Изучай Каббалу, она объяснит тебе все!

Исправлять себя — значит исправлять своё отношение к остальным людям.

От метаний профессора каббалистики начинало подташнивать, но Шрагер стойко сдерживала рвотные позывы, то и дело отводя взгляд в сторону. Полуночные лекции были самым любимым досугом Ани, и в этом ей охотно помогал отец. Начинался второй час недовольного бубнежа Сэмюэля по поводу ночных похождений дочери, будто он думал, что ей не хватило строгих взглядов МакГонагалл. — Что ты там напридумывала? Повтори, — в третий раз попросил профессор Шрагер, будто смаковал ее бредовую историю о ночной вылазке. — Отец, меня правда зацепило произошедшее. Парень, погибший в Дурмстранге, был моим другом. Мне показалось, что эти два случая схожи, — в какой-то степени правда, но рассказанная не до конца. — Кто был с тобой? Портрет Финеаса видел еще троих, так почему ты была одна? Они тебя подставили? Почему ты молчишь? — Мужчина был не зол, но возмущен. Анибаль промолчала. Скрыла имена тех, кто был с ней, сославшись на то, что была в гордом одиночестве и не имеет ни малейшего понятия, кого там видел Найджелус. В отличие от Поттера, она не имела привычки подставлять. Будь Поттер частью криминального мира — давно пошел бы на корм рыбам. Альбусу чужды понятия о благородии и чести, что не удивительно для студента факультета слизерин. Все же, Шрагер вполне могла бы учиться на том же рэйвенкло, но судьба распорядилась иначе. — Я же говорю: была одна. Может быть, кто-то и пытался проникнуть раньше или позже меня, но я их не видела, — вечное безразличное выражение лица не позволяло старшему Шрагеру прочитать эмоции дочери, отчего на смену возмущению медленно приходила злость. — Хочешь, чтобы тебя отчислили? — Рык, взорвавший тихую обстановку, и Анибаль откинулась на спинку стула, желая избежать брызжущей слюны отца. Время от времени мистер Шрагер был способен выйти из себя, да и не зря его когда-то выгнали с работы в школе волшебства. Слухи не рождаются из пустого места, и Анибаль знала это наверняка. Наказания, крики, гнев — все это преследовало слизеринку с самого детства. Цветочки. Страшно становилось, когда Сэмюэль впадал в самый настоящий гнев, переставал контролировать себя и мог причинять сильную боль, как физическую, так и моральную. — Я говорю правду! — Стояла на своем, понимая, что избежать наказания уже не получится. — Глупая девка! — В спину летел наградной кубок, подаренный Шрагеру за успехи в изучении каббалистики. Боль, пронзившая спину, сковала Ани на несколько секунд, а затем растеклась по лопаткам и пояснице. Стиснутые челюсти заскрипели — сдержать крик было тяжело, но она не могла поступить иначе. Мольбы и слезы лишь подогревали ненависть в глазах рыжеволосого мужчины, готового причинять боль дочери снова и снова. Анибаль знала, что с утра он вновь станет добродушным весельчаком, знала, что приступ пройдет, и все наладится. Нужно потерпеть. — Пошла вон, — сигнал, который нельзя было игнорировать. Шрагер вылетела из комнаты отца пулей. Такое случалось. Редко, но случалось. Ани верила в то, что отец любил ее, но испытывал некоторые проблемы с психикой, вылечить которые уже не представлялось возможным. Возвращаться в спальню и не думала, понимая, что к горлу подступает ком, а значит, ее ждет поток слез, видеть который запрещено любому живому существу. Подступавшая истерика подгоняла Ани куда-то вперед. Ноги сами привели ее в туалет на восьмом этаже. Иногда Кресток была чертовски полезна, например, когда рассказывала, куда забивалась на первом курсе, чтобы выплакать обиду на озлобленных однокурсников. Туалет Плаксы Миртл встретил ее холодным одиночеством: ни привидений, ни пауков, ни даже Василиска, о котором и по сей день ходили легенды. Крупные бусины слез скатились по напудренным щекам, жадно поглощая краску и падая в раковину, окрашивая ее в нежный бежевый оттенок. Тихие всхлипы не привлекали внимания со стороны — Анибаль давно умела подавлять гортанный плач, ведь, если бы отец услышал нечто подобное, не отпустил бы так просто. Внутренности сковывало обидой и болью, которые разрывали все внутри, словно бомбы. Шипела, стискивала пальцами старую ржавую раковину, но не издавала ни единого громкого звука. Порыв злости, накрывший Шрагер с головой, заставил ухватиться за ворот блузки и рывком стянуть ее, бросив на грязный пол, окрашивая ту в ужасный коричневый оттенок. Оставшись в белоснежном бюстгальтере, Анибаль повернулась к треснувшему зеркалу спиной, замечая в отражении алую отметину, прорезавшую линию позвоночника. Тоненькая струя алой жидкости спускалась к клетчатой юбке, тая в мягкой фетровой ткани. В новом порыве гнева Ани вскинула руку к вентилю крана, выкручивая его на полную и подставляя под струю ледяной воды красное от слез лицо, с которого моментально потекли чернильные струи, смывая косметику. Неистово растерев лицо ладонями, она выпрямилась и взглянула в отражение, видя там обессиленную беззащитную девчонку, которая легко давала отпор любому, но не Сэмюэлю. Разводы туши под глазами вынудили окунуть лицо под воду вновь, не оставляя и намека на когда-то чуть ли не трескавшееся от штукатурки девичье лицо. Вновь выпрямилась и взглянула на себя. Жалкая. Движение в отражении, никак от нее не зависящее, заставило девушку замереть. Пришлось напрячь зрение, чтобы разглядеть человека, следящего за ней из-за поворота. Было бы лучше, если бы он вышел самостоятельно. Гнев быстро захватывал сознание, порождая порывы наброситься на инициатора слежки исподтишка. — Свали отсюда, пока я не увидела, кто ты, — разъяренный голос прокатился по туалету Плаксы. Анибаль терпела. Удерживала новые слезы, которые так и норовили заполнить испачканную раковину, но стоящий за углом человек не должен был увидеть ее слез. Никто не смеет видеть, как она страдает. Сильная и независимая Шрагер не должна позволять кому-то смотреть на моменты ее слабости. Очередной взгляд в отражение вызвал усмешку. Широкую и издевательскую. И подумать не могла, что после ее сумасшедших криков кто-то решится выйти на свет. Кто угодно, но не он. Взгляд Поттера — шокированный и непонимающий — скользил по белоснежной спине слизеринки. Ни единого изъяна — в свете луны ее полуобнаженное тело казалось идеальным, но алая отметина, не заметить которую было невозможно, въедалась в память. Альбус не мог поверить, что подобное могла сотворить МакГонагалл. Благодаря мантии-невидимке он легко скрылся от глаз Минервы, но решил выяснить, станет ли новенькая настоящей мышью. Еще тогда, в кабинете директора, она удивила его молчанием о компании, сопровождавшей ее в больничное крыло. И на этом его слежка была закончена. Нет, Поттер знал, что Минерва направила ее к отцу, но неужели тот был способен на подобное? Альбус не собирался продолжать следить за Ан, но острая необходимость забрать пару закладок из туалета Плаксы, привела его именно к ней. Ощущение, что он здесь по воле судьбы, все еще не отпускало слизеринца, но тот решил вернуться к этому позже, когда шок от увиденного отойдет на второй план. — Что-то не понял? Вали отсюда, Поттер. Давай, пиздуй! Я не хочу видеть твою морду сегодня, — кричала. Надрывно, с нескрываемой обидой в голосе. Пришлось обернуться, чтобы всем своим видом спугнуть отсюда Альбуса. Чтобы он катился ко всем мерлиновым чертям и больше никогда не появлялся в ее жизни. Он все портил, занимал ее мысли, не мог оставить ее в покое, сверля своим сраным изумрудным взглядом, от которого уже начинало тошнить. Ему нужно валить, катиться, съебывать отсюда. Иначе Шрагер перестанет отвечать за себя, взорвется, а после совершенно не будет жалеть о содеянном. Он виноват и должен понести наказание. Должен забрать ее боль себе, получить удар под лопатки, изливать душу в заброшенном туалете. Подставил, как последняя тварь. А он стоял и завороженно смотрел в чистые аквамариновые глаза, сияющие в лунном свете. Впервые видел столь красивые черты лица, неиспорченные чёрт знает из чего сделанной косметикой Персефоны Забини. Желание собрать все партии этого варева и сжечь в адксом пламени сейчас не казалось чем-то бредовым, наоборот. Ее светло-коричневые брови, длинные ресницы и проявившиеся щечки на мгновение выбили его из реальности. Он ожидал увидеть все что угодно, но не это. Вспоминая уродливое лицо Голдстейн, свободное от косметики, Поттер действительно не мог понять, какого черта Шрагер уподоблялась ей, используя даже большее количество ненужных красок. Изумрудные с трудом оторвались от аквамариновых, скользя к обтянутой кружевным бюстгальтером груди и плоскому животу. Изгибы чужого тела возвращали в прошлую пятницу, и от мысли о том, что Поттер прикасался к тому, что сейчас мог лишь наблюдать, выбивала землю из-под ног. Что с тобой, чувак? Залипаешь на какую-то сумасшедшую язву? Не легче послушать ее и уйти, пока она не снесла тебе голову? Во всех смыслах этого слова. Но Шрагер больше не кричала, молча глядя на все еще шокированного Поттера и желая пристрелить его, жаль палочка валялась на полу, рядом с блузкой. Разглядывал? Плевать. Пульсирующая мысль немедленно избавиться от него не давала выдохнуть, а гнев все накапливался, готовя слизеринку к новой порции отчаянных выкриков. — Если ты сейчас же не уйдешь, я использую непростительное, Поттер. Клянусь, блять, я это сделаю! — Зажмурилась и сжала кулаки, пытаясь не сорваться прямо сейчас, не жахнуть «Круциатусом» или чем-то похуже. Кипела. Кипела так, что, если представить вместо белобрысой шевелюры крышку, та взлетела бы до небес. Готовность разорвать Альбуса усиливалась с каждой секундой тишины. С каждым мгновением, в котором она не слышала удаляющихся шагов. Миг. Один миг, и он сдвинулся с места, опуская планку раздраженности Шрагер. Ушел. Но чужие руки, мгновением позже обвившие оголенное тело экс-студентки Дурмстранга, прижавшие к себе невероятно крепко, неожиданно успокоившие, выбили из колеи окончательно. Открывшиеся глаза встретились с облаченным в мантию плечом, хоть и рассчитывали увидеть пустой дверной проем. Он сжимал в своих руках с такой силой, будто если отпустит хоть на секунду, она сгинет в безвозвратной пропасти. Жадно, бешено и невероятно. Ожидал чего угодно — ударов, загнанных в плоть ногтей, криков, но не тихого вздоха, звучавшего как освобождение от чего-то. Беловласая голова легла на сильное плечо, расслабляя тело и полностью отдавая контроль над ним молодому человеку. А тот и не хотел брать этот контроль — трепетал от ощущения близости. Девчонка, заполонившая голову по вине Скорпиуса Малфоя, была в его власти, но вместо радикальных действий, Альбус сделал лишь два шага вперед, подводя к текущей из крана воде. Оторвав руку от девичьего тела, Поттер подставил ее под ледяную струю, поморщившись. Собрав в ладонь воду, осторожно прикоснулся к ране на спине, промывая ласковыми, практически невесомыми движениями. — Ссс, — тихое, обессиленное. — Терпи, — шепот, пронзающий мурашками, заставляющий вновь прикрыть глаза и постараться расслабиться. Покорно опустила голову и нервно сглотнула, позволяя делать с ней все, что угодно. Позже она с трудом вспомнила то, как Альбус дотянулся до палочки и временно снял сумасшедшую боль. С трудом осознала то, что вместо издевательств, он помог одеться и собрать разбросанные по полу вещи. С трудом поняла, что под покровом мантии-невидимки он довел ее до гостиной и сопроводил до самой спальни, так и оставшись незамеченным. Все это Шрагер осознает лишь утром, когда проснется позже всех и, лежа в кровати, начнет вспоминать события минувшего вечера. Так неужели Альбус Поттер не воспользуется слабостью Анибаль? Неужели не разнесет слух о том, что ее бьет отец? В глубине души Шрагер очень хотела, чтобы все так и было, но разве Поттер когда-то был предсказуем? *** Каждое субботнее утро начиналось для Розы Уизли одинаково — проснувшись, она писала письмо для родителей и несла его в совятню. Гермиона очень переживала, когда не получала почту от своих детей, и часто отправляла напоминалки, особенно Хьюго. Младший брат Розы все еще витал в облаках, не считая сдачу СОВ знаменательным событием своей жизни, предпочитая все выходные проводить в Хогсмиде, а не за книжками. За его беззаботность чаще попадало Ро, ведь она, как старшая сестра, должна была мотивировать брата. Терракотовые сапоги неспешно ступали по сухой земле, окутанной осенними листьями. Роза с трепетом прижимала к сердцу белоснежный конверт, в который часом ранее с большим трудом поместила четыре пергамента. Девушка предпочитала рассказывать родителям обо всех событиях Хогвартса. Вот только о прошлой ночи предусмотрительно умолчала. Мелькнувшая среди хвойных лап светловолосая макушка заставила Розу остановиться, всматриваясь в сторону хижины Хагрида. Голова Шрагер вертелась из стороны в сторону, будто ее обладательница категорически не хотела пересечься с кем-либо. Ани быстро нырнула меж деревьев Запретного леса, пропадая из вида, и, буквально, вынуждая Уизли сорваться на быстрый шаг и рвануть за новой знакомой. Любопытство брало верх даже над самыми правильными студентами Гриффиндора. Еловые лапы и кедровые голые ветви так и норовили повредить черночно-карие глаза Розы, но та ловко уворачивалась, идя по свежим следам сапог на опавшей листве. В какой-то момент переживания Уизли достигли своего апогея — слишком глубоко в лес вела ее Анибаль, и она начала сомневаться, не ведьма ли банши прикинулась ее новой знакомой. Но Шрагер раскрыла себя, прервав путь у поляны цикута — одного из самых редких растений Запретного леса. Ее практически не использовали на уроках зельеварения в Хогвартсе, однако активно практиковали зелья, в состав которых входила цикута, в стенах Дурмстранга. Осторожными движениями рук Анибаль срывала траву под корень, складывая в небольшой самодельный узелок. Ее неестественная поза говорила о том, что простые наклоны болезненны для болгарки: та опиралась о кедр, еле доставая пальцами до земли. — Что ты здесь делаешь? — Вполне логичный вопрос из уст студентки львиного факультета, который заставил слизеринку вздрогнуть и выронить наполненный травой узелок. — Встречный вопрос: ты что, следишь за мной? — Недовольный тон и целая масса негодования. Стиснув зубы, Шрагер медленно наклонилась, все еще держа ствол дерева, а затем подняла потерянную тару. Завязав ткань крепче, Ани сунула ее в карман мантии, бросая гневный взгляд на рыжеволосую плутовку, организовавшую слежку. Та молчала, по всей видимости, строя логические цепочки о том, что здесь забыла дочь профессора каббалистики. — Случайно увидела, решила предупредить, что у нас нельзя ходить в Запретный лес. На то он и запретный, — умный вид гриффиндорки погасил пыл блондинки, заставляя лицо удивленно вытянуться. — Спасибо, а то я не знала, — чужой сарказм заставил Уизли нахмуриться. — Так что тебе нужно в лесу? — Дочь Гермионы Грейнджер не собиралась отступать, делая несколько шагов и всматриваясь в растение, которое собирала на поляне Шрагер. — Цикута? Ты ранена? — Тебе не говорили, что твой чертов ум — бесит? — Уточнение в лоб, которое обескуражило Уизли до такой степени, что все заготовленные заранее фразы в секунду вылетели из головы. — Извини, я не… — А я — да, — Анибаль была резка и непреклонна. — Для заживляющего зелья не подходит цикута из нашего леса. Здесь ее орошают не самые чистые дожди. У меня в комнате есть запас, я могу поделиться, — взгляд Розы нырнул в сторону — она приготовилась к очередной колкости. — Если оставишь разговор между нами, — боль в спине не давала Ани возможности гордо нести свою непреклонность. Узелок с травой взметнулся вверх и был взорван на клочки заклинанием «Бомбардо», которое вылетело из палочки светловолосой слизеринки. Развернувшись на пятках, Шрагер столкнулась аквамариновым взглядом с оленьими глазами Розы. Та тут же сорвалась с места и направилась в сторону замка. Конкретика о том, зачем Ани нужна цикута, так и осталась за зубами болгарки. Девушка крайне не любила распространяться о своих проблемах, а гриффиндорка была готова помочь ей и без дополнительной информации. В наше время чаще встречаются любители сунуть нос туда, куда не нужно, а затем козырять информацией или, чего хуже, шантажировать. Представительница львиного факультета не создавала вид одной из распространительниц сплетен школы волшебства, но Шрагер было достаточно того, что информацией обладает чертов Поттер. Анибаль избегала его с самого утра. За ранним завтраком — а другого она позволить себе не могла из-за возможной встречи с Альбусом — Анибаль пересеклась лишь с Крамом, на котором все еще не было лица из-за пострадавшего Мильфёя, и Кресток. Та продолжала игнорировать ее, обиженно воротя взгляд в сторону. Стоило всего раз намекнуть на то, что экс-студентка Дурмстранга утомилась от непрерывного внимания подруги, как та решила обрубить любые коммуникации. — Подожди меня здесь, — тихий голосок представительницы львиного факультета вывел из мыслей, заставил обратить внимание на то, где они находятся. Как только Уизли скрылась за портретом Полной Дамы, Шрагер осмотрелась, подмечая, что еще ни разу не была возле башни гриффиндора. С нескольких десятков портретов на нее смотрели буравящие взгляды, недовольные нахождению слизеринской студентки возле их покоев. Сэр Кэдоган в сияющих доспехах и вовсе недовольно выцеливал ее своим копьем, однако Анибаль интересовал совсем не он, а белобрысый молодой человек, стоящий прямо под его портретом, но ниже на лестничный пролет. Малфой опасливо озирался по сторонам, но не замечал Ани. Напротив стояла высокая темнокожая студентка гриффиндора, имя которой Шрагер, конечно же, не знала. Шоколадного цвета глаза бегали от лица собеседника к цирконовому взгляду — девушка слушала внимательно и вдумчиво. Слизеринка не могла услышать, о чем они общаются, но сам факт того, что Скорпиус имеет какие-никакие отношения с представительницей львиного факультета, настораживал. Лицо Малфоя буквально кричало о том, что разговор, в который он ввязался, крайне важен для него. — Держи, — второй раз за день Роза заставила Анибаль вздрогнуть. — Кто это? — Шрагер решила не терять времени и рассекретить неизвестную ей личность с помощью Уизли. — Малфой и Томас. Гвендолин Томас, — сухое пояснение, но вполне достаточное для того, чтобы, по возможности, уточнить подробности этой встречи у виновника повышенного внимания Шрагер. — Ни разу не видела, чтобы Скорпиус общался с кем-то из моих сокурсников. — Принесла? — Обсуждать Малфоя не хотелось, а вот избавиться от адской боли в спине — вариант. Уизли без слов передала небольшой мешочек, услышав в ответ сухое как изюм «Спасибо». Задерживаться было не в правилах Шрагер, поэтому уже через секунду Роза наблюдала за удаляющейся спиной новой знакомой и отмечала для себя неестественный изгиб тела и явные проблемы Анибаль в области лопаток. Скорпиус не создавал впечатление человека, который ведет дела с гриффиндорцами, чем выбивал почву из-под ног Шрагер и заставлял ее сгорать от любопытства. Коридоры мелькали перед ней фоном — она отказывалась думать о чем-то, кроме Малфоя и Томас. Ани видела эту девушку на занятиях трансфигурации, но та никогда ничем не выделялась — незаурядная личность, одна из многих львиных представительниц слабого пола. Найти возможность разузнать о ней побольше можно было только через Кресток, но та продолжала строить из себя обиженную натуру. А чем черт не шутит? Может, эта маглорожденная слизеринка только и ждет, когда Ани сама подойдет и заведет любой разговор, хоть о погоде! Именно болгарка стала ее спасением от одиночества, и вряд ли Мари убежит от возможности вернуть человека, которого можно насиловать вечной болтовней. — Глаза разуй, — тычок в бок от Макмиллана заставил обратить внимание на обстановку — слишком много думает сегодня. Кевин направлялся в спальню, когда Шрагер преградила ему путь, но тот не растерялся. Легко оттолкнув «помеху», молодой человек нырнул к лестнице, оставляя Ани в гордом одиночестве. Поворот направо привел блондинку к собственной спальне, в которой, на удивление, была одна лишь Голдстейн, плетущая дохлые косы из жидких жженых волос. Шрагер обычно не обращала на нее внимания, и этот раз не стал исключением. Блондинка прошла к кровати, желая прилечь хоть на секунду, чтобы избавиться от боли в спине, но лежащая на кровати коробочка разрушила все ее планы. — Эй, Голдстейн, никто не заходил в комнату? — Моментальное уточнение, которое завершилось категорическим и грубым «Нет!» со стороны однокурсницы. По лицу соседки становилось ясно, что она не ждёт момента открытия «подарка», не смотрит исподтишка и вообще не питает никакого интереса к персоне Шрагер. Неужели, она не имеет к этому никакого отношения? Решившись, Анибаль поместила коробочку на ладонь и открыла крышку, щуря глаза, готовая к тому, что прямо ей в лицо вылетит что-то тухло-противное. Но вместо слизи и дерьма на дне коробки Шрагер обнаружила маленький камушек цвета сосновой коры. — Безоар?! — Пораженный шепот не вышел за пределы койка-места Ани. Этот редкий минерал можно было найти лишь в желудке козы, и то изредка. В Хогварсте такой мог храниться только в подсобке у Слизнорта, никто другой такую редкость в замке держать бы не стал. Безоар — идеальный ингредиент для изготовления одного из самых мощных целительных зелий. Шрагер не надеялась найти подобную редкость для своего спасительного отвара, но удивляло ее совсем не наличие столь ценного подарка на собственной кровати, а то, что сделать это могли лишь два человека. Первый в списке не стал бы делать этого по одной простой причине — никогда не делал, и начинать не стоило. Отец не раскаивался в содеянном, считая случавшиеся вспышки — отличной профилактикой от необдуманных действий. Такого подарка от него можно было не ждать. Но Поттер… в его помощь верилось с еще большим трудом. — Чего встала как вкопанная? — Скрипучий сопрано Флоры резанул по ушам, и Анибаль зашевелилась, пряча подарок под подушку. — Тебя забыла спросить, — огрызнулась, поставила на место и заставила отвязаться. Приняв лежачее положение, Ани прикрыла глаза, надеясь на то, что Морфей сжалится над ней и позволит сомкнуть глаза хоть на пару часов — впереди долгая ночь, которая спасет ее от адской боли в спине.