Под Маской.

Погода этим летом обещала быть аномально жаркой, это чувствовалось даже сейчас, когда Итэр в тонкой белой майке и джинсовых шортах, сидел в кабинете незнакомого мужчины, а по ногам стекали видимые капли пота. А ведь только начало июня месяца. Вставать будет неприятно, он уже мысленно ощущал отлипающую от кожной поверхности стула свои ноги. — Как давно Вы тут живёте? — Мужчина не скрывает своей незаинтересованности, он спокойно на глазах блондина прокручивал в руках деревянный карандашик, словно бы тот был куда более любопытнее этих однотипных вопросов и не менее скучных ответов. — Месяца два, наверное, — Пожимает плечами Эфир, разглядывает кучу бумаги на углу стола и пустующий стакан, где когда-то было кофе, судя по разводам внутри посуды. Часы за спиной нового знакомого показывали, что тут они сидят по меньшей мере минут пятнадцать, но разговор так и не вязался. Продюсер откинулся на кожаный белый стул, стирая со лба сухой салфеткой пот. Глазами пробежался по поверхности стола. Итэр последовал взглядом за ним, отмечая про себя, что владелец этих вещей — определённый перфекционист, каждая скрепка и документ расставлен ровно до мельчайших сантиметров. — И как Вам в нашем городе? Тело музыканта заметно стушевалось и нагорбилось. Будучи откровенным с самим собой — ему до ужаса непривычно всё ещё вставать под шум машин, пугаться стольких прохожих и прятаться от любого, кто косо посмотрит на него. Беря на себя роль Мятного Ветра, он словно бы стал ощущать себя обманщиком, преступником, скрывающим свою личность, раскрыв которого — все разочаруются. Он боялся каждого. Город большой, в таких прежде бывать не приходилось… Или, если и был, то это осталось где-то глубоко в воспоминаниях с родителями, коих вспоминать он не желал. — Красивое место, не сравнится с моим прошлым месте жительства, тут всё такое живое, — Силой вытесняет изо рта слова, нервно потирая влажную кожу рук. — Вы не кажетесь в восторге, Итэр, Вас что-то напрягает? — Мужчина впервые за время их бессмысленного разговора, смотрит в глаза юноши напротив. — Не стесняйтесь, чувствуйте себя, как дома, — Вопреки его доброжелательным словам, глаза не то чтобы действительно имели это ввиду. Секундно блондин потупил взглядом в пустоту, на его лице прослеживалась еле видимая морщинка беспокойства, которую он быстро отогнал. — Я деревенский ребёнок, поэтому нужно чуть больше времени, чтобы привыкнуть к нетипичному для меня месту, — Итэр постарался выпрямиться в плечах, выглядеть уверено. Стыдно было перед таким влиятельным человеком показывать свои слабые стороны; казаться на его фоне чем-то незначительным и мелким. — Вот как, понятно. Из грязи в князи, я правильно понимаю? Должно быть, приятно после стольких лет заиметь возможность жить по-богатому. — Стараюсь не пользоваться деньгами слушателей, только на развитие своей карьеры. Так что, я не то чтобы живу… Богато. — Понимаю, понимаю, — Удовлетворённый открытостью блондина, он встаёт со своего места и направляется в сторону правой стенки, где стоял принтер. Он прикладывает лист бумаги к сканеру, включая устройство до жужжащих звуков. — Давайте тогда перейдём к делу? — Д-да, конечно, — В миг янтарные глаза залились живым блеском, а ноги свелись друг к другу, предвкушая что-то. — Я вижу в Вас потенциал. Дорогого стоит за два года набрать такую большую аудиторию без рекламы, — Появляется, — Кто знает, может быть, то было удача. А может, наша встреча в моём кабинете — судьбоносная. Нам будет выгодно работать друг с другом, — Он располагает лист бумаги перед блондином с лёгким шлепком по поверхности стола. — Вот, вы сможете выступать от имени нашей компании на главных сценах города, после окончания Консерватории — откроется возможность выступать и в других городах. Согласны? — Подождите, какая Консерватория? Мне нужно будет учиться? — Разумеется. В правилах, вообще-то, у нас указано, что без диплома или рекомендательного письма от учебного заведения, мы в принципе не можем рассматривать заявки на работу, но Вы у нас, можно сказать, белая ворона. Сделаем исключение. — Но я же даже не готовился, я не знаю, смогу ли я осилить… Я в музыкальную школу ходил всего месяц, потом бросил. По большей части я самоучка. — На этот счёт не беспокойтесь, Вам найдётся место в одном из учебных заведений, которым мы также косвенно управляем. Другое дело — Ваша подпись и согласие на несколько нюансов. — Нюансы… Какие ещё нюансы? Он сурово поморщил лоб и прошёлся пальцами вдоль бумажного листа, быстро проводя по пунктам, распечатанным на белом. — В связи с Вашим образом и нашими правилами, Вы должны будете сохранять Вашу тайную личность в течении двух лет. Также в эти два года включаются: невозможность начала романтических отношений, исполнение наших заданий, полный доступ к Вашему телефону и обработке Вашей информации и прочее, всё указано здесь. — На счёт отношений можете не беспокоиться, их уж у меня точно не будет, — Горько усмехается блондин, теребя внутренние швы, всё ещё покалывающие. — Надеюсь тогда и с остальными условиями проблем не возникнет, читайте, если хотите, но я немного спешу, так что делайте это быстрее, — Торопит мужчина, указывая на пустующее поле для подписи. — Можно уточнить? Эти правила действуют только два года? Потом никаких ограничений? — Ну определённые условия будут, конечно, но не столь критичные. Этот срок — своеобразное испытание на верность нашей компании, набор опыта и набивание себе рекомендательного письма, как раз. Спустя два года Консерватория уже будет иметь право выдать подобное письмо Вам на руки. — Вот как… Может, тогда стоит отложить это до момента, когда я его окончу и… — Мистер, у нас серьёзная работа, которая требует серьёзных работников, — Резко обрывает мужчина, забывая о этикете. — Шанс один на десяток тысяч, больше таких предложений может и не поступить. Ваши условия — сказочное везение, устраивать тут торги полное непонимание происходящего. Парень замялся, смотря на контракт перед собой. Слова мешались в голове, как и те, что на бумаге, так и те, что произносили уста мужчины. Становилось беспокойно. — Я Вас понял, простите, — Юноша неуклюже берёт ручку на спирали, и дрожащей рукой выводит чернилами свою подпись по бумаге. А потом ещё несколько в отмеченных местах. — Это всё? — Хм, да, простите за мою вспыльчивость, профессиональная привычка, — Довольно морща лицо в улыбке, он снова распечатывает бумагу на сканере и протягивает копию блондину. — Ваша копия договора. Условия вступили в силу с этого момента, мы свяжемся с Вами по необходимости через указанный Вами номер телефона в ближайшее время. Благодарим за сотрудничество. — Д-да, до свидания… — Отлип от стула парень, быстро удаляясь за дверь кабинета.

***

— Фиговая идея, — Пожимает плечами Скарамучча, сидя на кухонной тумбе и скрещивая руки на груди, — Ты не продержишься. — Это ещё почему? — Возникает Эфир, наблюдая за движениями сестры, что-то активно готовящей за плитой. — В Консерватории, мой дорогой, куча народу. И с кем-то ты обязательно споёшься. — Не споюсь… — Помяни мои слова, контракт рухнет. — Может, хватит нагнетать обстановку?! — Злится Люмин, шлепая по ягодицам брюнета, вынудив его спрыгнуть с тумбы, — Итэр наконец-то он начнёт новую жизнь, а ты только и делаешь, что уныние нагоняешь! — Я просто говорю очевидное. Он уже нарушил его условия, рассказав всё нам. — Тогда давайте вот как поступим, — поворачивается к своему брату Люмин, уставив руки в боки, — Договаривайся с этим мужчиной, чтобы и нас тоже в эту Консерваторию записал, будем вместе с тобой ходить. — Со мной? Ты же не играешь ни на чём… Да и разве Скарамучча с Син Цю захотят связывать всю жизнь с музыкой? Или тратить время на обучение ею… — Просто действуй, солнце. Наш приоритет — ты. Нам остаётся лишь отмучиться эти два года, а потом, представляешь, всё будет так, как ты и хотел с самого детства. Мой братец станет супер звездой и эти отвратительные несколько лет забудутся, — Она разделила расстояние от себя до блондина и нежно погладила его по макушке. — Если ради этого мне придётся пару годиков позаниматься музыкой, то я это переживу. Нам нужно лишь потерпеть, зайчик. — Ага, если что-то или кто-то всё не испортит в самый последний момент, как это обычно бывает. Близняшки одновременно посмотрели в сторону их общего друга, прожигая его существо неодобрительным взглядом. — Что? — непонимающе выдал он.