Чёрная пятница

      Как и предполагал Аннатар, субботнее утро началось с осмотра кузни. Настроение Келебримбора даже чуть улучшилось: нолдо своей любимой кузницей всегда гордился. И он открывал дверь торжественно и в предвкушении, что вала, наконец-то, его похвалит.       Двери открылись. Но по морде Аулэ сразу стало ясно, что у него есть пара небольших вопросов по поводу организации производственного процесса. И главный среди них был:       — Что за бардаааак? — протянул огненный вала.       — Владыка! В смысле «бардак»? Я до пяти утра с тряпкой ползал! — позволил себе опрометчивое возмущение нолдо.       — А ты сам не видишь что ли? — рявкнул Аулэ. — Почему инструменты не разложены по цвету ручек? Почему куски угля не обточены в ровные кубики? И это только первое, что бросается в глаза!       Келебримбор растерял весь свой боевой нолдорский вид и спрятался за Аннатаром. Тем временем Аулэ продолжал осмотр, все больше и больше зажигаясь, с кончиков его волос уже слетали язычки пламени.       — Пожарные выходы не оборудованы, инструменты, сварочные щитки и защитные каски не поверены, вентиляция не почищена… И вообще где подписанный начальником по ГО план эвакуации? Так, кто начальник по ГО? Быстро ко мне вызовите этого долботряса!       Аулэ вспыхнул гневным пламенем совсем не в соответствии с нормами пожарной безопасности. Но никто, ясен красен, не осмелился ему об этом сказануть.       — Я. — вздохнул Келебримбор и обреченно, как агнец на закланье, вышел из-за спины майа.       — Что — я?! — бушевал Аулэ.       — Я начальник по ГО, владыка. — эльф втянул башку в плечи и приготовился умереть. Но Аулэ вдруг внезапно поостыл.       — А, ну тогда не удивительно. — сказал он почти ласково, как умалишённому. — Достань листок и пиши предписание на устранение нарушений: где кнопка вызова пожарной команды? Где значок гидранта? Где пожарный кран? Когда последний раз проводились тренировки по пожарной безопасности? Записал?       Перо под рукой эльфа задорно трещало и в итоге задымилось.       — Ладно. Не хватало тут ещё ритуального самосожжения. Перейдём к СанПину. Почему реактивы не подписаны по реесту, не промаркированы по рейтингу опасности и не оборудованы замками…       В итоге требований набралось на горку до самого потолка. На каждом листке вала не поленился и поставил свою печать и подпись.       — И не дай Эру, к следующей проверке не выполнишь! Пеняй на себя! — сверкнул огненными очами Аулэ и показал кулачище. А потом повернулся к майа и уже совсем веселым тоном сказал. — Так, хватит о плохом, теперь о хорошем. Я, кстати, к приезду подготовился: выяснил, что в Эрегионе-этом-вашем самые вкусные пироги с брусникой делают. Оформите, а?       Келебримбор быстренько побежал в кухню, радуясь, что хоть это задание будет выполнить легко — в мастерстве своих поварих он не сомневался. Но, очутившись на пороге тёмного, холодного и пустого помещения, чуть не стёк по дверному косяку.       «Жёванный крот! Суббота же! У кухарок выходной! Где их искать теперь? По каким лесам?»       Повтыкав на пороге, эльф вдруг с отчаянной решительностью в глазищах смело зашёл внутрь кухни.       «Так, спокойно! Я же нолдо! Я волшебные кольца и камни фигачить могу, уж и с пирогом что-то изобрету! — приговаривал Тьелпэ и метался по кухне, громыхая посудинами. — Что там? С брусникой? Брусники нет… и хер с ней! С яблоками пожрет. Яйца есть — отлично! А мука где? Да и в жопу! Картохи отварю!»       Через часа полтора в кухню завалился Аннатар.       — Тьелпэ! Где тебя носит! Мы с Аулэ тебя вообще-то ждем! Я тебя где только уже не искал!       Келебримбор даже не посмотрел на майа, продолжая одной рукой быстро рубать яблоки, а второй взбивать картоху в пюре.       — Аннатар, а ты умеешь пироги печь?       — Не, только баранки. Их можно на пальцы надевать. — мечтательно сказал майа.       — Херово. Тогда нас твой вала самих сожрет.       Келебримбор скорбно запихнул в картофельную пюреху криво нарезанные яблоки. Аннатар закатил янтарные глаза и звонко рассмеялся.       — Тьелпэ, херней-то не страдай! Я уже сгонял и купил в булочной!       Угощением Аулэ, слава Эру, остался доволен. Аннатар на радостях перепездел самого себя, рассказывая, какой у него Келебримбор молодец, хоть и куёт херово, зато вон какие пироги печёт! Аулэ согласился и даже рецепт попросил. Майа и эльф побледнели и спизданули, что это секретный рецепт келебримборовой бабушки, и его никому раскрывать нельзя из уважения к этой самой бабушке.       — Продумаешь, какая тайна, сам в Валиноре у Нерданэль спрошу, — сказал примирительно вала.       Аннатар и Келебримбор переглянулись, так и не поняв, удачно они напиздели или нет.       «Надеюсь, бабушка правда умеет пироги печь, хотя на мой день рождения она приносила всегда что-то не очень съедобное». — подумал Келебримбор и даже вспомнил, как друзья подкалывали его в детстве: «Как на Тьелпэны именины испекли пирог из глины».       Тем временем, затрепав полпирога в один присест, вала откинулся блаженно в кресле и изволил предастся ностальгии.       — Майроша когда маленький был, в Айнулиндале ноты всегда так смешно путал, ну да на общем фоне нашей какофонии и не заметно было. — протянул Ауле и улыбнулся своим воспоминаниям.       Келебримбор фыркнул в кулак и бросил озорной взгляд на Аннатара, который замотал башкой с понтом: «Не было такого!» А вала тем временем вдохновенно продолжал:       — Зато потом лучше всех ковал. Самый прилежный мой ученик. Правда, однажды с похмелуги целый ковш мифрила себе на сапоги вылил, да ещё и золотую пудру на себя высыпал. Ты бы видел это сверкающее пугало! Вот я его за это мордой по полу возил! А он ещё полы потом неделю мыл. Эх, время было!       Аннатар опустил взгляд в пол, а на его щеках выступили розовые пятнышки. До его ушей доносились ехидные хихиканья вредного эльфа.       — А как я их с Курумо спалил, когда они за купанием Йаванны подсматривали и рукоблудили! Весь день за уши таскал, вот оттого они и такие вытянутые, как у эльдар. Это тогда я зол был, а сейчас вспоминаю и умиляюсь, — смахнул скупую слезинку Ауле.       Келебримбор до кровищи закусил губу и зажмурился, попытавшись считать до десяти, чтобы унять уже родившийся внутри громкий и долгий ржач. Аннатар, готовый провалиться сквозь пол, понял, что эльфячья коварно-глумливая ухмылка для него ничего хорошего на ближайшую эпоху не предвещала.       — А вообще, Майроша у меня самый любимый, да самый красивый, да самый талантливый! Его Эру сначала вообще валой сделать хотел, но он ни ростом, ни голосом не вышел. Ну так и к лучшему, правда же?       Аннатар весь пунцовый от стыдобища лишь согласно кивал. Келебримбор тоже красный, только от сдерживаемого ржача, закрыл обеими руками рот и вылупил глазёнки.       — А ещё как вспомню, как они с Курумо и Радагастом каких-то грибов обожрались…       На это Аннатар вскочил, вспыхнул, аж на потолке копченое пятно осталось, и быстро сказал:       — Мастер, я, кстати, методичку новую написал: «Ковка злых колец с нуля по доброй воле», хочу, чтобы ты глянул, отредактировал.       Келебримбор, уже приготовивший уши для новой смешной байки, которой он собирался стебать Аннатара ещё пол-эпохи, досадливо вздохнул и поперся в библиотеку за майарской методичкой.       А возвратившись, чуть не разодрал книженцию в пух&прах прямо перед дверью, потому что нечаянно подслушал очередную пренеприятную характеристику самого себя:       — Лучше бы ты правда с Мелькором трахался, хотя бы тоже айну. — слышался нудёж валы. — Я выбор твой не одобряю, эльф какой-то! Мелиан идиотка, и ты туда же. Да ладно эльф, но еще и с плохой генетикой! Внучок шизика Феанора, сынок подлеца Куруфина. Майрон, золотце, прошу, ты подумай…       Однако ответ Аннатара погасил злость нолдо и желание, несмотря на опасность быть проклятым, запустить книгой в рожу вале.       — Что ты, мастер! Прошу, не говори так! Тьелпэ и характером твёрд, и скромен, и трудолюбив, и искусен! Самый лучший! И я его люблю.       В гостиную нолдо зашёл уже с гордо поднятой головой и счастливой улыбкой.       Под впечатлением от тех слов и майарского признания, Келебримбор всё-таки уломал Аннатара на поебушки. Одним взглядом, брошенным незаметно от валы, но такииим взглядом, который заставил древнего майа расстегнуть воротник, а затем и вообще пойти подышать на балкон.       Нолдо и майа, как только зашли в покои, сразу же кинулись друг на друга с бешено сверкающими глазами.       — А как же Аулэ? — прошептал переводя дыхание Келебримбор.       — Пошёл в погреб за вином. У нас есть минут десять! — задыхаясь ответил Аннатар.       Было что-то в этом «по-быстрому и по-тихому» невероятно возбуждающее. Пара бешеных поцелуев, скоростной срыв одежд, и нолдо уже припер майа к стенке и подхватил на руки. Аннатар, весь горящий в пламени желанья, впился в эльфийскую шею, чтобы только не проронить ни одного стона или даже страстного вздоха.       Келебримбор только-только успел присунуть на полшишечки с намерением сладенько потрахать возлюбленного. Но тут прямо возле обнаженного плеча майа раздался стук в стенку, да такой сильный, что картины со стены попадали, и следом слова Аулэ: «Я все слышу!»       Аннатар, оттенком похожий на помидорку, без слов быстро соскочил с эльфячьего члена и в два прыжка оказался на ложе. Завернулся в одеялко и отвернулся к стенке.       Келебримбор растеряно пялился то на стену с дырками от креплений картин, то на укутавшегося с головой майа.       «У самого ж колом стоит! И вот так вот просто взять и… ну и гаденыш, как и все майар! Все одинаковые! И Аулэ сволочь! Как и все гребаные валар! Дедушка был прав! Всех их нахер!»       Феанор бы правда мог гордиться сейчас внуком: Келебримбор со спущенными штанами и стоящим хером посреди комнаты пламенно сверкал налитыми кровью очами, скалился, ненавидел всех валар и майар разом, готов был жечь корабли, крошить телерей и мочить барлогов! Словом, типичный хищный и злобный нольдор первой эпохи. Только звёздного стяга в руках не хватало для полноты картины.       Он медленно подкрался к ложу с явным желанием сотворить что-то нехорошее в отношении Аннатара. Но оглядев его тревожно мерцающую фигурку вдруг умилился: «Такой хорошенький… когда спит зубами к стенке».       Келебримбор расплескал всю свою плошку гнева и теперь думал, что не сможет причинить зла майа, такому красивому и любимому. Укорив себя за отходчивость и доброту характера, эльф прилег рядом и нежно приобнял Аннатара, закрывшись носом в его золотистые волосы.       И в благодарность за такой, по мнению эльфа, благородный поступок, вдруг получил пинок в бедро. Келебримбор не понял. Но Аннатар лягнул его ещё разок, а когда допинал до края, и нолдо свалился с кровати, кинул в него подушкой и одеялом.       — Знаешь что! Это уже совсем наглеж! — свирепо и в полный голос сказал нолдо.       С края показалось лицо Аннатара с горящими глазюками. Он приложил палец к губам и прошептал почти беззвучно:       — Прости, Тьелпэ, не обижайся. Но у меня кровать скрипучая. Ауле подумает что-то не то…       — Ебучая-скрипучая… — тихо и злобно пропел нолдо, — А ну иди сюда!       Он прытко бросился к ложу, поймал, не успевшего отползти майа за лодыжку, стянул к себе на пол и крепко обхватил его тушку.       — Пол не скрипит, дверь закрыта, всё. Лежи и не ворочайся. — сказал эльф, проваливаясь в сон и благодаря Создателя, что и этот безумный день, наконец-то, закончился.