Чёрная пятница

      Пятничный день в Эрегионе клонился к закату. Один за одним рабочие места покидали мастера-нолдор. И вскоре в кузне остались только Келебримбор и Аннатар, то ли случайно, то ли специально не успевшие что-то доделать.       — Ты сегодня такой загадочный. Что случилось? — спрашивает майа, мешая металлы в одной плавильне, и сразу же переключается на другую.       Келебримбор заключил его со спины в крепкую охапку и прошептал в самое ухо.       — А ничего. Просто хочу сегодня пригласить тебя на бокал вина и… давай проведём эту ночь вместе.       Аннатар оставил ковши на углях и блаженно прикрыл янтарные очи. Он развернулся и обнял эльфа за шею, затем провёл рукой по его лицу и лукаво улыбнулся:       — Только я буду сверху!       И сразу же поцеловал эльфа в уже приоткрытые для выдачи традиционного «нихера!» губы. Поцелуй и лёгкий плен рук майа так распалили эльду, что он подумал: «В бездну вино, и до ночи не дотерплю, и ладно уж, пусть сегодня будет так, как он хочет».       Эльф уже начал стаскивать с себя защитную амуницию, как их горячие обнимахи и поцелуйки прервал громкий стук в дверь. Возможно, даже ногами. Аннатар и Келебримбор вздрогнули, резво отпрыгнули друг от друга и уставились на дверь.       Стук повторился. А за ним и громкая ругань:       — Ёб вашу Эру! А ну-ка, козлятки, открыли быстро!       Нолдо, офигело округлив глазища, уставился на Аннатара. Но тот лишь миленько, если не сказать подленько, улыбался во весь рот:       — Что-то совсем забыл сказать. К нам Аулэ на выходные приедет. Ну ты ж не против?       — С хера ли я не против?! Прежде чем своих родственников ко мне домой тащить, можно было и предупредить! — прошипел едва слышно Келебримбор в спину поскакавшему отпирать дверь Аннатару.       На пороге был действительно Аулэ, окружённый черно-красными всполохами пламени, из ярко-рыжих глазищ под чёрными суровыми бровями сыпались горстями искры. Через плечо была перекинута сумка, из которой торчали молоток, пила и клещи, а в руке он держал сетку с фруктами. Вала злобно и небрежно кинул авоську, ее на лету подхватил Аннатар, просыпав несколько яблок и апельсинов. Внутри сетки была записка: «От Йаванны».       — Что так долго? Чем вы тут занимаетесь? — грозно громыхнул Аулэ.       — Куём, Владыка! — Аннатар радостно бросился в объятия валы, тот похлопал его по плечам, а потом разомкнул руки и придирчиво оглядел майа.       — Куёте? Зубами что ли? — Аулэ приподнял двумя пальцами мордаху майа с припухшими от поцелуя губами. — Ладно. Я вас научу, как Родину любить, где мои покои?       — Я провожу! — Аннатар всунул в руки растерянному нолдо сетку с фруктами и повёл Аулэ располагаться.       Келебримбор сердито пнул яблоко в закрывшуюся дверь.       Через некоторое время, необходимое для пинания фруктов и мебели в качестве самоуспокоения, эльф в вполне уже хорошем расположении духа зашёл в гостиную.       В одном кресле развалился овеянный ослепительным нетленным светом Амана Аулэ, перекинув ногу на ногу. А во втором — Аннатар, тоже весь сверкающий, как медный тазик. Аулэ был в роскошной бархатной мантии багряного цвета. Майа — в самом парадном своём жемчужно-белом одеянии и красивом венце.       — Ну расскажи, золотце мое, как ты тут, в этом бардаке, поживаешь? — ласково спрашивал вала, гладя по волосам майа.       Аннатар, подобрал под себя ноги, и непринуждённо заливисто распинался:       — Всё вообще-то отлично, мастер, я совсем-совсем исправился, я теперь добрый и хороший, вот, помогаю восстанавливать земли, эльдар учу…       Рожа Аулэ, однако, выражала скептическое: «не пизди-ка». Но айнур отвлеклись от своей беседы и бросили странноваты взгляды на вошедшего эльфа. Который как был в рабочей темно-синей одежде, так и остался, только фартук снял. Аулэ глянул на него сверху вниз, потом снизу вверх, и произнес:       — Мог бы и поприличнее выглядеть! Перед тобой вала и майа! — глаза Аулэ подёрнулись пламенем.       — Мастер, может чаю? — попытался отвлечь его Аннатар. — Тьелпэ! Ну что ты встал, как сосна на пригорке? Тащи давай! — и уже у самой двери крикнул вдогонку: — И мне захвати!       Вечерок у нолдо выдался, точно иллюстрация выражения: «Отнеси, принеси, подай, иди нахер не мешай».       Келебримбор носился как ссаный веник. То им чая, то печенья, не, не этого, овсяное не любит вала… а песочное не любит Аннатар, то слишком горячий, то чай остыл — иди подогрей, то сахару тащи, то вытри лужу, мы ржали, вспоминая рожу Феанора, когда у него сильмариллы спиздили, и пролили, «Нет, я сам не могу! Ты же видишь, что я в белом…»       После злорадных сплетен о знакомых и незнакомых эльфах, гномах и прочих говнюках, Аннатар вдохновенно начал рассказывать про совместное эльдарско-майарское творчество. И вале, ясен красен, на ночь глядя срочно захотелось обсудить производственные вопросы и посмотреть образцы.       «Тьелпэ, принеси эскизы нового шпиля для башни мастеров!»       «Тьелпэ, притащи изумруды с новой разработки!»       «Ну и что ты принёс, балда? Это же с шахты, я просил с рудников равнины!»       «О, чуть не забыл! Самое интересное! Морийский мифрил! Ах, какое месторождение! Тьелпэ, принеси!»       «А где у нас чертежи модернизированных горнов? Я убирал? Ну они где-то там… или там… ну вот там посмотри, поищи, короче».       После того, как Келебримбор сгонял двадцатый раз в мастерскую, с третьего на первый этаж, и припер еле-еле коробку с разными вариантами метеоритного железа, чтобы ещё двадцать первый раз не гонять за одним каким-нибудь камушком, Аулэ произнес:       — Ладно, железа этого и у нас навалом. Утомили вы меня, все — отбой!       Аннатар тоже встал и пошёл провожать, шурша по полу своими воздушным светлыми шелками, немного замедлился, на ходу развернулся, приложил руку к губам и шепнул эльфу:       — Я сейчас переоденусь и тоже тебе помогу.       Келебримбор сидел посреди смешавшихся в одну кучу руд, минералов и вазочек с печеньками, но упорно не притрагивался к бардаку целый час. А потом догнал, что хитрый майа уже небось третий сон видит. Эльф вздохнул и попер один в несколько подходов раскладывать добро обратно.       Аннатар, кстати, и правда с наглой мордой завалился спать. Но только он закрыл глаза, как почувствовал требовательные ласкания своего тела.       — Келебримбор! Ты что делаешь в моей кровати?       — Отличный вопрос! Особенно после того, как ты отдал мои покои Аулэ.       — Не сердись, Тьелпэ, это же только на пару дней, — поцеловал майа эльфа в уголок рта.       — А я и не сержусь. Мы же итак решили провести ночь вместе. — сквозь поцелуи прошептал эльф.       — Умоляю, замолчи! — начал увертываться от ласк Аннатар.       — Неужели ты откажешь мне? — настаивал нолдо.       — Заткнись, наконец! Нам нельзя пока… Мастер все слышит! — Аннатар прижал ладонь к губам эльфа и тревожно прислушивался. А затем встал, на цыпочках подошёл и прижался ухом к стене, смежной с покоями Келебримбора… то есть теперь Аулэ.       «Заебись. Теперь все выходные без секса». — разочарованно констатировал нолдо.       — Переживёшь, — прочитав мысли, крупным тенгваром написаные на лбу эльфа, сказал Аннатар. — Иди лучше прибери кузню, Аулэ завтра точно первым делом пойдёт ее рассматривать. Может до рассвета успеешь.       — Нафига ее убирать? Она итак чистая. — еле слышно возмутился Келебримбор.       — Это ты так думаешь, Аулэ каждую пылинку считает. Мы в Валиноре чуть ли не языками вылизывали, чтоб он не докапывался. — почему-то с благостным ностальгически-мазахистским лицом сказал Аннатар. — Я бы помог тебе, но если мастер увидит нас ночью вдвоём там… будет не очень прилично.       «Почему бы тебе тогда самому не пойти драить кузню, твои же гости!» — в раздражении хотел сказануть Келебримбор. Но не хватало ещё, чтобы вала подумал, что он над его «золотцем» издевается, заставляет ночами впахивать. Поэтому эльф молча сполз с кровати и отправился на ночной субботник.       Всю оставшуюся ночь Келебримбор люто-бешено орудовал тряпками, шваброй и веником. Даже порог и карнизы протер, рассортировал инструменты по видам, размеру и назначению, куски угля сложил красивой пирамидкой, наковальню особо любовно натер, аж до зеркального блеска. И за минут пятнадцать до рассвета с чувством выполненного долга вернулся в гостиную и достал из схрона в вазоне початую бутылку винища. Но только он хотел прибухнуть в честь окончания дебильного денька… как бутыль волшебным образом вылетела из рук.       Келебримбор проводил охреневшим взглядом винишко, проплывшее по воздуху и оказавшееся в руках неведомо откуда взявшегося Аулэ.       — Выпить любитель? Плохо. — посмотрел вала сквозь бутылку на просвет, оценив остаток. — Бедный Майроша! Чем с алкашом жить, как Йаванна говорит, лучше сразу в загранье мигрировать.       Сказав сие, Аулэ, попивая винцо из горла, снова удалился в свои покои.