Secret Secret Santa

      От звонка вздрогнули оба — и Сынмин, и бабуля, хотя и ждали гостя.       — Откроешь, зайчик? — старушка быстро двинулась в сторону кухни. — Проверю чайник, наверняка уже остыл…       — Ба, не переживай ты так! Твой космический чайник нагревается за минуту, а остывает час, — со смешком отозвался парень, заглядывая в зеркало перед тем, как подойти к двери.       К своим светящимся счастьем глазам привыкнуть определённо сложнее, чем к рождественскому свитеру Вонпиля.       Сынмин тихо вздохнул и открыл дверь, не посмотрев в глазок. По камере у подъезда он уже видел их гостя с белой коробкой в руках, но никак не думал, что видеоизображение может настолько искажать действительность: именно огромная коробка заплыла в квартиру первой, и только спустя некоторое время в коридор вполз сам Хван Хёнджин.       — Буду рад, если ты её заберёшь, потому что руки у меня отваливаются, — прошипел куда-то в сбившуюся с головы шапку Хёнджин.       Сынмин хмыкнул и первым делом стянул с него шапку, перехватив тёплый взгляд тёмных глаз. Хёнджин быстро чмокнул воздух губами, чуть потемневшими от холода, чем заставил Кима наступить себе же на тапок и чуть не упасть прямо на необъятную коробку.       — Я отнесу её в комнату, — сипло проговорил Сынмин.       — Да бога ради, — усмехнулся брюнет, в последний момент успев поправить волосы, прежде чем из кухни вышла бабушка Сынмина. — Здравствуйте, госпожа Им, меня зовут Хван Хёнджин. Благодарю за приглашение.       Ким успел снова выйти в коридор и с удивлением обнаружил Хёнджина, застывшего в поклоне в девяносто градусов. Бабушка чуть ли не с испугом, но в то же время с восторгом посмотрела на внука и, подойдя к Хёнджину, осторожно взяла его за предплечья:       — Ну, будет, милый, со мной можно без церемоний… Цыплёнок Ёнбок зовёт меня бабулей, и ты тоже можешь звать так! Друзья моих мальчиков — тоже мои мальчики.       — Спасибо вам, — широко улыбнулся Хёнджин, снова кланяясь — правда, уже не так низко.       — Вот тут поставила тебе несколько пар тапочек — посмотри, какие подойдут по размеру… куртку снимай, я достала вешалку, руки можешь помыть в ванной вот здесь, — засуетилась бабушка, и Сынмин не мог сдержать улыбки. Она была так похожа на саму себя: шуструю, беспокойную, но очаровательную.       — Сынмини сказал, что вы не украсили дом к праздникам… — Хёнджин с очередным поклоном подал женщине куртку. — Я тут принёс от себя кое-что…       — Кое-что?! — едва не заорал Сынмин, подумав, что в коробку Хвана поместились бы все украшения Большого Зала в Хогвартсе.       — Ой, ну лишнее отнесём вечером к Минхо. А тебе что-то не нравится? — насмешливо приподнял бровь Хёнджин.       — Мальчики, — сурово, но с улыбкой осадила их бабушка. — Сначала мы попьём чай. Я испекла печенье!       Парни довольно кивнули. Уже с кухни бабуля решила уточнить:       — Или ты голодный, Хёнджини? Супчик будешь? Или поджарить манду?       Хван прикусил губу, сдерживая смех:       — Большое спасибо, но я хочу съесть побольше печенья!       — Если что, суп никуда не денется, — задумчиво протянула бабушка, снова включая чайник.       Хёнджин тем временем быстро шагнул в сторону Сынмина, пытаясь его обнять, но Ким грациозно отступил назад.       — Руки, — хмыкнул Сынмин.       — Я вот щас не понял… — Хёнджин возмутился настолько искренне, что Сынмин тут же засмеялся:       — Иди мыть руки, сердце моё…       Он сказал это, не задумавшись ни на секунду и смутившись лишь после того, как Хёнджин удивлённо приоткрыл рот и ошалело улыбнулся — так, словно дорогой человек сказал, что любит его.       Без «словно», хотя и не без метафор.       У Сынмина шумело в голове — грохот бабулиного чайника казался мелодией музыкальной шкатулки, а Хёнджин ненадолго задержался в ванной, обеими руками вцепившись в раковину и пытаясь успокоиться. Его ждал сложный день, но после слов Сынмина он больше ничего не боялся… разве что только потерять его.       «Пожалуйста, пусть тебе будет так же тепло со мной, как мне — с тобой», — взмолился Хёнджин, глядя в глаза своего счастливого отражения и напоследок ещё шире улыбаясь ему.              — Сто лет не пил чёрный чай! Как он вкусно пахнет! — восторженно сказал Хван, едва зайдя на кухню и садясь напротив Сынмина. — А какое печенье… это же произведение искусства!       Бабуля зарделась и, наливая гостю чай раньше, чем внуку, пустилась в воспоминания о том, как рецепт шоколадного печенья присылала ей письмом подруга, уехавшая в поисках лучшей жизни в США. Хёнджин немедленно задал примерно тысячу вопросов о семье бабушкиной подруги, об их детстве, о том, не хотелось ли ей тоже уехать. Сынмин знал наизусть поэтичный ответ бабушки, которая выбрала «будущее с любовью, а не будущее с мечтами», и даже проговорил его вместе с ней, едва шевеля губами. И всё же… если обычно такие повторения сводили Кима с ума, то тогда он слушал рассказ бабушки с интересом, будто впервые.       Очевидно, дело было в Хёнджине, который, как и обещал, поглощал печенья с крейсерской скоростью, но при этом ловил каждое слово бабушки и воодушевлённо реагировал — особенно, когда в рассказе внезапно всплывал некий «щекастенький малышок», который стал смыслом её жизни. Бабуля тут же подбегала к Сынмину с поцелуями, Хёнджин хихикал в чашку и под столом пинал Кима, рискуя зарядить по больному колену бабушки (пронесло).       — Так, ну что, — то ли получив близкую к смертельной дозу сахара, то ли сжалившись над пунцовым Сынмином, Хёнджин подскочил из-за стола. — Где мы будем ставить ёлку?       Бабуля смущённо посмотрела на внука, который развёл руками, буквально говоря: «Я же предупреждал».       — Милый, да нет у меня ёлки… как-то никогда не видела в ней смысла…       Хёнджин героически перенёс этот удар.              — Ладно, я что-нибудь придумаю, — вздохнул Хван, подходя к старушке и серьёзно говоря ей. — Но пообещайте мне, что к следующему году обязательно купите ёлку!       Брюнет протянул бабуле руку с оттопыренным мизинчиком, и Сынмин всерьёз забеспокоился, что не сдержится и кинется целовать его на счёт «раз». Помогла бабушка, которая завела своё вечное:       — Ой, до следующего года ещё дожить надо…       — Ба-а-а-а-а, — сурово протянул Сынмин.       — Молчу я, молчу, — бабушка посмотрела на Хёнджина и извиняющимся тоном прошептала. — Не забыть бы только…       Хван очень естественно пожал плечами, ничем не выдавая то, что уже знал о проблемах бабули Сынмина.       — Да мы вместе сходим выбрать — кто-то из нас троих точно вспомнит. Никто же не против?       — Ставлю голову, что вспомнишь о ёлке именно ты, — Сынмин не смог сдержать тепло, разливавшееся внутри и вырвавшееся в одном-единственном местоимении.       Хёнджин подмигнул ему, перекрещивая мизинцы с бабулей и скрепляя обещание большими пальцами. Не любить его было невозможно… даже когда он сам стал невозможным, отправившись разбирать коробку с украшениями, в которой, разумеется, по законам жанра, всё магическим образом перепуталось. Хван сел прямо на пол и, выуживая очередную игрушку из плена гирлянд и мишуры, либо перекидывал её Сынмину, либо аккуратно вручал бабушке и не забывал контролировать то, как и куда они их размещали. На почти семейном совете высокий фикус, стоявший на полу, был выбран врио рождественской ёлки и переместился в центр комнаты. Под чутким руководством Хёнджина цветок украсили золотистыми и ярко-красными шариками, и даже Сынмин не мог поспорить с тем, что получилось красиво.       — Бабуля, а у вас есть батарейки? — спросил Хёнджин, наконец-то распутав все узлы на гирляндах.       — Да, посмотри в ящике под зеркалом в коридоре… или над полкой для обуви.       — Понял, — бодро отозвался Хван, выскакивая в коридор, словно уже куда-то опаздывал.       Сынмин в это время раскладывал серебристую мишуру по полке с новыми, ещё не прочитанными бабушкой книгами и с замиранием сердца заметил, что их количество слегка поубавилось.       Старушка почти неслышно подошла к Сынмина и дёрнула его за рукав свитера.       — Твой друг очень красивый… настоящий сказочный принц, — шепнула она с какой-то неожиданной для неё игривой улыбкой.       — Красивому мне — красивые друзья, — театрально махнув рукой, сказал Сынмин и рассмеялся вместе с бабушкой.       «Сказать ей правду будет не так уж сложно, — подумал Ким, обнимая бабулю и кладя щёку ей на макушку. — В конце концов, она всегда отлично меня понимала… куда лучше, чем родители».       — Надо мной смеётесь, да? — добродушно хмыкнул Хёнджин, помахивая упаковкой батареек. — Ну-ну, ясно всё с вами…       Вдруг снова позвонили в дверь. Сынмин непонимающе нахмурился, а бабушка всплеснула руками:       — Ой, это, наверное, Пири… забыла тебе сказать, что он придёт… — бабуля тут же снова направилась на кухню, вручив внуку двух маленьких оленей. — Вот он точно голодный… иду ставить суп.       Хёнджин резко перестал улыбаться, и Сынмин понимал причину. Несмотря на всё его яркое балагурство, Хван очень нервничал даже перед встречей с бабушкой Кима… что же говорить о неожиданно нагрянувшем старшем брате. Сынмин очень хотел предупредить его, что бояться Вонпиля не нужно ни при каких обстоятельствах, но нужно было открывать дверь, поэтому он успел лишь шепнуть:       — It’s okay.       Губы Хёнджина дёрнулись в улыбке. Английский был их языком. Сынмин посмотрел в глазок и открыл дверь Вонпилю с огромными пакетами из супермаркета.       — И как так вышло, что я один пришёл с пустыми руками… — буркнул Сынмин, относя покупки хёна на кухню.       В этот момент у бабушки зазвонил телефон. Сынмин передал ей очки, которые увидел раньше неё.       — Сын звонит… — со счастливой улыбкой сказал бабуля. — Семья почти в сборе, ну надо же!       У Сынмина не было времени удивляться внезапно проснувшемуся сыновнему долгу своего отца, потому что прямо за стеной его ждал куда более насущный нерешённый вопрос. Он шёпотом попросил бабушку передать папе привет и вышел в коридор, где Хёнджин уже покрылся пятнами от смущения, пытаясь представиться Вонпилю.              «Куда делась вся твоя уверенность?» — подумал Сынмин, с нежностью заметив, что в тёмных волосах Хвана застряла блестящая ниточка мишуры. Вонпиль, судя по тому, как часто он моргал, тоже не понимал, почему Хёнджин так волновался: его не боялись даже студенты, у которых он принимал зачёты.       — Мы познакомились в университете. И мы… — Хёнджин отчаянно пытался подобрать слово, в которое поверил бы сам.       Однако с этим прекрасно справился Сынмин, потому что прямолинейность всегда была его сильной стороной:       — Встречаемся.       Вонпиль повесил куртку мимо крючка, и она упала на пол, прежде чем Ким-старший успел её подхватить. Весь румянец сошёл с лица Хёнджина, который тут же начал сливаться с белой стеной. Сынмин невозмутимо переводил взгляд с одного на другого — надо же, оказывается, у хёна был ещё один рождественский свитер — красный, как у Хёнджина, но с орнаментом в виде лакричных палочек под воротником и на рукавах. Бабушка смеялась над шуткой сына. Чайник снова кипел.       — Рад знакомству, — прервал молчание Вонпиль, поклонившись Хёнджину. — Очень рад… да. Ты не на экономическом же, да?       — На дизайне… — отозвался Хван, боясь пошевелиться, потому что чувствовал, что от внезапного стресса могут подкоситься ноги.       — Отлично, тогда зови меня хёном — вряд ли я что-то буду вести у тебя, — улыбнулся Вонпиль, с явным облегчением направляясь на кухню к бабушке, которая закончила говорить по телефону, и крепко обнимая её. Обычно он плохо справлялся с неожиданными новостями, но, кажется, в этот раз ему удалось сохранить лицо. Есть повод для гордости.       «Хорошо, что сказал мне раньше родителей, — подумал Вонпиль, пропуская мимо ушей какой-то бабушкин вопрос. — Я успею придумать, как его защитить».       Хёнджин тем временем втащил Сынмина в комнату и в панике прошипел:       — ТЫ ЧЕГО?!       Ким пожал плечами и спокойно улыбнулся. Правда, внутри было так тихо — Сынмин не верил, что это был правда он.       — Я привык себя стесняться, но тебя стесняться я не собираюсь.       Хёнджин знал, что такое быть как за каменной стеной — друзья всегда были готовы бросить вызов миру ради него, но любимый человек никогда не вызывал у него подобных чувств. Такое произошло впервые. И как здорово было разделить это «впервые» именно с Ким Сынмином — ёжиком, носящим внутри целый Тихий океан, отдавшим ему, Хёнджину, сердце на хранение.       И Хёнджин будет хранить его бережно и осторожно — куда лучше, чем любимые рождественские украшения.       — Поможешь с гирляндой? — наконец проговорил брюнет. — Хочу растянуть её над окном, но одному не получится сделать ровно.       — Давай, — кивнул Сынмин, беря два стула и подтаскивая их к подоконнику.       Хёнджин осторожно взял гирлянду, пытаясь вспомнить, успел ли он поменять батарейки, и не сразу догадался, что её можно просто включить.       Маленькие огоньки весело загорелись и забегали разными цветами в его руках. Сынмин снова застыл, наблюдая за ним, и почти сказал, что…       — Вы точно не будете суп, детки? — прокричала с кухни бабушка.       — Нет, спасибо большое! — в голос ответили парни, на мгновение соприкасаясь лбами и улыбаясь друг другу.       В этом доме им обоим было очень спокойно: Хёнджину впервые в жизни, а Сынмину — впервые за годы, казавшиеся вечностью.

***

      Минхо выключил духовку и приоткрыл дверцу, заглядывая внутрь:       — Шедевр, просто шедевр… — умилённо проговорил он, глядя на свою фирменную говядину «Веллингтон». — И кому я такой гениальный достанусь?..       — Что за вопросы — мне, конечно, — засмеялся Хёнджин, подбегая к другу сзади и нацепляя ему на голову ободок с мохнатыми коричневыми рожками.       Минхо скептически посмотрел на рога на точно таком же ободке Хёнджина (тот запасся ими от души), и тяжело вздохнул:       — Я их оставлю, — показал он на свою макушку, — только потому, что ты пощадил мои нервы и надел нормальный свитер.       — Всё для моей главной любви, — пропел Хван, стряхивая невидимую пылинку с нового чёрно-белого свитера с капюшоном и широкими рукавами.       — Как же ты невыносимо нахально подлизываешься. И ведь даже не пытаешься это скрыть.       Минхо снял фартук и перебросил его Хёнджину. Тот без лишних вопросов пошёл в ванную, кинул его в корзину для белья и на мгновение застыл на пороге, опираясь головой на косяк. Он не ожидал, что так сильно устанет за последние дни. Больше всего на свете ему хотелось просто сожрать какой-нибудь бургер, завалиться с Минхо на диван и даже позволить ему выбрать фильм — честное, блять, слово, он согласен на самый жуткий хоррор во вселенной. Главный энтузиаст Рождества не справляется с тем, чтобы оставаться его хранителем? Ну уж нет, не дождётесь.       Хёнджин улыбнулся в зеркало и мысленно попросил себя потерпеть. Успеет отоспаться и налопаться вредной еды, но сегодня — королевский стол от лучшего шеф-повара aka вечного монарха Ли Минхо и ещё одно важное дело.       — Ты что, притомился, любовь? — бодро поинтересовался Хёнджин, возвращаясь в комнату и глядя на Минхо, лежавшего поперёк дивана и смотревшего в потолок. Ободок сполз на лоб, но парень не думал его поправлять.       — Если бы ты приготовил в своей жизни что-то сложнее рамёна, я бы поговорил с тобой на эту тему, — зевнул Минхо, потягиваясь и хлопая по дивану рядом с собой. — Иди, если хочешь, пока не пришли мои дети.       — Вот уж спасибо за такую щедрость, — ехидно отозвался Хёнджин, в тайне ликуя, что хоть часть его мечтаний внезапно претворялась в реальность. — А коты твои вовсю заняты ёлкой. Они её не уронят? Я её два часа украшал вообще-то.       — Ой, велика честь… — Минхо приоткрыл один глаз, когда Хёнджин улёгся рядом. Они с детства любили лежать валетом. — Не уронят. У меня все дети воспитанные, кроме тебя.       — Первый блин комом, — хмыкнул Хван, еле сдерживая зевок. — Блять, зачем ты начал зевать…       — Ты-то чего устал, я не понял?       — Деньки у меня те ещё вообще-то, — Хёнджин повернулся на бок лицом к другу. — Не один ты долги сдавал… а ещё Масами... и тут ещё это моё чудо и внезапные знакомства с половиной его семьи.       — Ну, всё же неплохо прошло, как я понял? — Минхо последовал примеру Хёнджина и тоже лёг набок.       На диван запрыгнул серый Дори и улёгся между парнями, вызывая у них тихий смех.       — Да, неплохо… даже хорошо. Брат и бабуля у Сынмина очень добрые и милые. Но я как-то не ожидал, что он такой — ХЕРАК — и скажет хёну, что мы встречаемся. Думал, что я там помру.       Очередной смешок, вырвавшийся у Хёнджина, вышел уж очень нервным. Минхо внимательно слушал его, одной рукой подпирая голову, другой — гладя кота.       — Да ладно тебе, — немного подумав, сказал он. — Ты прикинь, какой это для него шаг. Достойно только уважения… я вообще одной ногой в яме: лишь бы тоже в него не влюбиться!       Хёнджин громко засмеялся, запрокинув голову назад так сильно, что ободок упал на пол.       — Ой, ну вот за парней мы с тобой ещё не дрались… и за девушек, кстати, тоже! Такой простор для драк!       — Так и скажи, что хочешь, чтобы я тебе двинул, — Минхо изучающее посмотрел на друга. — А то что-то и синяка я почти не вижу, а я так привык к твоему подправленному личику…       — Как привыкнешь, так и отвыкнешь, — отмахнулся Хёнджин, наощупь шаря под диваном, пытаясь найти ободок. — А с чего это ты так подобрел к Сынмину?       — Ну, я же не сволочь, — возмущенно сказал Минхо. — Его конспекты мне очень помогли пережить вчерашний день, и я искренне ему благодарен. И тебе, да-да-да, а то ты сейчас начнёшь… это же ты надоумил его мне помочь?       Хёнджин потерял равновесие и мягко скатился на пол.       — Какие конспекты? — перекрикивая смех Минхо, удивлённо спросил он. — Ты вообще о чём?       Ли приподнял брови и присвистнул.       — Да он ещё и сам обо мне подумал… какие поразительные перемены в человеке…       — Ты не объяснишь мне? — недовольно поинтересовался Хёнджин, снова поднимаясь на диван и надевая ободок. — А твой где?       — Да вот он, вот, — Минхо явно без восторга вытащил ободок с рожками из-за спины и водрузил его себе на голову, как корону. — Короче, твой Мистер Совершенство озаботился моей успеваемостью и оставил мне свои записи, чтобы наш бешеный дед не смог меня завалить. Ну, серьёзно: Ким Сынмин помог мне! Я до сих пор в шоке… а ты меня слушаешь или как?       Хёнджин уставился на ёлку, блестящую огнями гирлянды, которые так пленяли Суни и Дуни, и глупо, но счастливо улыбался. Минхо закатил глаза.       — Ты обещал, что будешь вести себя адекватно!       — Знаю… я правда стараюсь, — Хван смущённо посмотрел на друга. — Просто… впервые после Джуёна я чувствую что-то настолько яркое. А тут это ещё и по-другому… взаимно, поэтому меня иногда уносит.       Минхо невольно улыбнулся и кивнул:       — Ладно, он всё-таки просто ангел по сравнению с тем дерьмом на подошве. Можешь немного повести себя неадекватно. Я буду продолжать делать вид, что нисколько не завидую…       Хёнджин умилённо заурчал и попытался обнять Минхо. Ни Дори, ни его названый отец этого не оценили.              — Слушай, ну если уж Хан мать его Джисон нашёл девушку, ты не сможешь, что ли?       Минхо снова тяжело вздохнул:       — Даже говорить об этом не хочу. И вообще, ты бы не злил меня раньше вре…       Концовку фразы заглушил звонок в дверь. На час раньше, чем Минхо позвал гостей.       Внутри у обоих друзей всё рухнуло. Однако если для хозяина дома это было неожиданным падением, то Хёнджин шёл к обрыву добровольно.       — Лёгок на помине, — прошептал Хван, поднимаясь с дивана.       — Какого хера… — процедил Минхо, распрямляясь вслед за ним и беря на руки Дори как гарант того, что не бросится ни на кого с кулаками.       Для Хёнджина это было очень важно. Он чувствовал, как вновь забесновалось его сердце, слетевшее с катушек за последние дни, но снова натянул широкую улыбку, открывая дверь.       — С Рождеством, моя любимая подружка! И тебя с праздником, Мин Масами! — громко поприветствовал он друзей, стоящих за порогом.       Угрюмый Джисон держал в руках вытянутую прямоугольную коробку — видимо, Масами заблаговременно выбрала самый объёмный подарок из возможных, чтобы Хану было чем занять руки. Очень удачное решение. Девушка улыбнулась Хёнджину и вручила ему несколько подарочных пакетов:       — Поставишь под ёлку?       — No problem, — кивнул Хван, но не сдвинулся с места, потому что Джисон и Минхо продолжали сверлить друг друга взглядами, то ли надеясь испепелить, то ли повернуть время вспять.       Масами всё ещё берегла правую руку, но это не помешало ей быстро отобрать явно тяжёлую коробку у Джисона и сделать с ней шаг вперёд.       — Это для малышей… когтеточка, — пояснила девушка, выглядывая из-за коробки и наконец привлекая к себе внимание Минхо.       Парень опустил на пол Дори и на деревянных ногах подошёл к порогу, забирая подарок у Масами.       — Может, они войдут? Сквозняк вообще-то, — проговорил Хёнджин, всё ещё державший в руках подарочные пакеты.       Минхо молча кивнул и вернулся в комнату, ставя коробку рядом с ёлкой. Суни и Дуни, словно точно узнав, что это их подарок, переключились с нижних веток ёлки на коробку, обнюхивая её и поскрёбывая лапками. Масами и Джисон зашли внутрь и разулись. Хёнджин одной рукой протиснулся между ними, чтобы закрыть дверь.       — Всё нормально, — тихо сказал он. — Дайте ему немного времени.       Джисон пробурчал что-то нечленораздельное, а Масами взяла у Хёнджина один из пакетов мятного цвета и протянула его Минхо. Ли посмотрел на её руки отсутствующим взглядом, по-прежнему не говоря ни слова.       — Я разрисовала тебе футболку… — начала Масами извиняющимся тоном. — Не бог весть что, но ты всегда говорил, что тебе…       Она коротко всхлипнула. Джисон подался вперёд, но Хёнджин остановил его, положив руку ему на плечо и отведя взгляд в сторону.       — О боже, дай мне сил… — прошептал он сам себе.       — Ты всегда говорил, что тебе нравится… как я рисую… и… — Масами безуспешно пыталась собраться, но все её слова теперь прорывались сквозь рыдания. — Я не должна плакать… Я… я не хочу, чтобы вы думали, что я вами манипулирую… но я так устала, и мне так нужны вы… вы втроём, мальчики.       Девушка судорожно вздохнула, прижимая к груди пакет. Хёнджин отошёл к ёлке, сложил подарки около неё и повернулся ко всем спиной, сцепив руки на поясе.       — Мы можем, пожалуйста, просто забыть, что друг друга ненавидим, или обижаемся… или что мы там делаем, я уже давно не понимаю… — проговорила Масами, скорее, безнадёжно скомканному пакету, чем кому-то из присутствующих.       Минхо посмотрел на Джисона, который тоже тихо плакал, опустив голову и скручивая с пальцев кольца. За его спиной, уже не скрываясь, хлюпал носом Хёнджин.       — Эх, Мин, — вздохнул медоволосый парень со слабой улыбкой. — Их общество категорически вредно для тебя. Ты стала такой плаксой…       Масами засмеялась, но из-за того, что она не переставала плакать, её смех больше напоминал влажный кашель. Она подошла к Минхо и уткнулась лбом ему в плечо.       — Я всегда была плаксой, — выдавила она, — просто скрывала это, чтобы ты меня не дразнил.       — Я и сейчас могу тебя задразнить, уж поверь, — хмыкнул Ли, приобнимая девушку одной рукой. — Но не буду. Ты сильная, Мин.       — Ни черта я не сильная, — замотала головой Масами. — Я сильная, только когда вы об этом говорите: Джисон, Хёнджин, Юнги или ты. Всё остальное время я нихера не сильная… просто не хочу вас разочаровывать.       — Что ж… будем говорить тебе это чаще, — Минхо посмотрел поверх её головы на Джисона и широко улыбнулся. — Если вы меня, конечно, простите… хотя бы ради Хвана-миротворца. Ну, или, может, в честь вашей годовщины?       Джисон закрыл лицо руками. Всё ещё хныкавший Хёнджин подошёл к нему, сжимая что-то в руках.       — Блять, какой же ты невыносимый, — не выдержал Минхо, когда увидел, что Хван надел на голову Джисона ободок с мохнатыми рожками.       Все засмеялись, и снова смех был больше похож на кашель. Хёнджин подтянул Джисона к Масами и Минхо и проследил за тем, чтобы два его лучших друга хотя бы положили руки друг другу на спины. После этого он с полным чувством выполненного долго обнял всех сверху и едва сдержал желание высморкаться в капюшон куртки Масами.       Некоторое время они молча обнимались, вспоминая каждый своё. Хёнджин — свой пятнадцатый день рождения в тематике «Безумного Макса». Масами — вечер, когда Минхо с Джисоном помогли ей сделать перестановку в комнате. Джисон — как в первый и на тот момент последний раз закурил одну сигарету на двоих с Минхо на балконе Хёнджина. Минхо — как они вчетвером пекли капкейки для благотворительного рынка в приюте. Самые ровные получались у Ли и Мин. Кто бы сомневался.       Счастливая воссоединившаяся семья. Хёнджин вряд ли мог пожелать себе подарка лучше. Теперь ему абсолютно точно было нечего бояться призраков прошлого: все те, кто вытаскивал его из ямы в тот раз, снова были вместе.       Кто-то из котов Минхо мяукнул, привлекая к себе внимание или пытаясь уточнить, всё ли в порядке у этих четырёх двуногих придурков. Кто ж разберёт этих животных?       — Привет, Дуни, — хрипло сказал Джисон.       — Ты чё, различаешь голоса его котов? — поражённо спросил Хёнджин, поднимая голову.       Внезапно Минхо выпутался из всех объятий разом, быстро подбежал к вешалке, без разбора взял первую попавшуюся куртку — Хёнджина — и пулей вылетел на балкон.       — Да мой же ты хороший… — не выдержал Хван, еле сдерживаясь, чтобы не заплакать с удвоенной силой.       В комнате остался только один человек, перед которым уже сам Минхо, крепкий как камень, всегда мог показать свою слабую сторону. Масами чмокнула Джисона в щёку и что-то шепнула ему на ухо. Хёнджин просто показал обеими руками в сторону балкона. Хан быстро выдохнул и пошёл следом за Минхо, прикрыв за собой дверь.       — Ну что, — сразу после этого негромко проговорил Хёнджин, забрасывая руку на плечо Масами. — Мы всё-таки победили, м?       — Ага, — фыркнула девушка, обмахиваясь многострадальным пакетом с подарком Минхо. — Всего-то потребовалось четыре года, да моя истерика… надо было раньше уходить из дома.       — Надо, конечно, но не ради Минхо, — Хёнджин вздохнул, вытягивая из кармана свитера ещё один ободок и надевая его на Масами. — Ладно, что есть, то есть. Ты вообще как? Прости, что не написал вчера…       — Ты мне и так очень помог, не извиняйся, пожалуйста. Вчера со мной весь день был Джисон. — девушка вздохнула, положив голову на плечо другу. — Я переживаю за маму, но на пару с братом Сони убедил меня в том, что она сама во всём виновата… и что она меня никогда не защищала.       — Масами… — прошептал Хёнджин, но Мин покачала головой. Рожки на её ободке весело затряслись из стороны в сторону.       — Всё будет хорошо, Джинни. Теперь я в этом уверена. И давай пока об этом не будем, ладно?       Хёнджин, подумав не дольше пары секунд, кивнул. Он вспомнил, что вообще-то изначально задумал это воссоединение именно для того, чтобы Масами смогла ненадолго вырваться из своей семейной драмы. Она была права… как и всегда.       — Так, скоро придут наши нормальные гости, — усмехнулся Хван. — Накроем на стол?       — С радостью, — кивнула Масами, наконец-то положив подарок Минхо под ёлку и снимая куртку.       — Ты только не пугайся, когда заглянешь в холодильник: нас будет всего шестеро. Не армия, как ты можешь подумать по количеству еды…       — Неужели Минхо настолько волновался? — невольно улыбнулась Масами, поправляя джинсовый сарафан, надетый поверх чёрной водолазки.       — Я думаю, он волновался сильнее нас всех вместе взятых, — прошептал Хёнджин, проходя мимо неё и с опаской поглядывая в сторону балкона, будто Минхо мог слышать через закрытую дверь. — Но не выдавай меня, что знаешь его тайну, окей?       — Ох уж эти мальчишки… — вздохнула Масами. — Так, скажи, где ванная? Есть подозрение, что вся тушь и вся подводка остались на щеках, да?       — Ну, процентов шестьдесят всё ещё на глазах, — придирчиво осмотрел её Хёнджин, но показал рукой дорогу до ванной.       Ненадолго оставшись наедине с собой, брюнет наконец-то позволил себе сесть на стул. От нервов ноги дрожали так, словно он приседал со штангой.       — Как уеду на ретрит на Чеджу… посмотрю, как вы без меня запоёте… — пробормотал Хёнджин, потирая виски.       Правда, его мечтаниям о духовном обновлении не суждено было обрасти соблазнительными деталями: телефон Минхо оповестил о звонке в домофон.       С замирающим сердцем Хёнджин подскочил и бросился на поиски звонящего айфона. Помог — удивительно — Суни, обнюхивавший диванную подушку. Хёнджин вытащил из-под неё телефон, быстро разблокировал его и чуть не замурчал, увидев нервное лицо Сынмина, почти белое от флуоресцентной лампы над входом в подъезд.       Пришёл точно вовремя. Ну как его можно не любить?       — Заходи-и-и скорее! — пропел Хёнджин, открывая входную дверь Сынмину и выбежав в коридор, чтобы встретить его у лифта.              Сынмин должен был принести с собой «гитару и хорошее настроение» — так они договорились, когда прощались днём. В итоге Ким почему-то вручил Хёнджину два тяжеленных пакета и вместо объятия, которого так ждал измочаленный морально Хван, он получил лишь быстрый чмок в щёку.       — Это всё Вонпиль, честно, — вздохнул Сынмин, загремев третьим пакетом, который остался у него. — Он далеко не спец по вечеринкам, но сам о себе другого мнения. Хорошо, что хоть довёз меня досюда… не зря получал права.       — Блять, мы с этими запасами можем пережить ядерную войну… — поражённо сказал Хёнджин, на ходу заглядывая в свои пакеты.       — И напиться так, что устроим свою собственную, — кивнул Сынмин, одновременно снимая футляр с гитарой с плеча и сбрасывая ботинки. — Куда всё это нести?       — Кидай вот рядом с моими, сейчас хён вернётся, разберём.       Хёнджин поставил пакеты и обиженно надул губы. Сынмин посмотрел на него и обеспокоенно нахмурился:       — Всё нормально? Зря я принёс всё это, да?..       — Сынмин, — перебил его Хван, покачав головой и расставив руки в разные стороны. — Обнимашки.       — Чего? — переспросил Сынмин, явно искреннее не понимая, что вообще происходит.       — О небо, — закатил глаза Хёнджин и сам подошёл к Киму, крепко обнимая его. Он просунул руки под расстёгнутый пуховик и осторожно погладил спину парня. — Какой мягкий.       — Это… новый джемпер, — выдохнул Сынмин, боясь обнимать Хвана.       Просто у него были очень холодные руки.       — Да я про тебя вообще-то, — заметил Хёнджин и посмотрел на Сынмина. Тот щёлкнул пальцами по одному из рожек на ободке Хвана.       — У тебя усталые глаза.       — Потому что я пиздец как устал, — улыбнулся Хёнджин. — Но сейчас резко полегчало…       — Как всё прошло? Где все вообще? — поинтересовался Сынмин.       — Минхо с Джисоном, видимо, пытаются наконец-то вспомнить, почему перестали общаться. Масами-тян заново рисует стрелки…       — Уже нарисовала, — холодно сказала Масами, возвращаясь в комнату. — За «тян» я могу и побить, Хван Хёнджин.       — Я помню. Всякое у нас бывало, правда? — тут же откликнулся брюнет, быстро прячась за спиной Сынмина.       Шатен переглянулся с девушкой и неловко улыбнулся ей. Масами скривилась в понятной только ей гримасе, но очень мило проговорила:       — Давай обнимемся, что ли, Сынмин?       — Давай, — довольно согласился Ким, обнимая девушку. — С Рождеством, нуна!       — С Рождеством! Снимай куртку, я хочу рассмотреть твой джемпер. Люблю зелёный цвет!       — Я тоже, — улыбнулся Сынмин, вешая пуховик рядом с курткой Минхо. По верху вешалки шла гирлянда из маленьких светящихся жёлтым светом ангелочков. — Ты и здесь успел всё украсить?       От тепла в голосе Сынмина Хёнджину снова захотелось плакать. Мда. Из всей его семьи он явно взял бы гран-при на конкурсе плакс.       — Да ладно… здесь я не так сильно старался, — пробурчал Хван.       Масами хмыкнула, с любопытством заглядывая в пакеты.       — Что ты хмыкаешь, Мин? — поинтересовался Хёнджин голосом человека, готового убивать.       — Да не, ничего… — девушка снова переглянулась с Сынмином и многозначительно повела головой в сторону потолка. — Главное, конечно, что ты повесил омелу на люстру.       — Для тебя старался, милая-хорошая: ты же вечно по пьяни лезешь к Джисону целоваться, — ехидно приподнял бровь Хёнджин.       — Я бы рассказала тебе, Сынмин, что он сам делает по пьяни, но ты, вероятно, сам всё увидишь, — нисколько не изменившись в лице, сказала Масами. — А ты, кстати, пьёшь алкоголь?       — Нет, я не пью, — быстро ответил Ким, и Хёнджин скрыл улыбку, сделав вид, что изучает коробку с когтеточкой.       Один из рыжих котов Минхо без интереса прошмыгнул мимо Хёнджина и с мурчанием потёрся о ногу Сынмина.       — Суни, это ты, что ли?! — с обидой воскликнул Хван. — Да почему же я тебе не нравлюсь?!       — Зато мне нравишься, — успокоил его Сынмин, почёсывая Суни подбородок.       Хёнджин с интересом посмотрел в сторону шатена, а тот невозмутимо послал ему воздушный поцелуй — будто и не смущался при каждом объятии и не прятал глаза после настоящих поцелуев. Масами, с уважением кивая каждой новой бутылке соджу, которую доставала из пакета, наблюдала за бессловесным разговором парней через плечо.       — Блин, вы такие красивые. Жаль, я не взяла фотоаппарат…       — Можешь взять мой, — сказал Минхо, заходя в комнату и здороваясь за руку с Сынмином, который стоял ближе остальных к балкону. — Им всё равно пользуется только Хёнджин.       — Технику покупает хён, а пользуется ею Хённи — ничто не ново под луной, — усмехнулся Джисон. У него были красные глаза и нос, но голос звучал бодро. — Мими, помощь нужна?       — Да я тут пока сумки Сынмина разбираю… Минхо, что включить разогревать?       — Я сам сейчас подойду, — отозвался Ли, снимая куртку и снова закатывая рукава белой рубашки. — Йенни не звонил?       — Мне — нет, — сказал Хёнджин, пытаясь найти среди пакетов Масами и Джисона свой.       — Ну сейчас я ему устрою… только где мой телефон? — воодушевлённо протянул Минхо, заглядывая под диванную подушку.       — В коридоре, где ключи, — не глядя на друга, махнул рукой Хван и дёрнулся от удивления, потому что рядом с ним на корточки опустился Сынмин.       — Я тоже тут положу подарки, да? — тихо спросил он, вытаскивая из рюкзака четыре свёртка, обёрнутых в разноцветную подарочную бумагу. — Ваш друг Чонин ведь не обидится, что я ничего ему не подготовил?..       — ДА КАКОГО ХРЕНА ТЫ ОПЯТЬ ОПОЗДАЕШЬ?! — проорал Минхо. — Я тут вообще-то с утра на кухне, а ты…       — Есть подозрения, что наш друг Чонин просто не переживёт сегодняшний вечер… — сквозь смех проговорил Хёнджин, кладя голову на плечо Сынмину. — Не-не, не переживай: всё нормально, правда.       — Тебе я верю, — тихо сказал Сынмин, целуя брюнета в висок. — А мне ты не купил ободок? Чувствую себя лишним…       — Обижа-а-аешь, — со счастливой улыбкой протянул Хёнджин. — Пойдём, он в шкафу.       Хван взял Сынмина за руку и подвёл его к застеклённому шкафу в углу комнаты. В дверцу были вставлены распечатанные фотографии — Ким никогда бы не подумал, что прогульщик мог быть таким сентиментальным. На одном из снимков ещё темноволосый худощавый Минхо позировал вместе с взъерошенным Хёнджином.       — У тебя был пирсинг в губе? — склонившись над фото, спросил Сынмин.       — Ага, — кивнул Хёнджин, выуживая из шкафа ободок. — «Дурное влияние», как говорила мама.       Ким посмотрел на брюнета и понял, что в нём кое-что изменилось: не было серёжки в брови.       — Надеюсь, ты её вернёшь, — сказал Сынмин, когда Хёнджин осторожно надевал на него ободок и поправлял его чёлку. Единственный ободок из другой коллекции — рожки были чуть светлее, чем на остальных, и Ким не мог этого не заметить. — Я про серёжку.       — А что, нравится? — улыбнулся Хван, закусив нижнюю губу в том месте, где когда-то был прокол.       — Ты мне нравишься, — повторил Ким, привыкая к этой фразе и уже не так боясь произносить её вслух.       — Ну вы только посмотрите, — простонал Минхо. — В комнате парочка. На кухне парочка. Чонин опаздывает, но даже он не спас бы меня от моего бесконечного одиночества… где вы, дети мои? Хоть вы меня любите, да?       Но коты Минхо в полном составе были увлечены новой когтеточкой, которую Джисон наконец-то достал для них из коробки.       — Всё с вами ясно, предатели… — вздохнул Ли, однако всё же засмеялся вместе со всеми и жестом прогнал Масами в сторону от духовки.       Девушка расстелила на столе красную скатерть и начала раскладывать закуски. Джисон занялся нарезкой сыра. Сынмину и Хёнджину не хватило бы места для того, чтобы помогать на кухне, но они не сильно переживали из-за этого. Не сговариваясь, они подошли к ноутбуку Минхо на подоконнике и начали настраивать беспроводную колонку, чтобы включить праздничный плейлист имени Хвана-Клауса. Сынмин вертел колонку в руках, а Хёнджин обнимал его со спины и вполголоса подсказывал, на какие кнопки нужно нажимать. Даже издалека они умудрялись поддерживать разговор с накрывавшими на стол и смеялись то над Минхо, упрямо продолжавшим строить из себя угрюмого Гринча — похитителя Рождества, то над Джисоном, разбивавшим его упрямство каждым протяжным «хё-ё-ён» и тут же неизменно начинавшим шмыгать носом.       В этой компании им обоим было очень спокойно: Сынмину впервые в жизни, а Хёнджину — впервые за годы, казавшиеся вечностью.