Колыбельная Кота

      Полная счастливых мгновений жизнь постепенно стирала из памяти всё плохое, что было до того. Даже разговоры с матерью постепенно становились не такими уж и тягостными, а, что главное, случались довольно редко, опять же потому, что Минхо очень часто находился вне дома, а когда он был с детьми и Чаном, ему в принципе было не до этого. Однако то, что вне его светлого мира всё ещё были проблемы, пришлось вспомнить.       В тот день Чан задерживался на работе, и Минхо вызвался забрать детей. С Сынмином общий язык находился с трудом, но постепенно становилось всё легче, судя по тому, что сегодня они даже немного поболтали, преодолевая путь от школы до детского сада и от сада до квартиры Минхо.       По дороге они заглянули ещё и в магазин, потому что у Минхо заканчивался кошачий корм. Ну, и потому что с Чонином было весело печь что-то сладкое, а мука так не кстати почти закончилась. Так что, когда они подходили к квартире Минхо, у него были заняты руки, поэтому он сказал Сынмину код от двери.       Замок негромко пискнул, разблокируясь, и Сынмин открыл дверь, придерживая её, чтобы Чонин и Минхо зашли, а потом зашёл сам. Минхо поставил пакеты на пол и помог разуться Чонину, прежде чем заметил, что в прихожей стоит чужая пара кроссовок. Это были кроссовки от той самой фирмы, которую так любил его младший брат, поэтому Минхо не сомневался в том, чьи они.       — Ёнбокк-и? — позвал он, подхватывая пакеты вновь, чтобы освободить место в тесном коридоре для Сынмина.       Ответа не последовало, так что Минхо оставил пакеты на кухонном столе и отправился в глубь квартиры, чтобы найти брата. Чонин тихонько следовал за ним, уцепившись за край кофты Минхо.       — Хён, а это кто? — шёпотом спросил он, когда они обнаружили спящего Феликса, свернувшегося клубочком на постели в комнате Минхо, рядом с которым пристроились Дуни и Дори.       Прежде чем ответить, Минхо плотно закрыл дверь и отвёл Чонина в зал, где на диване уже расположился Сынмин. Суни благородно восседал рядом, разрешая ему себя гладить.       — Это мой младший братик, — негромко объяснил Минхо. — Он спит, так что не будем шуметь, ладно?       — Хорошо, будем вести себя очень тихо, — согласился Чонин.       Если бы детей здесь не было, Минхо бы разбудил Феликса и заставил бы его поговорить с собой, но сейчас, когда Сынмин и Чонин были здесь, он чувствовал, что несёт за них бо́льшую ответственность сейчас, чем за брата, который, к тому же, спал. Поэтому до прихода Чана Минхо решил пока не трогать Феликса и провести время с детьми.       Минхо собирался делать с Чонином печенье, но Сынмину одновременно с этим понадобилась помощь с домашним заданием, поэтому, показав малышу как надо месить тесто, Минхо попытался вникнуть в довольно сложные задачи по математике. Чонин был очень деятельным мальчиком, но он любил внимание и всегда оповещал о том, что делает, поэтому контролировать его действия было не так уж сложно. Пока они с Сынмином решали задачку, Чонин замесил тесто, насколько хватало его сил, о чём и сообщил Минхо. Попросив Сынмина немножко подождать, Минхо быстро замесил тесто и раскатал его, после чего подготовил противень и вручил Чонину формочки для вырезания.       Как раз к тому моменту, как Чонин вырезал почти всё, появился Феликс. После сна он выглядел растрёпанным, дезориентированным и растерянным, но внимание Минхо было обращено не на то, как он себя вёл, а на покрасневшие раздражённые глаза, будто Феликс много плакал.       — Хён, кто это? — непонимающе спросил Феликс, когда понял, что в комнате их четверо.       — Ёнбокк-и, ты проснулся, — Минхо постарался улыбнуться так тепло как мог, не выдавая своего беспокойства. — Это Чонин и Сынмин, дети Чана. Мальчики, знакомьтесь, это мой братишка, его зовут Ёнбок.       — Ёнбок-хён! — радостно позвал Чонин. — Поможешь мне доделать печенье, хён?       И хоть Феликс всё ещё был растерян из-за всей этой ситуации, он всё же подошёл к ребёнку и начал ему помогать. К тому моменту, как они отправили печенье в духовку, Сынмин с Минхо успели нарешать всего две задачи. Но главное, что принцип был понят, так что дальше было уже немного проще.       — Хён, мы можем поговорить? — спросил Ёнбок, отвлекая Минхо от задач.       На самом деле, Минхо очень бы хотел отложить этот разговор, но тихо вздохнул и кивнул. Но прежде чем уйти достал маленький таймер и завёл его на десять минут, вручая Чонину.       — У тебя очень важная задача. Как только он издаст такой звук «динь», позови нас, хорошо? — попросил он. — Только обязательно так, чтобы мы услышали.       Мальчик со всей ответственностью отнёсся к этому заданию. Сынмин же по собственной инициативе сказал, что проследит за этим. Он в принципе сегодня вёл себя очень дружелюбно, что не могло не радовать. Этим наблюдением Минхо поделился с братом, когда они вернулись в комнату Минхо, чтобы поговорить.       — Дети твоего бойфренда — не то, о чём я бы хотел с тобой поговорить, — немного раздражённо ответил Феликс и это вернуло Минхо к мыслям о том, что у брата проблемы.       — Что случилось? Вы с Джисоном поссорились? — спросил он.       — Не в Джисоне дело! — воскликнул Феликс, но затем прикусил губу, похоже, стараясь сдержать все те чувства, что бурлили внутри. — Мама узнала, что мы вместе. Хён, она… Она даже не кричала, хён, я…       Он замолчал, явно пытаясь не разреветься. Минхо уже примерно понимал, что последует за этим, поэтому он спросил:       — Как это произошло?       А произошло это именно так, как и ожидалось. Нельзя было пытаться что-то скрыть от матери в их доме и при этом вести себя беспечно счастливо. Так Джисон и Феликс, несколько лет скрывавшие свои отношения, так глупо сами себя рассекретили, поставив на заставку телефона счастливых себя. У матери оставались бы сомнения, если бы не все те нежные словечки, которыми Джисон называл Феликса, как только тот снимал трубку.       В общем, это была просто история одного провала, где двое настолько почувствовали себя счастливыми и свободными, что перестали волноваться, что их раскроют. Феликс поехал к матери, а Джисон очень по нему соскучился и позвонил как раз в тот момент, когда Феликс вышел из комнаты, поэтому звонок приняла мать, услышала всё, что точно не хотела и увидела на заставке своего сына валяющегося в одной кровати с лучшим другом, который оказался вовсе не просто другом.       — Ёнбокк-и, мне очень жаль, что так случилось, — искренне сказал Минхо. — Можешь остаться здесь, пока не будешь готов к разговору с ней, но разве тебе не будет спокойнее рядом с Джисоном?       На это Феликс заметно замялся. Он схватился за подол своей кофты, оттягивая её, как в детстве, когда шкодил и потом признавался в своих проделках Минхо, чтобы тот выступил как посредник между ним и мамой. Минхо вдруг осознал, что брат вовсе не таких слов от него ожидал.       — Ббок-и, я не собираюсь говорить с ней вместо тебя. Это не то, что можно решить без твоего участия, — попытался объяснить он.       — Но, хён! Я без тебя не справлюсь!       — Я буду рядом. Но в этот раз говорить тебе придётся самому. Я могу сказать многое, но мои слова не будут иметь силы, — Минхо устало вздохнул.       Дело было не только в том, что слова Феликса в этой ситуации обладали большей силой. Минхо только-только сказал матери о том, что он строит по-настоящему серьёзные отношения с мужчиной. Влезть в центр этого конфликта было всё равно что показать матери, что именно он прививает брату дурные мысли. К тому же, это несомненно отразится на отношении матери к Чану. Не потому что Чан плохой, не потому что она ещё не смирилась, а просто от бессилия она будет искать в нём недостатки и трепать Минхо нервы.       — Значит… Мы можем поехать сейчас? — робко спросил Феликс.       — Нет, — Минхо нахмурился. — Ёнбокк-и, у меня тут дети, куда мы поедем? И мне завтра на работу надо с утра. До выходных два дня, в пятницу вечером поедем. Мама успеет остыть, да и ты соберёшь мысли в кучу, поймёшь, что именно хочешь ей об этом сказать.       Очевидно, Феликсу это не понравилось, но он не стал спорить. Вместо этого он спросил:       — А почему в пятницу, а не в субботу с утра?       — Потому что если разборки будут в пятницу, то в субботу вечером я уже смогу со спокойной душой вас оставить, зная, что конфликт исчерпан, — Минхо хлопнул себя по коленям и встал. — Таймер вот-вот должен прозвенеть, так что…       — Так что надо снова вернуться к детям твоего бойфренда, — эти слова прозвучали как-то очень горько.       Минхо остановился и с сожалением посмотрел на Феликса. Тот явно думал, что Минхо не волнуют его проблемы, но, на самом деле, у Минхо просто не было сил и желания волноваться. Это он сделает позже ночью, а сейчас он всё ещё хотел провести вечер с людьми, которых любит, не беспокоясь о том, что исправить прямо сейчас не может.       — Ты останешься у меня или вернёшься к Джисону? — спросил Минхо, открывая дверь. — Мне нужно знать на сколько человек готовить ужин.       — Я к Сонни, — Феликс поджал губы. — Тебе и так тут хватает народа.       Хотелось объяснить, что Минхо не выгоняет его, но как раз прибежал Чонин с таймером, поэтому пришлось отвлечься. Они достали печенье из духовки и оставили остужаться, а сами принялись за приготовление ужина. Что Феликс уже уходит, Минхо услышал, когда тот уже обувался, поэтому на несколько минут снова оставил детей одних, чтобы попрощаться с братом.       — В моей жизни теперь стало больше близких людей, и я уделяю им много времени, но это не значит, что ты стал менее важен. Я очень люблю тебя, Ёнбокк-и, — мягко сказал Минхо.       — Я тоже тебя люблю, хён, — тихо ответил Феликс, обнимая его напоследок. — Спасибо. Я позвоню тебе ближе к вечеру пятницы, окей?       Ну и что Минхо мог ответить, кроме как «окей»?       Отпустив брата, он вернулся на кухню. С некой тоской, он застал то, как Чонин жмётся к боку Сынмина. В голове мелькнула мысль о том, что это счастливые дети, и их отец никогда не будет упрекать их за то, кого они любят. Откровенно говоря, Минхо было немного завидно, но потом он остановил себя.       Этих детей никогда не будут упрекать за то, кто они есть не потому что они особенные, а потому что Чан прошёл через то же, и он знает, как сделать так, чтобы дети чувствовали себя комфортно и спокойно. И это была одна из причин, почему Минхо изо всех сил желал стать частью этой семьи. Он хотел быть тем, кто дарит этим детям место, где они могут жить в любви и принятии.