Сожжённый мирт

Все инстинкты говорили ему бежать со всех ног.

Недостроенное и заброшенное здание не вызывало у зельевара не только никаких положительных чувств — оно не вызвало даже относительно нейтральных. Северус ощущал только клокочущий глубоко в подсознании страх, который то громко кричал, то внезапно переходил на едва слышимый шёпот. Он, ни на секунду не замолкая, твердил своему человеку о смертельной опасности и о том, что им нужно поскорее убираться из этого невыносимо пугающего места. Снейп чувствовал едва уловимое на фоне панических воплей его взбудораженного от ужаса мозга раскалённое добела раздражение. Оно, словно тихая, но ни в коем случае не безопасная лава, почти беззвучно шипело и медленно перетекало от одного конца подсознания зельевара к другому, сжигая все эмоции, оставляя только себя и всепоглощающий, всеобъемлющий и всепростирающийся ужас. Северус злился на совершенно разных, но при этом практически одинаковых безумцев. Он злился на Тёмного Лорда и на Дамблдора, которые добились от него множества нерушимых клятв и, заковав его во все возможные — метафорические и не очень — цепи, стали его полноправными хозяевами. Снейп был в ярости из-за глупой и смертельно опасной ситуации, в которой он оказался без малейшего своего желания. Он, в конце концов, злился на самого себя за то, что вообще позволил всему этому случиться: за то, что пошёл за Лордом Волдемортом; за то, что потом вернулся к Альбусу; за то, что у него не хватило смелости покончить с собой. Зельевар, впав в абсолютно бессмысленное исступление, до бессильной ненависти злился на голые бетонные стены, раздражающие своей серостью. Он чуть ли не рычал на лёгкую пыль, которая мирно витала в воздухе, слегка светясь под лучами солнца, и спокойно летала по небольшой комнате. Он злился даже на саму дневную звезду, которая сияла слишком интенсивно и была недостаточно яркой одновременно. Единственным, у кого получилось избежать молчаливого продиктованного вымораживающим ужасом, а потому, возможно, немного несправедливого гнева, был надоедливый ребёнок Лили и Поттера. Ему удалось это с лёгкостью, которой позавидовали бы мельчайшие частицы пыли — Избранный даже не приложил к этому никаких усилий. «Мне незачем злиться на это ничтожество, — подумал Северус, наблюдая за диалогом своего хозяина с гриффиндорцем. — Ведь я и так уже всем сердцем, — он посмотрел на шипящего, словно змея Поттера, и поморщился. — Ненавижу его». — Мальчишка! — воскликнула Лестрейндж, порывисто вскакивая с холодного и грязного пола. — Ты просто хочешь подорвать авторитет нашего Повелителя! — Зачем мне это? — спросил гриффиндорец, уродливо нахмурившись и по-детски наклонив голову. — Чтобы, — Беллатриса безумно усмехнулась. — Встретиться со своим крёстным, конечно. Снейп почувствовал, как его натренированные годами инстинкты буквально вопят от стремительно надвигающейся опасности. Чувства зельевара не просто кричали — они ревели, будто слишком рано разбуженный от зимней спячки медведь. Они посылали многочисленные импульсы тока в мышцы Северуса, пытаясь сдвинуть его с места и увести подальше от странного полупрозрачного огня. — Да, — едва слышно пролепетал Поттер, выпрямляя спину, пытаясь казаться выше. — Я и правда, — он тяжело дышал от глупой злости. — Хотел бы с ним встретиться. Странное пламя становилось всё ярче и ярче. Оно покрыло руки мальчишки и пол вокруг него, и Снейпу пришлось зажмуриться — так светло стало в крохотном, наполненном Пожирателями смерти и оборотнями помещении. Он смутно видел сквозь крохотную щёлочку между веками, что огонь разделился и, словно исполняя невысказанный вслух приказ гриффиндорца, отгонял всех, кроме Лестрейндж, подальше. Казалось, будто пламя шипело и рычало. Оно не позволяло никому приблизиться к своему хозяину и с практически ощутимый удовольствием обжигало, если кто-то всё же решался подойти. — Но сейчас, — послышался голос Поттера, и огонь наконец-то позволил зельевару увидеть хоть что-то. — К нему отправишься ты. Рыжее, до сих пор слишком яркое, чтобы спокойно на него смотреть, пламя стремительно приблизились к мальчишке и, словно ласковый пёс, закружило вокруг него. Оно, с другой стороны, совершенно не щадило Беллатрису, быстро, но — Северус готов был поспорить — невероятно болезненно сжигая её. От женщины, сгоревшей за считанные секунды, не осталось ничего. Останки не валялись на холодном, покрытом многолетним слоем грязи полу; кровь не растекалась по всей комнате, привычно пачкая ботинки, покрывая их неотмываящимися багровыми пятнами. И даже пепел не поднялся к витающей в воздухе пыли, исполняя с ней незнакомые людям танцы и смешиваясь до такой степени, чтобы два вещества было просто невозможно разделить. — Но ты всё-таки была права, — задумчиво протянул гриффиндорец, наклонив голову. — Довольно бессмысленных разговоров. Он не выглядел ни грустным из-за смерти, пусть отвратительного, но всё же человека, ни раскаивающимся в содеянном. Поттер был равнодушным, с пугающей лёгкостью снимая с прохода заклинания Волдеморта и накладывая свои собственные. Он спокойно осматривался своими не серыми, как в последнее время, а яркими-яркими зелёными глазами и едва заметно улыбался, словно наконец-то сделал то, чего желал много лет, и теперь успокоился. Огонь, повинуясь малейшим желаниям мальчишки, то разделялся, вспыхивая в разных углах небольшого помещения, то вновь объединялся, с громким треском окружная своего хозяина. Пламя следовало за взглядом ярко-оранжевых глаз гриффиндорца, сжигая всё, что попадётся ему на пути, и оставляя после себя только голый бетон. — Что ты творишь?! — Тёмный Лорд кричал в страхе, с трудом отбиваясь от раскалённого янтаря странного огня. — Ты убьёшь тут всех! — Для этого, — рассмеялся Поттер, поправляя сползшие очки. — Я и пришёл сюда, — он склонил к плечу голову, словно находясь в замешательстве. — Разве это не очевидно? Мальчишка, продолжая тихо хихикать, посмотрел на нескольких оставшихся в живых людей своими, будто светящимися зелёными-оранжевыми-зелёными глазами и едва заметно поморщился, словно все они были не лучше пыли на его ботинках, словно их жизни ничего не стоили, словно ему было совершенно на них плевать. Петтигрю громко пискнул, встретившись взглядами с ребёнком Лили, и упал на практически чистый теперь пол, дрожа всем телом, пополз к единственному выходу. Трое оставшихся в комнате даже не попытались его остановить. — Вот как? — гриффиндорец расслабленно пожал плечами, тихо вздохнув. — Что ж, — он ухмыльнулся. — Значит, найду его позже. — Мальчишка! — прокричал Лорд Волдеморт. Он уже не шипел — у него, похоже, просто не осталось на это моральных сил, потому что все они ушли на подавление дрожи, вызванной низким взъерошенным, будто маленький выпавший из гнезда воронёнок, шестнадцатилетним подростком. — Что? — невинно поинтересовался Поттер, мило улыбаясь. — Хочешь убить меня? — он вмиг стал серьёзным, расслабившись и перестав кривляться. — А смелости хватит? Пламя, словно напоминая о себе неродивому шпиону, громко зашипело, приближаясь. Оно отгоняло Снейпа к оконному проёму, находящемуся довольно высоко, для прыжка, но вполне удобно, чтобы через него улететь, превратившись в чёрный дым. Несущая смерть сила снова сконцентрировалась вокруг гриффиндорца и засияла ещё сильнее, слепя и так порядком уставшие глаза. Она вилась вокруг низкого подростка, то поднимаясь к потолку, то наоборот опадая до коленей мальчишки. Она ревела пожаром, будто вторя эмоциям ребёнка Лили, и словно кричала на зельевара за то, что он навредил её обожаемому Гарри. — Уходи, — произнёс Поттер, смотря на своего профессора, как на пыль, витающую в воздухе. — Скажи своему хозяину, — он метким броском передал Северус свою палочку. — Что Реддл мёртв, — его глаза перестали светиться зелёным, став огненно-рыжими. — Как и я. — Мальчишка, — нахмурился Снейп, не узнавая своего ученика, будто ставшего своей диаметральной противоположностью. — Что ты вообще о себе возомнил? — Убирайся! Пламя мгновенно отреагировал на настроение гриффиндорца, встрепенувшись и поднявшись до потолка, едва не плавя его. Оно однако ни на метр не отодвинулось от подростка, продолжая защищать его, продолжая держать на расстоянии Тёмного Лорда. Зельевар перегнулся через нижний край пустого оконного проёма и, превратившись в чёрный дым, вылетел на пустынную улицу. Он успел только приспособиться к полёту и собирался уже, вняв своим инстинктам, аппарировать в безопасность, как знакомый голос заставил его остановиться и зависнуть в воздухе. — Авада Кедавра! — прозвучало наконец заклинание, которое чуть ли не выпрашивать Поттер. Огонь мигом, словно только и ждал потери своим хозяином контроля над ним взорвался, неаккуратно выкидывая труп ребёнка Лили на улицу, оставляя его лежать на пыльном асфальте. Пожар, ничем и никем больше не сдерживаемый, охватил теперь собой всё немаленькое здание, сжигая всё и всех, наверняка вновь не оставляя даже пепла и наверняка уничтожая змею и чашу, о которых так волновался Волдеморт.