***
Ох, вот это меня приглючило… Когда я открыла глаза, то с явным недоумением обнаружила, что лежу в тележке в каком-то тюремном коридоре — чего, бля? — а стоявшая рядом Беатрис сжимала в руке волшебную палочку и пялилась на какого-то заросшего мужика перед ней. Ремешок всё также был у меня на поясе. Ну хоть какая-то стабильность в этой дрянной жизни… — Не дури, Бальтазар вытащил бы тебя рано или поздно, — гневно прошипела колдунья, явно обращаясь к незнакомцу, — тогда, сотни лет назад, мы вдесятером дали ему клятву. Никто тебя не принуждал. Неужто решил нарушить её из-за глупости? — Бальтазар… солгал, а я… страдал здесь, — с трудом выдавил мужчина. — НЕ СМЕЙ ТАК ГОВОРИТЬ! Всё произошло, пожалуй, даже слишком быстро. Беатрис взмахнула волшебной палочкой, а неизвестный чародей легко отбил атаку взмахом руки, вслед за чем колдунья пробила стену своим телом и вылетела в соседнюю комнату. Чародей зашагал в её сторону. Класс, а мне что делать? Ремень начал сжиматься на поясе, будто тянул меня куда-то, как вдруг… — Подъём, Курочка! — просвистел взявшийся из ниоткуда Кабан у меня над ухом, заставив вскрикнуть от неожиданности. Где-то вдалеке уже свистели заклинания двух сражающихся колдунов. Кабан схватился за ручки тележки и повёз меня вперёд по коридору очень быстрым ходом. По сторонам от него уже мчались Настя с Ниночкой. — Настюх… — только и смогла пробормотать я. — С добрым утром, Саш, а мы тут немножко выжить пытаемся, — нервно хихикнула подруга в ответ. Да уж, пироги… Впрочем, и от ремешка наконец-то появилась польза: тот слетел с моего пояса и начал указывать застёжкой то в одну сторону, то в другую, явно показывая Кабану путь. От такого резкого полёта голова моя бедненькая кружилась всё сильнее. Плюсом во всём этом было то, что в отличие от Ниночки я хотя бы не задыхалась, ну и то, что совсем скоро мы достигли лестницы. Тут уж пришлось забросить тележку и карабкаться по лестнице к люку, одновременно с тем борясь со своим страхом высоты и молясь, чтобы не грохнуться. Интересно, ремешок… то есть Феликс поймал бы меня в таком случае, или сначала я бы свернула себе шею? Впрочем, проверять не пришлось — мы оказались в каком-то подобии театра, откуда друзья вывели меня обратно в магическую лавку. Вот уж и впрямь ни хрена ж себе! Упёршись локтями на прилавок, я перевела дух. Всё это безумие закончилось… неужели, блин, всё это безумие закончилось?! — ДА, СУКА, ДА! — радостно прокричал Кабан, запрыгав на месте. Ну что ж, впервые за год знакомства я порешила, что его излишняя гиперактивность была хотя бы к месту. — Давайте поскорее свалим отсюда? — выдвинула Ниночка вполне себе здравую мысль, но Настя, будто назло мне, остановила её. Подруга поправила волосы и объяснила: — Тут уже явно небезопасно. Сначала давайте обыщем прилавок, может, найдём что-то полезное? — Ага, или вытащим ещё один ремешок, — сострила я, за что получила шлепок от кожаного Феликса по ляжке и поморщилась, — ай, бля! Нет уж, если будете что-то открывать, то давайте без меня, лады? Хватит моей жопе на сегодня приключений. Кабан хохотнул, а Настя закатила глаза и сама двинулась к прилавку. Чего, чего, а смелости ей всё-таки не занимать, пусть это и не всегда было уместно. Совсем скоро из-за прилавка стали вылетать всякие личные дневники, книжки, ключи и прочий мусор. Подумалось уж было, что ничего полезного там не обнаружится, как вдруг из одного вскрытого Настюхой ящичка вылетел фотоаппарат, левитировавший в мою сторону и сфотографировавший меня со вспышкой. Я зажмурилась из-за яркости, а вылетевшая из камеры фотография плавно приземлилась прямо в руки Кабану, совсем скоро загоготавшему. — Чего хрюкаешь? — поинтересовалась Ниночка, пока я пыталась скрыться от терроризировавшего меня снова и снова фотоаппарата. Шаг влево — и он туда подлетает и щёлкает меня снова. Снова слепит, гадёныш, вот как от него избавиться? — Гляди, Курочка на фотке двигается, — заметил Кабан с усмешкой, — прям как в этом… в человеке-пауке! Настя прыснула и решила уточнить: — Может всё-таки в Гарри Поттере? — Ну да, внатуре в нём, — закивал гопарь, далеко не в первый раз доказывавший своё очевидное незнание кинематографа. Я же сжала ремень в руке и постаралась что было силы вмазать им по летающему фотоаппарату, но тот очень лихо отлетел, а я чуть было не грохнулась, в очередной раз насмешив Кабана. Да чтоб тебя, папарацци ебучий! — Саш, похоже, он настроен исключительно на съёмку тебя, — заметила блондинка. — Влюбился, что ли? — фыркнула я и показала фотику язычок. — Или всё куда интереснее, — протянула Настя, открыв лежавший на прилавке альбом, — смотри-ка сюда. Мы все вчетвером живо скучковались над фотоальбомом, заставившим меня поёжиться из-за своих фотографий. Дело далеко не в том, что абсолютно все фотографии двигались, невольным образом вызывая кавардак в голове, а в том, что это были за фотографии… — Курочка, это ты, что ли? — заметил Кабан с неподдельным интересом. Я кивнула и ткнула в первую попавшуюся фотографию. — Это свадьба моих родителей. Ого, а это мы с папой ещё до переезда, я помогаю ему добраться из больницы. Что всё это значит? Вон я на крыше в тот день, когда мы с ремешком впервые вместе потащились в технарь и я дала дёру от Кабана. — Так вот куда ты тогда испарилась! — фыркнул гопник. — А это я во дворе получаю по жопе… а это… Беатрис… Настя закончила мою мысль: — Беатрис выходит из дома Заики. И всё-таки далеко не ножик-суицидник его тогда довёл. — Это что, блин, фотоаппарат-извращенец? Слышь ты, летающий жук, какого чёрта ты вокруг меня круги наматывал всю мою жизнь? И даже раньше… — Саш, думаю, дело далеко не в нём, а в Сове, — осторожно уточнила подруга. Да я уже и сама поняла. Голова закружилась, так что я отошла к витрине, поглядеть наружу. Сова при встрече сделал вид, будто не знал, кто я такая, и так искренне удивился. А теперь выходит, что… — Он следил за мной всё это время, — одними только губами промолвила я. Это всё чересчур безумно. Мне вдруг вспомнились слова Феликса во время путешествий по глубинам подсознания — «Кто, по-твоему, запер нас в сознании, разве же я? Не задумывалась, почему именно он из всей этой бравой троицы оказался в роскоши, в собственном магическом магазине, в то время, как твой дед всю жизнь прятался в старой квартире, храня тот амулет как зеницу ока, один-единственный амулет, а его друг так и вовсе сходил с ума в плену у ножа-суицидника? Сова знал, кто ты, и всё равно не соизволил помочь. Уверена, что настоящая угроза — Бальтазар?». Да неужели он… — Спокуха, Саш, давай для начала почитаем эти… — начала было Настюха, но была нещадно прервана мной. — Нет уж! Довольно с меня этих магических войн, я, блин, не гожусь для них, если вы не заметили, — топнула я кроссовкой по полу, — я сейчас пойду домой и достану медальон, который мой милый дедуля прятал все эти годы в шкафу. Запущу его куда-нибудь в реку, и пусть сами разбираются, кто как хочет. Это ведь за ним эти безумные чародеи охотятся, так? Пусть захватывают себе мир, успехов им и благополучия, главное, что без меня. И нечего меня попрекать! Последние слова были обращены к ремешку, сдавившему было мой пояс. Похоже, не шибко он доволен подобным решением. Не нравится ему, поглядите-ка, ишь ты, самый умный выискался, это не тебе в итоге по жопе получать до восемнадцати лет! Коли что-то не устраивает — сам лезь в пекло, а с меня довольно. И как ни странно, Феликс действительно унялся. Но зато Кабан засунул руки в карманы и сказал с задумчивым видом: — Не, Курочка, реально ведь Настюха дело говорит. Вспомни, что эта ебанутая ведьма по итогу с принцессой сделала. Неужели также хочешь? — Для начала хорош на каждом шагу обзывать меня Курочкой, у меня вообще-то имя есть — Саша! Можно было бы и запомнить за год совместной учёбы! — я воинственно скрестила руки на груди, заставив даже гопника опешить, — и давно ты у нас таким положительным стал? Уж не ты ли до меня доёбывался чуть ли не больше ремешка? Не давал мне покоя с самого начала, а теперь что, вместе чуть копыта не откинули и стали одной командой, да? А ты, Ниночка? — А я-то что? — невинно захлопала ресницами соседка. — И впрямь, ничего, — с досадой признала я и устало вздохнула, — ребят, вы поймите, я в самом деле не гожусь ни для каких магических войн, я не такая как принцесса Диана, и если кто-то думал иначе… он ошибся. Казалось бы, на этом можно было и поставить жирную точку в моей печальной истории, вот только у Насти, судя по всему, шило в одном месте и оно конкретно мешает ей жить. Уж кому действительно пригодился бы волшебный ремень, так, похоже, что ей! Не ту несчастную леди выбрал этот ремешок, ох не ту. Но подруга всё равно заговорила: — Саш, у нас ведь есть реальный шанс остановить этих психов, спасти очень многих. Если этот Уроборос доберётся до желаемого, если получит силу… помнишь, что Сова говорил, не от балды ведь он следил за тобой, да? Я уверена, его цель заключалась в… — А его работа — не моя забота, — оборвала я и была такова. Продолжать этот спор посчитала бессмысленным, так что молча вышла из лавки, хлопнув за собой дверью. Можешь хлестать меня по жопе сколько хочешь, Феликс, а от медальона я всё равно избавлюсь, не нужно мне такого добра, видали мы, чем оное заканчивается! А потом и Кабана заставлю разорвать этот магический контракт, но первым делом — сохранение жизни. Настя с Кабаном же с задумчивыми лицами глядели мне вслед, покуда Ниночка переминалась с ноги на ногу на фоне. Напряжение так и летало в воздухе, ну а гопник очень не любил, когда причиной напряжения был не он, так что заметил с фальшивой иронией: — Вот такой внутренний стержень я Курочке и прививал, не просто же так доёбывался! Вот теперь — горжусь! Настя прыснула от нестандартности побега от неловкости, а Ниночка устало протянула: — Ребят, Саша права. Давайте уйдём отсюда поскорее, мне уже домой хочется. Реально зря мы во всё это ввязались. Уже позже Кабан с Настей купили две шавухи в лавке на углу и оккупировали скамейку у технаря. — А всё-таки в родном районе и шавуха слаще всех этих магических таблетосов, — сказал гопник, даже не прожевав прыгавшее теперь по рту мясо, — мне как-то одногруппник свои таблетосы подогнал, так у меня потом магическая война не хуже этой была. Отсмеявшись, Настя задумчиво поглядела в сторону техникума. Как много безумных событий всё-таки произошло в этом с виду самом обычном райончике и с самыми обычными подростками. — И всё равно непонятно, зачем Сова столько времени следил за Сашкой… а судя по фоткам, даже за её родителями. У меня в голове это не укладывается и не даёт покоя. Должна же быть какая-то последовательность. — Да забей, они поехавшие все, скажут первую чепуху, которая только в голову взбредёт, — отмахнулся Кабан, — когда мы были в этом их… в сознании, короче, хуй знает, как это назвать… мы столкнулись с Беатрис, и она такую чушь порола! — Первый принцип логики: детали, которые кажутся тебе бессмысленными и случайными, при должной аналитике обязательно можно связать в единую цепочку. Настя задумчиво прикусила губу. Всё это не давало ей покоя, но решения как назло не находилось. Кабан, тем временем, продолжал свой трёп на заднем плане: — Да не было там ни хрена логики, то она говорит про то, что этот чародей хочет вместе с Курочкой управлять какой-то империей, то про то, что у неё кровь очень ценная. Какая, с отрицательным резусом, что ли? Ха-ха-ха! Хохот гопника застыл в ушах, и Настя даже не заметила, как руки перестали ей подчиняться. Шаурма шлёпнулась на асфальт, но блондинка не замечала этого — все звуки, включая смех друга и прочие посторонние шумы ушли куда-то на второй план, а громче всего слышался теперь только стук собственного сердца. Мозг активно заработал. — Что ты сказал? Про кровь? — Ну эта, как её, Беатрис стала гнать, мол им важна кровь Курочки, и тот чародей хочет поговорить с ней с глазу на глаз, — дёрнул плечом гопник, — да брехня же это всё, они просто кокнуть её хотели! — Кровь… — прошептала Настя. Неужели она была настолько невнимательной всё это время? Девушка, кажется, наконец-то поняла, кого напоминал ей человек на фотографии. В памяти чётко прорезался тот фрагмент времени: они с Сашей смотрят на чёрно-белое фото деда. Не считая покойного маразматика, там были Заика, Сова и… Костыль-нога. Человек, с самого начала показавшийся Насте отдалённо похожим на кого-то, но она не могла понять, кого же он ей так сильно напоминает. Не могла понять, потому что видела его не столь часто. Видела не столь часто или же просто не обращала внимания? В голове пронеслись слова Совы, произнесённые им в лавке перед отправлением Саши в глубины себя: «дело в Уроборосе. Я так и не понял до конца, каким образом, но ремешок был связан с ним. И если он действительно так сильно воздействует на ум своего нынешнего владельца, это значит только одно: Уроборос совсем близко. Наверное, куда ближе, чем вам кажется». Вот оно как… «Он плут и мошенник, что с лёгкостью меняет образы, давит на сознание своих жертв, и оборачивает их сильные стороны против них самих. Лишь его хромота является единственным постоянством во всём его двуличии» Фотоальбом Совы, в котором была запечатлена свадьба родителей подруги. (И всё равно непонятно, зачем Сова столько времени следил за Сашкой… а судя по фоткам, даже за её родителями — задумалась Настя минуту назад) Она вспомнила, как Саша ткнула в первую попавшуюся фотографию и сказала: «Ого, а это мы с папой ещё до переезда, я помогаю ему добраться из больницы». Из больницы, пронеслось в голове Насти. Ну конечно, из больницы! Они переехали к деду год назад, потому что… — У Сашиного отца развилась хромота, — договорила девушка полушёпотом вслух. — Чё? Кабану стало немного не по себе, когда он встретился взглядом с сосредоточенным как никогда лицом блондинки. И она вынесла вердикт: — Нам срочно нужно к Саше. Я знаю, кто такой Уробо… Бальтазар. Издав тяжкий вздох, добавила: — Надеюсь, что я ошибаюсь.***
Дома никого не было. Точно, мама, наверное, поехала встречать отца из больницы. Тем лучше, достану аккуратненько медальон из шкафа, пока они не видят и избавлюсь от него, выкину восвояси. Лучше пускай другие с ним разбираются. «И нечего меня упрекать», грозно добавила я ремешку… но в мыслях, мало ли, вдруг мания бить меня по жопе ещё не до конца улетучилась. Открыв тайник, увиденный мною в подсознании, я действительно углядела тот самый медальон. Так это всё было правда… и дед в самом деле подставил меня, знал, что я проявлю синдром любопытной Варвары и потянусь к его вещам… На душе стало как-то тошно от этого. Я сжала медальон в руке и ощутила мощный прилив. Вещица-то, похоже, и впрямь особенная. Плевать, напомнила я самой себе, тебе плевать, ты должна просто-напросто от него избавиться. Я быстренько развернулась и… вскрикнула. — Ой, пап, я не слышала, как ты вошёл. Его было не узнать: излишне сосредоточенный, серьёзный, с пустым взглядом. Не такой рассеянный и расслабленный, как обычно. Папа сжимал трость в руке, и ему, кажется, было больнее, чем обычно. Почему он вообще решился зайти в мою комнату? Обычно он никогда не нарушал моего личного пространства, не в его это духе. Но сейчас… Слова, сказанные им, повергли меня в шок. Человек, в один момент показавшийся мне совершенно незнакомым и каким-то чужим, сказал глухим голосом: — Медальон. Живо. И протянул руку.