Лакримоза

      Церанские докладчики чётко следовали приказу, поэтому через полчаса после завершения международной конференции в Крите в тот день они уже связались с Начальником. На улицах Акры ещё не смеркалось, поэтому они спустились в метро и, не подавая признаков того, что они не гражданские, заняли стационарную телефонную будку. Линия в координационный центр Церы проходила автоматическое шифрование, разговор невозможно было записать. — Наши враги показали себя, — докладывал главный из группировки, одетый в гражданское поношенное одеяние зелёного цвета, типичное для критчан и представляющее собой нечто среднее между балахоном и платьем. — Да. Мы знаем имена тех, кто связался с Эсперией, передадим по ссс*. Крит задрейфовал. Решение будет принято завтра. — …Что заставило Крит колебаться? — спросил начальник размеренным звуком, изменённым программой. — Неужели у кого-то из этих глупцов было более выгодное предложение? — не без усмешки над ситуацией спросил Начальник. — Предложение Эсперии и наших новых врагов очень заинтересовало темнокожих. Новый эсперийский дипломат довёл всё до кондиции, зал рукоплескал. — Кто этот новый? Что нам о нём известно? Неужели они сплавили дедушку Виралла на покой? — требовательно спрашивал начальник, имея ввиду дипломатического представителя Эсперии, занимающего этот пост десять долгих лет, в голосе чувствовалась досада от собственной неосведомлённости. — Некто Дитхарт Хирс, — докладывал главный наблюдатель. — Ранее он принимал участие в политических спорах между Эсперией и её соседями в качестве советника. Вы могли его видеть на трансляции астерлицкого конфликта. Он… — …Церанец, — закончил за него начальник. — Теперь я понимаю, о ком ты. Что-нибудь ещё, о чём ты хотел доложить? — Никак нет. — Тогда продолжай делать свою работу! — приказал начальник, и в трубке пошли гудки. Главный наблюдатель вышел из будки, придерживая руку на груди, сделал кивок головой остальным, и дружная толпа наблюдателей двинулась к выходу из метро.       Когда Начальнику поступило ссс с именами представителей и, собственно стран, принявших сторону Эсперии в данном вопросе, Начальник со злости запустил пульт от экрана в кресло. Чёрт бы побрал эту Эсперию и этого долбанного нового дипломата! Переманить на свою сторону всех тех, кого они так давно окучивали и заманивали подарками и привилегиями?! Дело последних трёх лет мгновенно потеряло свою цену. Теперь все эти «приятные» люди становились врагами, а тактика Церы по мирному принуждению к порядку должна была измениться.       Начальник в сердцах смахнул рукой все предметы со своего стола: рации, диски, флешки, пульты и телефоны. «Будь ты проклят!», — подумал он, давая себе обещание во что бы то ни стало изничтожить этого эсперийского дипломатишку, своего политического врага! ____________________________              …В Эль-Дайре продолжались городские бои. Несмотря на то, что самое страшное оружие было уничтожено, церанская армия плотно засела в центре города, не пропуская Эсперию дальше.       — Цель всё ещё не уничтожена? — спросила Киёра у Хагена, имея ввиду ангары и авиазавод, который по своей высоте сошёл бы за укреплённую точку.        — Никак нет, — доложил тот. — Нам нужен ещё час-два либо поддержка с воздуха. Враг атакует нас гранатомётами, не можем продвинуться дальше!       — Поняла. Ждите, — сказала Киёра и переключила на другую линию. Ей не хотелось использовать самолёты до тех пор, пока вражеские точно не будут уничтожены, ведь у Эсперии их осталось немного, особенно тех, которые долетели до Шуэ в том злосчастном сражении. Но раз по-другому избавиться от преграды не выходило, выхода не было:       — Ваша цель — Джагма и поддержка сухопутных войск! — приказала она эскадрилье штурмовиков. Те, в свою очередь, давно вылетели с аэродромов Шуэ, и парили вблизи него, ожидая приказов. Путь до Эль-Дайре они могли проделать в течение получаса.       — Есть! — ответили они.       Бронеавтомобиль въехал в границы города и остановился возле здания полицейского управления. Ракетное ПВО на задней его части было приготовлено по душу вражеской авиации.       Вдруг раздалось громкое шипение из отдельной рации, лежащей на столе.       — Приём. Можешь говорить? — донёсся голос учителя.       — Да. Что-то срочное? — быстро спросила Киёра. — Говори.       Откашлявшись, учитель продолжил:       — Тут твой адъютант вещает о каких-то змеях в горах Сиитха, возле Эль-Дайре. На твоём месте я бы делил надвое всё, что он говорит. Но дело твоё. Передаю трубку.       Киёру будто током обдало. «Он жив!», — пронеслась радостная мысль у неё в мозгу.       — Давай! — твёрдо сказала она, схватив ручку и склонившись над бумажной картой. Горы Сиитха находились к юго-востоку от Эль-Дайре, в самом деле, близко, но не были ничем примечательны визуально.       Чтобы звук голоса адъютанта не смог застать её врасплох, Киёра начала говорить первой и в должностной манере:       — Как лучше обойти эти горы? Ты знаешь короткий путь? — потребовала она.       — Там нет коротких путей, Ваше Превосходительство, — раздался его спокойный, слегка грустный голос. Киёра почувствовала облегчение: значит, он точно живой. Адъютант продолжал:       — Самый безопасный — по восточной границе с городом Нархиила. Самый опасный — по тропе между двумя маленькими горами. Дорога в любом случае будет долгой.       — А с западной стороны горы? — спросила Киёра, обводя красным тропу, а синим границу с Нархиилой.       — Тоже опасно, — коротко охарактеризовал он. — Берегите себя и свои войска. Местные жители наверняка помогут вам перебраться безопасно.       «Но я не знаю, как они настроены к нам, в отличие от тебя», — неслышно вздохнула Киёра.       — Благодарю за сведения. А ты, Штриган, поправляйся! — коротко пожелала она на прощание и заглушила рацию.       Сначала Киёра думала приберечь эту информацию для будущего, когда им придётся переходить через эти горы или обходить их, но затем её озарило. Вот почему Цера не пропускает их ни на миллиметр! Дело не в том, чтобы не уступить им, Эсперии, дело в том, что отступать им придётся на юг, через те самые горы! Цера знает об опасности и боится её, как огня!       — Меняем стратегию! — включила она общий для всех военачальников поток, — теперь главная задача — оттеснить Церу к югу из города! Тяжёлым подразделениям собраться в центре города, пункт Ра! Остальным рассредоточиться по фланговым направлениям. Нужно перекрыть им все пути отхода, кроме южного!        — Но что такого в южном направлении? — задался логичным вопросом Ольсен. Киёра ждала этого вопроса.        — Всё, что вам нужно знать — там присутствует серьёзная опасность. Не давайте своим подразделениям приближаться к горам Сиитха, точка «Си»! — наставила их Киёра.        — Есть! — ответил хор голосов по очереди.       — Ваши задачи не поменялись, — приказала Киёра штурмовикам. ______________________       Рейган плохо спал. Весь день он посвятил изучению эсперийского, поскольку тело отказывалось делать хоть что-либо не полулёжа. Он был также усерден в изучении, как в тренировках до этого. И также безбожно устал: голова заболела от числа полученных знаний.       Его стартовый набор состоял из: местоимений, коих было намного больше, чем в таврийском; разного рода и степени почтения обращений; жизненно-важных глаголов, фигурировавших на первых страницах «грамматики»; базовых команд-приказов из словаря «военных терминов». Но вот чего он никак не смог понять, так это порядка слов в предложении. В эсперийском инверсия, казалось, возникала на ровном месте, в отличие от церанского, где та была нужна лишь для вопросительного наклонения. Под вечер Рейган плюнул, и стал учить цифры.       Теперь он пытался уснуть, но отлёжанное тело как назло просило движения. Рейган открыл глаза и стал шёпотом в потолок перечислять по порядку: — Nigh**…Faith***…Tswaih****… «Просто считай чёртовых овец», — думал он, когда сбивался с ритма. Уже практически закрыв глаза для сна, Рейган вдруг увидел, как дверь в палату тихо приоткрылась. Рейган шире открыл глаза и напряг слух. Зашедший посветил тусклым фонариком у входа и сделал какие-то едва различимые на фоне мерного шума из приоткрытого окна манипуляции. Затих. Стал тихо красться в его сторону.       «Что бы это значило?», — подумал Рейган. Подойдя на расстояние метра от него вошедший остановился. Рейган закрыл глаза, как раз вовремя, когда тот направил фонарик ему в лицо, словно убеждаясь, в том, что не ошибся. Сбившееся дыхание пахнуло ему в лицо. «Дело плохо!», — подумал Рейган в ужасе, и резко наотмашь махнул правой рукой перед собой. Боль пронзила руку: лезвие, видимо, приготовленное по его шею, прошло по касательной по предплечью. Он открыл глаза: на него смотрел свой брат тавриец, сжимая в одной руке лезвие, а в другой фонарик. — Чтоб тебя! — выругался брат и замахнулся для нового удара. Рейган лёжа поймал его руку за локоть, остановив нож в сантиметре от своего глаза. — Что ты творишь?! — закричал он громко, рассчитывая этим криком разбудить и остальных в палате.       Тавриец вырвал свою руку обратно и замахнулся для удара в живот. Рейган на адреналине лягнул ногой «дорогого брата» пяткой в нос. Тот простонал от боли и замешкался на мгновение. Рейган резко присел в кровати и одним ударом руки выбил фонарик из рук неудавшегося убийцы.       Он вскочил с кровати и оттолкнул убийцу к окну. В кромешной тьме тот оказался рассеян, в отличие от него: за полгода, проведённых в тюрьме, Рейган отлично научился видеть в темноте. Собрат наугад махнул ножом в его сторону, однако Рейган увернулся и поймал его руку за предплечье. — Сдохни! — вырвался гневный шёпот из уст таврийца. Он пнул ногой прямо перед собой и попал Рейгану между ног. Рейган застыл на мгновение от боли, но тело среагировало, казалось, раньше, чем он успел подумать: он замахнулся локтём и что есть мочи ударил руку, которую держал. Послышался хруст костей. Тавриец взвыл от боли и выпустил нож из сломанной руки. — Почему? ПОЧЕМУ?! — схватил его Рейган за шкирки, прижимая спиной к окну. Ярость распирала его. — Ты предал свою Родину?!       Тавриец сплюнул в его сторону. Тут внезапно зажёгся свет: похоже, раненые в палате всё же проснулись.       —Что…происходить? — разобрал он из эсперийской речи.       Яркий белый свет ударил по глазам и Рейган закрыл их в попытке прекратить это страдание. «Собрат» не преминул воспользоваться этим и оттолкнул Рейгана на кровать. Ударившись спиной о железный корпус кровати, Рейган открыл глаза сквозь боль. Предатель открыл окно нараспашку и приготовился прыгать вниз. Рейган вскочил на ноги вслед за ним. Он знал, что его палата находится на втором этаже, а под окнами вокруг здания оставались грядки, которые могли смягчить падение, и шансы на выживание были неплохие.       Когда он скрутил брата названого и положил на лопатки, наконец услышал объяснение:       — Это ты предал свою Родину! Служишь белым людям. Служишь нашим врагам! — кряхтя извергал из себя желчь тавриец. — Чтоб тебе провалиться на пустом месте! С церанскими хозяевами мы только-только ужились, сохранили нашу землю! Эти…! — тавриец обвёл взглядом проснувшихся раненых эсперийцев, — …сотрут её в порошок! Вот, что ты наделал!        — Что за херню ты несёшь?! — рассвирепел от злости Рейган и отправил нерадивого собрата в нокаут своим кулаком. Его всего трясло. Рейган медленно поднялся с лежавшего ничком собрата. Сомнениям не должно было быть места, но в глубине душе, он чувствовал, что согласен с этим собратом! Цера уже давно навела свои порядки в Таврии, пускай и не лучшим образом. Но что сделает со страной Эсперия? Освободит от тирании Церы или превратит её в руины? Кренц уже превратился в руины. А о том, что происходит в других городах — он может только догадываться!       «Если у меня и есть способ на что-то повлиять, то только через неё», — подумал Рейган, сжимая кулаки. Единственный, на кого он имел хоть какое-либо влияние, был не кто-нибудь, а сама главнокомандующая! «Мне нужно как можно скорее вернуться на место адъютанта!», — подумал он.       Испарина пота бежала с его лба. Он был словно в лихорадке, ничего не слышал и не видел. Кто-то тронул его за плечо и усадил на койку.        — Слышишь меня? Э-эй! — помахал кто-то рукой перед его лицом. Рейган обернулся, вытаращив глаза на соседа-эсперийца.       — Как связаться с вашим генералом? — спросил он, приходя в себя. _________________________________       К следующему утру с Эль-Дайре было покончено. Над разрушенным городом стояла ядовитая фиолетовая дымка, оставшаяся от дымовых гранат.       Сражение продлилось всю ночь: ангары и авиазавод были уничтожены, однако Цера успела выпустить свою авиацию. Это значительно усложнило и так непростой бой в маленьком городе. Истребители перебили друг друга. Танки встретили гранатомёты, а на одну пехоту пришлась другая. Коса нашла на камень. Не было ни победителей ни проигравших.        Церанцы так и не отступили к злосчастной горе, предпочли биться до последнего солдата в стенах города. И до последнего кирпича в нём, используя гражданские здания, как прикрытие.       Киёра вырывала на себе волосы, колеблясь между отступлением и добиванием врага. В конце концов по сводкам она поняла, что отступление грозит им большими потерями, как людей, так и техники, в значительной степени обездвиженной. И приняла решение в пользу добивания.              В полдень большую часть пожаров ликвидировали, взяли жалкую горстку уцелевших церанцев в плен и расставили дозорных по периметру города.       В бронеавтомобиле царило подавленное настроение, как и всюду вокруг него. Киёра вышла с охраной на помостки и сошла на землю, «подышать воздухом». Дышать было особо нечем, зато она воочию увидела последствия своих решений.       Горящие дома, множество трупов, разрушенные постройки, струящийся всюду дым, разрушения и смерть. Нет, ей не стало плохо, но камень вины сильнее затянул свой узел на её шее. Это всё было совсем не так, как на родине, в Эсперии — там она не проигрывала ни одного сражения. Там не нужно было никуда торопиться, пока Цера не подозвала подкрепление или не приняла меры. Там все хорошо знали свои города, сильные и слабые стороны пунктов. Там все знали, за что сражаются и умирают — за защиту своей Родины.       Здесь ничего этого не было. Неужели она переоценила себя и свою армию? Воевать в чужой стране оказалось намного, намного сложнее…       Киёра прошла по земле брани, хлюпая подошвами сапог в крови, и взяла в руки, валяющуюся на земле среди трупов детскую игрушку, белого аиста, посеревшего от копоти. Подул сильный ветер, неся песок и остатки угарного газа. Киёра закашлялась, ветер разбросал её волосы в разные стороны, а когда она снова взглянула на игрушку, то оказалось, что та рассыпалась у неё в руках — чистый пепел.       «Как я там говорила, «не пытаюсь разрушить твою родину», а, Рейган?», — подумала Киёра, разжимая пальцы и пуская пепел по ветру. Внезапно её пробрал истерический смех до надрыва живота, который она смогла прекратить лишь спустя минуту. ______________________________       После окончания международной конференции архиепископ Микаил занял свои покои только спустя четыре часа обсуждений в закрытом зале среди самых преданных Богу епископов и других важных лиц Критского государства.       Все стояли на ушах: верующие протестовали против предложения Альянса. «Эта омерзительная затея!», — говорили они о возможности включения Крита в военные действия. Экономисты сетовали на предложение Эсперии. «Нам этого не хватит, даже на пару месяцев!», — утверждали они. Оборонные аналитики на всех наводили панику, утверждая, что по их сводкам, церанские войска уже на границе с Критом, и что не принять предложение Церы «означало бы разрешить геноцид собственного народа!». Микаил в свою очередь пытался всех успокоить и облагоразумить. Долгое время ему удавалось усмирять своих коллег, но под конец у него сдали силы. Тогда начался полный сыр бор из отборных высказываний со всех сторон, не услышь Бог их речи, и Микаил прекратил собрание, приказав охране вывести всех под ручки. В конце концов он всё ещё глава государства и решение принимать ему!       Теперь он сидел на расшитом зелёным шёлком диванчике и смахивал пот со лба. «Прости меня, Боже, за мой гнев и эту злость на братьев своих!», — помолился он, переплетя кисти рук. То ли в помещении было так жарко, то ли он сам так разгорячился, но Микаил захотел принять душ.       Оставив расшитый позолотой и шелками наряд у входа, а исподнее внутри шестиугольной ванной комнаты, Микаил предстал перед висевшим под потолком душем совершенно нагим.       Вода оросила его старческую оболочку, и он почувствовал мимолётное облегчение. Всё было, как обычно: он включал то горячую, то холодную воду, обеспечивая себе контрастный душ и закалку тела. Как вдруг что-то кольнуло в груди, заставив его присесть от боли на колени. Душ продолжал лить. Микаил приподнял голову кверху. Вода переливалась на свету всеми цветами радуги, из маленького окошка на стене заходил, казалось, божественный свет. В его ушах заиграла мелодия утреннего песнопения в Его честь. — Atido seę laa me àà*****… — медленно раздавалось словно изнутри него самого. «Неужели, мой час пришёл?», — не верил Микаил, приставая на колено и протягивая руку к крану. Вдруг в глазах его потемнело…       Тихий звук падения утонул в мерном шуме воды, что раздавался ещё долго. ______________________________       — Что значит «конференция переносится»? По какой причине? — недоумевал Дитхарт на следующее утро, когда ему позвонил представитель министерства иностранных дел Крита.       — Нам очень жаль. Архиепископ пребывает в плохом самочувствии, в связи с чем временно отменены все международные собрания. Мы сообщим вам, когда ситуация изменится, — последовал деловой ответ. «В насколько плохом самочувствии?», — почувствовал неладное Дитхарт.       — Благодарю. Буду ждать вашего звонка.       Поставив трубку на стол, Дитхарт присел в чёрном лакированном костюме на гостиничную кровать и обхватил голову руками. Не нравилось ему это всё. Он попытался дозвониться до Палаты, но никто из высоких епископов не удостоил его ответом.       В полдень с ним связался представитель Ришты, что до того активно хотел присоединиться не только к временному союзу «против Церы» ради помощи Криту, но и впринципе, к союзу Эсперии и Даарии, как постоянных политических партнёров, и сообщил, что покидает южную страну.       — Что случилось? — недоумевал Дитхарт. — Вам угрожают? — спросил он прямо. Собеседник на том конце линии многозначительно замялся.        — Не могу ничего сказать. Мы отправляемся домой по срочным делам. Прошу прощения за то, что зря обнадёжил вас на днях.       — Ясно. Хорошей вам дороги, — пожелал Дитхарт и разочарованно убрал трубку от уха.       К вечеру ещё двое дипломатов отказались от своих прежних слов о сотрудничестве, хоть и не собирались никуда уезжать. Дитхарт понял, что Цера плетёт свои интриги, и что нужно тоже начать действовать. Он вызвонил всех оставшихся союзников и предложил встретиться в столичном ресторане этим вечером. Четверо согласились. ______________________________________       — Что ты имеем? — спрашивал президент Церы, Виталий Хергс, на закрытом собрании в стенах здания правительства. Это был грузный мужчина с лысиной и пучками белых волос по краям головы. Вызвался ответить министр иностранных дел, тощий тёмноволосый мужчина в очках:       — Господин президент, Крит признался нам в смерти Микаила, — начал тот деловито, — они просят подождать несколько дней, прежде, чем они смогут сообщить эту информацию своим гражданам и назначить новое официальное лицо. Затем договор будет заключен.       — Отлично, — безэмоционально протянул президент. — Значит, будем считать Критский вопрос закрывшимся самим собой? — он обвёл взглядом аудиторию на двенадцать человек. В белых, позолоченных стенах, сидели политики и военные, а также горстка депутатов, все в белых с иголочки костюмах.       — Отчего же самим собой, господин президент? — возмутился министр обороны. — Прошу заметить, что над этим вопросом работали профессионалы и по вашей и…       — Да что вы говорите? — расплылся в улыбке президент. — Осторожнее с такими шутками, особенно в мой адрес, Ван Хейм.       Министр обороны поджал язык и сжал кулаки под столом. «Гнилая ты шкура!», — подумал он про себя.       — Боюсь, вопрос с Критом не будет решён, пока мы не устраним образовавшийся союз…определённых стран с Эсперией, господин президент, — вставил свои пять копеек второй дипломат в зале.       — Согласен, — пробасил начальник военной разведки. — Если они объединились с Эсперией в этот раз, то могут и в войне им подсобить.       — Так… — протянул президент. — И что мы можем сделать, чтобы порвать эти… новообразовавшиеся связи? Не кормить же их снова пряником? Я слышал, что мы уже делали щедрые подарки данным государствам.       — Верно! — обратил на себя внимание женский голос. Он принадлежал женщине средних лет во всём белом с лёгкой улыбкой на устах, создательнице всемирной организации гуманитарной помощи и волонтёрского движения «Свет», Амарии фон Айнсдерг.       — Господин президент, мы оказывали такую большую помощь Риште, Вирме и Рамусу, что с их стороны было совершенно несправедливо выступить против нас! — звонко произнесла она. — Моя организация впредь не будет вкладываться в благополучие данных стран. Я считаю, что будет справедливым напомнить им об их долгах перед Церой.       — …То есть, применить кнут? Полностью поддерживаю госпожу фон Айнсдерг, господин президент, — высказался начальник военной разведки.       — Проведём голосование? Кто за? — спросил президент, медленно поднимая и собственную руку через натяг в пиджаке. Большинство было «за».       — Отлично, господа — сказал президент, опуская руку и выдыхая. — Тогда, этим вопросом займутся наши доблестные дипломаты и министры. Можете быть свободны, — с этими словами он жестом указывал им на выход. Стулья зашаркали по полу, и когда дверь закрылась вслед за уходящими людьми, в зале осталось семь человек. Президент щёлкнул пальцами и свет в зале приглушили. Стало темно и не совсем уютно, чего он и добивался.       — Теперь скажите мне, как же могло так случиться, что наш «соплеменник» настолько сильно примкнул к врагу? — спросил он, покачивая головой. Зажёгся проектор и на белом экране позади него, словно на доске у учителя, показалось фото белолицего самодовольного блондина с бриллиантовой серёжкой в ухе, стоящего в костюме-тройке в зале международной конференции в Акре.       — Я говорю про нового эсперийского дипломата, — пояснил президент, перейдя на жёсткий тон. — Он не просто переметнулся на сторону врага, а активно ему помогает! За неделю пребывания в Акре он сумел переманить на свою сторону представителей четырнадцати стран, наших потенциальных партнёров! Можете представить себе такой талант?! — вылупил президент большие глаза в огромных глазницах. — И мы всё это время не брали в расчёт, что в Эсперии существует какой-то церанский мальчик на побегушках? Как мы это допустили, я вас спрашиваю?! — речь президента повергла всех в шок. Не многие видели раньше этого человека в телевизоре.       — Позвольте поинтересоваться, господин президент, почему вы решили спросить это именно у военных и экономистов? Дипломаты должны лучше знать о данном товарище, — заговорила первой Амария, не меняясь в своей улыбке.       — Потому что ко мне поступила информация, госпожа фон Айнсдерг, что наш дорогой соплеменник — бывший военный! — повысил голос президент, вытаращив свои глаза, однако на подчинённую это не произвело никакого эффекта.       — А раз он был военным в Эсперии, то наверняка раньше служил и у нас, — продолжил президент уже спокойнее и тише. Затем посмотрел на всех исподлобья и постучал рукой по фотографии эсперийского дипломата на экране.       — Я хочу, чтобы вы нашли информацию о нём в ваших военных архивах. Переройте всё! Мы должны узнать настоящее имя этого… Дитхарта Хирса, найти на него что-нибудь, и испортить его репутацию в мировом сообществе, пока он не принёс нам ещё больше проблем!       — Будет исполнено, — пообещал министр обороны. — Мы найдём его.             На этом закрытое заседание было окончено. «Господа» с мрачными выражениям лиц посыпались из зала собрания через титановые двери.