Колыбельная Кота

      Семейный ужин прошёл почти прекрасно. Единственное, что явно неприятно поразило его мать, — Минхо чётко видел это самое выражение на её лице, — так это то, что Чан позволял своим детям не есть то, что им не нравится. Но громких скандалов не было.       Даже утро прошло прекрасно, несмотря ни на что. Мама чем-то гремела на кухне, но Минхо проснулся не от этого, а от того, что обнимающие его руки немного поменяли положение. Видеть при пробуждении лицо Чана оказалось слишком приятно, Минхо бы с большим удовольствием наблюдал это каждый день. Ещё приятней оказалось оставить нежный поцелуй на чужих губах, прежде чем подняться с постели и начать заниматься повседневными делами.       — Твой парень долго спит, — проворчала мама, когда Минхо наконец проскользнул в кухню, чтобы помочь ей и выпить воды.       — Он папа двух детей, не то чтобы ему часто приходится спать допоздна. Дай ему хоть в выходные поспать, — Минхо только глаза закатил на это. — Да и к тому же мальчишки как проснутся, к нему прибегут.       Мама на это промолчала, но Минхо вполне осознавал, что ей такой ответ не очень нравится. Она бы предпочла, чтобы всё было так, как правильно по её понятиям, но отсутствие комментариев на эту тему от неё было действительно ценно.       Первыми кухню прибежал Чонин, как ни странно, без Чана. На вопрос почему, он совершенно серьёзно ответил:       — Папа работает очень много, чтобы заботиться о нас, так что ему надо отдохнуть.       Эта детская забота была самым драгоценным. Минхо не смог сдержать улыбки, глядя на такого серьёзного Чонина, который так сильно дорожил своим папой.       Разумеется, мальчик решительно заявил, что он тоже будет помогать, так что Минхо пришлось выдумать ему задание. Мать явно не одобряла присутствие ребёнка на кухне, но ничего говорить опять же не стала. Лишь когда Чонин напомогался и наконец убежал к папе, она тихо вздохнула и спросила:       — Ты же понимаешь, что не сможешь любить их так же, как своих сыновей, если бы они у тебя были? Даже этого милого малыша. Он всегда будет тебе чужим.       — Ты можешь быть права, мам. Но своих детей у меня нет и пока не планируются. А этих я люблю настолько, насколько вообще способно моё сердце, — мягко возразил Минхо.       — Как ты можешь любить этих детей, не вырастив их? — мама устало покачала головой. — Любить одного непросто, но любить двоих ещё тяжелее. Особенно, когда это двое мальчишек, каждый из которых бунтует по-своему. И ты никогда не сможешь простить им того же, что простил бы своему сыну.       Минхо тяжело вздохнул, понимая, что в этом вопросе она вряд ли отступится. На самом деле ему хотелось просто уже закрыть эту тему, успокоиться и не вспоминать, но ведь так никогда не получится.       — Мам, я знаю, что дети это непросто. Я понимаю, что я для них в первую очередь какой-то чужой дядя, — Минхо снова тяжело вздохнул и серьёзно посмотрел на неё. — Но и ты пойми, пожалуйста. Мы с Чаном изначально осознанно шли на сближение, зная, что нам обоим нужны долгосрочные отношения, и дети в их долгосрочности имеют большое значение. Я сам сделал выбор любить не только Чана, но и этих детей, как бы сложно это ни было.       Встретить печальный задумчивый взгляд матери было не так уж и сложно, как казалось изначально. Минхо понимал её беспокойство, теперь даже больше, чем раньше, но не собирался отступать. Не теперь, когда ему нужно было бороться не только за себя.       — «Насильно мил не будешь» работает в обе стороны, Минхо. Ты не сможешь заставить себя полюбить чужих детей.       — Когда речь шла о том, чтобы любить девушек, как принято в обществе, а не парней, тебя это не останавливало, — Минхо почти сразу пожалел о том, что это сорвалось с его губ.       Он видел, как сильно побледнела мама и как её глаза на несколько мгновений наполнились гневом, но потом это сменилось горечью. Она отвернулась, очевидно, не желая смотреть на Минхо, что тут же заставило его испытать раскаяние.       — Прости меня, пожалуйста, мам, — мягко сказал Минхо, хоть и знал, что ему не загладить вину таким образом. — Это было слишком.       Мама просто покачала головой и начала вслух проговаривать какие-то банальные основы рецептов. Она всегда сублимировала гнев и обиду в приготовление еды, так что Минхо просто позволил ей отвлечься от этой ситуации.       Чуть позже он снова извинился и мама даже стала с ним разговаривать нормально. Казалось, теперь всё в порядке, так что, хоть Минхо и был куда сдержаннее в своих словах остаток дня, он всё же перестал зацикливаться на этом. В какой-то момент он настолько расслабился, что позволил Чану остаться наедине с его матерью, пока сам играл с Чонином, а Сынмин, Феликс и Джисон вместе рубились в приставку.       Лишь когда они позже днём сели в поезд до Сеула, Минхо заметил, что Чан выглядел более задумчивым, чем обычно. Дети после активного утра немножко утомились, Чонин сладко спал, разложившись на них обоих и вытянув ноги на третье сидение, а Сынмин что-то не особо активно обсуждал с Джисоном и Феликсом, так что Минхо посчитал это хорошим моментом, чтобы очень тихо спросить у Чана:       — Что-то случилось?       Чан немного растерянно моргнул и перевёл взгляд на него. Мягкая, но усталая улыбка осветила его лицо, и Чан так же тихо ответил:       — Твоя мать всё же… Тяжёлая женщина.       Как Минхо и думал, дело оказалось именно в ней. Он глубоко вздохнул и продолжил спрашивать, чувствуя как неприятно сжимается сердце:       — Она что-то сказала, да?       — Да, — Чан устало кивнул и склонился на плечо Минхо, одновременно с этим понижая голос, очевидно, чтобы дети не стали свидетелями их шептания. — Она настаивала на том, что два мужчины не могут дать детям полноценного воспитания, и что это моя вина, раз моя жена ушла. А ещё, что она совершенно неблагодарная особа, потому что я очевидно хороший парень и мне просто нужно поддержка рядом. И я не понимаю, как два этих факта совместимы, потому что…       — Потому что она не права, хён, — мягко остановил его Минхо. — Только ты знаешь, что в той ситуации было правильным и неправильным. То, как ты воспитываешь своих детей, касается только тебя и мальчиков. И мне очень жаль, что тебе пришлось слушать её на эту тему.       Мужчина позади них недовольно цыкнул, видимо, своими перешептываниями они ему мешали, так что Минхо мотнул головой в сторону тамбура, приглашая Чана продолжить разговор там, после чего получил в ответ кивок.        Сначала поднялся Чан, перекладывая ноги Чонина на сидение, а затем и Минхо, аккуратно придерживая мальчика под голову. Подложив ему под голову сумку, Минхо заметил внимательный взгляд Джисона. Почему-то показалось, будто он тоже возвращается в Сеул с какими-то тяжёлыми мыслями и, вероятно, это от того, что и ему досталась своя порция нравоучений.       В тамбуре, на счастье, никого не было, так что Минхо спокойно присел на сиденье у окна, дожидаясь, пока Чан усядется напротив. Но Чан сел рядом. Минхо сначала не понял для чего, но затем ощутил, как его ладонь поймали, как переплелись их пальцы, а затем как Чан потянул их сцепленные руки себе в карман.       — Спасибо, что не злишься на меня за неё, — мягко сказал Минхо, сжимая пальцы чуть сильнее.       — Ты не виноват. Мы не несём ответственность за своих родителей. И как бы то ни было, ты предупредил, что она непростой человек, я просто не думал, что настолько, — Чан немного усмехнулся. — Не представляю, как тяжело тебе было с ней.       — Она не такая плохая мать, как может показаться, — почему-то Минхо было важно защитить её. — Она любила и любит нас с Ёнбокк-и, поэтому так отчаянно и сражается за то, чтобы мы жили правильно.       Чан не стал спорить с ним, лишь вздохнул. Он наверняка понимал это, потому и не отрицал, но всё же его молчание красноречивее всего показывало, насколько Чан не согласен с поведением его матери.       — Моя жена была такой же, — спустя несколько минут обронил Чан.       Минхо немного напрягся, слыша это. Насколько он знал, прямо сейчас ни Чан, ни дети даже не общались с бывшей женой и матерью, так что в этом наверняка было что-то серьёзно.       — Какой? — мягко спросил Минхо.       — Она знала, как лучше и правильнее. Сначала казалось, что это нормально, потому что, конечно, мы все знаем, что нам делать и как, — Чан вздохнул, крепче сжимая ладонь Минхо. — Она считала, что я недостаточно люблю Чонина, поэтому постоянно пыталась заставить оказывать ему больше внимания. В какой-то момент она даже поставила ультиматум, что либо Сынмин, либо они с Чонином и я просто… Как можно выбрать между самыми дорогими людьми? Как можно бросить одного моего сына, ради другого? — Чан устало прикрыл глаза, но затем распахнул их и посмотрел на Минхо. — Сравнивать это странно, но мне кажется, что это всё равно, что попытка заставить отказаться от своей сущности и того, кто ты есть, чтобы продолжать правильную жизнь в правильной семье, с теми, кого любишь, но сломав себя.       Минхо понимающе кивнул. В этом сопоставлении была логика. Однако, в полной мере эту аналогию он осознать не мог, всё потому, что в голове просто не укладывалось, что бывшая жена Чана действительно была такой.       — Это ужасно, — Минхо покачал головой. — Она…       — Что было, то прошло, — остановил его Чан. — Просто было неприятно столкнуться с такими чертами вновь.       Минхо только кивнул. Ему надо было немного подумать, и Чан, похоже, тоже не хотел больше ничего говорить, так что на этом разговор был окончен. Но они не стали возвращаться в вагон: так и остались сидеть в тамбуре, потому что здесь не было лишних глаз. Минхо даже позволил себе прислониться к Чану поближе и уложить голову ему на плечо.       Минхо не мог перестать думать о бывшей жене Чана. Было нетрудно догадаться о том, под каким давлением были дети из-за расставания родителей, но теперь Минхо ещё больше переживал за Сынмина. Йенни на тот момент был помладше и едва ли понимал, что действительно происходило, но Сынмин наверняка слышал ссоры и винил себя за это. Неудивительно, что он не хотел принимать Минхо в их семью и так сильно отталкивал его. Скорее всего, Сынмин просто боялся. Это заставляло что-то в груди Минхо болезненно сжиматься. Как бы он хотел защитить детей от этого.       — Я так счастлив, что в моей жизни появился ты, — спустя несколько минут молчания голос Чана оторвал его от тяжёлых размышлений. — Ты всегда так внимателен к детям и так опекаешь их. Я действительно люблю наблюдать, когда ты с ними. Не подумай, я влюбился в тебя далеко не только за то, как ты нежен с моими сыновьями, но…       — Но дети всегда были и будут приоритетом, я понимаю, — Минхо кивнул, крепче вжимаясь в плечо Чана. — Я люблю их. И будет ложью сказать, что твои дети — не часть твоего очарования.       Чан хихикнул над последней частью и Минхо не смог сдержать ответную улыбку. Чан повернул голову и попытался чмокнуть его в лоб, но попал скорее в чёлку и это было так мило, что Минхо тоже захихикал.       Их маленькую возню прервал человек, вышедший в тамбур. Минхо тут же поднял голову и даже немного отодвинулся. Чан тоже сел ровнее, а потом негромко предложил:       — Пойдём к детям? — и встал, протягивая Минхо руку.       Минхо счастливо улыбнулся в ответ и принял его руку, поднимаясь. В шумный Сеул он возвращался счастливым, потому что рядом с ним была его семья.