Останусь пеплом на губах

      Преддверие две тысячи десятого года. Мне пятнадцать. Мы уже год как переехали в свой дом. Во время переезда нашлись и те злосчастные деньги. Кто-то из членов семьи просто «перепутал» шкатулки и ящики шкафа. Через три месяца передо мной извинились. Хотя бы за это спасибо.       Дела у отца пошли в гору: он начал заниматься производством консервов и колбасных изделий. Вероятно, тут можно было бы поставить смайлик «рукалицо», но на этом поприще он задержится надолго, пока через много лет с успехом не продаст бизнес. Деньги в семье появились, и мама снова вернулась на любимую должность домохозяйки. И нам стало тесно. Хотя дом не отличался теснотой — два этажа и множество комнат, у каждого в семье имелась своя — но, всё же пересекаясь в общих зонах, приходилось сдерживать свой пыл. Папа считал, что мы с мамой слишком сильно фоним и поэтому накаляем до предела воздух в обществе друг друга. К счастью, к тому времени у меня появились небольшие мозги, и я перестала сбегать из дома по любому поводу. Но вынашивала план большого побега после окончания школы. Спала и видела себя моделью, как буду покорять подиумы Милана и Парижа. Почему-то в этом возрасте всё кажется возможным. Для осуществления мечты мне не хватало только роста. Во всяком случае, я так думала, воспринимая весь остальной свой облик идеальным для моделинга. В то время часто требовались модели с нестандартной внешностью, к коим себя и относила. Хотя я уже достаточно вытянулась, но мне не хватало сантиметров пяти, а лучше семи, чтобы моё портфолио агентства начали рассматривать всерьёз. Я была худющим подростком с длинными волосами, рыжина которых постепенно начала переходить в каштан, чему очень огорчалась, поскольку считала себя более эффектной для моделинга, оставаясь в ярко-рыжем цвете. Но от природы не уйдёшь. В переходном возрасте волосы немного потемнели и веснушки заметно обесцветились. Остались только большие зелёные глаза — сокровище, переданное от бабушки.       Сутками напролёт я смотрела канал «Fashion TV» по кабельному телевидению и старательно повторяла походку пантеры Наоми Кэмпбелл. Килограммами ела творог и капусту. Дедушка как-то проговорился, что творог очень полезен для роста костей. Этого мне хватило, чтобы скупать все виды данного продукта и съедать его на завтрак, обед и ужин. О капусте, вероятно, комментарии излишни — до бюста Кэмпбелл пятнадцатилетней девочке было очень далеко. Наверное, к этому времени обо мне сложилось впечатление, как о ветреной и взбалмошной девчонке. И это правда! Так оно и было, чего греха таить? Учебе я особого внимания не уделяла, хотя обходилась редкими тройками, и даже без двоек. Обычный середнячок, который только и ждёт возможности что-то тайком списать.       У меня имелось ещё одно хобби, возможно, не очень стыкующееся с мечтами о подиуме. Я продолжила учиться на гитаре — освоила электрогитару и присоединилась к местной рок-группе, выступавшей по пятницам в единственном у нас в городе баре с живой музыкой. Родителям пришлось смириться с моим увлечением, лишь бы дочь была чем-то занята и не замышляла очередную идею о побеге. Папа даже сам забирал меня по вечерам после выступлений. Так я заработала первые карманные деньги. Помню, первые два месяца я просто приходила в бар слушать их игру. Со временем участники группы начали меня узнавать. Город маленький — все знакомы друг с другом через два рукопожатия. Тем более к тому времени моего отца уже многие знали как бизнесмена, обеспечившего львиную долю рабочих мест в городе, а фамилия нашей семьи и без того была достаточно известной благодаря моим прадеду и деду — хирургам. В один из таких вечеров главный фронтмен, бас-гитарист Женя, предложил мне попробовать сыграть на его инструменте. Сразу, конечно, ничего не получилось, но он изъявил желание обучить меня, зная, что на обычной акустической гитаре я уже играю и что освоить электронную будет несложно. Таким образом я каждую пятницу начала пропадать с Женей, мужчиной средних лет, переехавшим за женой в наш городок много лет назад из Санкт-Петербурга. Он не любил делиться доподлинными причинами своего приезда, но по выражению его лица было видно, что он не раз жалел об этом. Через несколько занятий он любезно предоставил мне старую электрогитару и пригласил играть с ними, разбавляя суровую сугубо мужскую компанию. А я с радостью согласилась и начала постепенно осваивать их репертуар.       Мне очень хотелось приобрести личный инструмент, чтобы тренироваться и дома, но папа поставил условие: сама должна заработать хотя бы четверть от стоимости гитары и не бросить это дело в течение полугода. Я согласилась и начала копить. За каждое выступление мне платили по пятьсот рублей, которые бережно откладывались, не растрачиваясь ни на копейку. Мне была необходима не просто электрогитара, а лучший инструмент, что возможно отыскать в Ульяновске или Казани. Поэтому копить я собиралась долго.       На предстоящий Новый год дядя Саша пригласил всю нашу семью в Казань. Они с Региной как раз переехали в новый дом и устраивали новоселье. Подросток в пятнадцать лет, вероятно, меньше всего мечтает встречать Новый год в кругу родственников. Но меня никто не спрашивал. И как же я обрадовалась, когда за пару дней до праздника узнала, что прилетит Руслан. Помню, первым делом побежала покупать ему подарок. Хотя мы не виделись с ним полтора года, я была уверена — его вкусы не поменялись. Каким-то чудом в нашем городе отыскала диск с новым альбомом «Animal Collective». На что-то другое у меня не хватило бы ни фантазии, ни средств. Гитара ведь сама себя не купит. И не отца же просить раскошелиться брату на подарок. За эти полтора года наше общение с Русланом ограничивалось редкими телефонными звонками, обменом первыми короткими сообщениями с социальных сетях да глупыми надписями на стене «Вконтакте». Поэтому встречи с ним я ждала с воодушевлением и ради этого готовилась смиренно потерпеть остальных взрослых на празднике.       В долгожданный день мы поехали в Казань. Дорогу преодолели за три часа, и еще засветло прибыли в загородный дом дяди Саши. С начала двухтысячных годов он владел фирмой, занимавшейся установкой бурильных скважин в области нефтедобычи, и дела у него шли неплохо. В тот день к ним съехались многие: из Москвы прилетела младшая сестра дяди и моего отца, многочисленная дальняя родня и друзья семьи. Компания собралась большая и очень разношерстная по возрасту и по взглядам на жизнь.       Нас встретил Бертик. Он в одной футболке выбежал во двор и тут же оказался в объятиях бабушки. Зима в том году пришлась очень снежная и холодная. Альберту в то время было около девяти лет. Темноволосый, бледнолицый и с зелёными глазами, он обещал через годы превратиться в красивого юношу. А пока был жизнерадостным мальчуганом, самым младшеньким из всех детей в нашей семье. Держа в руках куртку сына, в дверях показалась Регина, как всегда, выглядевшая с иголочки. Как только она появилась в нашей семье, попросила всех называть её по имени и на «ты», никаких «тёть» и «вы». Ей было чуть больше сорока, но за прошедшие десять лет она ни капельки не изменилась. Разве что только волосы стали чуть длиннее, но это всё тот же идеально уложенный блонд. А её природный чёрный цвет волос выдавали только тёмно-карие глаза, как у Руслана. Перед гостями она предстала в бирюзовом платье и такого же цвета туфлях. Я на всю жизнь запомнила своё удивление, когда увидела женщину, носившую у себя дома туфли на десятисантиметровых каблуках. Но это Регина, и этим всё сказано. На её фоне все гости так или иначе меркли. Даже моя мама — очень красивая от природы женщина — не могла тягаться с ней в элегантности, хотя возраст у них был одинаковый. А про себя я вообще молчу. Среди них я выглядела как гадкий утёнок, хотя благодарила бабушку за необычного цвета глаза, но не отказалась бы от внешности матери, особенно в её молодости. Но вся её красота передалась моему брату Тиме.       И вот мы все зашли в дом. До сих пор помню запах свежего ремонта и красок в холле, а прошло уже, на минуточку, двенадцать лет. Все обнимались и снимали верхнюю одежду, а я стояла позади остальных и глазами искала одного единственного человека, ради которого сюда пожаловала. Среди встречающих его не нашла. А спросить первым делом у Регины, где Руслан, я почему-то стеснялась. Хотя что в этом такого? Видимо, уже тогда подсознательно понимала, что такой интерес братом никак не оправдан.       Какова же была моя боль, когда я увидела Руслана, спускавшегося по лестнице под руку с блондинкой в коротком золотистом платье. С тех пор на дух не переношу ни золотистый цвет, ни пайетки. Тогда я впервые узнала, что такое ревность. Не до конца понимала это чувство и не смогла бы тогда его точно охарактеризовать. Нечто похожее может испытывать ребенок, когда у него забирают самую любимую игрушку. Но я прекрасно осознавала, что Руслан не игрушка и не вещь… С тех пор во мне поселилась совершенно новая эмоция, которая со временем будет только нарастать наравне с другим прекрасным чувством, неразрывно связанным с первым.       Руслан всем представил свою девушку Соню. На вид ей было около двадцати-двадцати двух лет. Ноги от ушей, подчёркнутые мини-юбкой, и пухлые губы, вызывающе накрашенные красной помадой. Во мне тогда взыграла ревность, и наверное поэтому запомнились только отдельные моменты. Возможно, на самом деле она выглядела вполне прилично. Но как можно было прийти на первое семейное торжество в таком коротком платье, мне непонятно даже теперь, спустя многие годы. А если вспомнить фотографии, сделанные в тот день, я стояла в обычных чёрных джинсах и в белой шелковой рубашке свободного кроя.       Руслан со всеми поздоровался и глазами отыскал меня. Я хорошо запомнила этот взгляд. Он меня не узнал. Ведь я стала на две головы выше, ушла детская угловатость, и, вероятно, ещё что-то изменилось. О себе сложно судить. А он оставался таким же красавцем, только кудри свои укоротил, видимо, должность уже не позволяла подобную роскошь.       — Ариша, ты ли это? Где та маленькая рыжая девочка? — Обнял он меня так крепко, что ещё немного и рёбра бы затрещали.       Да, ростом я была ему уже по плечо или даже чуть выше. С тех пор я не сильно вырасту, сколько бы ни ела творог, да и капуста не сильно поможет.       — А ты всё такой же, — выдавила я в его объятиях, пытаясь глубже вдохнуть воздух.       — Правду мама говорит, что ты в модели лыжи навострила? Ещё чуть-чуть, и меня догонишь! — Он освободил меня и принялся разглядывать.       — Не сыпь мне соль на рану! Мне кажется, что больше не расту. И несколько фотосессий так и останутся первыми и единственными в моем портфолио, — скорчила я недовольную мину на лице.       — Покажешь мне их!       — Покажу. Кроме тебя, они все равно никому не интересны.       — Да ладно, не кисни! Если не в модели, то в рокерши подашься, — он подмигнул мне и ещё раз крепко сжал за плечи.       Далее последовал разговор о его жизни в Томске, как он скучал по всем и, не задумываясь прилетел домой, а не греться где-нибудь у моря на солнышке. Идея совместного праздника показалась ему отличной. Поинтересовалась, получается ли у него выкраивать время на музыку, на что он опечалился и отрицательно мотнул головой. Стоило только подойти к нам Соне, как вся атмосфера тёплой встречи развеялась. Она полезла ко мне обниматься, цепляясь пайетками платья за волосы.       — Какая у Руслана, оказывается, красивая сестра, — почувствовала попытку подмазаться к себе.       Я тогда ещё не так болезненно реагировала на слово «сестра», хотя уже уловила нотки неприязни и отторжения внутри.       — Сводная, — впервые подметила я осознанно.       Руслан ничего не прокомментировал, только немного приподнял брови. Мы никогда не разговаривали на эту тему и раньше данного слова в нашей жизни просто не существовало. Понимаю, что для него это прозвучало неожиданно, а возможно, даже обидно. Но я языку своему не хозяйка, чему вы убедитесь ещё не раз. Оставалось надеяться, что он успел рассказать даме сердца о дяде Саше, и я сейчас не наговорила лишнего. Но Соня даже не обратила внимания на мои слова. Значит, все нормально, и я не раскрыла тайну мадридского двора.       После нас подъехали ещё гости, и дом полностью заполнился людьми. Я знала почти всех, но многих не видела несколько лет, поэтому возгласы о том, как я подросла, мне приходилось слушать весь вечер.       Наконец пришло время обмена подарками. Помню, я первая подошла к Руслану с Соней и вручила ему диск, извиняясь перед девушкой за то, что она осталась без подарка. На это они только отшутились. Руслан оценил диск и поблагодарил.       — А ты, Ариша, сейчас будешь писать кипятком! — посмеялся он, поднимаясь с места. — Пойдем! Мой подарок наверху. Сама потом решишь, показывать его остальным или нет.       Я побрела за ним. Мы покинули шумную гостиную и поднялись по белой каменной лестнице. Было заметно, как стильно обустроен дом. Всюду проглядывались руки Регины: начиная от изящных кованых перил, заканчивая воздушными занавесками на двухуровневых окнах. Всегда буду восхищаться умением этой женщины создавать вокруг себя красоту. А главное и лучшее её создание поднималось рядом со мной по лестнице.       — Может, угадаешь, что это может быть? — Руслан стрельнул глазами, обнажая в улыбке белоснежные зубы, и, не дожидаясь ответа, направился в комнату.       — Без понятия, — проговорила я, ощущая, насколько быстро забилось сердце.       Меня будто обдали кипятком, но я не обожглась, а вместо этого захотелось ещё глубже ощутить этот жар. По телу рассыпалась мелкая дрожь, в руках появился необъяснимый холод. Тело застыло в напряжении. Вот и всё, с этого момента я больше себе не принадлежала. Мир замкнулся на этих блестящих глазах и чарующей улыбке. На моем брате, если не по крови, то по факту. И все попытки избежать смятенных чувств будут тщетны. В этот момент моя жизнь встала на рельсы, которые с ускорением повезут меня в бездну. Сначала в бездну всепоглощающей страстной любви, а потом в бездну дичайшей боли и отчаяния.       — Арина, ты сегодня чего-то сама не своя, — Руслан не мог не заметить моё потерянное состояние. — Где твоя улыбка? Где та болтливая девочка?       — Выросла твоя девочка, слишком долго ты был в отъезде, — пробурчала я себе под нос, пытаясь как-то совладать со своим телом и погасить бесенят, бегающих по позвоночнику.       — После моего подарка у тебя точно появится настроение, — насмешливо произнёс он, явно предвкушая от меня бурную реакцию, и открыл дверь.       Мы вошли в почти пустую комнату, где из мебели находилась только большая двухместная кровать. В центре лежали два раскрытых чемодана, один из которых был явно женским и принадлежал Соне.       — Закрой глаза и не подглядывай! — скомандовал Руслан, как только мы оказались внутри.       Не стала сопротивляться: не в том состоянии пребывала, чтобы перечить. Послышались торопливые шорохи, щелкнул механический замок.       — Открывай!       Я послушно открыла глаза и увидела в метре от меня стоявшего Руслана. Он, улыбаясь не только губами, но и всем своим видом показывая своё довольство, держал в руках блестящую чёрную электрогитару. Я потеряла дар речи. Надо же, это была именно та модель, которую я очень хотела, но даже мечтать боялась из-за её дороговизны!       — Ру-у-ус, я не могу принять такой подарок.       — Не каждый день я тебе такое дарю. Ты мне не откажешь, я её специально заказывал. Так что она в любом случае твоя. — Он протянул мне инструмент, продолжая смотреть мне прямо в глаза и смущая дьявольской улыбкой.       Я неуверенно взяла в руки гитару и смогла только произнести простое «спасибо».       — Арина, а где же визги и крики счастья? Ну, не расстраивай меня! Ты что, не рада?       Какой глупый вопрос! Рада, родной, конечно, рада! Но если бы ты знал, что у меня творилось в этот момент на душе, ты бы такие вопросы не задавал. Сам ведь скоро окажешься в моей шкуре и не заметишь!       — Очень рада, — попыталась натянуть максимально искреннюю улыбку, — просто не ожидала! Спасибо!       Нерешительно потянулась на цыпочках и, быстро поцеловав его в щечку, прошептала: «С Новым годом!»       — С Новым годом, Ариша! — Он приобнял меня за плечи. — Хочешь, подключим, и помогу тебе её настроить?       —Не верю, что ты не успел на ней поиграть, — усмехнулась я, чувствуя, как ко мне возвращаются крупинки спокойствия.       В ответ он только многозначительно прищурился и глазами начал искать розетку, чтобы подключить устройство. Я заметила, что Руслан не успел обжиться в новом доме. Неудивительно, ведь прилетел он только вчера и ему здесь всё в новинку, как и мне. Так же как и ещё одной девице. Мой взгляд скользнул по красному чемодану.       — Ты ничего про Соню не говорил, — кивнула я в сторону её вещей.       — Так я никогда ни о ком не распространялся, — без особого энтузиазма ответил он, настраивая инструмент. — Жаль, камертона нет. Ничего, завтра тюнер скачаю на компьютер, тогда уже точно заиграет без погрешностей.       — А Соню решил прямо со всеми познакомить?! — не сдержала я свой интерес. — За раз со всей семьей? Не собрался ли ты жениться? — Думаю, мой голос выдавал меня с головой, но Руслан был слишком заинтересован инструментом, поэтому услышал только последний вопрос и расхохотался.       — Не родилась ещё та женщина, что смогла бы меня женить. — Это был его стандартный ответ на подобные вопросы. Со временем ещё не раз услышу эту глупую фразу. А тогда я почувствовала, как что-то внутри отлегло, хотя исчерпывающего ответа о Соне так и не услышала.       Он отбил несколько аккордов, заполняя комнату тяжелым металлическим звуком, и вручил мне гитару.       — Давай покажи чему ты там научилась!       Я забрала инструмент и накинула через плечо кожаный ремешок. Руслан помог мне отрегулировать его со спины, и я начала отбивать незамысловатые мотивы, чтобы не привлекать особого внимания гостей, расположившихся внизу. Но кто представляет себе, что такое электрогитара, тот знает и о том, что не привлекать ею внимание невозможно. Первая в комнату прибежала Соня.       — Вот вы где, мы вас успели потерять. — Она кошачьим движением положила руку ему на плечо.       Соня не последняя его девушка, с которой мне предстояло знакомство, но именно к ней я чувствовала особую неприязнь. Видимо, из-за своей юности и неопытности я позволяла своим чувствам брать надо мною верх и прорываться наружу.       — Соня, расскажи что-нибудь про себя? Откуда ты? — спросила я ледяным голосом, чтобы вывести её на разговор со мной. Не хотелось и дальше лицезреть, как они милуются друг с другом. — Чем интересуешься?       — Я из Томска, мы с твоим братом вместе работаем. Интересуюсь много чем. Например, Русланом, — Соня усмехнулась и опять перевела тему разговора на предмет своего обожания, почти повиснув на нём.       Я уже не могла смотреть на их лобзания и безмерно обрадовалась Регине, заглянувшей к нам в комнату.       — Вот откуда этот звук на весь дом, — губ женщины коснулась сдержанная улыбка, когда она заметила гитару в моих руках. — Ну что, Арина, может для всех сыграешь? Ты, говорят, в группе выступаешь. Не зря же Руслан с трапа самолета в магазин за гитарой помчался! Так что давай опробуй её на деле!       Она всегда говорила мягко, но настойчиво, что я даже не находила слов, чтобы правильно ей отказать.       — Не знаю, немного стесняюсь, — произнесла жалобно, — в группе я не одна выступаю.       — Арина, тут же все свои! Нечего стесняться, — настаивала Регина.       Вот именно, что все свои. Мне легче сыграть в баре для пьяной компании, нежели перед тридцатью парами знакомых глаз!       — Ну ладно, Арина, не хочешь — не надо. Не будем заставлять девочку. Она ещё ребёнок, видно же, стесняется, — заступилась за меня Соня перед Региной.       Я словно только этого и ждала. Чтобы какая-то Соня заступалась за меня в моей же семье? Не бывать такому. Пусть посмотрит, как я играю. Пусть все посмотрят! Я им такого ребёнка покажу! Благо, у Жени репертуар огромный, а большинство его песен я исполняю неплохо.       — Поможешь мне? — обратилась я к брату. — На двух инструментах будет лучше звучать.       Руслан встрепенулся и, ни разу не поколебавшись, перевёл взгляд на мать.       — Мам, а где моя гитара? — в его голосе читалась оживленность.       — Которая, сынок?       — Электрическая, в сером кейсе. Акустическую я в Томск забрал.       — Внизу в кладовке, должно быть. Я ещё не все вещи разобрала после переезда. Хочешь, пойдем посмотрим, — Регина двинулась в сторону двери.       — Да, мама, давай! Стряхнем с неё пыль, — Руслан бросил на меня довольный взгляд и зашагал за матерью к выходу из комнаты.       Мы с Соней остались наедине в тягучей тишине, которую она через секунду решила заполнить каким-то бессмысленным рассказом про радость от знакомства со мной, про впечатления о нашей семье и возгласами о том, как ей повезло с парнем. Это была та ещё пытка. К счастью, неловкость тянулась недолго. Нас позвали вниз.       — Вот и музыканты подоспели. — Первой зашла в гостиную Регина.       Помню взгляд моих родителей, когда я появилась с блестящим черным инструментом в руках. Видимо, Регина успела предупредить о специфическом подарке.       — Руслан, не обижайся, когда я буду тебя проклинать по вечерам! — моя мама издала смешок в сторону парня. Как говорится, в каждой шутке лишь доля шутки. Мама, не беспокойся, вот что-что, а проклясть ты его ещё точно успеешь.       — Только не это, — взмолился отец. — Арина, только не бесовщину Жени, прошу!       Я в ответ только подмигнула отцу. Хотя мы с ним частенько не находили общий язык, но мои увлечения музыкой и моделингом он воспринимал вполне спокойно. Чего только стоило его сопровождение дочери по вечерам во время выступлений в баре.       Раз уж я решила дать жару, то и исполнить надо максимально скандальную композицию. Конечно же, про секс и наркотики! Перед толпой родственников такое может вытворить только пятнадцатилетняя девочка, у которой один ветер в голове.       — Я начну, а ты подстроишься! Ты знаешь эту песню, — бросила я Руслану, когда тот подключил наши гитары. — И подпевай, у тебя это хорошо получается!       Не дав ему ничего возразить, я начала бить аккорды. Благодаря высоким потолкам акустика была превосходной. Пространство сотряс тяжелый звук струн. Помню, как Руслан с первых секунд узнал мелодию и его глаза расширились от удивления. Хах, дальше расширятся не только его глаза, но и всех присутствующих в доме. А кто-то даже не сможет дослушать и покинет комнату. А пока Руслан, хитро улыбаясь, только помотал головой, таким образом признавая своё бессилие, и присоединился к игре.       Без репетиций и подготовок я хриплым голосом запела совместную песню группы СПЛИН и Би –2 «Филлини». Песню про неснятые фильмы Федерико Феллини, про героя и героиню, что секунду назад были крайне близки под действием небезызвестных веществ. Руслан неуверенно, но всё же ко второму куплету присоединился к этому безумию.       По завершении выступления нас встретила абсолютная тишина. Только Соня с Тимой зааплодировали через несколько секунд. И то, мне кажется, они не очень понимали смысл пропетых слов. Вторую песню никто у нас уже не попросил. Моя душа рокера ликовала. Я была уверена, что всем показала, насколько я взрослая, раз пою без стеснения такие песни. Как же зашкаливает глупость в таком возрасте.       — Ты сумасшедшая, Арин, — давился смехом Руслан, когда мы молча покинули гостиную и дико расхохотались в фойе.       — Дай пять! Хорошо же спели, — подняла я руку наверх, ожидая хлопка от него.       — Зажгли! — ударил он по моей ладони. — Но, боюсь, кроме Тимы никто нас не оценил.       — Пофиг! Я туда сегодня больше не вернусь. — Я продолжила заливисто смеяться и побежала по лестнице наверх.       К счастью, куранты уже пробили двенадцать, и наше присутствие за столом не требовалось. Вся молодёжь следом за нами потянулась на второй этаж, где мы всю ночь провели, играя в мафию. Руслану было явно комфортнее в обществе детворы, нежели внизу среди душных разговоров взрослых. Вот бы ещё Соню куда-то деть, и воцарилась бы благодать, но в тот вечер от неё отделаться не удалось. Помню, как уже под утро к нам зашли знатно выпившие дядя Саша и мой отец. Они и так походили друг на друга: оба достаточно полные, бородатые и с узкими глазами. Но когда выпивали, становились словно двое из ларца одинаковых с лица. Красные лица, глупые улыбки и удивительная болтливость.       — Ариш, а ты сегодня фитили стариков знатно подожгла, — похлопал меня по плечу дядя Саша, подсаживаясь рядом на пол.       Мы с Русланом устало переглянулись, понимая, что их присутствие здесь точно надолго и что сейчас начнутся нудные разговоры за жизнь.       — Больше никаких баров, Арин, — попытался строго заявить папа. Но в таком нетрезвом состоянии это выглядело смешно, а не строго и страшно.       — Видите, как хорошо, когда все вместе собираемся, — дядю Сашу понесло на душевные разговоры, как и ожидалось. — Вот бы Руслана уговорить вернуться из Томска.       — Саш, мы же говорили об этом, — вздохнул Руслан, всем видом показывая, что не заинтересован в продолжении разговора. — Я до лета не могу, а там посмотрим.       — Вот что тебе там сдалось, сынок! Мне тут люди нужны. А ты с таким образованием и мозгами на чужих тратишь годы.       У них всегда были очень тёплые отношения, хотя Руслан никогда его папой не называл. Он уже был не в том возрасте, когда в их жизни появился дядя Саша. А вот дядя частенько называл его сыном, никогда не видя разницы между ним и Бертиком. По крайней мере со стороны не было заметно никаких различий в его отношении к сыновьям.       — Например, Соня в Томске! — пробурчал Руслан.       На самом деле, это были пустые отговорки. Ему просто хотелось независимости. Он уже успел отделиться от семьи, почувствовать вкус свободы за годы учебы в Москве и работы на севере. Но, кажется, это понимала только я.       — Ты же знаешь, я не против переезда, — в разговор включилась Соня.       Руслан прожег её тяжелым взглядом, но возражать не стал.       — Саша, дай мне до лета там отработать. Если я тебе настолько нужен, то к августу вернусь, — прозвучал бесстрастный голос брата.       Не знаю, какое из чувств во мне преобладало от услышанного: радость или страх. Остаток праздника я пребывала в смятении. Пусть ещё и не понимала, что в ту ночь произошло непоправимое и я влюбилась, но странность своих чувств к Руслану я уже была в силах оценить. И вкупе с его будущим возвращением меня это пугало.