Лакримоза

      …Солдата контузило. Его выбросило ударом взрывной волны в уединённый проулок таврийского города Хаббы. После того, как было объявлено об обстреле сверху, прошло всего несколько минут, и укрыться он с товарищами не успел. Вокруг были только осколки самолётов, сгоревшие части танков и оторванные части тел. Грохот воздушных ударов со временем прекратился, но никто не спешил им на помощь — видимо, другие также в ней нуждались.       Солдат видел только посеревшее от дыма небо прямо перед собой. Он лежал на спине и не мог пошевелиться, не мог крикнуть. Кажется, он повредил шейный позвонок. Не знал, сколько крови потерял, только горели огнём плечо и бедро.       Внезапно он услышал шаги, а затем увидел приближающуюся тёмную фигуру. К нему подходил взявшийся из неоткуда солдат в идеально чистой форме. Солдат присмотрелся, и что-то тотчас смутило его. Форма на незнакомце принадлежала к танковой части, как и у всех, её решили не заменять на бежевую и оставить тёмно-синей, она была типового фасона, но знаки отличия были другие: более круглые нашивки типа войск, какие—то слишком вычурные погоны, символ Эсперии слегка ассиметричный. «Враг!», — догадался солдат.       Враг присел на корточки возле его головы. Солдат обомлел: если бы не форма, он бы принял его за своего. Чёрные волосы и карие глаза казались донельзя натуральными. И по бледности церанец ничем не уступал средне-статистическому эсперийцу. — Хочешь жить? Назови мне своё подразделение и командира, — сказал незнакомец на эсперийском без малейшего акцента.        «Тварь!», — подумал солдат, всеми фибрами души пытаясь пошевелиться, но тело не подчинялось. Он безуспешно пытался выдать хоть звук, но рот открывался впустую: выходили только глухие хрипи. — Так ты не говоришь, — ухмыльнулся враг. — Какая потеря…       Солдат в жизни не видел более мерзкой улыбки, демонстрирующей все зубы. Чужие руки коснулись его: стали расстёгивать пуговицы на форме, обнажая голую рану. Приподнимали его за спину, стягивали рукава и всю окровавленную форму. От этих телодвижений солдата стало подташнивать. Затем церанец принялся и за форменные штаны, снимая их практически вместе с прилипшей в районе бедра кожей. Солдат только сейчас понял, что там у него ожог. Поняв, что так просто штаны ему не заполучить, церанец достал из наплечной сумки ножницы и принялся ловкими движениями вырезать приклеевшийся напрочь участок ткани. Закончив, он одним движением, с силой стянув с солдата штаны, и с остервенением воткнул ножницы в бедро. Адская боль, пронзила его тело, солдат беззвучно закричал.       Когда враг снимал его сапоги, кто-то из своих пришёл в себя и крикнул: «Сволочь!». Церанец достал из-за пазухи пистолет и выстрелил два раза, не глядя, в сторону звука — товарищ замолчал навсегда. — Какая потеря, — приговаривал враг, сразу решив поменять себе сапоги. Затем он поднялся во весь рост и, довольно переминаясь с ноги на ногу в своей обновке, закинув форму солдата себе на плечо. Снова взялся за пистолет и выстрелил ещё в кого-то неподалёку, послышался плеск крови. Затем он наставил ствол на него. Солдат напряг все мускулы, но всё равно не смог сдвинуться ни на миллиметр. «Чтоб тебя!», — подумал он в отчаянии перед чёрным дулом. — Прощай, сладенький.       Прозвучал выстрел.       «Упс!», — подумал Кристиан, вспомнив, что ножницы всё ещё в жертве. Он наклонился, быстро вытащил их из тела, сбрызнул кровь в сторону, и аккуратно положил их в сумку. «Теперь необходимо переодеться», — подумал он.       Он отошёл в ещё менее просматриваемый угол, раскрыл замок на сумке, достал оттуда швейный набор, и надев грязную штанину на руку, принялся латать нитками дыру. Через пару минут он откусил конец нити зубами, и всё было готово. Хорошо, что рубашка не пострадала. Кристиан попрыскал одежду специальным обеззараживающим раствором, снял с себя поддельную эсперийскую форму, оставив под низом защитные майку и шорты, и надел настоящую.       Оглядел валяющиеся вокруг трупы. Больше ему здесь поживиться нечем. Теперь необходимо было найти того, кто ему всё расскажет…       Ночью старший сержант, стоявший на дежурстве эсперийского лагеря, разбитого в Шуе, дождался своей смены караула и пошёл отлить перед сном. Место он выбрал укромное, не сильно далеко от своих и не слишком тёмное, за соседним таврийским домом. Расстегнув ширинку, он наслаждался долгожданным опорожнением, когда из-за поворота вдруг показался заблудившийся товарищ. — Почему ты не в лагере? — спросил сержант строго, заканчивая свои дела. Товарищ сделал ещё шаг в его сторону, выходя на слабый свет огней лагеря, и отдал честь. — Виноват. Отлучился по той же причине, товарищ сержант.       Сержант пристально посмотрел на него: на вид тот был обычным солдатом, но раньше он его, кажется, никогда не видел. Нельзя было терять бдительности: сержант достал пистолет и наставил его на незнакомца. — Фамилия и полк? Живо, — потребовал он. — Сиквилл, третий полк, сэр! — тотчас отчеканил солдат. Сержант засомневался. В самом деле третий полк располагался в ста метрах отсюда, но был ли в нём солдат по фамилии Сиквилл — он понятия не имел. — Возвращайся в лагерь, Сиквилл, — приказал сержант, опуская пистолет. — Есть, сэр! — снова отдал честь солдат и направился в нужную сторону, слева за дом. Сержант вздохнул — похоже, он ошибся.       Мерный рокот таврийских насекомых раздавался вокруг, усыпляя. Сержант повернулся лицом к лагерю и устало зашагал в сторону расположения своей роты. Внезапно он ощутил острое покалывание в шее, как от комара и остановился. Проверил рукой: в затылке торчал маленький дротик. Сержант выдернул его из шеи и повернулся, охватывая глазами всю округу. Ни звука, ни шевеления. — Выходи! — крикнул он, доставая пистолет. В глазах заплясали звёздочки. Он сделал ещё шаг спиной в сторону света, в сторону лагеря, но тут из тёмного проулка вынырнула рука и потащила его за грудки за собой, во тьму…       Пришёл в себя он уже в тёмном незнакомом месте. Голова раскалывалась от боли. Оглядевшись по сторонам он понял, что находится в подвале — окон не было. Единственным источником света служили свечи по краям прямоугольного помещения. Сержант попытался встать, но ничего не вышло: руки и ноги были накрепко привязаны к железному стулу.       — Так, так… — раздался самодовольный голос, и послышались шаги из темноты.       — Ты…тварь! — прокричал сержант, но его голос поглотили плотные стены из земли и песка.       На свету показался молодой бледнолицый человек, в парике чёрных волос и с ярко синими, церанскими, глазами. Форма, сидящая на нём, показалась сержанту подозрительно знакомой…"Да это же…моя форма!», — подумал он и стал предпринимать новые попытки вырваться со стула, от чего тот подпрыгивал вместе с ним по полу. Судя по тому, как верёвки впивались в руки, он был раздет до гола. Шпион подошёл ближе и щёлкнул кусачками возле его уха.        — Не дёргайся, а то начну с твоего достоинства, — пригрозил тот, свободной рукой охватывая его шею и прижимая стул вместе с сержантом к стене. Стало больно дышать. «Сильный гад», — подумал сержант, стараясь сохранить сознание при себе.        — Иди…нахер…! — смог выдавить он из себя, прежде чем церанец практически уселся на него сверху, придавив своей фигурой, и рукой, в пальцах которой были зажаты кусачки начал раскрывать ему рот. «Нет, нет!», — подумал сержант, когда церанец обеими руками принялся раскрывать его рот, держа кусачки наготове. Гипнотизирующий взгляд синих глаз действовал на него как наркотик: чем дольше он смотрел в них, тем сильнее не мог оторвать своих глаз. Или же у него просто не было выбора: его голова была зафиксирована, рот широко открыт, страх парализовал. Холодный метал коснулся его центрального резца сверху…       Пронзительный крик наполнил комнату, сменился плачем, и замолк, поглощённый песчаными стенами.       Сон на холодном полу принёс на удивление хорошие плоды: Киёра в кои-то веки выспалась. Да так хорошо, что даже синяки под глазами вроде бы стали меньше. Да так хорошо, что настроение стало просто отличным. Грядущее сражение её не пугало: казалось, она готова свернуть горы. Она сняла бинты с торса перед зеркалом: свежие раны на спине окончательно затянулись, оставив только розовые полоски. «Отлично», — подумала она и стала быстро одеваться.       Солнце едва забрезжило, когда «совмещённая» армия была построена для похода в Эль-Дайре. Было пять утра. Киёра вышла на помост в лучах рассвета и оглядела ровные ряды пехоты и артиллерии, в синих и бежевых формах. На помосте её ждали два полковника и один генерал. — Полки со второго по пятый к походу готовы, Ваше Превосходительство, — доложил генерал—лейтенант Мейрик Глэйс через зубы, отдавая честь. На секунду Киёра встретилась с его непроницаемым взглядом. — Расположение согласно плану? — спросила она. — Разумеется. — Сколько единиц егуаров в каждом ряду? — решила проверить она его. Егуарами назывались артиллерийские орудия большой дальности, расположенные как в начале построения, так и в его хвосте. — Есть два местоположения егуаров, Ваше Превосходительство, — с важным видом произнёс Мейрик, будто этот план формировала не она. — Я в курсе. Так как? — Киёра всё же посмотрела ему в глаза, уверенно и прямо, она знала, что такие, как Мейрик воспримут подобный жест за силу. — В передовых рядах их по двадцать два в каждом ряду, а в задних — по десять, — недовольно доложил Мейрик. — Верно, — кивнула Киёра и для уверенности решила поинтересоваться и у остальных присутствующих. — Суммарно у нас наберётся десять тысяч солдат? Со вчерашнего дня ничего не изменилось? — Так точно, — доложил полковник сухопутных войск, Дикман. — Ни солдатом больше ни солдатом меньше.       Под ложечкой в этот момент у полковника несколько заскребло: под утро ему доложил майор его полка, будто пропал один солдат, некий сержант. Однако во время сбора всех пересчитали и никакой потери обнаружено не было. Чёрт его знает, этого майора, может, специально смуту наводит перед началом сражения? В любом случае, ему с этим разбираться было некогда: необходимо было строиться. Голос Её Превосходительства вывел его из размышлений: — В таком случае выступаем согласно плану! Первым линиям начать поход немедленно! — приказала она, обращаясь ко всем одновременно и обведя горящим взглядом всех по очереди.       «Потом этим займусь», — решил полковник, отдавая честь.              Киёра подошла к огромному перекрашенному бронеавтомобилю, оборудованному системой ПВО, который за вчерашний день и ночь перегнали из Кренца. Дверь открылась вбок, она зашла во внутреннее отделение, самое безопасное место, и села там. Больше она так рисковать собой не будет, как на днях — если до этого можно было оправдываться нехваткой времени, теперь её не оправдает ничто, кроме собственной неосмотрительности.       Стены изнутри бронеавтомобиля всё ещё были тёмно-синего цвета, как и форма тех, кто работал внутри — наводчиков, машинистов, телохранителей. Покрасить форму необходимо было только для пехоты и оружия, так как они всегда на виду.       Вскоре они тронулись. Киёра сложила руки домиком и опустила на них голову, пристально наблюдая за съёмкой со спутника, мелким квадратом чёрно-белого изображения располагавшегося на интерактивном столике, за которым она сидела. «Никакого Гая, слава богу!», — поймала она себя на мысли. Сегодняшний день обещал быть хорош.       Кристиан стоял в лучах утреннего солнца в строю эсперийцев как влитый, его шалость удалась, и никто пока даже не начинал с ним разговарить. Впрочем, у него уже был готов план по избавлению от надоедливых «товарищей», который он рассчитывал провернуть в ближайшее время. Ведь, как бы он не старался нанести себе макияж, на измученного до смерти сержанта, он походил в лучшем случае на половину. Значит, рано или поздно начнутся расспросы. И ему лучше отвести от себя подозрения как можно раньше…       Мысль о скорейшем избавлении от опасности и долгожданном заслуженном отдыхе грела ему душу, ведь он так устал выбивать информацию из этого несчастного солдатишки… Начальник был предусмотрительным, выбирая ему имя, популярное в эсперийских кругах, но даже не подозревал насколько: убитый носил ровно то же имя.       — Где ты был? Мы убились тебя искать ночью, Крис, — недовольно спросил солдат, с которым Кристиан шёл бок о бок. Кристиан натянул тюрбан посильнее, вспоминая интонации убитого.       — Искал туалет где получше и заблудился в этих чёртовых лабиринтах, — точно подделал он голос сержанта.       — Лабиринтах, это точно. Ну главное, что ты нашёлся, — проворчал сослуживец, хлопнул его по спине и отстал с расспросами, сосредоточившись на шаге.       «Святая наивность», — подумал Кристиан, держа шаг. Синхронный топот ног раздавался бы довольно громко, иди они не среди пустынной местности между городами.              Киёра разложила на столе пергаментную карту города, испещрённую собственными красными и синими пометками. Первые означали проблематичность взятия пункта, а вторые, напротив, легкодоступность. Обо всех местах она узнавала по докладам разведчиков, которые провели в городе порядка трёх дней. Киёра доверяла Рейгану и тому, как он обвёл на карте города, в которых есть оружие массового поражения, Эль-Дайре был одним из таких. Однако всё равно ждала подтверждения от разведки, и получила его: ими был найден точно такой же охладитель, как в Кренце, в цокольном этаже полицейского отделения города. Киёра ещё и потому не волновалась за успех сражения, потому что в прошлый раз всё получилось отлично с этим оружием, уничтожившим своих хозяев.       Планом действий на сей раз она решила ни с кем не делиться — на случай возможных утечек информации, и потому как ей не хотелось заранее раскрывать подробности кому бы то ни было. Последнее собрание перед грядущим сражением не принесло своих плодов: те, кто хотел поступать по-своему, всё равно это сделали. И несмотря на продуманные планы на всевозможные, как ей казалось, исходы, Цера всё равно преподнесла новые проблемы в виде сверхбыстрых самолётов. Поэтому единственное, что она сделала, это дала каждому офицеру по копии карты с более простыми обозначениями, и велела знать примерное расположение каждого пункта.       Хоть главнокомандующей Киёра была всего лишь третий месяц, но генералом до этого была больше года. Выбора у неё особо не было: из-за болезни отца Гай запил и вёл себя крайне неподобающе на своём посту последние несколько месяцев. И, хотя она понадеялась на Гилберта, тот не стал главнокомандующим и решил спихнуть это бремя на неё. «Теперь никто из вас не имеет права жаловаться на меня. Сидите в стороне и смотрите, как я буду побеждать Церу!», — подумала Киёра в очередной раз. Как раз в этот момент раздался первый доклад по рации: первые линии достигли города.        — Начинайте штурм. Захватить пункты альфа и джагма! — с выражением прокричала она в рацию.       Первым делом необходимо было захватить полицейское отделение для беспрепятственного подрыва охладителя, и соседнее здание, на случай, если сложные коммуникации ведут именно к нему. По съёмке со спутника было видно только, что танки приближались к границе города, пехота слишком сливалась с местностью.       — Оба пункта захвачены, — последовал доклад полковника пеших войск спустя пятьдесят напряжённых минут.       — Отлично. Теперь рассредоточьтесь в той же местности! Вперёд пойдёт техника. Доложить, когда начнётся обстрел! — приказала Киёра.       — Твоя задача — атаковать пункт Дир, и ни шагу в сторону! Приступай, Ольсен! — приказала она командиру танковой части. Пункт Дир обозначал большой таврийский-церанский ангар, там же поблизости находился авиазавод. «Ненавижу самолёты», — подумала Киёра.              Гай снова ехал в танке с Хагеном Ольсеном, натянув тактический шлем на голову, якобы для дополнительной защиты. После вчерашнего у него не было настроения красоваться в бою, то есть, в пехоте. «Пускай теперь плебеи пахают», — подумал он недовольно. От звука голоса Киёры он поморщился — кажется, теперь его от неё тошнило. Утром он выкурил целую папиросу и жалел, что нельзя сделать того же, сидя в танке.       Как и было приказано, полковник сообщил о начале обстрела в городе танками, это случилось сразу, как только те въехали в город, потому как из-за таврийских кирпичных домов показались церанские танки и артиллерия.       — Приступай, Бёрнт! — приказала Киёра Уиллу Бёрнту, после успешного подрыва охладителя в прошлый раз повышенного до начальника развед корпуса.       — Так точно, — сказал Уилл. Он с товарищами находился возле охладителя с прошлой ночи, чтобы не вызывать лишних подозрений. Облачённые в чёрные облигающие матовые костюмы, они идеально сливались с тёмными коридорами цокольного этажа. Оборудование было расставлено по периметру церанской машины смерти, меньшей её части.       «Надеюсь, это принесёт нам победу», — подумал Уилл, хлопнув рукой по ледяному баку с водой. Заставив идти обратный отчёт на взрывчатке, он с товарищами поспешили к лифту, на первый этаж, не снимая шумоподавляющих наушников. Пока к ним спускался лифт, Уилл вспомнил того таврийского парня, который показал им, как можно победить Церу. Жаль, что им не удалось с тех пор увидеться. С повышением у него ни одной свободной минуты не было, а спустя день «отдыха» в Кренце, их тут же отправили изучать дальше таврийскую местность. Тем не менее, он чётко держал в голове его красноглазый образ. «Мы всем обязаны тебе», — подумал Уилл.       Охладитель был выведен из строя, однако местонахождения самого оружия массового поражения было до сих пор неизвестно. Киёра придержала Мейрика и его артиллерию за пределами города на случай непредвиденных обстоятельств. И когда Хаген Ольсен доложил, что практически доехал до назначенного пункта, оружие явило себя.       Рацию срывали все, кто мог, и доклады сыпались, не переставая. Киёра и так представляла, что произошло. Осознав, что им не победить в честном бою на сей раз, Цера прибегнула к своему козырю. Однако, она недооценила Церу — оружие находилось не в соседнем здании и даже не в здании правительства, которое было захвачено без боя. А в здании театра. Киёра сжала зубы, надеясь, что удар не уничтожил сразу половину войск. Гневные доклады и душераздирающие крики действовали на неё, как красная тряпка на быка, однако Киёра всё ещё держала себя в руках        — Твой выход, Мейрик! — переключила она на нужную связь. — Уничтожь здание театра! Там такое же оружие, как-то, которое погубило твоих друзей! Если и есть идеальный момент для твоей мести, то он — именно сейчас! — прокричала она в сердцах. Киёра понимала, что нехорошо давить на больную мозоль, но в данном случае надеяться она могла только на праведный гнев этого подчинённого.              Мейрик так сжал рацию в руке, что она чуть не треснула. «Перекладываешь ответственность с себя на вражескую технику?!», — подумал он, от возмущения его кудрявые волосы стали дыбом. Нервная дрожь уже заставила его заморгать на один глаз, однако и возразить он ничего не мог. Ведь нельзя было сказать, что не такое же церанское оружие разбило их корпус тогда!        — Так точно, — процедил он сквозь зубы, взмахом руки и дикими глазами показывая подчинённым готовность к залпу.       Киёра пыталась связаться с Гаем, но получилось только с Ольсеном, который доложил, что они с Его Величество чудом не пострадали. Она приказала им уехать как можно дальше от здания театра, а танковым войскам продолжить намеченную цель с ангаром. Всем отделениям пехоты она приказала укрыться в здания, желательно каменных, как здание правительства.       Бронеавтомобиль Киёры планомерно двигался в городу, и взаимные удары мощных орудий убийства обоих сторон становились всё громче, несмотря на то, что они двигались по другой дороге и приближались к городу совсем с другого направления. Внезапный выброшенный столп адского пламени из жерла Церы, уничтожил ровную дорогу, вырыв на их пути огромный овраг, и водителю пришлось постепенно вывернуть на направление, по которому двигались все войска и замедлиться.       Церанское оружие взорвалось. Киёра поняла это по шуму: он был такой силы, что дошёл до них даже сквозь огнеупорные стены бронеавтомобиля. Рация напротив замолчала намертво в этот миг. «Ты справился», — подумала она про Мейрика, откинув со лба промокшие от пота волосы.        — Цель уничтожена, — спустя несколько минут доложил Мейрик, пыхтя от возбуждения. — Не забудьте повесить себе новую медаль по этому случаю! — съязвил он.        — Только давай без глупостей, — попросила его Киёра. — Дай себе и технике остыть. Твой новый приказ — оставаться на месте.       По звуку в трубке она поняла, что командир артиллерийской части глубоко возмущён.       Сражение было ещё не окончено, и бронеавтомобиль продолжил путь. Однако, на подъезде к городу вдруг стал сбавлять ход.       — Что случилось? — спросила Киёра громко, когда бронеавтомобиль окончательно затормозился. Почему-то у неё было плохое предчувствие. Если она окажется далеко от войск, связь могут перехватить.        — Нам очень жаль. Путь преграждён телами! — доложил водитель.        — Разберитесь с этим побыстрее! — приказала Киёра всем по рации.        — Есть!       «Чёрт побери! Может, это диверсия для того, чтобы оторвать меня от остальных войск или напасть на бронеавтомобиль?», — делала Киёра предположения и ни одно из них не вызывало радости. Время тянулось как резина. Наконец, раздался новый доклад:       — Есть выживший, ранен. Прикажете взять с собой? — доложил солдат охраны.       — Да! — прокричала Киёра в рацию. — Тащите его внутрь и едем дальше! Некогда разбираться!       Вскоре солдата доставили внутрь безопасного отсека и уложили на носилках на пол. Выглядел он плохо, почти не разговаривал, несмотря на упорные расспросы лейтенанта, и вскоре потерял сознание. Киёра посмотрела на него издалека и подумала, что долго он не протянет, так что какой с него спрос?        — Оставь его, — приказала она охраннику. — Пусть лучше раны ему перевяжут.       Доктор и правда стоял наготове позади спины охранника и теперь с разрешения приступил к своему делу. Некоторые раны солдата показались ему странными, будто колотыми, однако военный врач отогнал от себя эти мысли: всё же большая их часть соответствовала осколочным ранениям.       Кристиан лежал на носилках, откинув голову на бок, и незаметно, одним глазом, осматривал вражеский бронеавтомобиль. Его раны были не настолько тяжелы, чтобы страдать так, как он изображал на публику. К тому же, он давно привык к боли во благо.       Всё оборудование было у него, как на виду: как он и думал, примитивные интерактивные столы и камеры наблюдения, те, которые использовались в Цере лет двадцать назад. Место управления автомобилем и его вооружением располагалось в передней части, где сидели пятеро мужчин и громко отдавали команды друг другу, а здесь, в середине восседала командующая и пялилась на интерактивный стол с умным видом. «Святая наивность. Вы все у меня, как на ладони!», — подумал Кристиан, прикрывая глаз и незаметно улыбаясь. Ещё десять минут и он сможет нарисовать по памяти это примитивное расположение отсеков внутри этого автомобиля! Не говоря уже о том, что он мог слышать все приказы верховного командования.       Вдруг к нему приблизились чьи-то шаги, а фигура закрыла от него свет ярких ламп.       — Тч! И что вы его тут бросили? Отнесите его в отдел запасов и поставьте кого-нибудь в дозор! Нам тут не нужны лишние наблюдатели! — прозвучал недовольный женский голос.       «А ты не дура», — подумал Кристиан, прикрывая глаз и прислушиваясь.        — Но Ваше Превосходительство, в отделе запасов низкая температура воздуха! Этот солдат может умереть там за…       — Значит, постелешь ему покрывало! Мне плевать как, вы должны убрать его отсюда немедленно! Ты понял меня, Карл?! — беспрекословным тоном скомандовала Киёра Роу. — Подожди минуту, полковник! — рявкнула она кому-то в ответ на шипящие доклады из рации.       Недолгое копошение и вот уже его, Кристиана, на носилках несли вон из тёплого отсека управления, он не услышал новый приказ.       Тёмно-синяя окраска словно добавляла холода этих прохладным отсекам, наполненным разного рода оружием и припасами. Наконец, его уложили на сложенную стопку спальников на полу и накрыли сверху шерстяной тканью. Кристиан приоткрыл глаза. Солдат, поставленный к нему в дозор, вздохнул, облокотился спиной к холодной стене и стал чиркать зажигалкой перед сигаретой.       Кристиан думал о том, как удачно в очередной раз провернул своё проникновение во вражеский стан. «Свою» роту, точнее тех, кого ещё не убили, и кто был поблизости, он уничтожил самолично под шумок церанской танковой атаки. Бомба замедленного действия, особо маленького размера, которую он бережно хранил во внутреннем кармане… Сработала на ура, пока он, якобы идя на пролом на врага, тактично скрылся за соседним домом. Никто не смог бы подумать на него в этот момент и никто не стал разбираться, когда заработала Wuttheillr*. Ему и самому прилетела пару осколков от разорванной техники в спину и плечи, но не серьёзно. Оставалось только нанести себе дополнительные ножевые ранения и прикинуться тяжелым раненым, чтобы проходящие следом войска подобрали его.       Кристиан сидел, точнее, лежал в засаде на въезде в город, держа нож наготове. На первый взгляд он ничем не отличался от остальных лежащих там трупов, в этом он был уверен. Однако, никто больше не въезжал в город. И Кристиан уже почти разочаровался в этой своей идее с подставным ранением, когда на горизонте вдруг показался бронеавтомобиль бежевого цвета. Он тут же нанёс себе неглубокие удары по бёдрам для убедительности и выкинул нож прочь. И — о чудо! — его подобрали не абы кто, а само верховное командование Эсперии!       Боль со временем становилась только сильнее, и Кристиан стал постанывать. Приставленный дозорный не обращал на него никакого внимания, изучая то свои ногти то свои сапоги, переминаясь с ноги на ногу. От холода у Кристиана мутило живот и замерзал, казалось, сам мозг.       «Я тебе трахну», — мысленно пообещал он эсперийской командующей.