Волшебный ремешок

      За исключением того, что я была заперта в ловушке бессознательного с этой сумасшедшей танцовщицей Дианой, ничего не предвещало беды, как вдруг на острове словно из ниоткуда возник Кабан. Я, как и прежде, топталась на месте, скрестив руки на груди и пялилась на сидевшую за созданным ею же столиком принцессу Диану, которая с довольной ухмылкой попивала винишко, и вдруг… кто-то шлёпает меня по заднице, вынуждая подпрыгнуть. А потом этот вечно раздражавший противный хохот.       — Берегись, Курочка! — со смехом крикнул гопник, остановившись вблизи меня.       Мне пришлось стиснуть зубы от обиды, чтобы не выплеснуть какое-нибудь оскорбление и снова не схлопотать по жопе — жизнь преподала очень доходчивый урок, что это не есть круто. Так что вместо этого я молча прожгла Кабана взглядом. Но, тем не менее, мысленно призналась самой себе, что даже рада появлению этого пренеприятного гнома с его невыносимой вечно довольной ухмылкой, которую так и хочется стереть с рожи.       — Ты-то что тут делаешь?       — Да хрен его знает, — пожал плечами гопник, — мы с Настюхой и Ниной прятались в волшебной тюрьме внутри сундука, а за нами гналась Беатрис. Кстати, тут такое дело: старпёр этот умер, его убила Беатрис, а ещё она перехватила твоё тело.       — Что?!       У меня аж челюсть отвисла от такого заявления. Кабана, однако, эта информация, судя по безучастному виду, не особо-то и тревожила.       — Но не суть, — беззаботно отмахнулся он, и продолжил, — казус-то в том, что в этой тюрьме оказался заперт какой-то ебанутый чародей, готовый сносить всё на своём пути. Вот он мне и переебашил. Я, похоже, умер, и это такой вот ад… ну или рай, но раз рай, то ты точно стрельнёшь мне сижку, как в старые добрые.       — Нет у меня сигарет, — неохотно буркнула я, вспоминая старые недобрые деньки, когда Кабан не давал мне пройти, то и дело принудительно стреляя мой ротманс.       — Тогда точно не рай. Кстати, а это кто?       Гопник кивком головы указал на попивавшую винишко за столиком принцессу Диану, которую, судя по всему, только что заметил. Я только лишь дёрнула плечом с обидой в глазах.       — Одна крайне эксцентричная дама, что действует мне на нервы.       — Какая? Курочка, давай-ка сразу с переводом с ботанского.       — Ебанутая, вот какая, — фыркнула я, закатив глаза от необразованности парня. Впрочем, едва ли его это напрягало. Пришлось объяснять доступнее. — Короче, это принцесса Диана, та самая первая жертва ремешка, которую мы искали в воспоминаниях ремешка. Только вот, судя по всему, не ахти он её перевоспитал, ибо такой же заносчивой и осталась. И шиш она что-нибудь расскажет.       — Да просто ты, Курочка, с людьми базарить не умеешь. Смотри и охуевай, как работают профессионалы.       Напоследок пришлёпнув меня по заднице и оставив с кипящей от негодования мордашкой, Кабан уверенной походкой двинулся в сторону столика. Уселся напротив принцессы, попутно начав наливать вино в свой бокал, и загудел:       — А что такая милая дама делает в одиночестве?       — Если термин «милая дама» подразумевал мою скромную персону, то я сижу и наслаждаюсь уединением и этим прекрасным вином. По крайней мере, так всё и было, пока до очарования наглый незнакомец не вторгся в этот неказистый период моего существования.       Кабан уже было отпил из бокала, но с явным недоумением на лице обнаружил, что вместо вина содержимым бокала уже является вода. Мне сразу же вспомнились слова принцессы Дианы о могуществе воображения, и заставили легонько улыбнуться над этой выходкой. Правда, спустя секунду, когда Кабан одарил меня недовольным взглядом, улыбка сразу же слезла с личика — скажем спасибо инстинкту самосохранения. Видимо, быстро смекнув, что любезной беседы не состоится, гопник перешёл к сути.       — Слушай, Диана, нам нужна…       — Для всяких смердов принцесса Диана, — сухо поправила девушка.       — Так вот, Диана, нам нужна помощь. Меня, возможно, уже убили, но, по крайней мере, за моими подругами по пятам гонится ведьма Беатрис, и это я молчу о том, что Курочка теперь в опасности из-за Бальтазара-Шмальтазара, или как там его.       Принцессу, кажется, насмешило то, как Кабан обозвал меня. Класс, а меня вот не очень! Зато сам гопник уже год ржёт.       — Саша, конечно, дура дурой, но такой участи не заслуживает, — продолжил тот, вынудив меня закатить глаза. Вот как он умудряется простебать даже когда делает комплимент?       Кажется, у принцессы Дианы начался приступ. Все её мысли стали путаться, девушка глядела себе на порезанные ладони, и что-то бормотала.       — Ежедневно в мире происходит семь чудес. А главное чудо в том, что…       — Чего? Не слышу, чё бормочешь.       — ЧТО Я ЕЩЁ ЖИВА!!!       Внезапный выкрик принцессы застыл у меня в ушах, и я даже не заметила, как в мгновенье ока мы очутились в квартире Кабана. Только что сидевший в паре метров от меня гопник уже стоял рядышком и удивлённо оглядывался. Кажется, в голове ещё не до конца уложилось, что мы переместились. Что ж, понимаю, первые раз пять примерно также было.       — Мы… в моей хате… — произнёс явно озадаченный гопарь, а затем вдруг схватился за голову, — ау… что это?!       Голова Кабана шмякнулась об землю.       — Нина, блин, — злостно шепнула Настя, тащившая гопника за ноги, — совсем руки кривые?       — Я устала, — заскулила та.       — Устала она. Я типа не устала? Давай, это наш шанс, если сейчас двинемся вслед за этим чародеем, то есть хоть самый минимальный процент перехватить Сашку у ведьмы.       — Я не могу…       Издав тяжкий вздох, Настя усадила бессознательное тело Кабана у стены, и сама же плюхнулась рядом. Ниночка уселась на некотором расстоянии. Настя не удержалась, чтобы не посмотреть на гопника — было страшно, а теперь ещё страшнее. Хорошие мысли, как назло, не лезли в голову.       — Знаешь, а я ведь всегда питала к тебе уважение, — прошептала блондинка, и перевела дыхание, — когда всё это началось… когда мне приходилось тянуть нашу с Сашкой команду на себе, а потом ты к нам примкнул. Хоть Сашка и явно была в шоке, я в глубине души порадовалась, потому что ты хоть и жуткий баран, но упёртый, никогда не боялся ничего. А я боялась, просто не признавалась даже самой себе в этом. Да и сейчас я тоже боюсь.       Сглотнув, Настя внимательно уставилась на Кабана.       — Если у нас ещё есть шанс на какое-то чудо, то ему сейчас самое время произойти… потому что одна я не справлюсь.       Блондинка стиснула зубы от негодования. Какое-то чересчур отвратное чувство поселилось в груди, а хорошие мысли так и не лезли в голову. Ей начинало казаться, что это конец. Никакого чуда не происходило.

***

      Самая привычная коммуналка, такая же, в которую переехали мы с семьёй с год назад, после развития инвалидности отца. Старый диванчик, ковёр на стене, деревянный шкаф. Только всё это тремя этажами выше и… живёт в ней Кабан…       Мы с гопником сейчас стояли в центре комнаты и оглядывались по сторонам. Вдруг, нежданно-негаданно мимо нас пробежал мальчик лет десяти, в спортивном костюме, с велосипедом в руках. Углядев этого мальчика, Кабан вдруг присвистнул, словно задеты самые тончайшие струны его чёрствой душонки.       — Я помню этот день. На лето к нам приехал дед из деревни, а он тот ещё солдафон, сильно доёбистый, и мне казалось, будто лето испорчено. Но потом я отжал у одного пацана из соседнего двора его велик, и теперь мог хоть днями и ночами на нём кататься.       Я поморщилась не столько из-за факта воровства, а из-за того, что Кабан поведал мне об этом с таким видом, будто только что рассказал нечто донельзя трогательное.       — У тебя в жизни вообще был период, когда ты ни до кого не доёбывался?       — Хорош гундеть, — оборвал меня гопник, и стал вглядываться в дверь, — надо поскорее валить отсюда.       Но меня вдруг переклинило — нет уж, дудки, я и так весь год терпела его выходки. Гордо задрав подбородок и взглянув на Кабана сверху вниз, я фыркнула:       — А знаешь что? Тебе целый год всё сходило с рук, и ты мне житья не давал, хотя ничегошеньки я тебе не сделала. Хоть тут имею право высказаться, к тому же, может, ты вообще уже умер, и мы больше не встретимся. Не хочу уходить побеждённой, ясно? У тебя, Кабан, всё это из детства идёт, и ты… АЙ БЛЯ!       Я подпрыгнула, зажмурившись от боли, потому что гопарь вот прям от души зарядил мне ладонью по жопе. Я моментально схватилась за свою бедную жопу, а желание что-то высказывать мигом улетучилось.       — Я же сказал, хорош гундеть, — уже более строго напомнил Кабан, — башка и без того трещит, ещё и ты над ухом: ву-ву-ву, ву-ву-ву. Я помню, конечно, про наш с Настюхой уговор, что тебя больше не прессую, но извиняй, ты сама спровоцировала. Всё, предъявы ещё какие-нибудь есть?       Я только молча помотала головой в разные стороны, прикусив губу от обиды. Гопник же вдруг ехидно усмехнулся:       — Что, не получилось революцию устроить?       Зараза ты, Кабан, вот ты кто. Можешь хоть всю жизнь меня доёбывать, а я всё равно дождусь, пока ты помрёшь, и потом на могилу к тебе приду и выскажу всё, я упорная.       Конечно, мыслей моих гопник слышать не мог, а потому на этот раз всё обошлось. Он сказал, что пора выбираться отсюда.       В следующее мгновенье мальчик громко засмеялся, чем до жути напряг меня — похоже, Кабан даже в детстве был тем ещё гопарём, и смог бы прессануть меня нынешнюю. А следом за этим ковёр на стене начал трястись так, словно рассмеялся.       — Какого… — вырвалось было из моих уст, но стоявший рядом гопник тут же закрыл ладонью мой рот.       — Они ожили, прямо как в моих детских кошмарах. Живее, дёру отсюда!       Детских кошмарах… я с ужасом вспомнила свой трип, когда все гости на тусе пели, чтобы я получила по жопе ремнём. Так, спокойно, это же нереально всё.       Мы с Кабаном рванули в сторону двери, но она оказывалась всё дальше и дальше. Что-то здесь явно не так.       — Кабан! Стой! — прокричала я на последнем издыхании, и схватив гопаря за плечи, затрясла, — да остановись же ты. Это… это ведь как в кино, всё нереально, понимаешь? Может, чем больше ты боишься, тем больше страхов видишь, а на самом деле…       Тут дверь шкафа раскрылась, и вылетевший из неё ремень хлестанул меня по жопе с такой силой, что я тут же выпучила глаза.       — АЙ БЛЯЯЯЯЯЯЯ!!!       Кабан не удержался и хохотнул.       — Ну чё, Курочка, насколько нереально было?       — Я…       Слова даже не выходили, настолько горела жопа.       — Ладно, погнали со мной, есть одна идея.       Потянув меня за руку, Кабан повёл в обратную сторону, к велосипеду. Он занял место водителя, а мне пришлось усесться позади, согнув ножки и сгорбившись вжаться ладонями в плечи гопника. Выглядело довольно комично, вспоминая, что он был ниже меня на целую голову… но удобнее от этого не становилось. Кабан закрутил педали, и мы погнали к двери, сбив её, словно пустую банку. Затем, словно в Форсаже, гопник круто завернул в сторону, на кухню, и чем ближе мы подъезжали… тем меньше становились.       Теперь-то я точно Алиса в стране чудес! Ага, Саша Курочкина в стране кошмаров…       За кухонным столом сидел не меньше, чем великан в военном костюме, бывший, видимо, тем самым дедом Кабана. Теперь мы были размером с его ботинок.       — ВОЙНА, ВОЙНА, ВОЙНА, ВОЙНА, ВОЙНА!!! — без остановки гудел гигант, и гул эхом отдавался в ушах. Чувствую, ещё немного, и я точно оглохну. В голове всё плыло, мне хотелось вырубиться, жуткое головокружение, ещё и жопа до сих пор горит… не удержавшись, я завизжала что было силы.       Кабан прокричал через плечо, в которое я вжималась рукой:       — Курочка, бля, чё разоралась?!       — КАБАНЧИК, КУДА МЫ ЕДЕМ ВООБЩЕ?! ОН ЖЕ НАС РАЗДАВИТ!       — Не паникуй, надо просто до балкона доехать!       — Зачем?! То есть… ОТКУДА ТЫ ЗНАЕШЬ?!       — Я там всегда закрывался и прятался в детстве!       Мне не оставалось ничего иного, кроме как довериться хозяину этой квартиры. Мысленно молиться, пока мы проезжали под столом. Я несколько раз чуть не слетела с седла, и сильнее вжалась в плечи гопника. Чем ближе мы подъезжали к балкону, тем больше с его стороны был слышен женский плач. Это ещё что…       Но додумать свою мысль я не успела, так как мы взлетели, будто бы в компьютерной игре. Полетели в сторону балкона, а оставшийся позади великан погнался за нами. Вот и приплыли…       — ВОЙНА!       Мне хана…       Я зажмурилась, ощутила горячее дыхание приближающегося солдафона.       Но стоило перелететь на территорию балкона, как мы тут же вернулись к своим прежним размерам, а между нами и великаном выросла стена, в которую тот, судя по всему, и впечатался. Что ж, радуйся, Кабан, снова вышел ты сухим из воды.       Отдышавшись, я заметила, что плакала… принцесса Диана. Светловолосая девица сидела на полу, закрыв личико руками, и хныкала. Ого. Вот это номер.       Нервно сглотнув, я уселась напротив, согнув ножки под собой, и аккуратно дотронулась до её плеча.       — Ди… принцесса Диана, — исправилась я, вспоминая, как остро девушка реагировала на моё несоблюдение субординации, — послушай, все эти ужасы давно позади.       — Не позади… не позади…       Её голос всё же был прекрасным настолько, насколько и ужасал в эту самую минуту.       — Беатрис вернётся, и она снова будет пытать меня, — шептала принцесса, — разрезать кожу и самолично зашивать. Раз за разом, раз за разом.       Её таинственный шёпот завораживал, и от него же становилось не по себе ещё сильнее.       — Ежедневно в мире происходит семь чудес. А главное чудо в том, что я ещё жива… эти слова я проговаривала во время непрекращающихся пыток, просто чтобы не сойти с ума. До последнего я верила, что Феликс поможет, но…       Принцесса подняла голову и показала мне своё прекрасное личико, изуродованное шрамами, вблизи потрясавшими ещё сильнее. Я невольно побледнела, и сердце застучало. Ведь Кабан сказал, что моё тело захватила Беатрис… что же теперь будет со мной? Я вовсе не такая сильная, как принцесса Диана. Что ж, видать, на то она и принцесса.       — Диана… прошу, расскажи, пожалуйста, что с тобой тогда случилось.       — Я даже покажу тебе, — хихикнула вдруг девушка со шрамами, и уставившись мне прямо в глаза, прошипела, — смотри.       Прежде, чем я успела хоть как-то отреагировать, меня ослепила чересчур сильная вспышка. И я увидела…       Словно одно-единственное мгновение пронеслась целая жизнь этой несчастной и обезумевшей с годами прекрасной девушки. Сначала юная девица, наследница королевского рода, почитаемая и любимая всем двором, смекалистая, любопытная, местами заносчивая особа. От выходок её страдают все, от лакеев до отца-короля… все кроме мудрого советника, единственного, пожалуй, из всех способного держать отпрыска королевского рода в узде. Хромой, закрытый в себе, но вечно уверенный и также мудрый. Сказывает молва, что он хранит в глубинах своей души какую-то тяжёлую историю, что доныне не поведал никому, и это ещё больше возбуждает интерес принцессы. Лишь в нём одном она видит авторитет, прислушивается, и кличет его Костыль-Нога. Порою за особенно изощрённые свои выходки принцесса вознаграждается его похвалой, порою тот подсказывает, как ухищрённее было бы возможно отыграть партию и уйти не будучи пойманной. Принцесса Диана прислушивается ко всякому его слову.       — Знаешь, в чём была твоя ошибка? — сухо замечает хромающий мужчина высокого роста в один из дней жизни во дворце.       — В том, что не отравила служанку ядом, дабы она на меня не настучала?       Идеальный голос принцессы Дианы поражает…       — Ты мыслишь слишком радикально, в то время как ответ находится на поверхности, — хмыкнул Костыль-нога, — всего-то и надо было отвести от себя подозрения, как я тебя учил. Ах да, прости, я забыл, ты ведь у нас так сильно не любишь учиться.       В ответ принцесса Диана лишь показывает ему язычок.       — Ну что ж, в академии благородных девиц у тебя будет порядочно времени, чтобы подумать над этим.       — Да брось, костыль-нога, ты же не веришь, что папа в самом деле отправит меня туда?       — Он король, а королю иногда приходится принимать твёрдые решения, как бы больно ни было. Особенно когда дело касается будущей правительницы.       — Для этого он меня слишком сильно любит.       Несмотря на тщательно скрываемые эмоции за маской безразличия, Диана нервно потеребила медальон на своей шее. Красивый позолоченный медальон.       А после и начались перемены. Это произошло в последний день жизни во дворце, когда Диана, ведомая мыслью «была ни была» открыла подаренный ведьмой Беатрис в детстве футляр, и обнаружила в нём волшебный ремешок. С тех пор их судьбы навсегда стали тесно переплетены.       Академия благородных девиц. Провокационные выходки принцессы с первого же дня служат достойным ответом суровым правилам этого места. Диана подкладывает дохлую крысу под подушку инспекторши, в обмен на что получает удар по носу. Кровь, вылетевшая из носа, попадает на медальон, и отныне они с Дианой связаны магическим контрактом. Медальон оказывается в разы сильнее ремешка, и у принцессы с Феликсом образовывается незримая связь, благодаря которой они общаются телепатически. Ремешок, некогда бывший колдуном, но оказавшийся заколотым воинами человеческой армии, поведал Диане главную тайну — медальон на её шее есть главное оружие Бальтазара, благодаря которому чародей и был столь силён. Желание добраться до медальона и побудило Бальтазара принять личность костыль-ноги и годами находиться вблизи девочки, наблюдать её взросление, но в глубине души ненавидеть… ненавидеть всем сердцем, потому что двигало им лишь желание вернуть свой медальон и устроить геноцид смертных, недостойных магического дара. Поэтому он отдал приказ Беатрис подарить девочке футляр с ремешком, чтобы Феликс, его правая рука, держал Диану на коротком поводке в нужный момент. Чтобы убил по приказу Бальтазара и забрал амулет, который вновь попадёт в руки Дианы. Но Феликс привязался к ней, они стали друзьями, и он предупредил девушку обо всём. Она задела очень тонкие струны в глубинах его души, напомнила о чём-то таком, о чём он сам не помнил. Но и сама Диана вдруг поняла, сколь многое от неё зависит — девушка приложила многие усилия, чтобы спрятать медальон так надёжно, что Бальтазар ещё многие столетия не сможет до него добраться. Затем принцесса поспешила покинуть академию благородных девиц и отправиться в длительное путешествие до родного королевства, чтобы предупредить своего отца… столкнуться со своим самым преданным другом, Костыль-ногой, лицом к лицу и лично сказать, что знает правду… возможно, дать бой. Вот только она опоздала. В тот момент, когда принцесса с ремешком наперевес прибыли в королевство, все уже были мертвы, а главенствовало там войско Костыль-ноги. Диану начали жестоко пытать, хоть и осознавали бесполезность оного — до медальона им уже было не добраться, а Феликс…       — Не отважился пойти против него, — пронёсся у меня в ушах шёпот принцессы.       Только сейчас я заметила, что мы уже давно не на балконе Кабана, а на цветущей поляне, под странным куполом, огороженным стеной. Принцесса Диана всё также сидела на коленях и шептала себе под нос жуткие рассказы пыток, нашёптывала так заворожено, словно читала молитву.       — А это чё ещё за хер? — услышала я голос Кабана, обращённый ко мне. Голова повернулась набок, и я увидела стоявшего за стеной Феликса, отводившего взгляд, чтобы не видеть нас. И только сейчас вдруг поняла — он боится. Ремешок, нещадно хлеставший меня по жопе за каждую оплошность, и сам боится встретиться со своими демонами. Боится встретиться глазами с принцессой Дианой.       — Подними уже наконец взгляд, — прошептала девушка и вдруг подошла к стене. Они с Феликсом стояли друг напротив друга, и обезображенная, но всё также прекрасная принцесса прикоснулась ладонью к стене, вынудив меня поморщиться от жестокости ситуации.       Диана продолжила сладостно нашёптывать своим ангельским голосочком:       — Ты не решился посмотреть на меня тогда, когда не пришёл на помощь. Ты был моим единственным другом, единственным, кто остался на тот момент, когда… когда мне довелось увидеть трупы всех близких мне людей, и всё потому, что я доверилась не тому человеку. Меня одну пытали, а тебя не было рядом. Обожаемая твоя Беатрис разрезала мне руки, кожу, и зашивала, снова и снова, а мне приходилось бормотать слова о семи чудесах, лишь бы не сойти с ума. Она запихивала насекомых мне в уши, колола мой язык, била плетью по оголённому телу… а ты где был?       Голос принцессы дрогнул. Следующие слова девушка прошептала медленно, глядя в упор на всё-таки решившегося посмотреть Феликса. И кажется пожалевшего об этом.       — Я… тебя… ненавижу…       Затем принцесса вновь заняла прежнюю позицию на коленях и закрыла лицо руками. Кабан присвистнул, переваривая в голове всё сказанное. У меня же пробежали мурашки по телу — происходящее пугало меня всё больше и больше. Но проведя рукой по стене, я вдруг обнаружила, что могу пройти через неё. Вспомнились слова принцессы Дианы, сказанные мне на острове: наши сознания отделились барьером. Что ж, похоже, теперь барьером он огородил именно её… и мы не выберемся, пока обстановка не стабилизируется, пока ремешок не переборет свои психологические блоки.       — Феликс, — аккуратно начала я, но моментально заткнулась, словив на себе его косой взгляд.       Пришлось приложить усилие, переступая через страх вновь схлопотать по жопе.       — Ладно, знаешь что? Мне тоже очень страшно, и я… я не виню тебя. Наверное, окажись я в той же ситуации, дала бы заднюю не меньше твоего.       — Лучше заткнись, — угрожающе приказал Феликс.       — Но я здесь, а потому вынуждена прикладывать над собой усилия даже несмотря на страх снова получить по жопе… а то и вовсе откинуть копыта, — продолжила я, мысленно коря себя заочно за то, что не прикусила язык, — я меньше всех годилась для подобных приключений, потому что была обычной ветреной девчонкой из технаря. Наверное, я бы поджала лапки и как мама просто дождалась бы наступления восемнадцати лет, но Настюха не отчаялась и продолжила своё расследование, повела нас всех в эту лавку… хочешь бить меня по жопе за непослушание — воля твоя, вот только проблему это не решит.       Я на всякий случай зажмурилась, хотя прекрасно знала, что удар по жопе от этого менее болезненным не станет. С другой стороны стены Кабан бил по ней ногой, пытаясь понять, как это я тут очутилась, прошла сквозь купол. Удара, кстати, так и не наступало. Хм, либо Феликс передумал, либо хочет разогнаться перед этим самым ударом…       — Испугался я, вот что. Слабину дал, — негромко прошептал колдун-ремешок, вынудив меня осторожно открыть глаза, — Диана… она не такая, как остальные встретившиеся на моём жизненном пути люди. Она в самом деле была моим другом, и мне было искренне жаль её.       Мужчина с сочувствием взглянул на сидевшую по ту сторону девушку и вжался рукой в стену.       — Она поверила мне, а не Костыль-ноге, который был для неё самым важным человеком в жизни… и поверила в меня. Наверное, больше, чем я вообще того заслуживал, и явно больше, чем я сам в себя верил. Когда-то ведь и сам я точно также шёл за Бальтазаром, доверил ему своё истинное имя. А это то же самое, что и доверить душу. Мы оба с Дианой потеряли свои миры, вот только… она оказалась достаточно храброй для того, чтобы дать бой Бальтазару и Беатрис, а я… я не смог. Потому что когда-то любил Беатрис, и именно поэтому пошёл вслед за ней, пошёл за Бальтазаром. Я всё ещё надеялся вернуться в мир, которому давно не был нужен, и который на самом деле не был нужен мне. Я испугался.       Проглядела я, в какой момент, но рука Феликса прошла сквозь стену. Да что там, не просто прошла — он растворил эту самую стену. И мы стояли уже напротив сидевшей на коленях принцессы.       — Прости меня, — тихо прошептал мужчина.       — Феликс, — услышала я в ответ робкий голосок.       Диана отвела ладони от личика, поднялась и… и мы увидели, что никаких шрамов больше нет. Перед нами всё та же прекрасная девица, которую я видела в ранних воспоминаниях. Значит ли это, что Феликс преодолел свои психологические барьеры?       Принцесса крепко обняла мужчину, в течение месяца игравшего роль моего ремешка, и тот обнял её в ответ. Ого, а мой тиран-надзиратель оказался не таким уж и монстром.       Спустя время отстранившись от Феликса, Диана посмотрела мне в глаза. Я уж было подумала, что сейчас последует очередная колкость, но девушка неожиданно произнесла:       — Спасибо тебе, Саша Курочкина.       Очень плавно, и в то же время молниеносно, так, что это точно ушло от моего взора, принцесса обрела облик себя-ребёнка, такой, каковой я видела её в воспоминании о получении футляра. Вот только ребёнка с очень мудрым взглядом. И она сказала мне:       — Запомни: взросление — это вопрос воли.       А затем исчезла. Внезапно мы с Кабаном и Феликсом остались здесь втроём. Только непонятный осадок на душе остался, возможно, на всю дальнейшую жизнь. Что-то, что я пойму лишь спустя годы, но совершенно точно никогда не забуду.       Хоть момент был и слишком сокровенный — как-никак, мой ремешок наконец-таки отпустил своих внутренних демонов и можно сказать переродился — Кабан всё равно не преминул нарушить тишину следующей фразой:       — Ну ни хера ж себе. Дальше-то чё нам, живым, делать?       Я уже хотела было бросить ему какую-нибудь интеллектуальную остроту, как вдруг где-то вдалеке послышалось хихиканье. Женский голосок. Это Беатрис, сразу поняла я, и стоило обернуться, как худшие опасения подтвердились.       — Здравствуй, Сашенька, — пропела колдунья и поманила меня пальчиком, — ох, ты не представляешь, как долго я тебя искала. Не бойся же ты, подойди ко мне, кусаться не буду.       Да кто ж тебя знает…       Судя по всему, Беатрис услышала мои мысли и тут же довольно хихикнула. Кажется, ей было лестно наводить на окружающих чувство страха. Сейчас у неё это вышло отлично.       — Понимаю твои опасения, но спешу их развеять. Не один лишь только медальон нас интересует. Великий лорд Бальтазар приказал доставить тебя к нему, он с нетерпением ждёт возможности побеседовать с глазу на глаз.       — Ага, или втащить мне по жопе, иначе зачем вы подсунули мне этот магический контракт, — сострила я в ответ.       — Нет, по заднице тресну тебя сейчас я, если ослушаешься, — рявкнула Беатрис, вынудив меня инстинктивно схватиться ладонью за несчастную свою жопу, чем знатно её повеселила. Вернувшись в прежнее позитивное состояние духа, ведьма протянула певучим голоском, — всё дело в твоей крови, в том, кто ты. Твоё предназначение — управлять огромной империей, которую мы выстроим на костях этих смердов, узурпировавших наш мир.       — Ага, что-то слабо верится…       — Сашенька, не зли меня.       Неизвестно, чем бы это всё закончилось — вон, Беатрис уже подняла ладонь с очевидно недобрыми намерениями — но Феликс вдруг шагнул вперёд, загородив меня своим здоровым телом. Колдунья с озорством взглянула на него и вновь издала пренеприятный смешок. Одновременно с тем Кабана вдруг затрясло, и он заскулил:       — Что это со мной… я… я исчезаю? Умираю? Курочка, сделай что-нибудь!       — Да что? — в панике вопросила я.       — Откуда ж я знаю, сделай, а то получишь по жопе. Эй ты… Феликс или как там тебя, я формально ещё твой хозяин, тресни её пару раз!       Но колдун только задумчиво поглядел на него и изрёк:       — Не беспокойся.       А после подмигнул уже напрягшейся мне. Я словно прочла в своих мыслях его слова: теперь мы единое целое, и в нашем сознании нет блоков. Нам пора выбираться отсюда.       — ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?! — донёсся до меня крик Беатрис где-то очень далеко, словно на другом конце света. Кабан исчез. Ну а после стали исчезать и мы с Феликсом.       Настя поцеловала лежавшего в отключке гопника прямо в губы. Блондинка совершенно отчаялась, она чувствовала, как всё хорошее уходит из этого мира и решила пойти на подобный трюк, чтобы вызвать эмоциональный всплеск. Не была уверена, что получится обмануть себя, но может хотя бы у Кабана…       И к её удивлению, гопарь наскоро очнулся.       — Чё за… ты чё, засосала меня, что ли?       Настя ощутила, как щёки накрыл румянец, а сам Кабан расплылся в довольной ухмылке. Да уж, неловко…       — Эй, голубки, — прервала друзей Ниночка, всё-таки пришедшая в норму в общей бодрости духа, — я понимаю, вам сейчас жутко весело, но давайте-ка поторопимся, лады? Там сейчас с минуты на минуту Сашку пришьют, а вслед за ней и нас самих!       — Точно, — закивала Настя и моментально поднялась с колен.       Одним только взглядом сказала Кабану, ощущавшему себя сейчас победителем этой бренной жизни, что пора выдвигаться. Пора следовать за поехавшим чародеем и спасать подругу. Быть может, их приключения закончатся здесь, и это будет конец…       Кто знает.