8
Гарри боролся. Всё время, сколько помнил себя. Он отстаивал себя, когда понял, что отличается от других ровесников; он был проблемным подростком и часто дрался, защищаясь. Он помнил, сколько боли причинял близким своим поведением. Он помнил, что всегда хотел быть кем-то другим. Кем-то более равнодушным и сильным, кого бы не ранили чужие нападки. Также как он научился драться, со временем он научился сдерживать себя. Он стал закрытым, постепенно осознав, что совсем не знал, кем является на самом деле. Правда ли он сожалел, когда извинялся, и правда ли был рад, когда смеялся над чьей-то шуткой или шутил сам. Эвер смотрит на будильник, слыша музыку, разносящуюся по дому с первого этажа. А затем его взгляд падает на личный дневник, который он не убирал особо далеко, но и не держал на видном месте, будто надеясь, что когда-нибудь снова найдёт силы написать в нём хоть строчку. Поэтому он делает хуже самому себе, открывая его, чтобы пробежаться по последним написанным строкам, датированным почти год назад. Ему хватает лишь пары предложений, чтобы быстро закрыть дневник вместе с ручкой, оставленной в нём, всё ещё ждущей, что её возьмут в руки и напишут новую запись. Злясь на самого себя за эту дурацкую идею, он присаживается перед ветхой тумбой и открывает её, прислоняя дневник к задней стенке, прямо за вещи. Как он и привык: не слишком близко и не слишком далеко.9
Эвер как обычно зевает, держа в руке стакан с кофе, копаясь в телефоне. Ему становится жарко, куртка, накинутая на его плечи, мешает, и он проклинает эту разницу температур утром и днём. Поэтому он не дожидается подруги, заходя в старое здание местного музея искусств, здороваясь на входе и забирая свой пригласительный. Эвер. Вот кем он стал теперь. Никакого Гарри Стайлса из штата Нью-Йорк нет и в помине. — Эвер! — старческий голос с акцентом зовёт его, и улыбка тут же появляется на лице кудрявого. — Добрый день, Филип, — он оборачивается к старику в инвалидном кресле, дедушке Лилиан. На нём один из его парадных костюмов, кажется, сохранившийся ещё с прошлого столетия. — Лили уже здесь? — Эта чертовка как всегда опаздывает, — он недовольно взмахивает рукой. — Давно не видел тебя, сынок, — Филип подъезжает ближе. — Да, как-то не было времени, — Эвер переминается с ноги на ногу, внезапно почувствовав себя неловко. Филип, подобно Лилиан, всегда тепло относился к нему. Сейчас, когда этот некогда рослый мужчина оказался в кресле после инсульта, даже Эверу бывает тяжело видеть, как он сдаёт позиции, не говоря уже о семье старика. — Тебе стоит потренироваться в искусстве обмана, дорогой, — он хлопает парня по руке, пока Эвер пристраивается позади кресла Филипа и, несмотря на возражения того, катит из холла в залы. Сегодняшняя выставка скорее символическая, подготовлена кружком бывших рабочих города, среди которых значился Филип. Эвер задаёт пару вопросов, пока они вдвоём по кругу обходят фотографии, собранные жителями города, и Филип не умолкает, рассказывая о том или ином снимке. — А это моя Мария, — он вздыхает, когда они подъезжают в большому портрету женщины лет тридцати. — Я знаю, Фил, — Гарри тихо смеётся, кладя свою большую ладонь на плечо возрастного друга. — Я знаю, — он вздыхает, всматриваясь в портрет. Он не раз видел снимки женщины, считавшейся почти святой в семье Лилиан, но этот — никогда ранее. Он чёрно-белый, и Мария улыбается на нём так сильно, чуть отвернув лицо от камеры. Она стоит у ограждения старого моста с панорамой на город и холмы позади. Эвер узнаёт это место, мост давно перестроили, а активное строительство, происходившее в те годы, что видны на снимке, окончено. Светит яркое солнце, прямо как сегодня, и Мария купается в его лучах. — Она так счастлива на этом снимке. — В тот день мне одобрили кредит на открытие кафе. Это было её мечтой, — Филип поднимает голову, отрывая взгляд от снимка покойной жены. — А потом у нас был бурный секс. Я бы даже назвал это трахом. — О господи, — бормочет парень. — Не упоминай имя Господа в суе! — старик поправляет воротник рубашки. — Подозреваю, что именно в ту ночь мы зачали маму Лилиан, — он подмигивает, пока Эвер широко улыбается, смеясь. — Спасибо, Филип, нам нужны были эти подробности, — Лилиан подкрадывается к ним сзади, наклоняясь, чтобы обнять дедушку и поцеловать того в щёку, от чего он ворчит, но улыбается. — Привет, Эвер, — она поднимает взгляд на друга, улыбаясь ему, приобняв, пока Фил поправляет ей волосы, — прости за опоздание. Он только качает головой, как бы говоря, что ничего страшного. — Мы с Пипом хорошо проводим время. — Пипом? — старик морщится, отъезжая на кресле, чуть не переехав кудрявому ступни. — Сынок, до этого момента я был готов переписать на тебя всё имущество, — он шуточно хватается за сердце, шепелявя из-за вставной челюсти и никуда не исчезнувшего с возрастом восточноевропейского акцента. — Но «Пип»? Серьёзно? — Да брось, — Гарри смеётся, — Пип. — В качестве извинений жду… — тот задумывается, явно не придумав продолжения. — Хочу грибной суп и… бигос! Эвер с ужасом смотрит на подругу, которая едва сдерживает смех. — По рецепту Марии, — Филип кивает на портрет жены за его спиной. — К завтрашнему дню, Эвер. — Но, Филип… — парень едва успевает открыть рот, когда старик перебивает его. — А ты, чертовка, — морщинистым пальцем он указывает на внучку, — даже не смей помогать ему. Это твоё наказание за опоздание, — серьёзно заявляет он, но ни Лилиан, ни Эвер не воспринимают его слова без улыбок. — Как скажешь, — Лилиан кивает. — Да, как скажешь, — Эвер смиренно кивает, а затем добавляет, — Пип. — Засранец, — ворчит седоволосый, отъезжая в другую сторону выставочного зала, говоря что-то ещё, но парень не понимает ни слова по-польски, зато их разбирает подруга, готовая задохнуться от смеха.10
«Любовь, у меня есть раны,
Которые только ты можешь излечить».
— Ты умеешь готовить бигос? — первое, что спрашивает Эвер, когда открывает дверь Луи, стоящему на пороге дома, который он снимает с Лилиан. У него в руках кулинарная книга семьи подруги, на поясе повязан жёлтый фартук, хотя он никогда не понимал его надобности. Он недовольно всматривается в книгу, всё усложняет тот факт, что не все рецепты записаны на английском, поэтому во второй руке он держит мобильный с открытым переводчиком. — При… — Луи не успевает договорить, сбитый с толка. — Бигус? — Бигос или бигус, я не знаю, да и какая разница, — Эвер быстрыми шагами возвращается обратно на кухню, охваченную паром от кастрюль, дымящихся на плите. — Почему всё в коробках? — Луи осматривается по сторонам, пока Гарри переминается с ноги на ногу. — На прошлой неделе, когда я заходил, этого не было. — Я перевозил последние вещи. — О, — только кивает голубоглазый, закусывая губу. — Вернёмся к проблеме, — Гарри беспомощно глядит на кастрюли, изо всех сил стараясь не думать о коробках в гостиной, новой части его жизни. — Старик Лилиан решил немного поиграть, но я не из тех, кто сдаётся, — он подмигивает, оборачиваясь, и оказывается застигнутым врасплох от близости Луи, что подкрался сзади, обнимающим его и мягко целующим в щёку. — Ну, привет, — тот шепчет, и из головы кудрявого мгновенно вылетают все мысли о готовке. — П-привет, — он шепчет, чувствуя, как тепло разливается по его телу, и вдыхая запах Томлинсона — запахом сигарет, мятных леденцов и олд спайса — перемешавшийся с запахом стряпни. — У меня тут бигос, — он кивает на разделочную доску возле себя, которую чуть не сшибает. — Давай приготовим этот твой бигос, детка. И Эвер соврёт, если скажет, что не захотел улыбнуться своей самой глупой улыбкой от этого прозвища. Луи не то чтобы хорошо готовит, но он словно помогает упорядочить весь хаос вокруг Гарри, по крайней мере, тому так кажется. И в команде они справляются весьма хорошо, каждый занятый своим делом. — Как прошёл твой день? — Ну, а как он мог пройти? — усмехается Эвер, заглядывая в кастрюлю, в которой булькает второе. — Я работал и, на самом деле, ждал тебя сегодня. — Прости, нужно было уладить пару дел. Гарри не желает признавать, как сильно успел привязаться к Луи за этот короткий промежуток времени и тому, как он заходил в кофейню каждую его смену, чтобы отвлекать от работы, поднимая настроение, так что он почувствовал себя разочарованным сегодня, когда Томлинсон не появился. Кудрявый всё глядит на содержимое кастрюли и, когда оно начинает кипеть сильнее, норовя ошпарить его, он поднимает беспомощный взгляд на парня, стоящего рядом, краснея и понимая, что тот смотрел только на него. — Так и должно быть, да? — Да, — кивает Томлинсон, но всё же выключает конфорку, так, на всякий случай, будто у него не было опыта со взрыванием еды. — Твой бигос давно готов, хватит гипнотизировать его взглядом. — О, — Гарри опять глядит на содержимое кастрюли, которое выглядит совершенно не так, как на изображениях множества просмотренных рецептов. Луи издаёт смешок и аккуратно обнимает парня сзади, стараясь не напугать его, но тот всё равно не сразу расслабляет плечи. — Хочешь пойти со мной к старику Лилиан? — А можно? — Конечно, Лу, — он оборачивается, глядя в голубые глаза. Они словно снова играют в молчанку, понимая друг друга по глазам, чувствуя дыхание друг друга на губах, и Гарри видит вопрос в глазах напротив, спрашивающих разрешение, но он только кусает губу, едва качая головой. Он не готов.ххх
Эвер останавливается перед маленьким одноэтажным домом в южной части города. Он сильнее сжимает руку Луи в своей и, поднявшись по ступенькам крыльца, стучит в дверь. — Ты опоздал, — это первое, что они слышат, когда дверь открывается, а за ней оказывается Филип в своём кресле. — Из-за тебя я пропустил приём таблеток. — Я тоже рад тебя видеть, Пип. Он недовольно глядит на Гарри, прежде чем замечает Луи рядом, едва сдерживающего смех, тем более держащим Гарри за руку. И кудрявый чувствует себя так, словно привёл Томлинсона знакомиться со своей семьёй и ждёт одобрения родного дедули с первых минут. — Ты ещё кто такой, чёрт возьми? — Филип расправляет плечи, сурово глядя на парня и немного отъезжая глубже в дом, но не пуская гостей за порог. — Луи, сэр, — Томлинсон делает шаг вперёд протягивая свободную руку. — Приятно познакомиться. Можно войти? Вот только старик глядит на протянутую руку так, словно она заразна. — У тебя появился бойфренд, сынок? — он обращается к Эверу, сощурив глаза. — Э-э, — тот только беспомощно открывает рот, переводя взгляд с Луи на Филипа и обратно. — Пока что только друзья, сэр, — наконец, подаёт голос шатен, явно забавляясь от этой ситуации. — Но это ненадолго, — он подмигивает Эверу, смущая его ещё сильнее. — Е-еда остывает, — он кивает на тяжёлый пакет в свободной руке, в котором укутан их сегодняшний ужин. — Я слежу за каждым твоим шагом, Льюи, — Филип ловко разворачивается и едет по скрипящему полу на кухню, остановившись на полпути. — Ну, конечно, — Томлинсон кивает, глядя в седой затылок, пока Гарри толкает его в бок, закрывая за ними дверь. — Быстрее, Эвер, — мужчина снова продолжает путь. — Я очень голоден и немного зол. А это я ещё не отведал твои кулинарные шедевры. — Только немного? — тихо переспрашивает голубоглазый, следуя за парнем, посылающим ему умоляющие взгляды.ххх
Филип ковыряется вилкой в содержимом тарелки. Кухня-столовая, как и всё в этом доме, небольшая, и кажется невозможным, что раньше здесь помещалась большая семья, да и до сих пор всё семейство Лилиан собиралось исключительно здесь. — Ты издеваешься надо мной? Если с супом всё прошло более гладко, и старик, сидящий за столом, обошёлся лишь парочкой ругательств, то с блюдом, название которого Эвер даже запомнил не со второго и не с третьего раза — всё сложнее. — Ну, Филип, — кудрявый стонет, откидываясь на стуле назад и глядя на Луи, сидящего рядом. — Кофе ты варишь намного лучше, детка, — Томлинсон пожимает плечами, глядя на непонятную смесь в их тарелках. — Одиннадцать из десяти за старания и единица за результат, — Филип вздыхает, но всё же берёт в рот капусту, медленно пережёвывая. — Видела бы это моя покойная Мария, — он возводит взгляд к потолку с паутиной в углу, и Гарри с Луи делают то же самое. — Чего уставились, идиоты? Ешьте. — И я люблю тебя, Пип, — Эвер подмигивает старику, после этих слов готовящемуся кинуть в него корку хлеба. — Пипку свою будешь показывать Льюи, — ворчит Филип, из-за чего кудрявый давится, а Луи, веселясь, заботливо похлопывает его по спине. — А ты чего смеёшься? — Не волнуйтесь, сэр, я позабочусь об его… — он закусывает губу, ловя взгляд изумрудных глаз, — пипке. — Бесстыдники. Филип напускает строгий вид, но, когда встречается взглядом с Эвером, подмигивает тому, а поймав взгляд Луи, толкает языком обвисшую морщинистую щёку, проделывая намекающий жест несколько раз. Всё это заставляет Эвера смутиться как никогда раньше, а Луи громко рассмеяться вслух, разряжая обстановку.