал в стойку, напрягая все свои чувства до максимума. Бежать Кисаме было некуда. Спереди — разгневанный джинчурики, а позади острые скалы в виде шипов. Уйти по воде он точно не сможет, потому что Наруто просто не даст ему сделать этого. — Как скажешь, — Кисаме выставил перед собой обмотанную Самехаду, готовясь сойтись в битве с Наруто. Между двумя противниками на воду упал опавший листочек дерева, и это послужило сигналом к началу боя. Наруто с Кисаме одновременно сорвались с места, за доли секунды сокращая расстояние до друг друга, и начиная обмениваться ударами. Наруто нанёс стремительный удар, направленный в голову, но Кисаме вовремя отразил его, выставив над своей головой Самехаду. Узумаки тут же отшагнул назад, убирая катану к себе. Хошигаке, видя, что его противник начинает отходить, тут же нанёс удар по дуге, нацеленный в шею парню, но джинчурики немного согнул ноги в коленях, спасая свою голову от опасного удара одного из Семи Мечей Тумана. — Хе, слабак… — презрительно цокнул Кисаме, смотря на своего оппонента. — У меня будет сегодня отличный улов. Джинчурики сильнейшего из Хвостатых, одолевший Пейна, но проигравший одному из Семи Мечников Тумана… — Сперва одолей меня, дерьма кусок, — Узумаки холодно процедил, убийственно смотря на противника, и теперь уже начиная атаковать более интенсивно. Джинчурики начал активно вращать кистью правой руки, в ладони которой он и сжимал рукоять своего оружия. Парень резко крутанулся вокруг собственной оси на сто восемьдесят градусов, совершая стремительный выпад вперёд. Лезвие катаны нацелилось точно в грудь Кисаме, но бывший Мечник Киригакурэ в последний момент успел выставил перед собой Самехаду, заблокировав удар. Хошигаке тут же пришлось напрячься, последовал второй удар по дуге, направленный в шею с одним намерением — снести ему голову. Он быстро сделал широкий шаг назад, видя, как кончик лезвия катаны Наруто движется в считанных сантиметрах от его лица. Узумаки снова резко крутанулся вокруг собственной оси, нанося сокрушительный удар по дуге, который Кисаме пришлось отражать. Но сила удара у джинчурики Девятихвостого была потрясающей — Самехаду в руках Кисаме отклонило вбок от мощного удара катаной, оставляя голову нукенина без защиты. Джинчурики тут же подпрыгнул в воздух, прямо налету оборачиваясь вокруг оси и нанося рубящий удар в голову. Хошигаке облизнулся, ловко вернув Самехаду в привычное положение и блокируя удар в последний момент. Но… джинчурики тут же со всей доступной ему силы пнул противника в живот, как только он отразил удар. Кисаме непроизвольно раскрыл свой рот, его глаза были уже готовы выпасть из орбит. Ударом ноги, Наруто вышиб весь воздух из лёгких своего противника. Тело Кисаме стремительно полетело в сторону скал, прежде чем Мечник, собравшийся силами, не перевернулся на ноги, оттолкнувшись от воды. — Вот значит как… — Хошигаке в последний момент увидел, как в руке Наруто появился кунай с тремя лезвиями, который он тут же метнул в сторону врага. А затем, грянула вспышка. Узумаки теперь стоял над Кисаме, он замахнулся, тут же обрушивая свою катану вниз, чтобы прервать жизнь оппонента, но… — Водная тюрьма! — Кисаме ждал этого и едва Наруто появился рядом с ним, как Хошигаке сложил печать для дзюцу. Вода из озера стремительно поднялась вверх, заточая Наруто в водяной сфере. Узумаки раздул свои щёки и закрыл нос, стараясь сохранить как можно больше кислорода в лёгких. — Вот ты и попался, Девятихвостый… — Кисаме победоносно улыбнулся, видя джинчурики, заключённого внутри его техники. — Пожалуй, надо подумать над тем, как доставить тебя к Мадаре… «К Мадаре?!» — Узумаки нахмурил брови, едва услышав имя легендарного Учихи из уст оппонента. «Мне нужно срочно выбираться отсюда, но как, чёрт возьми?» — он закрыл глаза, пытаясь сосредоточиться. Но кислорода в лёгких оставалось всё меньше и меньше, и нужно было срочно что-то делать. «Каждая система стремится к порядку… действию всегда есть противодействие… взаимодействия двух тел друг на друга между собою равны и направлены в противоположные стороны… Да, кажется, я понял, как отсюда выбраться…» — он хитро ухмыльнулся, складывая печать концентрации. «Сфера стремится сжаться, значит, нужно создать более мощное давление изнутри, чтобы вызвать коллапс… никогда не любил физику, но здесь без неё никак…» — Это бесполезно, мальчишка, как ни пытайся, но из этой техники не выбраться без вмешательства извне… — Кисаме увидел, что его противник сложил печать концентрации, но… Хошигаке прищурил свои и без того маленькие глазёнки, видя возникающие в воде пузыри воздуха, появлявшиеся просто из ниоткуда. — Какого чёрта… Как это возможно? Потоки чакры Фуутона начали стремительно закручиваться вокруг Наруто, и Кисаме увидел множество пузырей, закручивавшихся по спирали вокруг парня, который до сих пор держал глаза закрытыми и руку со сложенной печатью. «Пора отсюда выбираться!» — Узумаки резко раскрыл глаза, столь же резко увеличив количество расходуемой чакры. Кисаме тут же отпрыгнул назад и как раз вовремя — спустя всего мгновение, Водяная тюрьма, как и рассчитывал Наруто, подверглась коллапсу. Вода от техники разлетелась во все стороны, дзюцу просто не выдержало мощного внутреннего давления, вызванного техникой Фуутона, которую использовал Наруто. — Хм… если я не ошибаюсь, то стиль фехтования, который ты используешь, относится к клану Узумаки, — рассудил Кисаме, снова увидев Наруто. Узумаки молча стоял на месте, волосы от воды прилипли к его голове, от чего он выглядел немного глупо. — Какая к чёртовой матери тебе разница? — сверкнув катаной, грубым тоном вопросил Узумаки. — Лучше я просто снесу тебе голову! — парень резко бросился вперёд, занося катану для удара. — Суйтон: Гигантская акула! — Кисаме молниеносно сложил серию печатей, и прямо в пяти метрах от Наруто, из воды выросла огромная акула, состоявшая из воды. Техника грозно раскрала свою пасть, готовясь сорваться с места и разорвать джинчурики, но и тому было чем ответить. — Фуутон: Вакуумная волна! — парень резко встал на одно колено, быстро складывая короткую серию печатей. Узумаки повернул голову влево, резко поворачивая её в противоположную сторону и выпуская рассекающую волну сжатого воздуха. Техника Узумаки через секунду молниеносно разрезала голову акулы, созданной Кисаме. Тонны воды разлетелись в стороны, преграждая видимость Наруто. Но когда последние капли упали, Узумаки увидел Кисаме уже на скалах. — Сбежать решил, ублюдок?! — джинчурики с холодным выражением лица начал складывать две печати для новой техники Стихии Ветра, видя, как Хошигаке перепрыгивает с одного каменного шипа на другой, постепенно удаляясь вверх. — Вакуумный шар! — Узумаки выдул огромный шар из сжатого воздуха, который как стрела понёсся вперёд. — Суйтон: Построение Водной стены! — Кисаме, видя опасность для себя, тут же сложил серию печатей и выдул строю воды, которая тут же превратилась в большую водную преграду. — Ч-что?! — Хошигаке в последний миг отскочил назад, когда техника Наруто резко пробила его дзюцу и едва не поразила самого Кисаме. Громоподобный грохот разрушил тишину над гладью озера, обломки скал устремились вниз, облака пыли взметнулись в окружающий воздух, скрывая то место, где находился Кисаме. Огромный каменный шип, задетый атакой Наруто, откололся от остальной породы и рухнул в воду, поднимая массы влаги вверх, чтобы та почти сразу же обрушилась вниз дождём. — Ч-что это такое? — Эми вместе с Би и Ямато, только выйдя из водопада, ощутила сильный толчок земли, вызванный обрушением скал. — Это ведь… — Аоба осёкся, видя над окраиной леса столб воды, взметнувшийся вверх. — Похоже, они уже во всю сражаются… Эми ничего не ответила, она молниеносно рванула в ту сторону, где чувствовалась чакра её брата, и остальные тут же побежали за ней.