27
«Ты сказал: «Я люблю тебя»,
Но ты врал».
«Он открывает входную дверь и сестра, встречающая его, улыбается, вытягивая руки, чтобы обнять. — Как же я скучала, Эйч, — она шепчет, крепко обнимая, и Гарри тут же расслабляется, обнимая в ответ. — И я. — Больше никогда не отпущу, слышишь? Вот только что-то становится не так с её голосом, он становится тише и совсем исчезает с каждым словом, как и крепкие объятия, взамен которым приходит пустота».«И моё имя стало
Новым уделом до самой могилы».
Всё происходит, когда ты наконец-то думаешь, что всё позади. Эвер открывает входную дверь и, первое, что он видит, это щенок, бросающийся к нему под ноги, и он тут же улыбается, несмотря на всю усталость после рабочего дня. — Привет, малыш, — он присаживается, поглаживая довольное животное. Они пришли к выводу, что это помесь болонки с кем-то ещё, но никто из них не был истинным экспертом. Эвер поднимает взгляд, замечая Луи, встречающего его. — Привет, малыш. Томлинсон вскидывает брови, но выдавливает слабую улыбку, шепча тихое приветствие. — Нам давно пора дать ему кличку, — кудрявый, наконец, поднимается во весь рост, пока старший смотрит на него немигающим взглядом, и Эвер вдруг содрогается, сам не понимая причины этому. — Ты в порядке? — Да, прости, — Луи словно очнулся, и они проходят внутрь дома. — Я приготовил ужин. Только сейчас Эвер замечает стол, накрытый скатертью, бутылку вина и пару зажжённых свечей, и эта картина дёргает что-то хрупкое в его сердце. — Ох, — только и может выдохнуть он. — У нас ведь нет никакой годовщины? — Не знаю? — Луи смотрит по сторонам, избегая его взгляда. — Ла-адно, — протягивает парень. — Я быстро приму душ и спущусь, договорились? — он тянется к Луи, чмокнув его губы. — Я буду ждать, — тот улыбается. Гарри глупо улыбается в ответ и быстро направляется к лестнице, поднимаясь на второй этаж. Залезая под горячий душ, он наконец-то выдыхает, смывая с себя усталость целого дня на ногах, пытаясь взбодриться, раз за разом проводя ладонями по лицу. Вот только горячая вода не согревает его, а наоборот заставляет дрожать, посылая по всему телу мурашки, напоминая, насколько он уязвим. Всегда. Выключая воду, Стайлс делает несколько глубоких вдохов, и начинает выбираться из душа, приводя себя в порядок. В комнате он переодевается в чистую одежду и ненадолго присаживается на кровать, собираясь с мыслями, и проверяет свой мобильный, улыбаясь, когда видит пару сообщений от Смита и Лилиан. Когда он снова откладывает телефон, то опускает взгляд на крест на своей груди и решает помолиться, опускаясь на колени, как привык делать это ребёнком, но затем забыл на многие годы. Когда он снова оказывает в гостиной, он не может не заметить, насколько закрытым кажется Луи. Он читает его. Все его движения кажутся не такими, как обычно, будто что-то произошло. — Я думал, что всё хорошо, — Эвер смотрит на накрытый стол, отодвигая стул, но не садясь. — Всё и есть хорошо, — Луи готовится сесть напротив него, как раз закончив разливать вино по бокалам, пока Гарри всё глядит на бордовую скатерть. — Но ты ведёшь себя странно, — он качает головой, делая несколько жадных глотков красного вина и морщась от его вкуса, не понимая, почему они вдруг пьют вино сегодня. — Дорогой, — голубоглазый вздыхает, оседая на стул, но не пододвигаясь к столу, — я просто устал. Поиск бригады для ремонта, проблемы с проектом, над которым я работаю, ты сам… всё это сводит меня с ума. — Надеюсь, что я делаю это с тобой в хорошем смысле. — Ещё в каком. — Хочешь пойдём сразу в постель? — Гарри кивает в сторону лестницы, так и стоя на месте, держась за спинку стула. Он напряжён внутри, но не показывает этого, зато видит напряжение в небесных глазах напротив. — Я знаю, что ты старался, но… — И поэтому сначала мы поужинаем, а ты сделаешь вид, что я хорошо готовлю, — Луи указывает на него вилкой и нанизывает на неё спагетти. Его голос слишком резкий. — Получается, что мне придётся соврать тебе? — он улыбается, и Луи улыбается в ответ. Всё идёт не так. Эвер чувствует это: буря приближается. Он спокойно опускает руку к заднему карману джинсов, куда обычно кладёт телефон, но не находит его там, по всей видимости, оставив в спальне. Стайлс правда не хочет паниковать раньше времени, но он также видит, что с Луи что-то не так. Он медленно оседает на стул, но, как и старший, не пододвигается к столу, пока Луи складывает руки под подбородком, опираясь локтями о стол. Они молча глядят друг другу в глаза, понимая всё. И он знает, что проиграл. — Это я вызвал у тебя паранойю. Его хриплый голос нарушает тишину, и Гарри замирает, напрягаясь. Внутри него всё грохочет. Он вскакивает с места, и Луи делает то же самое, заводя руку за спину. Кудрявый глядит на вино в бокале, и Томлинсон едва заметно кивает ему, подтверждая сомнения, а затем достаёт пистолет. Когда ты в программе защиты свидетелей, то точно не планируешь влюбиться в незнакомца, способного перевернуть твою жизнь. Гарри думал, что всё закончилось, наверное, впервые за долгое время. Что нет этого кошмара и постоянных мыслей, что преследовали его постоянно, но, смотря на пистолет в руках Луи, он понимает, как сильно ошибался. Именно поэтому он боялся доверять людям. — Со временем мне пришлось успокоиться и понять, что им нужно будет слишком постараться, чтобы найти меня здесь, — он говорит это скорее самому себе. — И они постарались. На какую-то долю секунды Гарри кажется, что это сон, и он сейчас проснётся. Но время идёт, Луи всё ещё смотрит на него холодным взглядом, а он не просыпается. Чертовски невероятно. Он просто хочет схватиться за голову и громко рассмеяться, пока какая-то часть его кричит ему убираться отсюда. — Где ты нашёл этот раритет? — он смотрит, не моргая, на старый пистолет из второй половины прошлого века, славящийся своей бесшумностью. — Он хотя бы рабочий? — Я тоже не хочу этого, по пойми… Что всё должно пройти чисто, — голос Луи чужой. Перед ним уже не тот парень, в которого он влюбился. Дуло, смотрящее прямо на него, напомнило о дне, когда убили его сестру. Он изо всех сил старался забыть его. Он не видел самого момента убийства, но воображение всегда подкидывало картинки. Он помнил тот оглушительный выстрел, а затем ещё один, звук которого мог слышать до сих пор в тишине. Он помнил, как, задыхаясь, бежал, как остановился лишь на секунду, увидев вдалеке уже бездыханное тело сестры, как слезы обжигали его лицо. И он смотрел на это дуло сейчас, совсем как в его последних снах. Казалось, будто в этот момент время остановилось. В ушах звенело, как тогда, будто его чем-то крепко ударили и, честно говоря, Гарри совсем бы не отказался от этого сейчас. Луи уже не казался тем человеком, что раньше. Кудрявый не знал, что и думать. Словно существовало два Луи, один из которых был всё это время с ним, в которого он был влюблён, и тот, что сейчас стоял перед ним. И хуже было то, что это был один человек, а он так и не понял этого. И Гарри, кажется, был на грани истерики, готовый рассмеяться от собственной глупости и наивности. Никто не спасёт его на этот раз. Его спаситель оказался его палачом. Щенок звонко лает, прыгая между ними двумя в поисках внимания. И Луи делает то, что заставляет Гарри вздрогнуть, надежда внутри него исчезает: Томлинсон снимает пистолет с предохранителя и один раз стреляет, метко попадая в животное, которому они так и не дали кличку. Его скулёж раздаётся в гостиной, и Эвер изо всех сил старается не смотреть на чёрный страдающий комочек, из которого продолжает вытекать кровь, пачкая пол, но не может. Он хочет броситься к нему, встать на колени и помочь, но не делает этого. — Рабочий, — тихо отвечает Луи, пока скулёж пса затихает, а в чёрных глазах медленно увядает жизнь. Гарри знает, что Томлинсон показывает тем самым, что настроен серьёзно, но продолжает стоять на месте и просто пялиться на Луи. В глазах того горит огонь, который не потушат никакие голубые воды океана. Он готов уничтожить всё дотла на своём пути. Это другой человек, но Гарри всё продолжал неотрывно смотреть на него в поисках прежнего Луи, и иногда что-то действительно мелькало в его глазах, или же это было то, во что Гарри так отчаянно хотел верить. — Так вот в чём был подвох, — он всё же громко усмехается. Ему снова показалось, что в глазах Луи что-то изменилось. Что-то, что он так любил, и это причиняло ему ещё большую боль. Но вот любил ли его Луи? И, задаваясь этим вопросом, он чувствовал себя неимоверно глупо, потому что на него, как минимум, был направлен заряженный ствол, он в миге от смерти, а он не перестаёт думать об этом парне с голубыми глазами. Какого чёрта! Это не мог быть Луи. Чёрт возьми, Гарри даже искал его! Человек, улыбающийся со снимков благотворительных вечеров и литературных форумов, не может быть преследователем и не может сейчас наставлять на него пушку. Ведь так? Всё казалось таким диким, и чувства переполняли его сейчас. — Я не понимаю, — он качает головой, всё ещё не находя силы поверить. — Как ты связан с ними? Луи обводит взглядом комнату, прежде чем начать говорить, его голос тихий, но оглушающий: — У моего отца есть кровный старший брат, всю жизнь проживший в Нью-Йорке. Богатый, влиятельный и очень опасный. Криминальный, — голубоглазый слегка наклоняет голову. — Тот, с кем лучше не связываться. Догадываешься, кто это может быть? И Гарри действительно догадывался. Он никогда не встречал босса мафии лично, но был наслышан о кровавом следе Александра Дорана. Он вспоминает, сколько всего оставил там, позади. В Нью-Йорке. Его семья. Его друзья и планы. Его кошка и несостоявшееся свидание. Всё, что когда-то имело для него смысл, в один миг перестало существовать в настоящем, оставшись в том большом городе. Вспоминает свой последний визит туда под другим именем. Он не думал, что окажется там вновь. Пробки, суета людей и сигналы автомобилей — всё это возвращало его назад. В город, что он так любил, где был любим и где был убит дорогой ему человек. Но это нашло его и здесь. — Мой папа никогда не гордился их родственной связью, презирал его, стеснялся быть частью семьи, вот только дядя знал, что настанет момент, когда отцу потребуется его помощь, и однажды он настал. Гарри уже догадывается, что услышит дальше. С Луи должно было произойти что-то, полностью изменившее всё для него. — Его застрелили, когда мне было пятнадцать, у меня на глазах. Конкуренты моего отца, который так некстати вляпался в тёмную историю, перебили всех, включая меня, только я выкарабкался. Вот тогда пришёл черёд дядюшки Алека спасать меня, — Луи горит изнутри. — Я лично застрелил того ублюдка на дне рождении его дочери, ровно через год, как он уничтожил то, что было дорого мне — моих родителей и трёхлетнюю сестру. Томлинсон уже не кажется таким холодным, а его голос ломается. Но это всё равно не его Лу. Не тот парень, что мог болтать без умолку, не он каждый раз, когда они проезжали мимо ферм, хотел прокатиться на бизоне, и уж точно не он называл любовь Гарри к книгам умирающим видом. Это не он. И если всё это было игрой, Эвер был готов аплодировать стоя. — А затем дядя позволил залечь мне на дно и жить так, словно этого инцидента не произошло. Но я знал, что в обмен на услугу, однажды он попросит вернуть долг. И этот час настал. Ты подписал себе приговор в тот же день, когда только вляпался в ту историю, Гарри Стайлс. Гарри усмехается, качая головой, пока Луи сильнее сжимает пистолет в своих руках. Всё это кажется бредом. Ему страшно, но ещё сильнее он устал, поэтому он не особо боится сделать шаг назад, чтобы лучше разглядеть Луи, которому не понравилось его действие. — Я хотя бы нравился тебе? И он не знает, почему задаёт вопрос в прошедшем времени. Будто только это сейчас могло иметь значение для него. — Я люблю тебя. — Ох, — Гарри смотрит то на него, то на пушку, поджимая губы, параллельно оценивая свои шансы. — Я вижу. — Послушай, Гарри, — старший глубоко вздыхает, не в состоянии говорить, — если этого не сделаю я, то они пришлют другого человека. — Пускай, — Стайлс взмахивает руками, повышая голос, откровенно смеясь. — Хотя… ты тоже сгодишься. — Замолчи, — Луи кричит, морщась. — Пожалуйста, Гарри! Голос Луи дрожит, и Эвер почти убеждён, что вполне мог нравиться ему. — Ну так стреляй! — Стайлс кричит, и Луи сильнее сжимает пистолет в руках, глядя на парня нечитаемым взглядом. — Не могу поверить, что ты лгал мне. — И себе, — шатена почти не слышно, голос сиплый и уставший. — Моя любовь, — он продолжает шептать. — Прости меня, Гарри, — он поднимает чёрный пистолет выше, вот только Гарри портит его планы, подходя вплотную к дулу, упираясь в него грудью. — Стреляй, — холод дула чувствуется даже сквозь футболку кудрявого. Прямо у сердца. Тихий вдох, время замирает. Гарри хватается за пистолет — Луи стреляет. Всё совсем не так. Нет оглушительного выстрела, нет больше криков. Первая пуля задевает плечо Гарри по касательной и летит к вазе, разбившейся на кусочки, как и сердце Луи, и застревает где-то в стене. Вторая попадает в живот Эвера, но он пересиливает сильную боль, с жутким рычанием, которого никогда не ожидал услышать от себя, крепко накидывается на парня, и они падают. Третья попадает в воздух, в нескольких сантиметрах от лица Эвера, ближе наклонившегося над лежащим на полу Томлинсоном. Огонь в его глазах исчез. Одни ладони на других. А четвёртая становится той, что ловит Луи. Гарри теряет себя, из последних сил нажимая на курок снова и снова, навалившись всем телом поверх пистолета. Выстрелы не такие громкие, к каким он успел привыкнуть за время нахождения в банде, но он слышит их, этот клац затвора, и внутри него они синхронизируются с щёлканьем затвора, чьи пули убивали его сестру. Он не помнит себя. Кровь повсюду, и только сам Господь знает, сколько бы ещё пуль он выпустил, если бы магазин не опустел. Он чувствует, как кровь вытекает из дыр, что он оставил в животе Луи, как пачкает его руки, пистолет, его всего и всё вокруг. Она словно оскверняет это место и этот дом. Или же даёт новую жизнь, благословляя. — Я… Луи пытается что-то сказать, но захлёбывается в собственной крови, делая последние вдохи. Гарри кричит, но быстро слабеет, смотря в остекленевшие глаза цвета неба, его собственный взгляд затуманивается от слёз, пока он, потеряв все силы, ложится рядом с Луи, прижимая кровавую ладонь к собственной ране. А вторую вкладывает в руку Луи, позволяя им утонуть в крови того. Вместе. Вместе с Луи погибает часть его. И он сам убил её. И хуже всего то, что это был единственный шанс на спасение для него. — Прости меня, Лу, прости меня. Всё это напоминает ему плохой боевик, которые он так любил смотреть подростком, только с ещё худшей развязкой, или же это его худший сон. Гарри прикрывает глаза, видя перед собой улыбающуюся сестру. Она больше не кричит от боли, как в его последних воспоминаниях, она улыбается и смеётся, обнимая его и освещая его путь. Элизабет — Лиззи, как её звали все — снова рядом с ним, готовая любить и оберегать. Зелёные глаза молили о любви, мечтали, так тщетно нуждались в ней. Это был единственный путь к спасению для них. Путь, который он ненавидел. И он позволяет солёным слезам скатываться по щекам, проваливаясь в бездну, так долго звавшую его.«Ты моя погибель или рай?
Ты никогда не увидишь меня в слезах,
Сейчас просто не время умирать».
✧✧✧
28
«Ты будешь любить меня, когда моё сердце остановится?
Ты пообещаешь мне, что будешь искать нас?
Ты найдёшь меня на том свете?»
В темноте слышатся голоса, и все они, похожие один на другой, эхом отражаются между собой. Раз за разом и никакого света вокруг. Есть только тьма, которая преследует, как бы ты не пытался убежать от неё. Гарри почти не слышит, как доносятся сирены, будоражащие и поднимающие переполох весь крохотный городок, весь мир его жителей. Перед глазами только образ сестры, а в руке ладонь, становящаяся холоднее с каждым мгновением. Но вскоре он слышит громкие команды и присутствие посторонних в доме. Он открывает глаза только на мгновение, и думает, что бредит, потому что над ним склонился Ноа, кричащий что-то в сторону двери, откуда выбегают медики с носилками. — Ну же, парень, — тот хмурится, помогая парамедикам. А ещё на нём какого-то чёрта надет жилет с надписью ФБР. — Лилиан убьёт меня, если узнает, Гарри.ххх
Эвер тяжело дышит, едва держа глаза открытыми, пока слушает тихие указания старшего мужчины. — Тебя переводят через пару часов, — Ник, стоящий у входа в светлую палату, сообщает ему. — А если я не хочу? — едва слышно спрашивает он, пока всё внутри него сжимается с сильнейший узел. — Я хочу выйти. Он не ожидал, что всё закончится вот так. И уж точно не ожидал, что, оказавшись на больничной койке после операции, даже не будет знать, что именно чувствует. Ему грустно? Он рад, что выжил? Ему больно? Лучшее слово, которое только могло сейчас описать его состояние — опустошение. И всё, произошедшее с ним за последние месяцы, казалось иллюзорным миром, за которым он наблюдал со стороны, как если бы это не он жил, влюблялся и был готов умереть. — Мы можем нарушить только один пункт регламента, — Ноа, что стоит возле куратора, усмехается, упираясь плечом о стену, и Гарри всё смотрит на него, пока не в состоянии сложить этот пазл. Ноа, который вечно буравил его недовольным взглядом? — О божечки! — раздаётся громкий женский визг, и Лилиан буквально влетает в палату, накидываясь на парня, заставляя его сморщиться и застонать от боли, и девушка тут же бормочет извинения, наваливаясь всем телом на здоровую руку, цепляясь за неё. — С тобой всё в порядке? Эвер только открывает рот, но ничего не говорит, когда его подруга начинает рыдать, а он более медленно осознаёт происходящее. — Я хочу выйти, — повторяет Эвер, обнимая подругу. — Хочет подпортить нам статистику, — ворчит Ноа, качая головой, и Лилиан тут же забывает о Гарри, поворачиваясь к высокому парню у двери. — Не могу поверить, что ты скрыл это от меня! — она щурится, пока Ноа избегает её взгляда, и снова поворачивается к Эверу, улыбаясь. — Тут такой шумихи не было со времён золотой лихорадки, как бы эти парни не пытались всё замять, — она поглаживает его руку, подбадривая. — Филип теперь распускает байки про тебя и хочет завещать тебе свой дробовик. Кудрявый улыбается уголком губ, кусая губы. — Когда ты уехал, я нашла твоё письмо, — она вздыхает, и Гарри не сразу понимает, о чём говорит светловолосая. — И я отправила его, зная, что ты так этого и не сделаешь. Он замирает. Было два письма. Первое адресовано умершей Лиззи, его письмо-прощание, а второе маме, похоронившей обоих детей. Его сердце было отдано им обеим. — Кое-кто хочет увидеть тебя, дорогой.«Ты и я будем жить вечно».