Жизнь не по правилам

      — Что? — спросила я упавшим голосом.       — Невиновность? — спросил Генри. — Как это вообще возможно?       Джина огляделась. Вокруг нас бурлил людской поток, который обтекал нас с двух сторон, как брошенный в ручей камень. А в полураскрытых дверях была видна толпа журналистов, терпеливо дожидающаяся, когда мы выйдем. Джина обратилась к стоящему неподалеку охраннику:       — Мы можем воспользоваться свободной переговорной?       Тот внимательно оглядел нашу компанию и кивнул.       — Вторая переговорная свободна, советник, — проговорил он, указывая рукой направление.       — Спасибо, — благодарно улыбнулась Джина и пошла по коридору в указанную сторону.       Мы гуськом засеменили за ней. Джина дошла до двери, отмеченной цифрой два, открыла её, пропуская нас внутрь, потом вошла сама и плотно закрыла дверь за собой.       — Садитесь, — Джина устало махнула рукой в сторону стульев.       Мы расселись кто где и вопросительно уставились на нее. Джина садиться не стала, она нервно вышагивала по ковровой дорожке перед нами, обхватив себя за локти и чуть ежась, будто ей было зябко. Роберт пристроился в сторонке на подлокотнике пустого кресла.       — Расскажите, что случилось? — подала я голос.       Джина тяжело вздохнула и остановилась перед нами, бессильно опустив руки.       — Конечно, напрямую нам никто ничего не говорил, — сказала она сердито, — но по тем вопросам, что защитник Джона задавал свидетелям, стало понятно, что он что-то мутит. Я с ним не сталкивалась прежде, не знаю, на что он способен. А ты, Боб?       Роберт чуть наклонил голову:       — Я про него слышал. Часто берется за вот такие дела и примерно в половине случаев ему удается оправдать своих подзащитных.       Я застонала и опустила лицо в ладони.       — А как он объяснит повреждения Полли? — спросил Генри, еле сдерживая гнев.       Адвокаты и Ник с Эмили переглянулись с убитыми лицами.       — Он спрашивал у врача, могли ли эти повреждения появиться… — Ник замялся, подбирая слова, — …от практик БДСМ.       — Что? — ахнула я, вскидывая на них глаза. — Но это же какой-то бред.       — Конечно, бред, — Роберт встал и взлохматил волосы рукой, — полный. Но игнорировать мы его не можем. Нам нужно лучше подготовиться, возможно, собранных улик недостаточно.       Джина обратилась ко мне:       — Полли, никто не сдается, просто открылись новые обстоятельства. Но мы и не такое видели. Не переживай, мы обязательно справимся, — она наклонилась ко мне и взяла в ладони мою руку. — Но тебе понадобится всё твоё мужество и вся твоя выдержка. Боб говорил, что процесс будет неприятным — так вот, с этого момента всё будет хуже в десятки раз.       Роберт кивнул и встал передо мной рядом с Джиной. Прядь волос забавно торчала у него на затылке.       «Мальчик-луковка», — пролетела непрошеная мысль в моей голове, а Роберт сказал:       — Полли, сейчас в ход пойдет всё подряд, твое имя будут чернить изо всех сил, любой твой поступок будут разглядывать через микроскоп, выискивая грязишку. К такому нельзя подготовиться. Но у нас нет другого выхода.       Я смотрела на них сухими глазами.       — Ничего, — негромко сказала я. Слова царапали мне горло. — Я понимаю.       Джина глядела меня с состраданием. Я попыталась улыбнуться, получилось слабовато.       — Я справлюсь, — сказала я, обводя всех глазами, — мы справимся. Все вместе.       — Конечно, — выдохнул Ник.       — Поедем домой, — попросила я, — на сегодня с меня достаточно.       Я чувствовала себя выжатой досуха, во мне словно не осталось больше сил хоть на какие-то эмоции. А к Джине вернулась её обычная энергичность.       — Мы можем разделиться. Я и Роберт выйдем через главный вход и отвлечем журналистов на себя, а вы пройдете в боковую дверь. Она выходит в переулок, я сейчас договорюсь с охранником, чтобы он вас выпустил.       И, не тратя больше времени, Джина вышла из переговорной, оставив нас дожидаться её возвращения. Я снова закрыла лицо руками. Генри сидел рядом, обнимая меня за плечи. В комнате воцарилось мрачное молчание. Через несколько минут Джина вернулась вместе с охранником.       — Вот, — сказала она оживлённо, — Билл проводит вас к боковому выходу. А мы идём переводить огонь на себя.       Она присела передо мной на корточки и коснулась плеча рукой.       — Полли, — её голос звучал негромко и ласково, — поверь, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Но иногда нужно опуститься на дно отчаяния, чтобы от него оттолкнуться и начать выплывать наверх. Не вешай нос. Мы разъебём этих ублюдков, я тебе обещаю.       Я ошарашенно захлопала глазами, но Джина, посмеиваясь, уже отходила от меня к двери. Уж не померещилось мне крепкое словцо, вырвавшееся из уст такой строгой и элегантной адвокатши? Но Джина обернулась у двери и задорно подмигнула мне. Я потрясённо хмыкнула. Не померещилось. Роберт и Джина скрылись за дверью и вскоре нам послышался нарастающий шум людских голосов, выкрикивающих вопросы.       — Пойдёмте, — Билл осторожно выглянул в приоткрытую дверь и приглашающе махнул рукой.       Мы аккуратно вышли за ним и быстро прошли по коридору. Свернули в небольшое ответвление и через минуту стояли перед тем самым боковым выходом. Билл открыл для нас двери и мы, поблагодарив его, вышли в пустой переулок позади здания суда.       Ник огляделся, определяясь на месте, потом кивнул головой.       — Парковка вот там, и, кажется, я даже вижу свою тачку. Давайте короткими перебежками до нее.       И рванул вперёд, стараясь как можно скорее добраться до места. Мы поспешили следом, нервно озираясь по сторонам. Ник добрался до машины, нырнул в нее и успел завести мотор, когда нас засекли. Послышались выкрики, потом топот ног. Мы припустили изо всех сил, а Ник выехал с парковки, подгоняя машину ближе к нам. Садились мы почти на ходу, в нервах чуть не вырвав двери. Когда мы, тяжело дыша, упали на сидения, Ник утопил педаль в пол, с диким ревом мотора срываясь с места. По корпусу машины успели стукнуть несколько ладоней самых шустрых репортёров, но это всё, чем они могли похвастать.       Оторвавшись от преследователей, Ник снизил скорость и вырулил на запруженную машинами улицу. Я отпустила руку Генри, в которую вцепилась мертвой хваткой во время нашей бешеной гонки, откинулась на спинку сиденья и шумно выдохнула.       — Где я так нагрешила, что дорогое мироздание наградило меня таким подарком, как Джон? — спросила я с иронией.       — О, а помнишь Андреаса? — оживился Ник.       — Твоего странного приятеля? — я наморщила лоб, вспоминая мрачного лысого громилу с неожиданно обаятельной улыбкой, с которым Ник какое-то время тусовался. Андреас страшно смущался в моем присутствии и за всё время не сказал мне, наверное, и десятка слов.       — Ага, его, — подтвердил Ник, не отрывая взгляда от дороги. — Так вот, у него была одна теория. Он считал, что все крутые девушки обязательно должны пройти что-то вроде обряда инициации.       — Что за обряд? — удивилась Эмили.       — Она должна связаться с мудаком, возможно (но не обязательно) родить от него ребенка, а потом от него уйти. И всё, готово, крутая, как кипяток, девчуля готова.       Я от неожиданности расхохоталась и остальные рассмеялись вместе со мной. И хотя мой смех звучал довольно нервно, он принес мне облегчение.       — Всегда считала Андреаса очень странным типом, — сказала я, отсмеявшись.       — Но зато ты у нас безусловно самая крутая девчуля по его классификации, — с серьезным видом парировал Ник, въезжая в мой двор.       И тут же ударил по тормозам, останавливаясь на самом въезде. У подъезда клубились репортёры. Их было не так много, как возле суда, но достаточно, чтобы понять — спокойно находиться в своем доме я не смогу. Генри среагировал мгновенно:       — Сдавай назад, — скомандовал он.       Ник подчинился. Машина нырнула обратно на улицу, не успев привлечь к себе внимание.       — Здесь налево, — Генри придвинулся ближе к Нику и указывал дорогу, — теперь направо. Езжай по главной до пересечения с тридцать пятой. Там снова повернешь направо.       А я прижимала руку к груди, пытаясь успокоить сумасшедший стук сердца. Но на месте прежней слабости внутри меня начала разгораться бешеная ярость. Как они смеют? Я вам такое, мать вашу, БДСМ устрою, мало не будет. Пустота внутри меня начала заполняться, по жилам побежала горящая праведным гневом кровь, пальцы налились силой и сжались в кулаки. Чёрта с два вы меня одолеете. Я — самая крутая.       — Вот сюда поворачивай, к этим воротам, — голос Генри вырвал меня из пелены бешенства, которая застилала мне глаза. Я огляделась, пытаясь понять, куда мы приехали.       Машина остановилась у высоких ворот. Генри достал из кармана пульт и нажал на кнопку. Ворота медленно начали открываться.       — Езжай прямо по этой дорожке, — Генри указал направление Нику, и тот двинулся вперед по заасфальтированной дороге, огибающей небольшой участок перед домом, засаженный кустарниками и деревьями.       Ник затормозил у крыльца симпатичного двухэтажного особняка с покатой черепичной крышей. Мы выбрались из машины и встали рядом, оглядывая дом и его окрестности. Генри смущённо повернулся к нам лицом и развел руками в стороны.       — Добро пожаловать в моё скромное жилище, — сказал он.       — Это твой дом? — удивлённо протянула я, поднимаясь на первую ступеньку и не сводя взгляда с фасада.       — Да, — Генри смущённо кашлянул, — я подумал, что ты могла бы пожить здесь, со мной. Пока идёт процесс. Если ты не против. Здесь будет безопаснее, территория закрытая и охраняется, как и сам дом.       Я повернулась к нему, глядя на него широко раскрытыми глазами.       — Что скажешь? — негромко спросил он. — Примешь моё приглашение? — он повернулся к Нику и Эмили и махнул им рукой. — Заходите внутрь, после такого бегства определенно нужен отдых.       Генри поднялся по ступенькам крыльца и распахнул перед нами дверь. Войдя внутрь, мы попали в просторный светлый холл, из которого вели несколько дверей. В глубине виднелась лестница на второй этаж.       — Проходите, — Генри открыл одну из боковых дверей, — здесь кухня. Сделать чаю или кофе? Или, может, предложить вам чего покрепче?       — О, я бы с удовольствием выпил чего покрепче после сегодняшнего дня, — проворчал Ник, входя за нами в кухню. — Но я же за рулём. Как мы потом с Эмили доберёмся домой?       — Оставайтесь на ночь здесь, — сказал Генри, — любая из трёх гостевых спален в вашем распоряжении.       По лицу Ника было видно, что он колеблется. Он вопросительно взглянул на Эмили, потом перевёл взгляд на меня.       — Завтра выходной, — напомнила я, — и если у вас нет никаких срочных дел, почему бы, правда, вам не остаться?       Эмили пожала плечами.       — Я не против, — сказала она.       Теперь мы все смотрели на Ника, ожидая его ответа.       — Ты же сам недавно говорил, что с удовольствием устроил бы посиделки с бухлишком, — напомнила я, — а тут такая оказия. Кто знает, сколько у нас впереди ещё трудных дней. Надо пользоваться передышкой, пока она есть.       — Ладно, — ворчливо сказал Ник, усаживаясь за стол, — убедили.       — Отлично! — Генри подошёл к отдельно стоящему шкафчику и открыл его. За дверцей оказалась батарея бутылок. — Что будем пить? Виски?       — Только не виски, — хором воскликнули мы с Эмили.       Ник молча покосился на нас, криво усмехаясь.       — А что тогда? — Генри распахнул пошире дверцы, демонстрируя нам содержимое шкафа и предлагая выбрать.       Я проглядела ряд бутылок, вытащила обьемистую бутылку кубической формы и установила в центр стола.       — Мы будем пить текилу, — безапелляционно заявила я. — По всем правилам, с солью и лаймом. И… — я поднесла указательный палец к лицу Ника, — никакого алкоголя на голодный желудок. Нормально поедим, а потом выпьем.       — Слушаюсь, ваше высочество, — Ник ухватил меня за палец и потряс его, как будто в рукопожатии.       — Боюсь, у меня нет ничего готового, могу предложить разве что фрукты и крекеры, — сокрушенно почесал затылок Генри.       Эмили радостно улыбнулась:       — Может быть Ник и Полли что-нибудь приготовят? — сказала она вкрадчиво, а Генри её поддержал:       — Отличная идея, продукты у меня есть.       Мы с Ником переглянулись. Я хотела состроить недовольное выражение лица, но при взгляде на Ника, глаза которого тут же загорелись азартом, мои губы сами собой расплылись в довольной улыбке. Эмили глянула на Генри и протянула к нему руку ладонью кверху. Тот припечатал её ладонь своею, отбивая пять.       — Ладно, показывай свои продукты, — сказала я.       Генри открыл двойные двери большого холодильника, сверху донизу забитого припасами. Первым делом мы с Ником залезли в морозильник, проверяя, какое мясо там есть. Я вытащила лоток с куриным филе и показала его Нику.       — Что скажешь?       — Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил он.       — Вероятно. О чем подумал ты?       — Скажу, когда проверю, есть ли остальные ингредиенты, а ты скажешь, угадал я или нет, — Ник начал перебирать продукты в холодильнике и выкладывать нужные на стол.       К мясу присоединились: сыр, консервированные шампиньоны, белая фасоль в банке, сметана, чеснок, майонез. И из шкафа с крупами Ник достал пачку риса.       — Угадал? — спросил он, прищурясь.       — Почему каждый раз, когда я вижу, как вы, ребята, готовите, мне кажется, что я смотрю на выступление фокусников? — спросила Эмили, усаживаясь за стол и подпирая щеку рукой.       — Или на лабораторные опыты, — поддакнул Генри. — Вот мы берём эти несколько пробирок, смешиваем их и получаем «бумм»!!! — он смешно надул щеки и изобразил взрыв руками.       — Да, — ответила я Нику, — конечно ты угадал. Курочка по-бостонски, наш собственный рецепт. Так! — я повернулась к Эмили и Генри, удобно устроившимся за столом в позах сторонних наблюдателей. — Даже не думайте, что вам удастся отсидеться в партере. Будете помогать. Эмили, почисть чеснок. Генри, открывай банки. Фасоль промыть, шампиньоны порезать на четыре части.       Ник уже отправил в микроволновку размораживаться мясо, а я отмерила и засыпала рис в мультиварку, залила водой, посолила и включила нужную программу. Вскоре на кухне кипела дружная работа — сыр натерт на мелкой тёрке, четыре зубочка чеснока почищены, фасоль промыта, шампиньона порезаны, а в сотейнике с толстым дном обжаривается в масле куриное филе, нарезанное на небольшие кусочки.       За что мы с Ником любили это блюдо — так это за то, что готовилось оно практически молниеносно, из самых обычных продуктов и было очень вкусным.       Я дождалась момента, когда жидкость из мяса выпарилась и кусочки аппетитно подрумянились, высыпала в сотейник сначала фасоль, всё перемешала, потом грибы и снова перемешала. Оставила тушиться минут на пять-десять. В это время Ник сделал смесь для заливки — в большом стакане взбил вилкой вместе сметану и майонез. И вылил эту смесь в мясо. Я аккуратно все перемешала и убавила огонь. Подождала ещё минут пять и аккуратно высыпала натёртый сыр, размещала получившийся соус, давая сыру раствориться. Затем выдавила в сотейник четыре дольки чеснока и сняла его с огня. К этому моменту как раз сварился рис и еда была готова.       Генри и Эмили накрыли на стол, пока мы с Ником колдовали у плиты. Ник разложил по тарелкам рис, а я щедро оделила каждого порцией мяса с соусом. Мы расселись за столом перед тарелками с умопомрачительно пахнущей едой, и Генри сказал:       — Ребята, спасибо вам за компанию и за потрясающий ужин.       — Ты попробуй, — со смешком сказала я, — может тебе не понравится.       Генри не стал возражать, а последовал моему совету.       — Ммм, — промычал он с набитым ртом, — это офигенно.       — Угу, — невнятно откликнулась Эмили, — очень вкусно.       Мы с Ником счастливо улыбнулись, тоже принимаясь за еду. Столько лет прошло с того самого первого совместно сделанного омлета, а до сих пор нам обоим приготовление пищи доставляло огромное удовольствие.       Тарелки опустели почти мгновенно. Грязная посуда отправилась в посудомойку, а Генри открыл бутылку текилы и поставил на стол четыре рюмки. Заполнил их золотистым напитком до середины. Мы разобрали рюмки и ухватили по дольке лайма.       Сок лайма на ложбинку между большим и указательным пальцем, присыпать солью, слизнуть соль, единым духом выпить солоноватую, чуть обжигающую горло пряную жидкость, закусить мякотью сочного кисленького лайма. Выдохнуть, зажмурившись от удовольствия, теплый воздух мексиканской пустыни. Почувствовать, как жидкий огонь разбегается по жилам, согревая солнечным теплом. Повторить необходимое количество раз.       Спустя некоторое количество выпитых рюмок Ник чуть заплетающимся голосом выговаривал:       — Хороший ты парень, Генри. Но учти, если ты обидишь Полли… Я так её люблю, она — всё, что у меня осталось… Она и Эмили… Ещё отец был… Но отца… давно нет. Если ты её обидишь… Ты понимаешь, она всё, что у меня есть…       — Я понимаю, — отвечал Генри, хлопая Ника по плечу, — не беспокойся, я её не обижу.       Эмили смотрела на них осоловелыми глазами, подперев тяжёлую голову руками. Я разлила по рюмкам остатки текилы и подняла свою рюмку, привлекая внимание.       — Может показаться, что я неблагодарная и не замечаю тех бесценных подарков, что преподнесла мне жизнь, — мой язык тоже спотыкался на некоторых словах, однако меня это не смущало, — но это совсем не так. Я благодарна… каждый день благодарю судьбу за то, что у меня есть все вы. Ник! Ты лучший брат, о каком можно только мечтать. Без тебя… Я не знаю, что бы со мной было без тебя. Эмили, ты мне как сестра. Настоящая сестра, а не те, что светят харями на нашем гене… генео… генеалогическом древе. Генри! А тебя я просто люблю. Ты — самый лучший. За вас, ребята! — и я опрокинула в рот последнюю рюмку текилы.       Ник и Эмили почти одновременно произнесли:       — За тебя, сестра, — и выпили следом.       Генри окинул меня долгим серьезным взглядом, а затем молча проглотил содержимое своей рюмки.       После моего тоста воцарилось немного напряжённое молчание. Казалось, каждый ушёл с головой в свои, не очень-то веселые, мысли. И тут Эмили клюнула носом.       — Простите, — Эмили прикрыла рот ладошкой, заливаясь краской от смущения, — так нервничала перед слушанием, что прошлую ночь почти не спала. А сейчас, после сытной еды и алкоголя, разморило совсем.       Генри тут же встал из-за стола.       — Пойдёмте, покажу вам вашу комнату.       Ник вгляделся в циферблат часов.       — Кажется и правда уже поздно, — сказал он, выбираясь из-за стола и помогая Эмили отодвинуть тяжёлый стул, — пойдем мы, пожалуй, спать. Спокойной ночи, сестрёнка.       — Спокойной ночи, — откликнулась я.       Ник и Эмили в обнимку, чуть покачиваясь, вышли из кухни вслед за Генри. Я поставила локти на стол, сцепила ладони в замок, оперлась о них лбом и закрыла глаза. В голове чуть шумело от выпитого алкоголя, усталость и переживания этого дня начали брать своё. Я так сильно погрузилась в свои мысли, что очнулась только тогда, когда Генри положил руки на мои плечи. Я со вздохом подняла голову и обернулась к нему.       — Пойдем, я уложу тебя спать, — сказал Генри, — ты выглядишь усталой.       — И чувствую себя так же, — ответила я, поднимаясь со стула.       Он взял меня за руку и потянул за собой. Мы вышли в холл и дошли до лестницы на второй этаж. Медленно поднялись по ступенькам — мне было так лень передвигать ногами. В коридоре второго этажа было темнее, чем на первом. Интерьер был выдержан в темном цвете, на стенах горели теплым светом небольшие светильники. Генри открыл большую тяжёлую дверь темного дерева, за которой оказалась просторная спальня. Пушистый, мягкий ковер с восточным узором неярких цветов покрывал почти весь пол. Ноги в нем утопали по щиколотку. А в центре комнаты стояла широкая кровать, накрытая большим пёстрым покрывалом.       — Ванная здесь, — Генри приоткрыл дверь в глубине комнаты.       — Ох, — вспомнила я, — у меня же нет с собой никаких вещей.       — О, верно. Так, сейчас я тебе что-нибудь найду, — Генри принялся перебирать вещи на полках шкафа, — а завтра отправим кого-нибудь в твою квартиру, привезти тебе всё необходимое. Вот, держи. Это должно подойти.       Он протянул мне футболку и трикотажные шорты.       — Спасибо, — я взяла одежду и отправилась в душ.       Вышла я через полчаса, чувствуя себя значительно бодрее. Генри в комнате не было. Я аккуратно откинула покрывало и присела на край кровати, потом осмелела и откинулась на подушку, со стоном вытягиваясь на мягкой поверхности. Скрипнула дверь и в комнату вошёл Генри, в светлой футболке и пижамных штанах, вытирая мокрые волосы полотенцем.       — Сходил в гостевой душ, пока ты мылась, — пояснил он.       Он унес полотенце в ванную и улегся на кровать рядом со мной, удобно устроившись на подушке. Повернул голову ко мне. Я покосилась в его сторону, но ничего не сказала.       — Знаешь, о чем я сейчас думал?       От него приятно пахло парфюмом и немного текилой. Его влажные волосы закрутились колечками и падали на лоб.       — О чём?       — Я вспоминал, о чем подумал, когда тебя увидел там, на маскараде.       — И о чем ты подумал? — я повернулась на бок и подперла голову рукой, с любопытством глядя на него.       — Сначала, уж прости, я подумал, что вряд ли бы смог пропустить девушку в таком платье. Ты выглядела в нем просто ослепительно. И так соблазнительно. Поэтому я и ляпнул ту чушь. А потом…       — Что — потом? — я понизила свой голос почти до шёпота.       — Потом я увидел твои глаза. В них была боль. Но ты храбрилась и словно заставляла себя веселиться. А потом мы танцевали, разговаривали, целовались… И я увидел другое выражение в твоих глазах. Но это не главное. Когда я подходил к тебе, я боялся, что разочаруюсь. Что ты можешь оказаться глупой, или вульгарной, или просто мы будем слишком разными. Но чем больше я общался с тобой, тем больше ты меня очаровывала. А твой поцелуй! Из-за него я просто потерял голову.       Он откинул голову назад и прикрыл глаза.       — Я слишком много говорю, — с лёгкой усмешкой проговорил он, — это всё алкоголь. Но, может быть, это даже хорошо, что я так разболтался. Просто я бы хотел, чтобы ты знала, что, кажется, я в тебя влюблен, — он приоткрыл глаза и посмотрел на меня.       Я придвинулась ближе и положила руку на его грудь. Генри тут же накрыл мою ладонь своей.       — Ладно, — сказала я, опуская глаза, — раз уж мы все слегка нетрезвы и у нас вечер откровений, хочешь узнать, что подумала я, когда увидела тебя?       — Конечно, хочу, — он слегка сжал мои пальцы и прижал мою руку к своей груди.       Я наклонилась к его уху:       — Когда я увидела тебя впервые, — негромко начала я, почти касаясь губами его гладко выбритой щеки, — я подумала, что ни у кого нет таких красивых глаз, такого приятного голоса и будоражущего запаха, — я нежно коснулась губами его подбородка. Генри замер, словно опасался меня спугнуть. — Я тоже боялась, что ты можешь оказаться грубым или надменным, но, к счастью, ты оказался совсем не таким, — я прикоснулась губами к его щеке, потом оставила поцелуй на его виске, — а когда ты поцеловал меня там, на балконе, я тоже потеряла голову.       Я склонилась над его лицом и коснулась губами его приоткрытых губ. Генри чуть слышно простонал, обнимая меня и прижимая к себе, страстно отвечая на поцелуй. Мурашки пробежали по моей спине, когда он зарылся пальцами в мои волосы у затылка, притягивая мою голову к себе ближе. Я глубоко вздохнула, приподнялась и уселась на него сверху. И наклонилась, снова впиваясь в его жадные до ласки губы. Мои ладони скользнули по его груди вниз, я просунула руки под край его футболки, провела пальцами по животу, а затем вверх, задирая тонкую ткань и обнажая его торс. Оторвалась от губ Генри, чтобы полюбоваться открывающимся видом. Он рвано выдохнул, закрывая глаза и откидывая голову назад. Я провела языком по шее до подбородка и снова поцеловала его губы. Генри рывком сел, подтягивая меня к себе за бедра и вжимая меня в своё тело.       — Полли, — прошептал он, проводя пальцами по моему лицу, — послушай, ещё чуть-чуть и я совершенно потеряю голову. Ты уверена, что готова? После того… Просто я боюсь тебе навредить.       Я слабо улыбнулась, подставляя лицо под его губы.       — Конечно, я не уверена на все сто процентов, — прошептала я, прижимаясь к нему, — но одно я знаю точно. Я с ума схожу от желания. И хочу тебя, здесь и сейчас.       — Боже, Полли, — простонал Генри, чуть отодвигаясь и всматриваясь в моё лицо, — знала бы ты, как сильно я тебя хочу. И как сильно боюсь, что сделаю тебе больно.       — Не бойся, милый. Прошу тебя, будь со мной, — и я потянула вверх его футболку, стягивая её через голову и откидывая в сторону.       Генри со стоном положил руки на мои ягодицы и сжал их, прижимая к себе. Огладил спину, собирая футболку складками. Помог мне снять её и осторожно, еле касаясь пальцами кожи, провел по моей груди. От подключичной впадины по середине груди, большими пальцами от шеи по ключицам, затем его ладони накрыли мою грудь. Легонько сжали её, пальцы провели по ареолам, скользнули по соскам. Я задыхалась от почти непрерывных стонов, моё тело выгибалось дугой, пальцы непроизвольно сжимали плечи Генри, впивались в кожу ногтями. Губы Генри оставляли на коже горячие отпечатки. Шея, плечи, грудь. Его руки не переставая ласкали моё тело, где-то нежно, где-то с силой, поглаживая, сжимая, просто касаясь. Сгорая от желания, я потерлась промежностью о его пах, и он застонал, почувствовав это движение. Я чуть приподнялась на коленях, сжав ногами его бедра, и прошлась ладонями по его животу, оттянула одной рукой резинку его штанов, а другой скользнула внутрь. Генри откинулся на постель и снова замер без движения, отдавая себя в моё распоряжение. Вздрогнул и негромко вскрикнул, когда кончики моих пальцев пробежались по его горячему, пульсирующему от желания члену, пока скрытому плотной тканью нижнего белья. Я коснулась головки, обвела её пальцем, спустилась вниз по стволу, коснулась яичек, снова провела по члену, усиливая нажим. Генри поднял голову и посмотрел на меня затуманенным взглядом. Я потянула вниз его штаны и он приподнял бедра, помогая мне их снять. Бросив штаны на пол, я тут же взялась за резинку его трусов. Нижнее бельё через пару мгновений отправилось к остальной одежде. Следом я сняла с себя шорты, которые были надеты на голое тело. И снова оседлала бедра Генри, хмелея от близости его члена к моей вагине.       — Подожди, — Генри приподнялся на локте и дотянулся до прикроватной тумбочки. Открыл верхний ящик и достал оттуда презерватив. Вскрыл его и надел. — Теперь порядок. Отдаю контроль в твои руки. Начинай, как будешь готова, сама выбирай темп и глубину проникновения, обещаю не форсировать события, пока ты не попросишь.       Я наклонилась к нему и поцеловала его со всей своей страстью. Генри со стоном притянул мою голову к себе и его язык проник в мой рот. В моей крови плескалось солнце Мексики и разносило тепло по всему телу.       Я прервала поцелуй и приподнялась на коленях. Генри рукой направил член ко входу во влагалище, головка коснулась половых губ, и мы замерли в ожидании слияния наших тел. Прерывистое дыхание вырывалось из моей груди, Генри облизал сухие губы, безотрывно глядя на меня. Я очень медленно опустилась вниз, начиная впускать член внутрь себя. И опять остановилась, прислушиваясь к тому, что чувствует моё тело. Я так долго игнорировала его сигналы, что опасалась их не распознать. Боялась, что после того, что сделал со мной Джон, не смогу больше наслаждаться близостью с мужчиной. Но сейчас я не чувствовала никаких неприятных ощущений, только всепоглощающие желание и страсть.       Я снова начала опускаться вниз, чувствуя, как головка члена скользит по влажным стенкам, от чего по всему телу разбегаются волны плотского удовольствия. Генри прикусил губу, пытаясь сдержать стон, спина его выгнулась, а руки сжались в кулаки, сминая простынь.       Я замерла в самой нижней точке, впустив член Генри в себя на всю длину, задыхаясь от прошивающего всё тело наслаждения, острого, как разряд тока.       — Полли, — простонал Генри, — ты моё сумасшествие! Не знаю, от чего я быстрее потеряю рассудок — от секса с тобой или от ожидания.       Я чуть наклонилась вперёд и упёрлась ладонями в его плечи, перенесла вес на руки, чуть прижимая его к кровати. Грудь Генри вздымалась от глубокого и частого дыхания. Сделала первое пробное движение бедрами вверх-вниз, чуть подкручивая таз, словно проверяя эту конструкцию на исправность. Горячая волна разлилась по моему телу, разбежалась мурашками до самых кончиков пальцев. За первым движением последовало второе, не такое осторожное, затем третье, четвертое. Дыхание моё сбилось и толчками выходило из груди, попадая в ритм. Я совсем осмелела, слегка откинулась корпусом назад, изменяя угол проникновения. Генри распахнул потемневшие глаза, казавшиеся сейчас, при свете неяркого светильника, темно-фиалковыми. С его губ слетали стоны каждый раз, когда я чуть изменяла положение тела и член начинал входить в меня под иным углом. Не сдержавшись, он сжал пальцами мои бедра, но тут же ослабил нажим, чтобы не сделать случайно больно. Я потянула его на себя, не прекращая двигаться на его члене, он сел и обнял меня, прижимая к своей груди.       — Откуда ты взялась такая на мою голову, — прошептал он и не смог сдержать очередной стон, — никто и никогда не заводил меня так, как это делаешь ты. Одним своим присутствием.       Он снова застонал, обхватив меня за талию и чуть ускоряя мои движения. Я обняла его за шею, стараясь поддерживать заданный им темп. Но поняла, что выдыхаюсь. Когда я начала замедляться, Генри приподнял меня и, не выходя из меня, уложил спиной на кровать.       — Полли, — спросил он, целуя моё лицо, — скажи, тебе хорошо со мной?       — Да, — выдохнула я, — ты ещё спрашиваешь?       — Позволишь мне продолжить?       — Даже буду на этом настаивать, — с лёгким смешком сказала я.       И громко застонала, потому что Генри длинным скользящим движением вышел из меня почти полностью и снова загнал свой член в мою вагину на всю длину. И ещё раз. И ещё, ещё, ещё… Быстрее, резче, сильнее. Мой разум помутился, всё, о чем я могла думать сейчас, это то, что я хочу, чтобы это длилось вечно.       Наши тела сплелись воедино, наши голоса звучали в унисон, мы распаляли друг друга жаром наших тел. Мир сузился до размеров спальни. Не осталось больше ничего, только пронзающее наши тела наслаждение, вытесняющее все остальные чувства.       Пальцы Генри нашли мою руку и потянули её вниз.       — Я уже близко, милая, — прошептал он срывающимся голосом, — догоняй.       Мои пальцы потянулись к лобку, нежно провели по половым губам, раздвинули их и коснулись клитора. Сладкая, тягучая дрожь пробежала по моему телу от одного этого прикосновения. Я легонько огладила клитор по кругу, затем пристроила пальцы у самой чувствительной стенки и начала ласкать себя, подстраиваясь под движения Генри, чувствуя, что тоже долго не продержусь. Я почувствовала, как наливается такой знакомой тяжестью низ живота, как начинает накатывать блаженная истома, она совсем рядом, вот-вот хлынет через край и затопит всё вокруг. Генри громко вскрикнул, бешено вбиваясь в меня, и меня накрыло лавиной оргазма, эндорфины разорвали мой организм на тысячи кусков и поделили между собой. Генри снова закричал, откидывая голову, его тело содрогнулось, вжимая меня в матрас и он замер, собирая себя заново, как рассыпавшийся пазл.       Через несколько долгих мгновений мы пошевелились, расплетая ноги и руки. Генри без сил рухнул рядом, я повернулась на бок, к нему лицом.       — Ты чудо, — сказал Генри слабым голосом, — самая потрясающая женщина в моей жизни.       Я улыбнулась, удобнее устраиваясь на подушке. Говорить не было сил, но я сделала над собой усилие.       — Генри, — шепнула я, — я тебя люблю. Ты слышишь?       Но Генри уже спал. Я протянула руку и убрала падающие ему на глаза волосы.