Волчья стряпня

      Волков, как и говорил, ушел, оставив Серёжу под присмотром Дракона, чтоб тот снова не сбежал в змеиное логово. Уж больно надо. Если понадобится компания Сережа и тут найдет, кто его высмеет и унизит. Пес вполне должен справиться с такой непосильной задачей. С этой большой, слюнявой и лохматой мордой точно не соскучишься. По-хорошему такая компания явно будет приятней. Молчит, не лезет не в свое дело. Лепота.       Вопрос компании решился быстро, но был и другой немаловажный вопрос — чем заняться? До возвращения Олега надо как-то скоротать время, и первым, пришедшим в голову Сережи, решением стало сесть за ноутбук и окунуться в работу. Проблем с ее дефицитом ни разу не возникало. На крайний случай можно включить документалки про серийных убийц и маньяков. Вещь поистине затягивающая.       Идея была хороша, только вот исполнение подкачало. Ноутбук сел уже меньше чем через час, а носить с собой блок питания Сережа привычку не имел. Весил он как кирпич, хотя размером был явно меньше, и таскать этот груз из дома на работу и обратно не хотелось. До этого подобных проблем не случалось, как-никак раньше у Разумовского не прослеживалось привычки задерживаться еще где-то.       Раньше в жизни все шло по расписанию. Просто в нем не было таких пунктов, как правильная и здоровая еда, сон, личная жизнь. Была только работа с попеременным сном. А потом случился Алтан с его банкетом и все — пиши пропало. Все встало с ног на голову, все принудительно начало меняться. Самый значимый и трудоемкий пункт в процессе, другие подождут до лучших времен.       Сидеть и рассматривать квартиру, конечно, увлекательное занятие, но в один прекрасный момент стало попросту скучно. Умалять достоинство светлого интерьера он не собирается, но всё-таки белая кухня, мебель и даже шторы уже перебор. Вот если бы сюда добавить темные обои, уже можно жить и не ощущать себя очередным выходцем из психбольницы.       Раз созерцать интерьер уже попросту скучно, возникал вопрос, чем в итоге занять голову и руки? Как вариант — поиграть с псом. Большая туша Дракона развалилась на диване и похрапывала, время от времени дергая лапой и виляя хвостом. Чувство умиления мимолетно коснулось сердца программиста, но сразу было отброшено в сторону. Сережа закрыл глаза, продолжая уверять себя, что собаки всё-таки не его и надо найти другое занятие.       На ум ничего не приходило, он просто продолжал наблюдать за шумно вздымавшейся собачьей грудью. Но в незанятую голову сразу полезли неправильные мысли. Сережа мотает головой, стараясь отбросить воспоминания в сторону. Но в голове то и дело всплывал Олег, жаркие поцелуи, касания. Сложно было поверить во все это, трудно осознать, что эта вереница событий произошла всего-то за последние пару часов.       Он всерьез поцеловал Волкова (притом снова сам), и в этот раз его не отвергли, наоборот, приняли с распростертыми объятиями. До сих пор не верилось во все случившееся, сердце было не на месте. Еще свежие чувства и ощущения чужого присутствия с легкостью появлялись в памяти. Стыдно до ужаса, как вообще он мог такое творить и говорить. Щеки горели и, наверняка, зарделись. В голове навязчиво билась мысль об очередных нежных поцелуях Олега, и как же сильно он желал продолжить начатое, возможно, на этой самой кухне. Внутри все еще горел зажжённый огонь, и сбавлять обороты он не собирался. Бушующее пламя было сильнее, своим жаром оно сносило все на своем пути, и стыд, теплящейся на затворках, растворялся в нарастающем мареве.       Оставаться наедине с бурлящими фантазиями казалось до безумия ужасной затеей. Все еще разгоряченное сознание поддавалось телу и покидывало все больше образов. Надо занять хоть как-то себя. Раз в нужную сторону голова работать не хотела, значит, пришло время рук.       Скучающе смотря на кухню, он неожиданно вспомнил про вполне вкусный десерт в квартире Алтана. Неожиданно в голове всплыли воспоминания их встречи с Олегом. Именно на банкете они впервые встретились, там Сережа впервые попробовал молекулярное безе, которое вплоть до сих пор оставалось самым вкусным и необычным блюдом. Казалось бы с банкета прошло не слишком много времени, но Сережу перенасыщала красочная вереница незабываемых событий, казалось, словно прошла не одна вечность с момента, как Разумовского поглотили эти карие омуты, и вплоть до сих пор он не смог вынырнуть. Слишком много успело произойти с того момента, все изменилось: дни, мысли, он сам.       Поддавшись воспоминаниям, Разумовский решил, что чего бы то это не стоило, он сделает такие же безешки. Всё-таки есть в этом что-то особенное, сокровенное. Да и плюс ко всему вроде просто готовятся.       ***       Время шло стремительно. С момента, как Волков совершил стратегическое отступление, прошло порядка пары часов. Все, что он успел сделать, так это доехать до ресторана и заступить в смену. Учитывая стоящего над душой Вадика и собственную вялость, день обещал быть веселым, но непривычно выматывающим.       Пока голова находилась совершенно в другом месте, руки повторяли до автоматизма отработанные движения. Мысли все витали около Разумовского, ждущего сейчас его дома.       Молчание со стороны Вадима продлилось недолго. Меньше чем через раз всякие надежды на вполне обыденный загруженный день разрушились градом вопросов. Пока Олег монотонно собирал многослойный торт, Вадим находил время между текущими заказами и переговаривался с ним. В подобные моменты Олег с тяжестью вспоминал, какой же он может быть занозой в жопе.       — А что это ты так рано пришел? Думал, тебя не ждать, а вот оно как, явился, — задумавшись выдал блондин. Их разделял стол, но Вадим все равно умудрялся параллельно делу оборачиваться к Волкову и продолжать свой расспрос, — это я зря готовил речь для шефа? Там такая душераздирающая история любви заготовлена. Вот ты только послушай…       — Зачем это? — недоумевая, произнес Волков.       Иногда затеи Вадика работали безотказно, только вот толковые вещи не говорят таким одухотворенным голосом. Волков, хоть и отдаленно, но уже мог предсказать идею коллеги. Однако он всё-таки хотел услышать это из первых уст. Чутье подсказывало, намечался очень интересный, не без доли юмора, рассказ. В голове и так все смешалось от усталости, а ведь Олег еще собирался разложить по полочкам свои мысли. Может, следовало в коем-то веке развеяться.       — Как это зачем? Прикрыть тебя, пока ты приятно проводишь время, — Вадим говорил с определенным акцентом на: «приятное времяпрепровождение», а у Волкова в момент на секунду прихватило сердце.       Скажи тот больше подробностей, и все в округе узнают. В отличие от Вадима, он не хотел всеобщего порицания. Олега захватило беспокойство, но оно ни капли не коснулось стоящего по другую сторону столешницы друга. Тот с упоением принялся рассказывать план по спасению Волчьей задницы из цепких лап сурового шефа.       После неосторожных слов друга безудержный поток сознания зацепился за единственную выбивающуюся вперед мысль: Сережа молод и гениален. Его популярность растет с каждым днем, и вопрос времени, когда его фотографии будут пестреть в новостных лентах телефонов и мелькать по газетам города. А что взять с него? Он обыкновенный кондитер. Не лучший в своем деле и не худший, по сути, он никто — мужчина, застрявший на одном месте. Это тупик. Что он может дать Разумовскому?       Сейчас тому нужна ласка и забота, но даже это Олег не сможет в полной мере дать. В его жизни не было никого, кроме собаки и парочки закадычных друзей. О какой нежности и теплоте может идти речь? Единственное, что Олег способен привнести в жизнь программиста, так это риски. Стоит им волей случая попасть в кадр объективов, так полетят сплетни. Любая оплошность может поставить крест на только начавшейся карьере Сергея. Волков не мог этого допустить, он не простит себе, если такое случится.               Связывать себя отношениями, по сути, с едва знакомым человеком, при том еще и мужчиной на десять лет старше, уже казалось опасным, и, в каком-то роде, отдавало безрассудством. Да, разница не велика, но она острым лезвием ножа бросается в глаза Олегу. В свои двадцать четыре Сережа достиг и умеет то, что Олегу в жизни не снилось. Он даже мечтать о подобном не смел, он не того поля ягода, а с Разумовским по-другому быть и не могло.       Стоило лишь рыжей копне волос мелькнуть на банкете, так с того момента все взгляды так или иначе сводились к персоне молодого и успешного программиста — Олег не исключение.       Все вроде бы продолжало идти своим чередом, но в один сумрачный питерский вечер глаза вновь зацепились за пламя янтарных волос, в ушах раздался уже не нагловатый звонкий голос. Тогда, впервые оказавшись на кухне, Сергей сразу нашел общий язык с техникой, подход к которой Олег искал годами. Сообразительность рыжего бедокура не прекращала поражать Олега. Из раза в раз, смотря на то, как Сережа в считанные минуты управляется со всеми этими приборами навороченными, он чувствует себя уязвленно, вспоминая, как сам возился с ними около часа, так и не сумев приручить это дикое электрическое животное. Еще и пристальный взгляд, горячо скользящий по лопаткам. Защищенная несколькими слоями кожа словно чувствовала проходящий поверх изучающий взор.       Изучающие васильковые глаза оказались такими же безумными, как и чувства их обладателя. Кажется, из его взгляда словно лился свет, хоть он так редко прорывался сквозь туманный обод радужки. Взять и не заметить такую заинтересованность к своей персоне, Волков не мог. Он думал аккуратно со всем разобраться, но потом случился Сергей Разумовский, представший во всей красе, наперевес со своей неуклюжестью, самой светлой улыбкой, огненными волосами и едва заметной россыпью веснушек, стелющейся по шее вниз. Все эти неловко брошенные улыбки и обрывки разговоров… Они одухотворяли, заставляли оставаться в свое свободное время и заниматься с Сережей азами готовки. Каждое занятие было похоже на театр одного актера. Волков недоумевал, как можно настолько сильно косячить, но со временем втянулся. Происходящее стало забавлять, а каждая победа рыжего отдавалась теплом разливающимся по душевным рекам. Олег и не заметил, как начал с упоением ожидать каждый пятничный вечер, как взгляд то и дело цеплялся за изящную фигуру мужчины, за эти вечно выбивающийся жгучие прядки волос. Хоть Сережа постоянно совершал ошибки, до безумия режущие душу, но то с каким упорством тот из раза в раз брался за дело, перекрывало все огрехи и сражало Волкова наповал. Лишь со временем ему открыли глаза. Он попросту очарован Разумовским.       Сегодня он понял, что это перешло уже всевозможные границы разумного. Случайный поцелуй, бегство, разговор в машине, последующие ласки. Все это было чересчур, слишком быстро. Он попросту так не может. Раньше он думал, что надо как минимум сходить на пару свиданий и только после, уже как следует узнав человека, целовать его. Про секс речи вообще не шло. Разумовский же думал иначе, ему требовалось все и сразу. Прямо здесь и сейчас. Олег чувствовал ту грань внутри, былое размеренное спокойствие колыхнулось и призывало бурю. Еще пара движений, более интимных касаний, и он бы без зазрения совести поддался на провокации рыжего засранца, забыв и забив на собственные убеждения.       Граница была близко, но так нельзя, слишком стремительное развитие событий. Он не хотел быть как Вадим, который в первую очередь забирается в кровать к очередной пассии, а только потом уже ведет на променад.       Кстати о Вадиме, вся его тирада сапсаном пролетела мимо Волкова. Даже слушая его, в голове ничего не отложилось, немного отрывков да и только. Вадик закончил вещать свой чудесный план, так и не получив ответных восклицаний, просто забил. Словно забыв об Олеге, он уже напевал себе под нос одну из песен Гаги.       — Вад, нужен совет, — спокойно позвал Волков, так и не сумев самостоятельно разложить все в голове, — можешь ради меня на пару минут включить серьезный режим.       — Без проблем, — радостно отозвался Вадим, и сразу же обернулся, и засветил ослепительной улыбкой, не сулящей ничего хорошего, — ты же знаешь, мой разгон от долбаеба до кандидата исторических наук в полторы секунды.       — Господи, — тяжко вздохнул Волков, закатив глаза. Он знал, с кем начал подобный разговор, но все равно надеялся на понимание, — все понял, обратился не туда. Отбой.       — Поварешкин, прекращай тянуть кота за причинные места, выкладывай давай. Какие проблемы с рыжулей? Неужели не дает?       — Время идет, а ты все об одном… На самом деле наоборот, все слишком быстро. Я так не могу. Он еще молод, зачем ему такой старик. Хоть убей, не понимаю.       — Вот это загоны выплыли, тебе тридцать, а не пятьдесят. У тебя преждевременное облысение что ли началось? С чего такие мысли? Ну, не быть тебе молодой содержанкой, можешь стать старой. Да и он вроде умный, сам может решить. Что плохого в том, что он тебя хочет? Ты же тоже его хочешь. Это естественно. Волч, не упускай хоть и зыбкий, но шанс на счастье. Не дай себе остаться волком одиночкой до конца своей жизни, приюти уже ты этого лиса, –на удивление, голос Вадика не разил сарказмом или усмешкой. Отстранившись от своей плиты, он максимально приблизился к Олегу, так, что только он слышал произнесенное далее, — ты просто представь какой он в постели… Ууу… Огонь просто. Так что не теряй момента в своей старческой, унылой и вялой жизни.       Стоящего совета он так и не получил. Да и от кого, собственно, ждал его. Только почему-то слова Вадика отпечатались в сознании. Хоть они и разительно отличались от собственных мыслей, собственно, как и всегда, однако всё-таки заставляли задуматься.       За день эта тема больше не мелькала в разговорах, как и личность Разумовского. Оставалось около часа до конца рабочего дня, всего сделать парочку заготовок и все, свободен. Только вот осталась усталость, разливающаяся по конечностям, дала о себе знать неожиданным образом. Руки Волкова прошибло мелкой судорогой. Сонный Олег не ожидал такой подставы от собственного тела и не смог удержать железную форму в руках. Со звонким отзвуком она рухнула на пол, а металл еще некоторое время продолжал звенеть в общем гомоне кухни.       В секунду часовые старания пошли псу под хвост. Волков тихо выругался, не в силах сдержать негодование. Все внимание было приковано к его персоне, первым не удержался и высказался стоящий поблизости Вадик.       — Олеж, у тебя в руках мухи что ли ебутся? — с абсолютно серьезным лицом произнес Вадик. Вот в этот момент он был серьезен, нет бы, когда просят, — что рожу скукурузил?       Никак не отреагировав, Волков просто собрал в кучу развалившиеся на полу части уже бывшего торта. Казалось, еще одна фраза исходящая со стороны друга, и тот тоже станет бывшим, прям как размазанный по кафелю корж.       Инциденты не закончились. Все так и продолжало идти через жопу. В итоге, шеф отпустил Олега раньше положенного, во избежания подобных эпизодов. Вадик продолжал активно подтрунивать. Руки так и продолжали время от времени подрагивать от накопившейся усталости. Он не выдерживал. За прошедшие пару дней он слишком вымотался, как физически, так и морально.       День прошел просто отвратительно. Это разительно отличалось от волшебного утра, и сейчас, едя домой, Олег не знал, чего еще ожидать от этого вечера. Да и устал он уже думать, возникала мысль попробовать, как и сказал Вадик, отдаться чувствам. Может, всё-таки оно того стоит?       — Что ж, посмотрим, что из этого выйдет, — тяжко выдохнув, Волков припарковался около дома и, уже готовый выйти, задержался буквально на пару секунд. Если это можно считать моральной подготовкой, то пусть это будет она.       В квартире его ждало очередное испытание. Если, конечно, за эти часы Разумовский не сбежал. Что в этот раз ожидать от рыжего он не знал и, откровенно говоря, уже не хотел гадать. Мышцы ныли от усталости, хотелось просто прийти и завалиться спать. До входа в квартиры еще была надежда на небольшой сон или, по крайней мере, отдых, и только потом уже разговоры. Однако встретил его едкий запах паленого сахара, чуть ли не впитавшийся в квартиру.       Этот запах ему прекрасно знаком, как и от чего он появляется. Было ясно, как день — Разумовский пек, точнее, жег сахар. И по доносящимся зловониям, вышло крайне неудачно, прям совершенно неудачно.       Переодевшись и, наконец, пройдя на кухню, Олег встретился взглядом с псом, лежащим рядом с спящим Серёжей. Рыжая макушка бедокура вплотную прижалась к светлой шерсти, а руки схватили собачью тушу в тиски. Первое время Дракон не рыпался и продолжал в ожидании смотреть на вошедшего хозяина, но уже через пару секунд до собаки дошло — хозяин вернулся.       Пёс без труда вывернулся из захвата и, скользя по плитке, могучим ураганом пронесся к Олегу. Радость захлестывала это стихийное бедствие, и Волков не мог обделить того вниманием. Лаская пса, он заметил шуршание сбоку, еще одно тело покинуло диван. Серёжа проснулся, точнее, его безжалостно разбудили и выкинули с дивана.       — Ты долго, я думал быстрее будешь, — заспанно зевнул Разумовский, приводя себя в порядок.       — Как вижу, вы тут без меня не скучали? — усмехнувшись, Волков окинул взглядом пса и все еще растрепанную копну рыжих волос, — подружились? Вот и славно. Расскажешь, по секрету, что случилось с кухней?       Едва окинув непривычно захламленную кухню, по спине Волкова пробежал табун мурашек. На шкафчиках местами виднелись подтеки, скорее, явно бросались в глаза, все было в давно уже засохших разводах, из раковины выглядывала гора посуды, плавно переходящая в холмы, распростершиеся по столешнице. Что творилось в духовке страшно представить. Это казалось каким-то кошмаром. Старческое сердце Олега пропустило удар. Он с нескрываемом ужасом осматривал последствия пребывания Серёжи в квартире и оценивал причиненный ущерб, как посуде, так и своему ментальному здоровью. Ущерб был велик.       Разумовский подошел к столу и стянул оттуда небольшую пиалу с, так называемым, безе, или тем, что должно было им стать. Наконец, гордо показав результат своего творения, Серёжа ждал отзыва. У повара просто язык не поворачивался назвать эти горелые лепешки безе. А если судить по использованным продуктам, это были они.       — Мне страшно подумать, что это такое, но предположу — ты пытался в меренги? — осторожно начал Олег, захватывая пальцами по краям обгоревшее нечто.       — Ты попробуй, — настойчивая, но в тоже время лучезарная улыбка Сережи вызывала лишь опасения за собственную жизнь. Рыжий с большей настойчивостью продолжил, — ну же, попробуй.       Волков сдался. Против подобного угрожающего оскала не попрешь. И как бы не хотелось, ему пришлось сделать один единственный укус. Это было, есть и будет самым отвратительным безе, что он пробовал в своей жизни. Вкус гари останется с ним еще на ближайшие пару дней, так же как и налипший на зубы сахар. До одури сладкое, горькое и неприятное ощущение, только вот обижать парня не хотелось. Олег видел огонь в глазах напротив и тушить эти едва появившиеся первые искорки было непростительно.       Взяв и разломав напополам надкусанную лепешку, Олег, добро ухмыляясь, поинтересовался у юного кулинарного дарования:       — Сергей, я не слышу хруста безе, хруста безе — где?       Между половинками лепешек повис мост непропечённого содержимого, который так и норовил капнуть на пол, или на так удачно стоящую ногу Волкова.       — Да что ты прикопался! — возмущённо надулся Разумовский и отобрал несчастную меренгу из рук повара, — можно их есть. Вполне съедобные, да немного мягкие. Если хочешь услышать хруст, могу поставить дальше печься. Сойдет? Или, если прям жаждешь услышать хруст, присядь там. Колени прохрустят.       — Да ладно, я же не серьезно, — Олег пытается отшутится, но на душе все также продолжали скрести кошки. Наружу снова выплыли неприятные мысли затуманивающие разум, — давай загрузим посудомойку и сделаем что-то вполне съедобное. Ты, конечно, прости, но это просто отвратительно.       — Есть такое, — нехотя согласился Сережа и выкинул все содержимое пиалы в помойку. Напускная обида полетела в мусор вместе с недожеванным безе, — до сих пор выковыриваю сахар из зубов. Ужасно.       Олег понимал это мерзкое ощущение, оно и его сейчас преследовало, только пока к нему прибавлялся привкус паленого сахара. Как бы отвратительно это не было, смотря сейчас на ухмыляющегося Сережу, он не жалел, что пустил это рыжее несчастье в дом, в жизнь. Не жалел, что дал ему шанс. Сейчас находиться здесь, на загаженной кухне, казалось чем-то до этого неведомым, никто раньше не касался настолько сокровенных вещей. Сережа был первым, кого повар запустил на кухню, конечно, не без происшествий. И дело даже не в плане ужаса и ущерба, принесенным хрупкой кондитерской психике и состоянию парочки кастрюль. В эту секунду все это казалось правильным. Казалось, словно впервые за долгое время на душе было спокойно. Олег мог вздохнуть полной грудью, зарывшись носом в рыжую макушку и, лишь вдохнув запах Сережи, мог почувствовать себя дома, ощутить то счастье, разносящееся по сердцу вслед за каждым словом и движением Разумовского. Именно это имел в виду Вадим…теперь он понимает.       Смотря в наглые синие глаза напротив, Волков понимал почему не прогнал наглого бедокура в первый же день и из раза в раз продолжал потакать его прихотям. Все что было в Разумовском притягивало его, и не давало забыть эту яркую персону ни на миг.       И даже сейчас, в свете ламп, эта красота не увядала. Она шла изнутри, и росла в геометрической прогрессии с каждым брошенным взглядом. Не в силах сдерживаться Волков аккуратно прильнул губами к теплому лбу. Момент единения продлился не больше секунды, которые были для Олега длиною в жизнь. Он чувствовал биение чужого сердца, которое так и норовило обогнать его собственное, и от этих чувств хотелось лететь.       — Олег?       Тихий голос со стороны Разумовского разорвал легкую пелену тишины. Теперь момент казался до одури интимным, но правильным. Отпрянув от теплой макушки, Олег не мог оторвать глаз. Он просто продолжал непрерывно смотреть.       — Сереж, — на одном дыхании просто выдохнул Волков вслед за Разумовским, словно так и было надо. И лишь спустя пару минут, ворчливо начал причитать, — Ноги в руки и загружать посудомойку, а я пока посплю. Потом уже решим, что делать с тобой, золотая рыбка.       — Давай тогда полегче что-нибудь сварганим, как встанешь, — со стороны Сережи раздался протяжный, просящий пощады, выдох, — как смотришь на кекс?       — Посмотрим…