***
Тэхён, глядя в глаза Чонгуку, чувствовал, как медленно погибает вместе с ним. Он пытался скрыть свою отдышку, вызванную какими-то пятнадцатью метрами бега от парковки до входа в кафе, ловя себя на мысли, что всё же явная причина сбившегося дыхания стоит сейчас перед ним, застыв с таким выражением лица, будто увидела призрака. Тэхён вымученно улыбнулся и провёл ладонью перед чонгуковым лицом. — Живой? Чонгук моргнул от неожиданности и чуть повёл головой назад. Он потерянно огляделся, но понял, что если сбежит и на этот раз, никогда не отделается от позора и чувства вины. Тэхён сейчас стоит перед ним, ждёт хоть какого-то ответа. Не заваливает его вопросами — осторожничает. Непонятно, от чего вдруг Чонгук потерял дар речи: от того, что совсем не ожидал, что Юнги резко трансформируется в Тэхёна, или просто от того, что Тэхён предстанет перед ним. — Привет, — прочистил горло Чонгук, не зная, куда деть взгляд. Не то что бы тэхёнова компания сейчас была нежеланной — совсем наоборот. Просто как-то это пугающе спонтанно. Чонгук до сих пор не понимал, изначально ли это приглашение было от Тэхёна, или же он оказался тут по совершенной случайности, как тогда — на вечеринке в день их знакомства. Уточнять, кто именно пригласил его в кафе, — некрасиво. Тэхён, должно быть, увидев издалека Чонгука, испытал облегчение и, наверное, радость, а тут Чонгук со своим «я думал, это Юнги написал». Он определённо не тот человек, которого хотелось бы разочаровывать трижды. Тэхён чуть улыбнулся ответному «привет». — Сегодня ты явно разговорчивее, чем в прошлый раз. Чонгук виновато отвёл взгляд. — Зайдём? — Тэхён указал в сторону двери, на что Чонгук запоздало кивнул. Полупустое кафе больше походило на небольшой ресторан: на окне красовался витраж, переливающийся оранжевым и пурпурным, бордовая краска на одних стенах чередовалась с каменной кладкой на других, а натюрморты известных всему миру, но не Чонгуку художников создавали нотки изысканности. Он, оставив верхнюю одежду на стойке, проследовал за Тэхёном к выбранному им столику и устроился напротив, всё ещё приходя в себя. Тэхён был одет в неброскую чёрную рубашку, а прямого кроя чёрные брюки с завышенной талией, в которые рубашка была заправлена, подчёркивали красивую фигуру. Чонгуку стало неловко. На фоне этой элегантности он чувствовал себя гадким утёнком: на нём было фиолетовое худи с названием любимого бренда и широкие клетчатые штаны — выглядел он просто мешком по сравнению с Тэхёном. — Ты… Выпить хочешь? — спросил Тэхён, разминая шею. — Хочу. — Всё в порядке? Чонгук часто закивал, глядя широко распахнутыми глазами в тэхёновы. — Отлично. Как день прошёл? Ты показался мне уставшим, когда вошёл в кабинет днём. — Неплохо… …до этого момента. — …а твой как? Тэхён мягко улыбнулся и сложил подбородок на подставленную ладонь. — Чонгук, послушай. Я не хочу превращать нашу встречу в разбор полётов. Пожалуйста, давай просто пообщаемся, проведём вместе время. Цивильно и спокойно. Тебе не стоит так напрягаться, я ведь не съем тебя. Расслабься, поужинай, выпей и расскажи мне о своём вчерашнем и сегодняшнем дне так, будто мы общаемся всю жизнь. Я буду рад. Интонация Тэхёна вновь показалась Чонгуку убаюкивающей и ласковой. Но как тут быть спокойным, когда и так понятно, для чего нужна эта встреча: чтобы в очередной раз дать понять Чонгуку, какой он нелепый и трусливый. Успокаивало лишь то, что убегать уже не хотелось. Хотя сердце всё ещё было готово к экстренной остановке на случай, если Тэхён ещё раз вот так посмотрит на него — спокойно, по-доброму, без всякой обиды и осуждения. От этого взгляда веяло, как убедился до этого Чонгук, свойственным Тэхёну уютом и пониманием. И это только подливало бензин в огонь бушующего стыда с примесью страха. Непонятно, чего Чонгуку хочется прямо сейчас: пасть на колени с извинениями или отдаться происходящему со свободными от переживаний мыслями. Официант, подошедший к их столику, избавил Чонгука от необходимости отвечать. — Добрый вечер, господин. Будьте добры: персиковый сок без льда, трубочки тоже не нужно. Феттучини с грибами. Попросите, пожалуйста, повара, чтобы он не добавлял яйцо в блюдо, — продиктовал Тэхён, ясно дав понять, что в этом кафе он не впервые. — Конечно, — официант спешно записал заказ и посмотрел на Чонгука. — А что бы хотели заказать вы? — А я… Даже меню ещё не открывал. — Бокал Мерло и… Чонгук, как ты относишься к говядине? Чонгук в недоумении посмотрел на Тэхёна. Он не знал, насколько дорого обойдётся этот «бокал Мерло» — в сортах вин не разбирался от слова совсем, — но что-то подсказывало, что дорого. Тэхён, увидев чонгуково выражение лица, чуть приподнял кисть и кивнул, мол, всё в порядке. — Ну… Вкусно… Ой, — замялся Чонгук, — то есть, хорошо. Тэхён беззвучно просмеялся и продолжил, обращаясь к официанту: — …и говяжьи рёбра. — Говяжьи рёбра, — прошептал официант, заканчивая записывать. — У вас будет раздельный счёт? — Общий, — выпалил Тэхён, не дав Чонгуку возможности ответить первым. Проводив официанта взглядом, Чонгук уставился на Тэхёна с толикой недовольства: это он, что ли, собрался оплатить его — чонгуков — ужин? Не хватало ещё, чтобы за ним ухаживали как за дамой. — Я плачу за себя, ты — за себя, — Чонгук надул губы. — Почему? — Это неприлично. — Неприлично — отказывать в этом тому, кто старше. — Разница всего в полтора-два года, если я не ошибаюсь. — Тем не менее. — Тэ, я и сам способен заплатить за себя, — Чонгук, начав откровенно злиться, и сам не заметил, как окрестил Тэхёна коротким и простым «Тэ». Да и в целом, гордость затмила собой большую часть страха и неловкости, облегчая Чонгуку общение. Если так можно было выразиться о явном проявлении недовольства. — «Тэ»? — улыбнулся Тэхён. — А мне нравится. Чонгук устало выдохнул: — Почему не взял и себе это Мерло? — Я за рулём, — он расслабленно откинулся на спинку стула. — Разбираешься в вине, значит? Тэхён кивнул. — Ты знаешь, кто такой Дионис? — Бог веселья и выпивки, кажется, — Чонгук скрестил руки на груди, будучи всё ещё немного злым. — Верно. Но не выпивки, а конкретно вина. И если быть точнее, он бог виноделия, — Тэхён задумчиво посмотрел вверх. — Дионис любил юношу Ампела. А когда тот трагически погиб, превратил его в виноградную лозу, назвал её в его честь и изобрёл вино. — Ты этим решил оправдать свою любовь к алкоголю? — усмехнулся Чонгук, на что Тэхён посмеялся. — Можно и так сказать. — «На что нам конь, давай стаканы»? — тихо прохохотал Чонгук. Улыбка сошла с лица Тэхёна, и выражение лица вмиг превратилось в крайне заинтересованное. — «И на вине верхом — вперёд, в надмирный праздничный полет», — он склонил голову вбок. — Это Бодлер. «Вино любовников». — Оно. Я вчера прочитал всё «Вино». Прочитал, перечитал, почти зазубрил. Тэхён удивлённо повёл бровью. Хоть само «Вино» является мини-сборником из пяти небольших стихотворений, Чонгук всё же прочёл его. Это странно, ведь какое-то время назад он с набитым едой ртом жаловался на скуку лирики, в особенности поносил Бодлера и его местами неприятные работы. Всё говорил и говорил о том, что какой-то Чимин чуть ли не процитировать каждую может. — С чего вдруг? Тебе же не нравилось. И сейчас не нравится. Чонгук отмахнулся. — Не бери в голову. Просто заняться нечем было, вот и попросил книгу у Чимина. «Да, но почему именно Бодлер?..» — Кстати об этом. Расскажи, кто эти Чимин и Хосок. — Ох, ну… — Чонгук на секунду задумался и усмехнулся. — Это моя семья./flashback/
— Сынок! Открой дверь, пожалуйста. К нам пришли за заказом! Чонгук выбежал из комнаты и, неуклюже врезавшись плечом в дверь, понёсся в коридор. Мама Чонгука была мастером по всем «женским» занятиям: она виртуозно готовила любого рода блюда, отлично ладила с детьми, могла заплести косу всякой сложности, наверняка знала, как вывести пятно от кетчупа, и шила на уровне профессионала, чем занималась для заработка. У неё было много клиентов, а некоторые заказывали платья, пальто и прочее по второму разу. Сейчас же она второпях упаковывала красивые портьеры в французском стиле. — Здравствуйте, тётя Чию! — Чонгук открыл дверь и заулыбался, увидев знакомое лицо. Эта женщина работала в кондитерской, в которой чонгукова семья часто заказывала то булочки, то пироги, а Чонгук забирал их либо сам, либо прогуливаясь с мамой. За два года они уже успели запомнить имена друг друга, часто болтая на отвлечённые темы при встрече. Госпожа Чию была чуть моложе его матери, но не менее добросердечной и весёлой. Часто она угощала его пирожными, а Чонгук через пару дней, попросив денег у матери, забегал к ней в кондитерскую, чтобы благодарно вручить кимбап или что-то более нажористое: он считал, что работающему человеку будет приятнее получить сытную еду, а не сладости. Так они и дружили втроём. А за последние полгода Чию уже трижды наведывалась к ним, забирая то скатерть с ручной вышивкой, то два комплекта постельного белья, обуславливая это переездом и желанием внести в интерьер ту частичку любви, с которой мамой Чонгука шьются заказы. — Привет, мой хороший! А я не одна, — с улыбкой сказала Чию, войдя в квартиру. Действительно. Из-за её спины заинтересованно выглянул мальчик. На вид ему было около десяти лет, как и Чонгуку. — Привет. Я Пак Чимин. А ты Чон Чонгук, — стеснительно промямлил он и протянул шоколадку. Тот вопросительно уставился на него: как это так? Тётя Чию говорила, что у неё нет ни мужа, ни детей. — Не бубни, я не расслышал. Чимин метнул взгляд на стоящую рядом Чию, пытаясь найти в ней помощи, но она лишь потрепала его по голове. — Меня зовут Пак Чимин, — он чуть подался вперёд, всё ещё держа шоколадку в протянутой Чонгуку руке. — Это от тёти. — Спасибо, — Чонгук растерянно принял чисто символический презент. — Так Чимин — ваш племянник? — обратился он к Чию. — Да, — улыбнулась она. — Ох, Чию, Чимин, привет! — в коридор вышла мама Чонгука. — Проходите, чего стесняетесь? Чонгук вопросительно обернулся на маму и отправился вслед за ней на кухню. — Мама, а кто это? — Это племянник Чию. Он часто приезжает к нам в город, потому что у его родителей небольшие трудности. Примерно раза два-три в месяц он проводит выходные здесь, с тётей. У Чимина тут совсем нет друзей, вот я и пригласила их на чай, когда тётя Чию будет готова забрать заказ, — поставив чайник на плиту, она повернулась к Чонгуку и ободряюще ущипнула за нос. — У тебя тоже друзей нет. Познакомьтесь. — Ладно…***
— Эй, чудик! Чонгуку в голову прилетел снежок, остатки которого скатились за шиворот, заставляя неконтролируемо выпрямиться и зашипеть. Не успел он обернуться, как на его спину вспрыгнули. — Я тебя час тут ждал, а ты меня даже не заметил! — Чимин! — Чонгук извернулся и прижал к себе Чимина, которого не видел три месяца. — Тихо-тихо! Задушишь, — пропыхтел он, вовсе не желая прерывать объятия. — Я тоже соскучился, но ещё ужасно замёрз, пока сидел на этой скамейке. А ты как обычно: лицо в пол, и идёшь себе довольный. Ничего и никого не замечаешь. Чонгук отпустил Чимина и, взяв его за локоть, бегом потащил к двери своего подъезда. Прошло два года с начала их дружбы. И ещё в первую свою встречу они, кажется, знали, что эта дружба будет самой настоящей и искренней. Ещё в тот момент, когда один сказал другому «не бубни», а тот через час обозвал его чудиком. С тех пор эти двое всюду таскались вместе каждый раз, как Чимин приезжал. Они создали вокруг себя свой собственный мирок, в который никому другому не было доступа. Чонгук постоянно тащил Чимина под руку на очередную авантюру, а Чимин лишь больше и больше убеждался в том, что друг его — чудик, причём самый настоящий. Ну кому ещё могло взбрести в голову взять на руки бездомную собаку и таскаться с ней по городу, предлагая прохожим «усыновить пёсика»? И у кого бы вышло отдать её новому хозяину меньше, чем за полчаса? У Чонгука, конечно. А кто придумал накидать измазанного в кленовом сиропе пуха в почтовый ящик соседа, что оставлял свой мусор в подъезде? Чон Чонгук — главный чудик всей планеты, который постоянно что-то напевал себе под нос и собирал жуков. — Я на все рождественские каникулы. Наконец-то сможем отпраздновать вместе, — выходя из лифта, Чимин приобнял Чонгука за плечи. — Неужели? Я так рад!***
— К началу следующего лета я переезжаю к тёте. Мы с ней посоветовались и решили, что тебе стоит тоже переехать к нам хотя бы до того момента, как мы не сделаем ремонт в твоей квартире. Я помогу. Чиминово семнадцатилетие проходило совсем не весело. Раньше он старался приезжать в свой или чонгуков день рождения, чтобы весело отпраздновать его. Но не последние четыре года, что Чонгук живёт с бабушкой. Чимин, слегка покачиваясь на качели, затянулся горьким дымом и устремил взгляд в сумеречное небо. Он чуть поёжился от осенней прохлады и прикрыл глаза. — Это не обсуждается. Я не оставлю тебя с этой старухой даже на жалкие три месяца. Чонгук, облокотившись на цепи качели, апатично оглядел его лицо. — Чимин. — Да? — Я хочу, чтобы ты жил со мной.***
— Слушай, ну зачем нам тут этот Хосок? Чонгук уныло мыл посуду, пока Чимин разгружал пакет с едой и пивом. — Да говорю тебе, он хороший парень, и я очень хочу, чтобы и ты с ним подружился. — Ты-то хочешь, а меня спросить забыл… В дверь постучали, и Чимин, оставив половину продуктов на столе, ринулся открывать. Вечер проходил вполне нормально. Хосок удивительно быстро подобрал к Чонгуку нужный ключик, и вот они, красные от выпивки и смеха, уже гоготали над историей об описавшемся Чимине, пока тот разъярённо бил подушкой то одного, то другого. И Чонгук давно не чувствовал себя таким живым, наполненным хорошими эмоциями, радостным какому-то Хосоку, который так легко и непринуждённо общался. Совсем скоро Хосок стал наведываться почти каждую неделю, даже когда Чимина не было дома. «Просто зашёл проведать вас троих» постепенно превратилось в «мой сосед уезжает к своей девушке на выходные, как насчёт ночёвки у меня?». И это было действительно весело, несмотря на то, что Хосок жил в общежитии. Даже, когда Чимин отказывался, ссылаясь на подготовку к зачёту по выбранному им предмету живописи. В таких случаях и Чонгук желал остаться дома: без Чимина, как без трусов, никуда. Но Хосок эти оправдания про нижнее бельё слушать не хотел и чуть ли не под руку тащил к себе. И именно в один из таких моментов, сидя у Хосока за просмотром какой-то мелодрамы, Чонгук рассказал о наболевшем, а тот терпеливо выслушал и вместо того, чтобы пожалеть его, сразу начал пытаться помочь. Даже в начале второго семестра, когда Чонгук подрался с Юнги, он не стал принимать чью-либо сторону, невзирая на то, что Юнги, на минуточку, его лучший друг. Постепенно Хосок становился всё ближе и вот, спустя год дружбы, стал настоящим членом семьи./end of flashback/
— Всё в порядке? Нравятся ли вам блюда? Желаете ли вы заказать напитки повторно? — спросил официант. — Всё замечательно. Я не буду, — ответил Тэхён. — Да, я тоже не буду, спасибо. Будьте добры счёт, пожалуйста. — Оплата картой, — добавил Тэхён, игнорируя недовольное ворчание Чонгука. Официант удалился. Встреча продолжается уже чуть больше часа, за который они вдвоём успели многое обсудить. В основном о Чонгуке — Тэхён мало говорил о себе, всё задавая новые и новые вопросы. И постепенно это напрягало лишь больше и больше. В первую встречу Чонгук заметил, что он, кажется, тот ещё любитель слушать и мастерски переводить темы о себе. Чонгуку было неловко говорить о своей персоне так много, но Тэхён дал понять, что в подробности собственной жизни вдаваться не хочет. Атмосфера была нейтральной, почти расслабленной. Хотя кое-что всё ещё напрягало: грядущее обсуждение причин, по которым Чонгук дважды сбежал. И он совсем не знал, что ответить. Ведь какой глупостью было бы, скажи он «я не умею и не хочу впускать людей в свою жизнь», что так вертелось в мыслях после первой их встречи. Однако, Чонгук на каком-то подсознательном уровне чувствовал родство с Тэхёном. Особенно сейчас, когда они болтают ни о чём. Быть может от того, что видел в нём самого себя: какой-то побитый жизнью, а потому, видимо, скрытный. Тэхён же был несказанно рад тому, что Чонгук, кажется, чувствует себя комфортно. — Что приключилось у вас с Юнги? — он сложил перед лицом пальцы треугольником. Чонгук дожевал последний кусок мяса и пожал плечами. — Чёрт его знает. Думаю, что Хосоку известна причина, по которой Юнги на меня взъелся, да только он ни за что на свете не выдаст его. Кстати, кажется, он хочет встретиться. — Чтобы помириться? — Без понятия. Надеюсь, — Чонгук, смутившись, прокашлялся. — Он неплохой парень. Раньше был весёлым, шебутным… Сейчас какой-то нелюдимый. Опухший ходит, с кругами под глазами. Может, у него что-то в семье случилось, вот он и стал таким. Правда, в последнее время он как-то забывает кидаться колкостями при встрече. Набесился. — Однозначно что-то случилось. Не мог же он враз перемениться беспричинно… Увидев идущего к ним со счётом официанта, Тэхён достал портмоне и вытащил карту. — Я верну. — Лучше просто сам позови в кафе в следующий раз, — подмигнул Тэхён, прикладывая карту к терминалу. Чонгук уставился на карту, надеясь, что оплата по какой-то причине не пройдёт. Но, услышав короткий писк терминала и звук печати чека, лишь цокнул. — Итак. Теперь и мне хочется выпить, — продолжил Тэхён, когда официант, пожелав им хорошего вечера, удалился. — Ты за рулём. — Да, но я напомню, что у меня дома всё ещё есть хорошее вино. И вроде неплохое пиво.***
Чимин подскочил от неожиданного грохота: кто-то ломился в дверь, должно быть, надеясь, что она отопрётся от пары пинков. Он метнулся в коридор, посмотрел в глазок, поморщился и потянулся к замку. — Какого чёрта? Чимин открыл дверь, впуская Юнги и подхватывая явно перебравшего Хосока, едва стоявшего на ногах. Тот лениво скинул обувь и начал закашливаться не в состоянии сказать хоть что-то. — Помоги. Быстрее, а то сам будешь убирать за ним! — прикрикнул Чимин. Юнги, последовав примеру Хосока, молниеносно разулся и, опережая Чимина, направился в ванную, переняв основной хосоков вес на своё плечо. — Ты хоть когда-нибудь научишься пить? — процедил Чимин еле перебирающему ногами Хосоку. — А ты чем думаешь? Знаешь же, что из него выпивоха, как из меня спортсмен! — Дорогу жертве хмеля, — задушенно просипел Хосок и, едва не упав, самостоятельно преодолел расстояние до унитаза и мгновенно разразился приступом рвоты. — Я тебе завтра такое устрою! — рыкнул Чимин и закрыл перед собой и Юнги дверь в ванную, оставив Хосока один на один со своими сожалениями о лишней банке пива. — А ты чего встал? Домой иди! — обратился он к Юнги, скрестив руки на груди. Из ванной послышалось отрицательного и крайне возмущённого характера мычание, тотчас прервавшись кашлем. Юнги робко посмотрел на Чимина и почесал затылок, облокотившись о стену. — Чего тебе тут ловить? Юнги лишь пожал плечами и сунул руки в карманы джинс. Чимин закатил глаза и направился в кухню, зазывающе кивнув. — Сейчас я найду активированный уголь и оставлю его на столе. А ты разложишь диван в гостиной, застелешь его бельём, которое найдёшь на полках гардеробной стойки, заставишь Хосока выпить этот чёртов уголь, уложишь спать и уедешь домой. Всё понял? Юнги кивнул и удалился в гостиную. «Чёрт!» Чимин зажмурился и потёр лоб. Что за сумасшедший дом творится в последнее время? Где пропадает Чонгук, и почему Хосок притащился с Юнги? Хотя, этого можно было ожидать: пить он никогда не умел, а добраться до дома самостоятельно вряд ли смог бы — Юнги живёт неблизко. Но с чего вдруг Хосок так настойчиво мычал на чиминово «домой иди», зная, что сам Чимин недолюбливает Юнги ещё больше, чем Чонгук? Он шлёпнул упаковку таблеток на стол и медленно выдохнул. — Налей воды, — послышалось с гостиной. — Сам нальёшь. Знаешь, где и что, — сухо бросил Чимин, проходя мимо Юнги, расстилающего диван. — Ко мне не заходить — запрещаю. Доброй ночи. Юнги проводил его стыдливым взглядом и со вздохом продолжил готовить спальное место для Хосока. Чимин вытащил наушники из ушей и прислушался к тишине. Ничего. Только тихое сопение из гостиной. Он зашёл в мессенджер и вновь взглянул на их с Чонгуком переписку. Чонгук: Сегодня меня не жди. Всё в порядке. Спокойной ночи. Последний раз был в сети в 23:09. Чимин отложил телефон, подавляя желание позвонить Чонгуку, и встал, намереваясь выпить воды. Он уже порядком устал от тайн, что так резко окружили доселе прозрачного для него Чонгука. Это обижало. Хотелось взять за шкирку его и Хосока, прижать к стене и заставить выложить все карты на стол. Но подозрения в чиминову голову закрались ещё вечером, когда он провожал Чонгука: эта встреча явно с Тэхёном. Больше банально не с кем. «Ким Тэхён. Филолог» заставляло душу Чимина просто сморщиваться, а к горлу подступал яростный рык. Внутреннее чутьё подсказывало, что хорошим эта связь не закончится, а в этом Чимин кое-что понимает. И Чонгук в дальнейшем может оправдывать Тэхёна сколько и как угодно, но от него явно веет угрозой. Причём какого-то катастрофически глобального масштаба, будто Тэхён — Князь бесовской: дьявольски красив, изящен и скрытнее самого Чонгука, хитрый и обольстительный — так показалось Чимину при первой встрече. Но ничего не поделать, ведь если Чонгук чего-то хочет, он лишь бросает своё «Чимин, не бубни» и осуществляет задуманное. Противиться его желаниям никогда не представлялось возможным и оставалось только смириться с выбором Чонгука относительно Тэхёна. И Чимин надеялся, что выбор будет не в пользу последнего. Дверные петли тихо и коротко скрипнули. Чимин вышел в гостиную, и видят боги, он приложил много усилий, чтобы не замычать от раздражения: Юнги в полусидячем положении спал поперёк дивана, уткнувшись щекой в кулак и чуть дёргая ногой, а Хосок умиротворённо сопел на его коленях. Часто дыша от злости, Чимин метнулся в комнату за телефоном. Чимин: Что происходит? *фото****
— Ты наркодилер? — Что? — Тэхён вставил ключ в замочную скважину и обернулся на Чонгука. — Откуда у тебя машина Е-класса? Он вздохнул и открыл дверь квартиры, впуская Чонгука. — Это подарок. — От родителей? — От них. Я могу переодеться в домашнюю одежду? Чонгук кивнул, снял обувь и, повесив куртку на крючок, двинулся за Тэхёном гостиную. — Бокалы и стаканы можешь взять в шкафчике над плитой. Вино в соседнем, а пиво в холодильнике. Штопор в ящике, — распорядился Тэхён и направился к себе. — Мне как-то неловко тут хозяйничать… — Расслабься. Делать нечего. Чонгук огляделся и заметил кое-что, на что не обратил внимание в прошлый раз: в квартиру Тэхёна явно было вложено большое количество денег, ровно как и в машину. Гостиная, соединённая с кухней, оформлена в тёмно-серых тонах, разбавленных деревянными панелями на стене с плазмой и такого же оттенка паркетом. Журнальный столик из тёмной древесины сплошным плоским брусом аккуратно стоял напротив дивана, в углу красовался матовый лутрофор под цвет стен, а в нём — ветвь хлопка. Ничего лишнего. Никаких настенных украшений или побрякушек на полках (которых не было). Просто, но чертовски дорого, как обычно и выглядит хай-тек, в котором оформлена квартира. Всё это выбило из колеи. Кто такой этот Тэхён? Чонгук совсем ничего о нём не знает. Кто его родители? Что представляют из себя Намджун и Сокджин? Сколько стоит этот самый паркет и вино, которое Чонгук сейчас, чёрт возьми, открывает? — Как успех? — спросил Тэхён, выйдя из комнаты. Чонгук обернулся, ставя бокалы на столешницу. Тэхён был в белой футболке на размер или два больше и в чёрных шортах до колен. Даже в домашнем виде у него каким-то образом получалось сохранять эту элегантность. Даже когда он сунул руки в карманы, его изящество душило. — Ого, ты оделся не как на парад. Тэхён усмехнулся и сел на диван, разглядывая наливающего вино Чонгука. — Мне нравится и твой стиль, но привык я к своему. — Тебе идёт. — Моя домашняя одежда? — И она. Он передал бокал Тэхёну, поставил бутылку на столик и сел рядом. — Ты ведь хочешь о чём-то спросить, так? — Чонгук отпил. — Кажется, ты тоже… Хочешь сыграть в эту игру с вопросами, верно? — Верно, — Чонгук тихо чокнулся с Тэхёном. — Чур я первый. Тэхён обречённо вздохнул и мягко оглядел небрежную причёску Чонгука. — Хорошо, — он отпил из бокала, чуть просмаковал, смачивая всю полость рта. — Спрашивай. — Расскажи о Сокджине и Намджуне. — Хм, — он вновь сделал глоток вина и задумчиво стал разглядывать игру красок в бокале. — Кажется, мы всю жизнь вместе. Рассказывать особо и нечего. Наши родители дружили, вот и нам пришлось. Намджун добрый, — закивал он, — никогда не говорит плохого о других. Сокджин слегка высокомерен и избалован, но тоже добрый и отзывчивый. Просто он вырос в другом обществе. Думаю, это всё. — Хорошо. Твой черёд. — Почему ты жил с бабушкой? На несколько секунд воцарилось молчание, и Тэхён начал жалеть о том, что спросил. Не успел он извиниться, как Чонгук ответил: — Мать умерла. Отца повесили. Тэхён внимательно оглядел Чонгука, пытаясь понять, что он сейчас чувствует. Выглядел он совершенно спокойно, будто они обсуждали погоду. Но кому, как ни Тэхёну знать, что даже в таких ситуациях можно сохранять хладнокровность. И кому, как ни Тэхёну знать, настолько это сложно. Сам он потратил всю свою жизнь на умение держаться как собачка на выставке при любом раскладе. А что насчёт Чонгука? Сколько времени потребовалось ему? — Чёрт… — Тэхён схватился за голову и прошипел от злости на самого себя. — Прости. Мне жаль. Я… Я не хотел. Если бы мне было известно… — Тэ, всё в порядке, — Чонгук сделал пару глотков вина, пытаясь избавиться от кома в горле, — не нужно извиняться, — он нерешительно похлопал Тэхёна по плечу. — Кто твои родители? В комнате вновь воцарилось молчание. Теперь Чонгук изучал Тэхёна: отвёл взгляд и потёр подбородок, облизывая губы. Хосок, кажется, говорил, что такие привычки могут быть признаком нервозности. Но отступать не хотелось, да и некуда, в общем. Зуб за зуб, как говорится. — Отец — пластический хирург. Мать владеет несколькими ресторанами, — Тэхён посмотрел в чонгуковы глаза. — Они отреклись от меня, и я бы не хотел вновь поднимать эту тему. — Чёрт. — У вас с Чимином что-то больше, чем дружба? — выпалил он, не дав Чонгуку опомниться. — Что? — тот вскинул брови и прыснул. — С чего ты взял? — Вы выглядели как парочка. А ещё он странно на тебя смотрит. Не как на других. — Мы дружим с десяток лет. Тэхён всё ещё выжидающе смотрел. — Нет, не парень, что за бред, — Чонгук засмеялся и подлил вина себе и Тэхёну. — Ты только травку пробовал? — Нет, — выражение его лица было совершенно спокойным и нечитаемым. Как обычно. Чонгук разочарованно вздохнул и отвёл взгляд. — Эй. Всё в прошлом. Клянусь, — Тэхён чуть приблизился и положил руку на чонгуково колено. Тот с опаской оглядел его длинные пальцы, а затем перевёл взгляд на лицо. — Чего ты так распереживался? Всё в порядке. Тэхён растерянно смотрел в чонгуковы глаза, будто что-то искал в них, а затем отстранился. — Выглядишь так невинно, а на деле… — ухмыльнулся Чонгук, на что Тэхён лишь надул губы. — Да ладно тебе. — Я это не от хорошей жизни… Чонгук удивился: как это так, «не от хорошей жизни»? Судя по имуществу и виду в целом, Тэхён может позволить себе что угодно. Когда Чонгук смотрел на таких людей, всегда завидовал белой завистью: красивые, статные, интеллигентные, обеспеченные. Чего ещё желать для успешной жизни? А что ещё нужно для счастья? — Чонгук, — Тэхён потёр подбородок, — почему ты избегал меня? Я сделал что-то не так? Чонгук едва слышно облегчённо выдохнул, наконец услышав вопрос, которого так долго ждал, но тут же напрягся: ответа он так и не придумал. Взгляд хаотично забегал по комнате, а ладони вмиг взмокли. Он осушил бокал за несколько глотков, поморщился и покачал головой. Тэхён с интересом изучал его поведение. — Нет. Ты ничего плохого не сделал. Просто… Я не был уверен в том, что мне нужны новые связи. Понимаешь… — Чонгук начал теребить край толстовки, подбирая слова. — Я совсем не умею отпускать людей. Они ведь все уйдут… рано или поздно. Ещё одной потери близкого человека я не переживу. Только не думай, что я тут на жалость давлю. Ты сам спросил, — он посмотрел на Тэхёна. — Эй, что с тобой?.. Тэхён медленно тёр глаза, опустив голову и нахмурив брови. — Почему… — он прочистил горло. — Почему тогда ты сейчас здесь? Со стороны Чонгука послышался тяжёлый вздох. — Потому что недавно принял решение идти дальше и попытаться отпустить своё прошлое. Поэтому и поехал… искать тебя. А сбежал, потому что опять побоялся, — он подлил вина и сделал несколько глотков. — Веселиться нужно сейчас, пока есть возможность. Потом веселье будет червям. Тэхён горько усмехнулся и поднял бокал в знак тоста. — Останешься на ночь? Одиннадцать вечера, поздновато… А мне одиноко в пустой квартире.***
— А ну вставай! — прошипел Чимин в ухо Юнги и затормошил его за плечо. Юнги ошалело раскрыл глаза и огляделся. — Чёрт… Прости, я не специально. А это ещё что? — он уставился на Хосока, решившего использовать его колени в качестве подушки. — Домой, — грубо указал Чимин. Юнги посмотрел на часы на запястье и устало промычал. — Уже два часа ночи, с утра в университет ехать. Можно мне остаться? Пожалуйста. — Видимо, ты не совсем понял, когда я чётко и ясно сказал, что хочу, чтобы ты исчез из моей жизни. И я заметил, как днём ты пялился в нашу сторону. Что задумал? — Чимин, я здесь не ради тебя. И оставаться надолго тоже не планировал. Я делал то, что ты велел, но уснул, пока ждал его, — он кивком указал на Хосока. — Угомонись. — Ты хочешь, чтобы с этим разобрался Чонгук? — Кажется, он сейчас не дома. Да остынь ты, прошу, я тебя не трогаю, видишь? — Юнги поднял перед собой руки. Чимин цокнул и направился в ванную. Было бы жестоко выгонять Юнги в такое позднее время, и он это понимал. Чимина в нём бесило всё: его маленькие губы, бледная кожа, синяки под глазами, сухие обесцвеченные волосы. Бесила его манера речи, тихий голос, холодное спокойствие. Противный до невозможности, худой как скелет. Скрипя зубами, Чимин принялся рыться в ящиках под раковиной, а затем, что-то выудив оттуда, вернулся к Юнги. — Твоя зубная щётка, — он кинул ему вытянутый синий контейнер. — Скажи спасибо, что не выкинул.***
— У меня должна быть пара запасных нераспечатанных щёток. Сейчас посмотрю. Тэхён, пошатываясь, удалился в ванную, оставив Чонгука переодеваться в свою домашнюю одежду. Он изучил выданные ему вещи: салатового цвета в стиле тай-дай футболка с инопланетянами и милой надписью «Можешь найти обдолбаного пришелца?» и чёрные хлопковые штаны с россыпью белых звёздочек. Ни капли не удивившись, Чонгук стянул с себя свои клетчатые «шаровары» — как их любил называть Чимин, — закинул их на подлокотник дивана и торопливо натянул тэхёновы. Немного повертелся, пару раз согнул ноги в коленях — вполне себе удобно, комфортно. Он потянул вверх свою футболку. — Есть. Я оставил её на раковине. «Чёрт. Какое глупое клише» Увидев полуголого Чонгука, Тэхён с трудом оторвал взгляд от красивого торса. Выглядел он явно мужественнее: стройный в талии, с чуть проступившими кубиками пресса и плотными мышцами на руках. Сам же Тэхён не выделялся хотя бы намёком на спортивную фигуру, потому как просто не любил физическую активность. У него был мягкий плоский живот, стройные длинные ноги и гладкая кожа. Это единственное, чем он мог похвастаться. Чуть феминное эстетичное тело его вполне устраивало. Чонгук, ни капли не стесняясь Тэхёна, откинул футболку к штанам, натянул тэхёнову и устало плюхнулся на подготовленный ко сну диван. — Включишь ту штуку? Тэхён обвёл взором Чонгука, обнявшего подушку, и щёлкнул выключателем, оставив включённым лишь тусклый торшер. Он хотел что-то сказать, как вдруг вскрикнул и опёрся рукой о стену. Чонгук подскочил и посмотрел на согнувшегося Тэхёна. — Что? Что случилось? — Голова, — прошептал Тэхён, пытаясь дышать глубоко и ровно, чтобы облегчить боль. — Что случилось? — Чонгук вмиг оказался рядом, растерянно хлопая ресницами: по Тэхёну было видно — ему очень больно. — Мигрень, — всё так же шёпотом объяснил он и обессиленно сполз по стене на пол, громко всхлипнув. Чонгук широко раскрыл глаза и, едва не поддавшись панике, осторожно подхватил скорчившегося на полу Тэхёна. — Отпусти… Тяжёлый… — едва находя силы, слабо забрыкался он. Он дышал тяжело, рвано, как раненный зверь, кусал губу, пытаясь не издавать вскриков: перед Чонгуком совсем не хотелось быть в таком жалком виде. Чонгук же, пыхтя и едва не падая под тэхёновым весом, в три-четыре быстрых шага достиг дивана и усадил его мягко и осторожно настолько, насколько это было возможно. Тэхён уткнулся в подушку и тихо простонал, сжав кулаки. — Что мне делать? — Чонгук схватился за голову, быстро очерчивая взглядом корчащегося Тэхёна. — В коридоре… В переднем кармане сумки. Найз. В тёмной упаковке. Два раза объяснять не пришлось. Чонгук рванул в коридор, по пути больно ударившись тазом об угол стола. Взгляд метался по прихожей в поисках сумки. Обнаружив её висящей поверх пальто Тэхёна, он раскрыл передний карман и на ощупь нашарил упаковку таблеток. «Они» Чонгук трясущимися руками налил воды в стакан, заботливо достал одну таблетку и подбежал к Тэхёну. Тот чуть привстал, шипя и морщась от каждого движения, и выпил её. — Тэ… — Всё в порядке. Я с детства страдаю от головной боли. Спасибо, — Тэхён облизал сухие губы и изогнул брови. — Я сейчас уйду. — Нет-нет, останься. Или тебе принципиально не хочется спать со мной на одном диване? Хочешь, я принесу отдельное одеяло из твоей комнаты? Или отнесу тебя туда? — Чонгук присел рядом и принялся рефлекторно поглаживать его по голове в попытках облегчить боль: на автомате, совсем неосознанно, как мать утешает своего ребёнка. Тэхён ничего не ответил, лишь уткнулся в подушку и ударил ногой по дивану. Касания Чонгука приятны, но так невесомы. — Мне без разницы, — робко ответил Тэхён, всё ещё пряча лицо в подушке. Чонгук, сочувственно вздохнув, лёг на самый край дивана лицом к нему, наблюдая за тем, как его спина часто вздымается от коротких быстрых вдохов. Тэхён отвернул красное взмокшее лицо и отодвинулся, освобождая Чонгуку больше места. Тот чуть придвинулся и накрыл себя и его одеялом. — Мне очень больно, — прошептал Тэхён и съёжился в позу эмбриона. — Скоро пройдёт, потерпи чуть-чуть, — Чонгук двинулся ещё ближе и осторожно опустил руку на тэхёново плечо. — Если я могу ещё что-нибудь сделать, просто скажи. Ответа не последовало. Тогда Чонгук мягко провёл пальцами от его щеки ко влажному лбу — жара нет. Он жалостно выдохнул и приобнял Тэхёна, поглаживая плечо. Тот взял его за запястье и притянул ближе, почти вплотную. У Чонгука закружилась и без того нетрезвая голова. От Тэхёна дурманяще пахло малиной, он всхипывал и мелко дёргал ногой, как щенок во сне — такой болезненный и беззащитный, что хотелось прижать к себе и сказать: «Да нормально всё будет, не хнычь». Но нельзя. Категорически запрещено. Чонгук двинул голову чуть ближе, слегка касаясь кончиком носа кудрявых локонов. Тэхёну плохо. Очень. Каждый день он как по расписанию проводил в таком состоянии, не в силах пошевелиться из-за пульсирующей боли, готовый принять любой наркотик и выпить сколько угодно алкоголя. На всё готов, лишь бы выпасть из реальности на несколько часов, забыть, кто он и что он. Но сейчас нельзя рысплываться ноющей лужей. — Много-много лет назад, — прошептал Чонгук, — в подземном царстве, где не было ни лжи, ни боли, жила принцесса Моана, которой очень хотелось увидеть мир обычных людей. Однажды, ускользнув от стражи, принцесса сбежала. Выйдя на поверхность, она была ослеплена солнцем, которое стёрло из её памяти все воспоминания. Принцесса забыла, кто она и откуда пришла. Прошло ещё много лет, но вестей от Моаны не было. Надежда умерла, как умирают цветы, лишённые дождя. Однако её отец-король всегда знал, что однажды она вернётся, и оставил по всему свету открытыми массу потаённых дверей…***
— Чонгук, доброе утро. Пора на учёбу. Чонгукова щека дёрнулась от лёгкого прикосновения. В нос медленно дало запахом чего-то вкусного, а постепенно просыпающееся сознание ясно дало услышать шкворчание и чьё-то дыхание. Чонгук медленно открыл глаза и сонно, без осознания обстановки уставился на припухшего Тэхёна, стоявшего перед ним на коленях. Наблюдая за тем, как Чонгуков взгляд постепенно прояснялся, Тэхён склонил голову и улыбнулся. — Нам нужно ехать. Беги в ванную и завтракать, — он встал с колен и провёл рукой по волосам, засеменив к плите. Чонгук зажмурился, потянулся и нехотя принял сидячее положение, наклонившись за штанами, в карманах которых лежит телефон. — Как ты себя чувствуешь? — прочистил он горло, вводя пароль на экране. — Хорошо. А ты как? — В порядке. Только чувство странное на душе. Тэхён обернулся на Чонгука, который сейчас просматривал сообщение от Чимина. — Какого… — Что такое? Чонгук, сведя брови к переносице и не отрывая взгляд от экрана, подошёл к Тэхёну, демонстрируя присланное фото, на котором дружно спят Хосок с Юнги. — Странно. Чего это он притащился… — почесал Чонгук затылок. — Мне тоже стало интересно. Расскажешь, как узнаешь? — Кстати об этом… — замялся Чонгук. — У меня ведь нет… — Да, точно, — прервал его Тэхён. — Ты ведь за этим ко мне на работу приходил. Чонгук стыдливо отвёл взгляд и кивнул. — Поспеши, иначе опоздаем. Я оставлю тебе свой номер. Ещё раз кивнув, Чонгук отправился в ванную, где, как и обещал Тэхён, его ждала новая зубная щётка. Ледяная вода вновь обдала лицо — Чонгуку нравилось умываться именно холодной, чтоб до мурашек и онемения пальцев. Он потёр глаза и взглянул в зеркало: выглядит как обычно, только немного сонным. Чонгук причесался пальцами и, ещё раз прополоскав рот, выключил воду, вытер лицо и руки и взял телефон, набирая номер Чимина. — Алло. У тебя всё хорошо? — послышалось после двух гудков. — И тебе доброе утро. Ты как обычно: ни привет, ни пока. Всё хорошо. А что у вас там происходит? Чимин коротко пересказал события ночи и принялся расспрашивать Чонгука о том, где и с кем он опять шатается. — Потом поговорим об этом. На первой лекции встретимся. — Хорошо, до скорого. — До скорого, — Чонгук отключил вызов и направился в гостиную. — Чай, кофе? — спросил Тэхён. — Кофе, спасибо, — замялся Чонгук и присел за стол, где уже стояли две тарелки с едой. — Две ложки сахара. Спустя минуту Тэхён поставил перед ним кружку с кофе и сел напротив. — Ешь, пока не остыло, — он взглянул на часы в телефоне. Осталось примерно полтора часа. — Большое спасибо, — кивнул Чонгук и приступил к еде. — Ты меня до одури напугал ночью. Я думал вызывать врача. Тэхён перестал жевать и меланхолично уставился в тарелку. — Прости. Спасибо ещё раз за то, что помог. И за то, что обнял. Мне это было очень нужно почему-то. В разы легче стало, клянусь. Чонгук тоже перестал жевать и уткнул взгляд, полный неловкости и смущения, в столешницу. — Так почему у тебя эта мигрень? С сосудами что-то не то? — Ещё как. — Зачем ты пьёшь? Тэхён отмахнулся и взял в руки кружку с чаем, потихоньку дуя на него. Чонгуку это показалось милым, и он не смог сдержать улыбки: Тэхён, хоть и старше, и чуть выше, но всё же выглядит для него таким хрупким с этими тонкими руками, держа кружку сразу двумя, по-детски надув губы, остужая чай. Тэхён поднял брови и кинул на него вопросительный взгляд. Чонгук лишь усмехнулся и продолжил есть. — Что за странное, как ты выразился, чувство у тебя на душе? — Ну… — Чонгук проглотил еду, — с одной стороны, я чувствую себя так, будто… Ну, будто так и должно быть, — встретившись с очередным вопросительным взглядом, Чонгук пояснил: — Будто я полжизни тебя знаю. А с другой — будто я не на своём месте. И ещё… Я боюсь тебя. — Чего? — переспросил Тэхён, едва не поперхнувшись чаем, который он так усердно остужал. — Того. Я тебя почти не знаю, ты не хочешь говорить о себе, вновь просишь остаться с тобой на ночь. Тэхён нахмурил брови и широко раскрыл глаза. — Прости, что не захотел, чтобы ты тратился на такси. — Блин… Ты не так понял. Тэхён едва сдержал улыбку: Чонгук такой простой в изречениях и никогда не стесняется таких ненавистных Сокджину «жаргонных словечек», что это умиляло. — Ты чего? — повёл бровью Чонгук, заметив едва скрываемую тэхёнову улыбку. Тот не выдержал и засмеялся. — Дело в том, что я почти всю жизнь только и делаю, что слушаю все эти изящные и излишне грамотные речи. А тут ты со своим «блин», «Тэ» и другими… простыми словами. Чонгук нахмурился. — Я тебя сейчас закидаю определениями из физики и информатики. Посмотрим, как тогда заговоришь. — Нет-нет, — замотал головой Тэхён. — Мне наоборот это нравится. И то, как ты одеваешься, тоже нравится. Так просто и свободно. Честно-честно. Чонгук, всё ещё хмурясь, смотрел на хохочущего Тэхёна, а затем встал и направился к зеркалу в коридоре. Он чуть повертелся, оглядывая себя в непривычно яркой для него тэхёновой футболке. — Ты куда? Тэхён, испугавшись, что Чонгук сбежит вновь, невзирая на то, что он в домашней одежде, засеменил в ту же сторону и столкнулся с Чонгуком в проходе. — Это, — он слегка оттянул ткань футболки, которую позаимствовал ему Тэхён, — я забираю себе, — он проследовал к дивану и, взяв с подлокотника свою толстовку, прижал её к тэхёновой груди. — А это забираешь ты. Тэхён перехватил толстовку, удивлённым взглядом проводил Чонгука, вернувшегося за стол, а затем перевёл его на кофту в своей руке. — Спасибо, — он улыбнулся уголком губ. — Личный стилист Чон Чонгук, — Чонгук горделиво поднял руку с ложкой вверх. — Можешь не носить её в университете, если тебе так принципиально. Тэхён поднял мятую кофту и заворожённо оглядел её.***
Надевать кофту Тэхён действительно не стал. Вместо этого на нём красовалась белая блузка и трикотажная свободная жилетка цвета охры. Он расслабленно откинулся на сиденье, держа одну руку на руле, а другую облокотив о дверь. В машине тихо играл плейлист Тэхёна, который, в общем-то, и не упрашивал включать свою музыку, а лишь дал согласие на предложение Чонгука, которому вдруг стал интересен его музыкальный вкус. Он специально выбирал что-то лёгкое и приятное, пропуская депрессивные треки, включая любимые: не шла чонгуковой натуре, — как казалось Тэхёну, — меланхолия и уныние. Чонгука же, кажется, всё вполне устраивало, судя по тому, как он весело постукивал пальцами, отбивая «I Won't Dance» Фрэнка Синатры. Солнце не спешило вставать в это зимнее утро, и Чонгуку всегда нравилась эта атмосфера, походившая на долгий путь домой, нежели на дорогу в университет или на работу. Тэхён молчал уже около пяти минут, а его лицо, как и обычно, оставалось ровным, спокойным. Чонгука тоже не напрягало молчание: они проговорили много часов подряд, а это безмолвие между ними совсем не было неловким. Оба будто включили фоновую функцию «наслаждаться компанией». Чонгук замечал, что иногда Тэхён искоса смотрит на него в своей футболке, явно виднеющейся из-под расстёгнутой куртки. Замечал и мысленно спрашивал: «Нравится?». А Тэхён так же мысленно отвечал: «Нравится». Тэхён сбавил скорость и свернул за угол, подъехав к парковке университета. — У тебя есть ручка? — спросил он, припарковавшись, но не спеша выключать двигатель. — Нет. У меня с собой даже листочка драного нет, — усмехнулся Чонгук, отстёгивая ремень. Тогда Тэхён чуть наклонился к нему, открыл бардачок и, недолго покопавшись в нём, достал обычную шариковую ручку с синими чернилами. Он мягко взял чонгукову руку, включил свет и, уложив кисть на торпедо, принялся что-то выводить на сухой коже. — Вот, — Тэхён закончил и положил ручку в ладонь Чонгука. — Это мой номер, — он вновь сунул руку в бардачок и выудил оттуда ежедневник, бегло оглядел первые исписанные страницы и положил на его колени. — Пригодится. Чонгук пару раз хлопнул ресницами, сделав, что называется, «губки бантиком», и уставился на Тэхёна. — В чём была проблема написать свой номер здесь? — он демонстративно поднял ежедневник. А Тэхён после этого вопроса, кажется, засветился красным «error». Он потупил взгляд, пару секунд вглядываясь в никуда, а затем невозмутимо ответил: — Я не знаю. Чонгук тихо захохотал и принялся открывать дверь машины. — Пока, — мягко улыбнулся Тэхён. — А ты что, сегодня на учёбу не идёшь? — обернулся на него Чонгук. — Я вообще не всегда на неё хожу. Мне легче работать, а вечером учиться дома. — И как часто ты работаешь? — Два по два. — Значит, сейчас ты на работу? Тэхён прошёлся пальцами по подбородку. — Можно и так сказать. Увидимся в четверг в клубе. — Хорошо, — Чонгук пожал плечами. — Спасибо за всё. Пока! Он вышел из машины и на ходу начал вбивать в мессенджере номер телефона, аккуратно выведенный на его ладони. Добавить пользователя Made-of-Stars And-Scars в список контактов?