Лакримоза

      1988 год, обитаемая планета Зестрия. В результате внутреннего конфликта внутри самой быстро развивающейся страны на западе континента — Церы — впервые было использовано ядерное оружие, и одна из пяти рас на планете, самая малочисленная, была практически стёрта с лица Зестрии. Это вызвало большой страх у других стран, не обладающих таким убийственным оружием, и в течение десятилетия Цера превратилась в сверхдержаву, поглощающую соседей дипломатическим или военным путём. Мало кто решался противостоять Цере, опасаясь участи бедных погибших А-Рилеев, но большая южная страна Таврия была одной из тех немногих, что боролись до последнего, пока два года назад окончательно не перешли под оккупацию Церы…       Заключённый, прислонившись спиной к каменной стене, в изнеможении смотрел на луну в высоком маленьком окне. Сегодня она была особенно бледной и светила будто ярче обычного на фоне ещё темного предрассветного неба. Интересно, смотрит ли на луну сестра? Думает ли она вообще про него? Он всегда про неё думает. Да только сделать ничего для неё не может, съедаемый чувством вины. Заключённый стиснул зубы и крепче обнял свои колени руками. Несмотря на то, что сейчас было лето, да ещё в такой жаркой и пустынной стране, как Таврия, в камере стоял невыносимый холод. Может быть из-за того, что они были под землёй, а может его просто трясло в лихорадке от голода, и от того, сколько он тут просидел. Согласиться на одно условие, сделать шаг за решётку — и всё кончится, всем страданиям придёт конец. Враг не забывал напоминать про это раз в неделю, предлагая заключить сделку с дьяволом. Но Рейган решил, что лучше умрёт, чем поступится своими принципами. Чем предаст павших товарищей и перейдёт на сторону глубоко ненавистной ему Церы. Думая об этом в очередной раз он и не заметил, как стало светать.       Рассветное тусклое солнце озарило его пыльные, когда-то рыжие волосы, отросшие до плеч. В последнее время он не мог спать совсем и поэтому рассматривал пылинки, мерцающие на свету, точно маленькие драгоценные камни. И тут случилось то, чего он никак не ждал: где-то вдалеке прогремели взрывы, будто предупреждая. «Неужели…ребята из столицы?», — подумал он, придвигаясь ближе к окну, насколько позволяла ржавая цепь на его руках и ногах.       Очень скоро церанские солдафоны забегали по этому убогому подземному зданию, их суета эхом разносилась по коридорам, судя по крикам, они были в панике. Рейган не мог не думать об этом без злорадного смеха. А удары орудий, что звучали всё громче и громче, были словно музыка для его ушей. — Последний шанс тебе, кретин! Уходи с нами или пропади пропадом! — объявил пухловатый начальник с коротко стриженными белыми волосами третьего церанского отделения, махая ключом на уровне его носа, но стоя на расстоянии двух метров. — Да ну? А если за мной придут товарищи? — спросил Рейган, скаля зубы. Церанец плюнул на пол от раздражения и убрал ключи. — Тогда сдохни к чёртовой матери! Нет там никаких твоих товарищей! Это Эсперия нас атакует, всё разнесут тут к чертовой матери! — в этот момент потолок задрожал со страшной силой и с грохотом проломился где-то в конце коридора, вслед послышался чей-то пронзительный крик. Начальник обернулся в ту сторону, и чуть не бегом пошёл в противоположную сторону, к выходу.       Рейган присел обратно на ровный каменный выступ внутри камеры, служивший ему и лавочкой и кроватью, а может быть, и будущим гробом. Потолок снова качнулся, и пыль с небольшими осколками посыпалась ему на голову. «Вот ведь… Даже Эсперия смогла добраться до нас, а я до сих пор не могу открыть эту проклятую клетку… Если бы что-нибудь…», — тут его взгляд скользнул по полу: среди упавших осколков лежали несколько здоровенных ржавых гвоздей. Подцепив один из них пальцами голой ноги, Рейган поднёс его ближе и взял в руку. Спустя полчаса безуспешных попыток, ржавые кандалы на одной ноге развалились пополам. Со второй, к счастью, пришлось полегче, и отцепившись, наконец, от ненавистного места, Рейган ринулся к двери. Замок на двери также оказался ржавым и прогнившим, что он определил довольно быстро. «На всём сэкономили, да? Вот чем вам это обернётся!», — с размаху выбил он дверь ногой. Взрывы продолжали сотрясать серый грязный потолок. Рейган прошёл дальше по коридору к выходу пару шагов, и схватился руками за стену, всё плыло перед глазами. Когда головокружение прошло, он продолжил путь. В какой-то из камер ближе к середине должен был сидеть его друг. Рейган напряг зрение. — Джази! Это ведь ты? Скажи что-нибудь! — крикнул он в тёмную камеру, где неподвижно сидел силуэт, уж очень похожий на него, прислонившись спиной к стене. Джази не отвечал. Рейган ударил пару раз кандалами на руках по замку, и тот послушно съехал вниз. — Чего ты расселся? Дорога свободна, брат! Мы свободны…! — с торжеством говорил он, подходя всё ближе. Знакомые каштановые волосы, торчащие кверху и в разные стороны, всё та же бежевая таврийская военная форма на его фигуре, перепачканная кровью, и отчего-то закрытые глаза. Он просто спит, сейчас он очнётся и они вместе выберутся отсюда! …Но едва Рейган коснулся плеча Джази, как понял, что тот был уже свободен не первый день. Рейган отшатнулся, как ударенный током, хотя Джази напротив был холоден, как лёд, и опустился на колени. — Вот как… Ты теперь свободнее всех нас, живых, — проговорил он с грустью и ощутил жуткую пустоту в груди. У Рейгана всегда было не много настоящих друзей, и хотя с Джази они были знакомы не так давно, он мог бы назвать этого никогда не унывающего и отважного парня лучшим другом. Джази был лидером их восстания против церанской диктатуры в этом городе, так что не приходилось сомневаться, что досталось ему соответственно. Рейган был даже немного рад, что севшее зрение и тьма в камере не позволяли ему рассмотреть как следует увечья его друга. Выйдя из камеры, он покачиваясь побрел к выходу, как если бы был ужасно пьян.       Полгода. Полгода он ждал того дня, когда наконец сможет выйти отсюда, но и представить не мог, что выйдет совсем один. По дороге он заглянул и в другие камеры: половина камер была пуста, а те, кто ещё не покинули этот мир, не могли идти, или попросту уже не хотели из-за своих увечий, и он мог их понять.       Свобода. Закрыв глаза, Рейган толкнул тяжёлую входную дверь, гласившую снаружи «Музей Центральной тюрьмы», и на автомате прошёл ещё пару шагов, нащупав ногой лестницу. Выдохнув, он открыл глаза: хотя небо было далеко не голубым, а наполненным серым дымом всех оттенков, и солнце едва светило из-за туч, всё это было слишком ярким для него, слившись в одно большое пятно, и закрыв глаза руками, он повалился на пол от головной боли.       Таврия была некогда пустынным государством, но за последние столетия облагородилась так, что даже весьма плодородные южные государства стали ей завидовать. Но в войне против сверхдержавы, Церы, их шансы были невелики, учитывая, что треть мира уже была на их стороне. Они проиграли, и уже больше двух лет жили в их оккупации сродни рабам.       Единственными, кто ещё противодействовал Цере, были Эсперия, известная своей военной мощью и отсталым социальным устройством — конституционной монархией, их восточный сосед и союзник, Даария, крупнейший поставщик продовольствия, и религиозный южный Крит, который счёл Церу безбожниками после апробации ядерного оружия. Но по иронии судьбы, все эти государства были далеко от Таврии или не имели с ними мирных соглашений.       Поэтому Рейган очень удивился, когда услышал, что Эсперия добралась до них, пусть они и были самым северным городов Таврии. Когда он снова открыл глаза среди канонады разрывающихся вдалеке ракет, заливающих город пылью и копотью, то почувствовал, как кровь снова забурлила в жилах, и вдохнул этот едкий запах посильнее. «Оружие…только бы достать оружие», — подумал он, спускаясь по ступеням «музея». Хотя у него был припасён кусок железной арматуры в руке, которой он отмерял ступеньки до выхода, этого было мало. _______________       Церанский охранник, и без того весь на нервах сидевший последние несколько часов в своей белой наблюдательной будке, чуть не упал со стула, увидев, как по лестнице спускается сбежавший преступник. — Куда идёшь?! — закричал он по громкой связи из будки, одновременно нажимая тревожную кнопку, из-за которой по округе начала играть пронзительная сирена. Это не произвело на сбежавшего ни малейшего эффекта, а подкрепление обещало прибыть не ранее получаса. Охранник поколебался с секунду, но вспомнив о своём долге, толкнул дверь ногой и вышел из будки с автоматом в руках, наперекор его движению. — Стоять, ублюдок! — крикнул он, направляя оружие в его сторону. — Тебя оставили одного, как самого прокажённого? — сказал преступник загробным голосом, вытаращив на него налитые кровью глаза и разминая в руках кусок железной арматуры. Между ними оставалось вместо пять ступенек. — Лучше убирайся отсюда. — Положи свою чёртову палку, и руки вверх! — прокричал охранник, целясь в хилое изваяние в белой перепачканной одежде заключённого. Тот лишь цыкнул, делая шаг к нему. — Ещё движение, и я выстрелю! — пригрозил охранник, сильнее повышая голос, и фигура в белом остановилась на том же месте, в нескольких метрах от него. Худые руки были задраны вверх, но кисть левой руки изо всех сил сжимала арматуру.       Пот проступил у охранника на лбу от напряжения. За пять лет работы здесь ему ещё не приходилось никого убивать. Это должно было быть несложное дежурство, как и всегда! Курок уже был взведён на уровень головы преступника, но тот не шевелился. «Приказать ему лечь на землю и скрутить? Вот чёрт, он же один из самых страшных военных преступников! Надо стрелять сейчас же, пока не поздно!», — спохватился он, надавливая на курок, но преступник вдруг исчез из поля зрения его прицела, пуля просвистела в воздухе, врезавшись в каменные ступени лестницы. Охранник опустил ствол ниже и почувствовал, как задыхается: арматура вонзилась в его шею, пройдя насквозь. Угасающим сознанием он понял, что совершил ужасную ошибку своим промедлением. И теперь не увидит своих родных… ______________       Рейган, застыв со своим оружием в паре сантиметров от побледневшего лица, безразлично смотрел, как кровь вытекла у церанца изо рта, как он закряхтел и как упал оземь, когда Рейган силой толкнул его вниз, и как тот ещё несколько секунд содрогался членами на асфальтированной площадке вокруг «музея». — Ну спасибо, — сказал Рейган вслух, подбирая окровавленный массивный автомат, когда тот перестал дёргаться. — Мне пригодится.       Наверное, ему следовало бы испытать какое-то чувство вины, но Рейган просто продолжал идти вперёд, вниз, по ступеням тюрьмы, не оглядываясь на умерщвлённого, которому попросту не повезло оказаться на его пути. Да и в целом, Рейган сомневался, что хоть что-либо ещё чувствует, кроме какого-то тупого и зверского желания отомстить и покарать церанцев за все их грехи.