Колыбельная Кота

      Поход на каток был запланирован на очередные выходные, и это было чрезвычайно волнительно для Минхо. Во-первых, он совершенно точно не умел кататься на коньках, а значит это будет, скорее всего, интересный, но травмирующий опыт. И во-вторых, с их прошлой встречи прошло почти две недели и, если быть честным до конца, Минхо соскучился. Неделя выдалась очень загруженной у них обоих, поэтому даже в переписках удавалось ухватить лишь крохи. Зато прошлым утром у Минхо появилось бесценное сокровище.       Фотография со спящим Чаном, к коленке которого пристроился Чонин, абсолютно без раздумий отправилась в папку с избранным, где вообще-то даже в лучшие времена обитали только коты. В личности фотографа сомнений не было, как и в том, что именно он отправил фотографию Минхо, потому что Чан был очень смущён, когда обнаружил её в их диалоге. В тот момент Минхо осознал, что их с Сынмином отношения все же теплее, чем ему казалось. Оставалось надеяться, что в эти выходные ситуация не ухудшится.       Было не просто волнительно, было страшно, особенно, когда Феликс принялся увлечённо рассказывать, как их с Джисоном научный руководитель месяц назад пошел на каток со своим внуком и в результате этого сломал шейку бедра. Эта информация пошатнула какую-либо вообще уверенность Минхо в том, что он сможет встать на коньки и выжить после этого. Он уже был готов отказаться от этой авантюры, но хватило всего одного «я так жду возможности с тобой покататься» от Чана, чтобы все тревоги отошли на задний план.       В общем-то, Минхо почитал теорию катания на коньках и, на всякий случай, взял с собой мини-аптечку, так что он был вроде как готов. Или не совсем, потому что смотреть на фигуристов — одно дело. Танцевать, взлетая над полом, точно как те фигуристы — другое. А встать на коньки впервые — совершенно немыслимое.       Чан уже отъехал в сторону, держа за руку Йенни, а Сынмин и вовсе наматывал круг третий, когда Минхо, аккуратно держась за бортик, ступил на лёд. Ощущение было максимально неприятное и странное: ноги разъезжались, колени подгибались и намного больше хотелось поползти, помогая себе руками, потому что на карачках хотя бы было больше, чем две опоры.       Однако, Минхо был смелым, поэтому храбро сделал шаг вперёд. И глупым, ведь при этом он отпустил бортик и из-за чуть было не пропахал лёд перед собой носом, но вовремя снова вцепился в бортик обеими руками. Следующий шаг уже был аккуратнее и продуманнее. Минхо медленно выпрямил одну ногу перед собой, опёрся на неё и попытался не сильно толкнуться другой. Вышло очень даже неплохо. Он решил продолжить в том же духе, медленно перебирая ногами.       Оказалось не так уж и сложно катиться по кругу, придерживаясь, но как только Минхо отпустил бортик, ноги тут же разъехались, лезвие одного конька зацепилось за вмятину и заставило запнуться. Помня о том, что отклоняться назад ни в коем случае нельзя, он полетел вперёд, выставляя перед собой руки. В первое мгновение он не почувствовал ничего, но затем острая боль обожгла колени, удар от наколенников отдался прямо в кость, кожа на ладонях заныла, наверняка стёсанная. Не надо было отказываться от перчаток, что предложили в прокате.       Аккуратно поднявшись, Минхо снова схватился за бортик, прежде чем оглядеться. Он заметил спешащего к нему Чана и попытался улыбнуться как можно бодрее. Чан, в отличие от него, катался отлично, поэтому вовсе не хотелось смущать его своими неудачами. В конце концов, они пришли сюда веселья ради.       — Всё хорошо? — обеспокоено поинтересовался Чан, остановившись рядом. — Ты не сильно ударился?       Минхо покачал головой.       — У меня выходит вполне сносно для первого катания, — оптимистично заявил он. — Ты так не думаешь?       — Думаю, тебе стоило предупредить, что это впервые, — Чан чуть улыбнулся. — Чонин пока что катается в середине с остальными детьми, так что давай я немного помогу тебе?       Минхо колебался лишь мгновение. Если Чан сам предложил помощь, значит он действительно хотел помочь, поэтому Ли с энтузиазмом кивнул и вложил ладонь в протянутую руку Чана. Тот помог ему выровняться, а потом взял и за вторую руку, развернув их лицом к лицу.       — И как мы будем кататься? — недоуменно спросил Минхо. — Кружась?       Чан рассмеялся и потянул его за собой, начиная движение спиной вперёд. Для собственного удобства, он обхватил его локти, тем самым поддерживая. Минхо неловко ступил следом, только вот ему не удавалось двигаться так же гладко. Он постоянно спотыкался, кончики лезвий норовили разъехаться в стороны, но Чан держал его уверенно и не давал снова свалиться на лёд. Но самое главное, Чан мягко сказал:       — Смотри мне в глаза, не обращай внимание на ноги, просто двигайся.       И Минхо не смог ослушаться. Всё это было как в чёртовом романтическом фильме и это до глубины души трогало его. Почему-то с Чаном всё превращалось в мелодраму, но не ту, от которой тошнит, потому что слащаво до жути, а красивую историю, которая не заканчивалась на словах «долго и счастливо», а ожидала своего продолжения каждый день.       Только вот в их красивой сказке было место ещё двум переменным, с которыми Минхо соперничать не смел. Именно поэтому он отпустил руки Чана, как только откуда-то из центра катка раздалось требовательно хныканье и жалостливое «папа-а». Чан с чуть виноватой улыбкой откатился от Минхо и поспешил к сыну, который стремился вернуть себе внимание родителя.       Некоторое время Минхо ещё пытался самостоятельно тихонько катиться вдоль бортика, придерживаясь рукой. Это было не так здорово, как с Чаном, но сносно. Он упал всего трижды: дважды при попытках уйти в свободное катание без бортика, и один раз его сбил какой-то мальчишка. Это было очень больно. Вовсе не молодое тело было неблагодарно ему за все те ушибы, что Минхо получил.       Неожиданным спасением для него вдруг стал Сынмин. Он затормозил рядом очень резко, осыпая ноги Минхо ледяной крошкой, но не выглядел так, будто собирается издеваться. Его серьёзный взгляд был направлен на ноги Минхо, и после нескольких мгновений мальчик выпалил:       — Ты неправильно ноги ставишь. Давай я научу тебя сначала ёлочкой ездить?       И под его чутким надзором Минхо освоил сначала ёлочку, затем движение волнами, двигая носами коньков то врозь, то навстречу друг другу, а после, держась за руку Сынмина, сделал более смелые шаги. Тот оказался очень терпеливым учителем, подсказывая, когда Минхо ошибался и напоминая наклоняться чуть вперед, чтобы не опрокинуться на спину. А ещё его ладошка была очень горячей. Она была почти такого же размера, что и ладонь Минхо, что заставляло невольно задуматься, а насколько же ещё вырастет этот ребёнок? Ему правда хотелось бы понаблюдать за этим.       К концу отведённого для общего катания часа, Минхо стоял на коньках довольно уверенно и даже мог без опоры проехать небольшой отрезок. Сынмин был невероятно горд собой и справедливо, но ему было далеко до того гордого обожания, что излучал Чан, глядя на них. Он весь словно светился от этого, а как только люди начали постепенно покидать каток, тут же подкатился к сыну, крепко обнимая его.       — Ты моя умница, — счастливо сказал Чан, поглаживая его по голове. — Вы вдвоём проделали потрясающую работу!       Сынмин смущённо разулыбался, прячась в складках отцовского свитера, но горящие уши выдавали его с потрохами. Он был действительно рад этой похвале, а Минхо был счастлив, что смог стать частью этого. Тем более, что после он, так же как и Сынмин, удостоился тёплого объятия. И хотя Минхо и сделал вид, что это вовсе не то, что он любит, сердце в тот момент трепетало.