Алита
Терпение кончается на чистке зубов и распутывании копны волос. Перл откидывает расчёску в задвижной ящик прикроватной тумбочки и тушит свет, оставляя маленький торшер включённым. Выстаивающий у светильника, аптечный футляр размыкается с лязгом, и девушка шарит по куче медикаментов ладонью в поиске нужных баночек таблеток. Последние обнаруживаются неизменно у правой боковой стеночки. Потряхивая одним из пузырьков, девушка ссыпает в ладонь ровно две оранжевые капсулы, отправляет препарат сразу в рот и выпивает воду залпом, осушая стакан быстрыми глотками. Возможно, то жажда измучила, но, сконфузившись, Перл коротко облизывается, собирая языком непонятной природы горечь, осевшую на мякоти губ, твёрдом нёбе и внутренней поверхности щёк. Раньше вкуса она у капсул не подмечала. Померещилось, что ли?.. Как странно.Вера
Предавшись размышлениям, Хоуторн-младшая уволакивает бахромчатое покрывало с мягкой, просторной постели, сворачивая его толстым валиком у изножья. Взбитое сиреневое одеяло топорщится пышным, творожным облачком на подушках. Проигравшая слабости, она припадает к хлопку и вдыхает пленительный цитрусовый аромат кондиционера, чуть не завалившись на бок. Ладно, лучше бы ей устроиться поудобнее, прежде чем девушка рухнет от утомления, мгновенно заснув. С беззлобным смешком Перл отступает от кровати, снимает шорты и тащит край хенли, стягивая через верх. Привычка спать в нижнем белье сыграет приятную роль.Джунипер
Внезапное головокружение бьёт по пульсирующим вискам, темечко окатывает ноющей, распирающей болью. Дрогнувшая на неустойчивых ногах от отдачи, Хоуторн изумлённо охает. Остекленевшая роговица тотчас туманится, а комнатное окружение спальни, разукрасившееся в монотонный сизо-серый, безобразит ядовито-жёлтыми помехами. Сопротивляющееся мозгу тело пошатывается. В умопомрачительном дурмане девушка пытается совершить хоть шаг, но ни черта не выходит. Девичьи кисти ведут по воздуху с целью разыскать любой более-менее прочный предмет, подошедший бы для опоры. Грудина врезается в дверной наличник, лишая остатков равновесия. Почему? Как?.. Что происходит?Робин
Ладонь невольно обхватывает горло: отчего-то Хоуторн становится трудно дышать. Страшно обессилевшая, она соскальзывает на пол, царапая ногтями о деревянный косяк. Хрупкие колени ударяются о порог. «На помощь!» — хочется прокричать что есть мочи, но в отчаянном приступе паники Перл даже не в состоянии двинуть челюстью, которая пала вниз. Сгустившиеся струйки слюны обильно хлынут по подбородку на шею и ламинат. Кап, кап… Организм клонит в коридор, но ладони успевают ткнуться в пол. Дрожащие от нездорового изнеможения руки подгибаются в локтях. Пятна слизи сплёскиваются мерзким подтёком, и девушка падает на него как подкошенная сверху, рвано простонав. Туловище летит ничком.Джинкси
Подёрнутые поволокой, скачущие в ужасе глаза беспощадно слипаются. Конвульсирующее как от озноба тело противится всякому намёку на движение. Гортань хрипло стенает, когда младшая Хоуторн, блуждающая взглядом по пространству, переполняется желанием орать до срыва голоса от чудовищного осознания. Датчик сигнализации на нижнем этаже больше не мерцает красным пятном. Вообще не мерцает. Сломан. После такого печального открытия бедняжка забывается длинным беспробудным сном. В кличу подобной грёзе будет слышно только имя.Перл
Точно. Её имя. Едва лишь приоткрываются вплотную сомкнутые, свинцом налитые веки, пустой расфокусированный взор вперяется в голубоватый под лучами уличного фонаря подоконник, который занавешен, но не полностью. Единственная стеклянная фрамуга слегка откинута, отчего льняное портьерное полотно оттеснено ею и малозаметно колышется во мраке. Ноздри щекочет туманная прохлада, не спеша кружащая над поверхностью кровати. Звучно рухнут в водосток редкие дождевые капельки. До заклинивших шестерёнок подкорки младшей Хоуторн постепенно доходит пара пустяковых истин, что на дворе глубокая ночь, что сама она уложена в собственную постель, согреваемая подоткнутым пуховым одеялом, и что… Перл не в состоянии хоть как-то двинуть рукой. Окаменевшая кисть покоится рядом на подушке, прямо супротив озябшего носа, и, как бы ни хотелось отрицать, та подчиняется приказам более чем плохо. Безымянный и средний пальцы лишь подёргиваются сочленениями фаланг, пока Перли порывается расшевелить целую пятерню. Есть вероятность, что причина в обеднении кровотока, а конечность всего-навсего онемела. Однако, к великому замешательству, девушка с горем пополам уясняет, что другая рука аналогично функционировать не способна. Ноги тоже. Не то что сместить, Хоуторн осмотреть-то себя толком не может, потому что шея гнётся с трудом! Да что с ней такое? Так не должно быть! Внезапно зашедшееся сердечко пускается в аритмичный темп, отдающий гулким пульсом крови в ушах. Поверхностное, аномально замедленное дыхание пуще прочего ввергает в сумасшедшую оторопь. Отнятые челюсти стремятся распахнуться в истерическом вое, да только сжатые ряды зубов разъезжаются так неохотно, что и третья часть языка меж ними не протиснется. Величайшими усилиями Хоуторн-младшая заставляет гортань подать голос. Приглушённый тонкий всхлип, в котором надрываются практически парализованные связки, пронзает гробовую тишь. В кромешном мороке другой половины кровати возникает еле уловимый шорох постельного белья. Волоски затылка встают дыбом. Растерянные карие очи Перл лезут из орбит в немом ужасе. Мирно посапывая, мнимый некто потихоньку переворачивается на спину, подгребая к щеке край соседней подушки просунутым под неё плечом. Даже при столь скудном фонарном освещении возможно различить безошибочные очертания изгибов человеческого силуэта: высокий прямой лоб, контуры ушной раковины и козелка, поигрывающая желваками щека, вздымающийся от дыхательных движений крепкий мужской торс и правое предплечье, удобно расположенное на животе поверх края одеяла. — Не спишь? — спрашивают полушёпотом, перепугав Перл дó смерти. Ни один пережитый приступ галлюцинаций не смог бы сравниться с моментом. Она не узнаёт этого голоса. Она впервые видит этого человека. Только богу известно, как он пробрался в дом и оказался в спальне. — Надеюсь, не я разбудил. Обездвиженную женскую тушку сотрясает на ложе, как только окутанная тайной личность сменяет положение собственного тела. Полновесное туловище упруго прогибается в спине, верхние конечности устремляются к изголовью постели, и человек неприкрыто сонно зевает, беззаботно потягиваясь. Опосля он поворачивается на бок, лицом к лицу девушки, и придвигается непозволительно близко, утопая локтем в подушке, заинтересованно подпирая ладонью щеку. Горячий поток воздуха от чужого глубокого выдоха касается чувствительной кожи, и по оголённым плечам Перл бегут несметные тысячи мурашек. — Прости. Ты так сладко спала, что меня тоже сморило. Не ожидал, что ты проснёшься так поздно… По справедливости говоря, уже не «ты», а «мы», но ладно, — в фразу вскальзывают нотки мягкого безмятежного смеха. — Как самочувствие? Выспалась хоть чуть-чуть? Сумасшествие. Как это вообще возможно? Что… Выбитая из колеи, Хоуторн жмурится в запоздалом всполохе трусости, когда чужак заводит кисть над отяжелевшей головой и ласково стукает пальцем по кончику девчачьего носа, задев переносицу краешком фаланги. Со случайно приоткрывшихся губ слетает тихий сорванный хрип. — Меня зовут Аполло. Весьма рад нашей встрече, Перл. Мимолётное копошение. Отточенным, выверенным движением молодой человек дотрагивается бездействующей женской руки, неспешно подносит ко рту ближе и едва касается коротким чувственным поцелуем тыльной поверхности ладони — изысканный жест восхищения, почтения и признания. Поистине неподдельное изумление почти искажает мимику девушки. — Жаль, что ты молчишь. У тебя очаровательный голос. В чёрном профиле вскинутой мужской кисти шуршит заветный таблеточный пузырёк, ловко выуженный из-за чужой поясницы, надёжно там припрятанный раннее. Маскообразное лицо Перл едва осязаемо кривится в мучении. Рот размыкается пошире, издавая загнанный сиплый скулёж. Теперь и дураку ясно. Подменные капсулы — вот откуда непривычный для лекарства вкус! По-своему расценивший какой-никакой отклик, Аполло приподнимается с постели, почти что нависая над Хоуторн. — Не держи на меня зла, — спокойно приговаривает он, дотягиваясь кончиками пальцев прикроватной тумбочки и щёлкая кнопочкой торшера. — Потерпи немного. Ярчайшее белое свечение вспыхнувшей лампы обжигает пообвыкшие к ночному мраку глаза, заставляя что есть духу зажмуриться. Обессиленно всхлипнув, девушка — насколько то позволяют тяжёлые веки, — густо промаргивается, тщетно стараясь не упустить из виду ни одного случайного телодвижения из-под полуопущенных ресниц. Расползающиеся кляксами блики сходят с роговиц. Хоуторн-младшая натыкается на острый кадык оголённой шеи, опасливо вознося взор. — Привет, — одними губами молвит Джастис, расплываясь в добродушной улыбке перед Перл теперь, когда она может хорошенечко его разглядеть. Страх обуял. По-настоящему. Пара крупных своевольных прядей каштановой чёлки, выбившихся из причёсанных к затылку волос, спадает меж бровей — через весь лоб. Столь же непослушные, как примятые тёмно-коричневые вихры на загривке. Изогнутые в лёгкой усмешке губы сдувают пряди вбок, направляя кончиками к виску. Сплошное притворство с обманчиво приветливым видом — образина, затаившая нечто опасное, дьявольское. Перекаты упругих мышц, обтянутые чёрной тканью футболки, и выдающиеся на предплечьях сети взбухших венок только подтверждают то, что молодой человек не обделён телесной силой. Высоко возвышающийся над Перл, он напоминает польщённого хищника, что с аппетитом любуется покорённой добычей. Украдкой плывущий в созерцании, гнетущий миндальный прищур разгадывает реакцию на бедном эмоциями лице. Кто он такой? Чего он хочет? Он пришёл убить? — Не стоит бояться меня, — кисть Аполло ложится на щеку Перл, нежно и трепетно лаская длинными точёными пальцами. Это безумие. Это конец. Охваченная большим ступором, девушка продолжает лежать овощем в постели, воззрившись на жуткого незнакомца вылупленными очами. — Как подобает порядочным людям, нам нужно познакомиться поближе, верно? — произносится приглушённо и низко. — Я мог бы угостить тебя кофе, но на вашей кухне я его не нашёл, к сожалению. Извини, не исключено, что дело лишь в моей невнимательности. Остаётся молить небеса, чтобы Всевышний послал Хоуторн возможность спастись из этого кошмара. Она жаждет убедиться, что играющий фантазиями разум до сих пор спит. Что это сон, очень реалистичный сон. Что мама вернулась домой и уже идёт к ней. Что Морган вот-вот тряханёт от души за плечо, чтобы дочь в конце концов очнулась. — Не смотри на меня так, мне тревожно становится. Сам знаю, что плох с первым впечатлением, но я обещаю наверстать — у нас впереди вся ночь… Стой. Приняв особо сосредоточенный вид, Аполло с интервалом в несколько секунд щёлкает перед чужим носом пальцами. Трижды. Озадаченно закусывает нижнюю губу и фиксирует степень вызванных рефлексов в течение полуминуты. — Думаю, одной дозой обойдёмся… Не волнуйся, Перл, твоё тело в порядке. Всё это лишь для того, чтобы настроить на позитивный лад. Лично я при знакомстве с девушкой, которой симпатизирую, творю крайне бестактные вещи. Нервничаю, знаешь, — невинно пожимает плечами юноша, подавив смешок. — Как только другие парни справляются?.. С тобой, такой прелестной и неотразимой, совсем свихнуться можно. Я восхищён. Молодой человек аккуратно приземляется на мягкий живот Хоуторн. Упираясь подбородком в сложенные друг на дружке руки, он пристально созерцает девушку искрящими от любопытства янтарными радужками, засматривается лишь на мгновение, а затем продолжает свой медленный, полный нарочных заминок, монолог: — Хотел бы знать о тебе всё. Признавайся, какой там у тебя любимый цвет? Дай угадаю, сиреневый. Любимый фильм? Или ты поклонница сериалов?.. Что на счёт любимого животного? Мне нравятся котята… Какой музыкальный жанр предпочитаешь? Сам я меломан, наверное. Хорошо учишься? Держу пари, что ночами книгами зачитываешься — тяжело на юридическом… Рисуешь? Ты умеешь вышивать? Или вяжешь? Нахожу рукодельниц милыми… Умеешь готовить? Рагу пересолила, конечно, но ничего страшного… Надеюсь, что ты не вегетарианка. Такой неожиданный поворот точно огорчил бы меня… Беззаботно склонив голову к предплечью, Аполло забавно морщится. — Все члены моей семьи — охотники, Перл. Мы помешаны на мясе, — и тихий довольный смех. До конца освоившийся, Джастис решает на толику отстраниться. Парень с оттяжкой поднимается, практически скидывая с молодых людей одеяло, после чего усаживается вполоборота точно между ног девушки, легко касается бледных лодыжек Перл и, ни крохи не смущённый, сгибает конечности в коленках, оставляя те разведёнными по обе стороны от себя. Одну из голеней — ту, что правая, — он осторожно располагает на собственное покрытое тёмной джинсовой тканью бедро. После говорит вполслуха: — Мне едва стукнуло шесть, когда состоялась моя первая охота. Я был слишком мал, и, хотя гуляш из дикого гуся показался мне неплохим, он был таким жирным, что поперёк горла стал, — молодой человек усмехается, принимаясь умело массировать чужие мышцы, разогревая лёгкими движениями ладоней, — это было ужасно, но, на всеобщее удивление, оно не помешало мне научиться готовить птицу… Пробовала когда-нибудь дичь, Перл? Жалко, если нет. Я мог бы… угостить тебя. Полный воодушевления, Аполло окидывает Хоуторн пронзительным взглядом. — Я бы не пожалел продуктов. Подал бы фрикасе из цесарки, набэмоно с мясом дикого кабана, жареную на углях оленину или… что-то попроще, если тебе не по душе дичатина, и в твоей семье предпочитают домашнее мясо… Скажем, галантин. Слышала когда-нибудь? Безумно вкусный мясной рулет. Его едят на второе, с закусками, после горячего. Мы с братьями готовим по особому рецепту, но не изменяя традиционному, — из трёх видов мяса. Могу поделиться, если интересно. Джастис широко улыбается, но в сверкнувших влагой глазах ни единого намёка на веселье. — Всё начинается со свинины, Перл… Далия теряет без того шаткое равновесие и валится с ног, сотрясаясь в звучном рвотном позыве. Тело коротко бьёт мелкая дрожь, после которой девушку обильно выворачивает на дорогой ковролин и складки брошенного покрывала. Её рвёт так, что из широко распахнутых глаз хлынет несколько слёз. — Можно особо не заморачиваться и в качестве первого слоя выложить слабо прожаренный бекон, но лучше, конечно, если заранее приготовить фарш. Мякоть достаточно нарезать на небольшие кубики, посыпать листочками тимьяна и вместе с мелко измельчённым луком пропустить через мясорубку. — Какая мерзость, — звучит елейное в тишине, когда Хоуторн замечает блеснувшие в тусклом свете туфли, обходящие её полукругом; их хозяин останавливается где-то сбоку. — Только взгляни на себя. Девушка приподнимает голову, обнаруживая крупное зеркало поблизости. Её жалкое отражение неистово трясётся в мандраже, пытаясь скрыть позорную наготу. — В качестве добавки предпочтительны томаты, пучок зелени и яйцо в размягчённом сливочном масле. Можно поэкспериментировать с морковью. Солим, перчим по вкусу. Кладём очищенные фисташки и аккуратно перемешиваем. Полученная масса выкладывается на вымоченную в коньяке куриную шкурку… Пелена новых горячих слёз затуманивает взор, и беззащитная Хоуторн вдруг бьётся в истошном плаче, пав в склизкую лужицу под собой, грубо пнутая мужским коленом в изгиб позвоночника. Наслаждающийся зрелищем, Феникс улыбается собственному отражению, с откровенным весельем фокусируется на Далии и брезгливо морщит нос. — Для второго слоя начинки принято брать телятину. Чем моложе особь, тем лучше. Превозмогая удушающий спазм, Айрис минует порожек и выползает в тёмный коридор, не позволяя двери скрипнуть. Растирая исполосанные бёдра и неприкрытую грудь о лакированный паркет, она с усилием волочит кровоточащие ноги, оставляя грязно-алые потёки после себя. Застывшая корочкой сукровица резко срывается с ран, и девушка щёлкает зубами, не смеющая рта раскрыть. — Чтобы мякоть сохранила текстуру и упругость, ею лучше заниматься на гранитных разделочных досках. Такие обычно не впитывают сок и не крадут у продукта его естественный запах. Берётся особо крупная часть филе и плавно шинкуется вдоль на приблизительно равные кусочки, а затем… Хоуторн почти достигает первых ступенек, когда, скрипнув ногтями о пол, вскидывается в лютом крике от того, как больно её хватают за копну волос, неумолимо оттаскивая обратно к дверям спальни. — Нет, нет!.. Пустите меня! — она вопит, с остервенением впиваясь пальцами в чужую кисть, но обидчик не реагирует, продолжая влачить девушку по коридору. — …вырезка отбивается молоточком через пищевую плёнку. Утомлённый представлением Майлз безучастно смотрит вперёд. Тоскливо выдохнув, мужчина смаргивает и направляет к руке малую часть силы, смачно припечатывая Айрис о дверной косяк лбом. — Полученные отбивные выкладываются поверх свиного фарша, после чего посыпаются слайсами отварных шампиньонов с кольцами репчатого лука. Тогда тоже стоит поперчить и посолить… Из иссохшего горла девушки выбивается звук, напоминающий не то визг, не то стон. Неотрывно воззрившись в исполненные паникой карие очи, Аполло нарочито медленно подносит её отнятое правое бедро ко рту и, мокро приложившись языком, слизывает одинокую бусинку пота. — Последний штрих — это крольчатина, Перл, — раздаётся низким обволакивающим голосом, пробирающим до самых костей, — точнее… Ухающий стук оборванного сердца заполоняет собой пространство. Нутро сковывает льдом. — …кроличья печень. В следующую долю секунды Хоуторн беспомощно верещит, когда горящая жаром мужская грудь приникает к собственной, и притуплённые отголоски телесного контакта бегут по ниточкам нервных окончаний. Вмиг смолкнувший, Джастис резко нависает сверху, настойчиво вжимая беззащитную девушку в постель. Степенно проводя носом от молочной скулы к взмокшему виску, зарываясь ноздрями в нежные русые пряди волос, он утробно мурчит, алчно втягивая запах. — Тш-ш-ш, — шипит Аполло, пока жёсткая джинсовая ткань на ногах грубо льнёт к раздвинутым женским бёдрам, случайно потираясь об обнажённую кожу и бельё, — тише. Испуская душераздирающий вопль, Перл жмурит веки до белых всполохов в безрезультатном порыве увернуться от кончика языка, мазнувшего по мочке уха. Нечто колкое и холодное, приставленное к оголённому животу, невесомо соскальзывает в ямочку пупка. В крепком захвате ладони — тонкое, острое, смертоносное. — Перл, я сказал, тише, — тон парня становится твёрже, в хриплый полушёпот подкрадывается угроза. Более не проронив ни звука, Аполло уже нарочно притирается пахом и жадно вонзается в основание манящей шеи зубами, посасывая трепещущую в первобытном ужасе плоть. Под невольный обречённый вскрик молодой человек требовательно стискивает женское горло, и безжалостный укус вдруг превращается в поцелуй. Смоченный слюной рот отпускает кожу с кратким причмоком. — Сладость моя, — едва сдержав стон, хрипит юноша, плавно толкаясь бёдрами в подобии интимной близости. Кинжальное острие жгуче полосит по животу, быстро вспарывая девичью кожу. Лезвие окропляет свежей кровью. Издавая длинный пронзительный рёв от объявшей тело боли, Перл уже не видит, как разомлевший от истомы Аполло выгибается, подносит окровавленные пальцы к губам и жмёт, упоенно затаив дыхание, — рот приоткрывается, кончики проникают к языку внутрь. — Я и косточек от тебя не оставлю, — обещает Джастис, скаля обпачканные в крови клыки. Перл летит в бездну, несётся в тёмный непроглядный омут, и Аполло топит малышку с головой, унося за собой ко дну. Её душа вырывается, трепыхается, захлёбывается, и его гнусная сущность наблюдает, как смоляные воды пожирают барахтающееся тельце. Пожирают так же, как и десятки других, павших до неё. Перл всегда была лишь именем. Чудесным именем, слившимся с чернилами Джастиса на изгибе тонкого листа из старого блокнота. Теперь осталось совсем чуть-чуть. Из безмерной любви к старшим братьям он терпел слишком долго и подобрался слишком близко, чтобы продолжать бездействовать. Парень адски оголодал. Прямо как в сказке, младшему брату даровали младшую из сестёр: её избрали, утаили, расчистили к ней дорогу, преподнесли охотничий нож на золотой тарелочке и пальцем указали путь, загадочно хлопнув по плечу. Джастис не останется в долгу. Перли — ключевая специя, и Аполло готов пойти на что угодно, чтобы главное блюдо соответствовало семейному рецепту. Всё было предначертано. Двадцать второго октября две тысячи тринадцатого года, в два часа по полудни Далия Хоуторн должна была исчезнуть с лица земли на одной из самых малоизвестных улиц Лос-Анджелеса. Того же числа, с разницей в час между событиями, Айрис Хоуторн должна была потеряться на одном из самых главных городских шоссе. Спустя ровно месяц и десять с половиной часов Перл Хоуторн должна была пропасть без всякого следа в самом что ни на есть странном месте — в родном доме. Дело скоропостижно закроют за недостатком улик. Пока однажды вдруг снова не откроют. Да, их список продолжится, не сомневайтесь. А сейчас… не желаете перекусить?