*** *** ***
«Все мои близкие люди – злодеи и убийцы». «Он напал на тебя и хотел лишить жизни». «Ты вырвала ему горло!» «Что я должна была сделать – предложить сыграть партию в вэйци?» Ксиеронг и Куай Ху Ли кружат вокруг красного пятна, оставшегося там, где лежал мертвец. Стражники, забравшие Шуанга, не выглядят удивленными. Ксиеронг понимает, что нужно остаться и навести порядок, но она больше не знает, кто за нее, и не может рисковать. Ей нужны воины Цинхе, ей нужен здесь Минцзуэ, чтобы внушать страх, пока она выясняет, как далеко зашла гниль. Если убийца добрался до внутренних покоев, это значит что она потеряла лордов. Страх остановил их, но ненадолго. Она не чувствует, что готова бежать, но не знает, сколько у нее осталось времени – когда серебряная кровь из носа падает на одежду, она начинает издавать слабое перламутровое сияние. «Мне нужно попасть в Ланлинь, - Ксиеронг вытирает пальцами нос. – Я не понимаю, что со мной происходит. Может быть, ты знаешь?» «Ты всю жизнь готовилась стать заклинательницей, - Куай Ху Ли приподнимает брови. – Разве ты не знаешь? Я имею в виду – вы, люди, практикующие совершенствование, всю жизнь стараетесь питаться определенным образом, медитировать, даже партнеров выбираете под стать, чтобы те стали вашими спутниками на пути совершенстования. А что потом? Что случается с человеком, который достигает совершенствования?» «Он просто живет очень долго и может останавливать старение. И пользоваться более сложным зачарованием, - Ксиеронг мимолетно хмурится, когда смотрит на темное пятно на полу. – Но никто из клана Ше еще не достиг совершенства. Наша судьба – насильственная смерть. Минцзуэ тоже в этом не помощник, его клан выбрал совершенствование с помощью пути сабли, а это постоянная борьба с энергией гнева, истощающая ци. Большинство глав Цинхе Не умирают молодыми из-за этого». «Твой белый праведник, - Куай Ху Ли щелкает пальцами. – Сичень из Гусу. Ты же нравилась ему, когда была моложе. Он точно знает, какие еще формы может принимать совершенствование». Ксиеронг морщится. «Сичень слишком... слишком праведный. Если это начало демонической трансформации или чего-то, что ему может не понравится, он...» «Минцзуэ пережил то, что ты превратилась в демона, - перебивает ее Куай Ху Ли. – Сичень, которого не смутило происхождение того юноши, сына проститутки – почему ты представляешь его чудовищем, который только и ждет, чтобы повернуться против тебя? Из вас троих демон по рождению ты, а по характеру – Минцзу. Но даже вы оба такого бы не сделали». Ксиеронг постукивает себя по губам. Мысль вертится на кончике языка, уже сформированная, но еще не принявшая форму. Она снимает нагар со свечей, которые служанка зажгла в зале после того, как разбитые окна закрыли ставнями. Служанка не поднимала глаз ни к Куай Ху Ли, ни к Ксиеронг, и постаралась оставить покои быстро, как будто в страхе. «Искажение ци у Минцзуэ остановилось, - задумчиво говорит Ксиеронг. – Если – только если – моя трансформация повлияла на него... Если предположить, что искажение ци в его случае – это процесс поражения темной энергией, то что могло остановить поражение? Сильная светлая энергия. Значит рядом должен был быть источник». «Ты думаешь источник – это ты?» - Куай Ху Ли поднимает к ней глаза. Ксиеронг проходится вокруг стола, заложив руки за спину. «Демон не может быть источником светлой энергии. Но демон не может и иметь кровь небожителя, если ты права, - Ксиеронг смотрит на огонь, пляшущий на фитиле, словно танцовщица в красном. – Мне нужно больше узнать об искажении ци. Мне нужно вернуться в Нечистую Юдоль». «Вернись», - говорит Куай Ху Ли. Темный огонь свечей освещает ее лицо снизу, ее лицо похоже на маски демонов под крышами Змеиного Гнезда. Ксиеронг качает головой. «Если ты останешься здесь, тебя убьют. Первое покушение, которое они готовили – оно было не на меня, они даже не знали, что я здесь. Они покушались на тебя». «Я выкручусь», - отмахивается Куай Ху Ли. Рукав летит над пламенем, Ксиеронг подхватывает его, чтобы тот не загорелся. «Ты не можешь выкручиваться вечно, - она предупреждает Куай Ху Ли. – И я тебя здесь не оставлю. Ты в опасности». «Но ты не можешь и забрать меня в Нечистую Юдоль, - Куай Ху Ли усмехается. – Твой муж меня ненавидит». «Не важно, что любит или не любит Минцзуэ, - Ксиеронг размышляет. – К тому же, нам не нужен Минцзуэ. Нам нужен Хуайсан». «Хуайсан никогда ничего не знает», - Куай Ху Ли взмахивает рукой. Ксиеронг качает головой. «Маленький Хуайсан знает намного больше, чем говорит. Ему не интересны дела Цинхе Не и путь сабли, но он много читает, у него хорошая память и живой ум. О крепости-людоеде он узнал намного раньше меня, и был достаточно умен для того, чтобы держать меня в неведении, прикидываясь незнайкой. Я уверена, что он знает об искажении ци достаточно». «Крепость-людоед? – Куай Ху Ли вскидывает брови. Ее глаза загораются жадным, жарким светом. – О-хо-хо, так твой прекрасный воин держит свои темные секреты. Как захватывающе! Это человеческие жертвоприношения? Готова поспорить, это они. Магия крови требует крови. Удивительно как он со своими гордостью и идеалами так легко на это пошел». «У моего мужа на голове иногда совершеннейшая тыква, - отмахивается Ксиеронг. – Но у него, так же, как у меня, не всегда есть выбор». «У него был выбор не быть лицемером и ханжой. Не делать вид, что снисходит к тебе со своего сияющего трона в то время, как сам он сидит по уши в крови и грязи», – неожиданно срывается Куай Ху Ли. У нее даже лицо меняется, становится более звериным и хищным. Ксиеронг глубоко вздыхает. «Я люблю его к сожалению. Я слишком много ему спускаю...» «Он твой мужчина, не твой ребенок, - Куай Ху Ли отворачивается, взмахнув одеждами. – Если ты вечно будешь извиняться, оберегать, подстраиваться, ты только будешь несчастна. Может быть, он вовсе не твой партнер на пути совершенствования, если он не может принять тебя такой, какая ты есть. Я же могу». Ксиеронг перешагивает через низкий столик и берет Куай Ху Ли за плечи. Она долго думает и аккуратно целует ее в заостренное ухо. Куай Ху Ли раздраженно дергает плечом. «Я знаю, что я не права, - говорит Ксиеронг мягко. – Я просто пока не могу ничего с этим сделать». «Ты изменилась с ним, - Куай Ху Ли смотрит в стену. – Мне это не нравится. Да кто он такой, что ты идешь для него на такие жертвы? На какие жертвы он пошел ради тебя?» Ксиеронг вздрагивает. Картины жизни в Нечистой Юдоли проносятся у нее перед глазами. Минцзуэ всегда сажает ее на коня, не позволяя это сделать никому больше; проводит с ней все свое свободное время, когда она беременна и, по рекомендации лекаря, все больше лежит; Минцзуэ, который готов схлестнуться с советом орденов и использует свое влияние, чтобы Лисо Ше оставили в покое. Но делал ли он это ради нее? Или ради себя? Телепортация не ощущается так же, как если она использует заклинания и свое золотое ядро. Немного кружится голова - Ксиеронг прикрывает глаза. Ноздри заполняет запах влажной земли и отсыревшей черепицы. На землю с шуршанием падает бумага. Ксиеронг открывает глаза. Хуайсан стоит на террасе с бутылкой вина и рулоном бумаги, который теперь лежит у его ног. Он смотрит на Куай Ху Ли и глаза у него становятся как антрациты – темные и сверкающие. «Здравствуй, А-Сан», - Куай Ху Ли улыбается. Ксиеронг не видит улыбки, но чувствует исходящую от нее энергию.*** *** ***
Ксиеронг стоит над колыбелькой дочери. Шучун спит, и она не знает, стоит ли ее будить. Кормилица тоже крепко спит – когда Ксиеронг заходит, она хочет чтобы кормилица спала, и та спит, словно по ее желанию. Ксиеронг хмурится – ее желания начали слишком часто сбываться. Кажется, она может оказывать на окружающий мир больше влияния, чем думает. Хуайсан показывает Куай Ху Ли рисунок. Почему-то он становится очень серьезным, почти как Минцзуэ. Теперь-то они наконец стали похожи на братьев, даже складка между бровей та же самая. Куай Ху Ли смеется, из-под платья у нее торчат семь хвостов. Хуайсан смотрит на нее, и в его лице нет ни тени смущения – Минцзуэ как будто бы немного смущается быть искренним, а Хуайсана как будто совершенно не смущает то, что он рад ее видеть. Ксиеронг проводит пальцами надо лбом Шучун, но не решает прикоснуться. Она чертит охранный знак над ее лбом и уже отворачивается, чтобы уйти, но сердце вздрагивает. Она оборачивается и видит это маленькое существо, такое крохотное и такое беспомощное. Перегнувшись через борт колыбели, она целует дочь в лоб. Воды времени проходят сквозь нее, зеркало переворачивается. Шучун выпрямляется. Она такая высокая – роста Минцзуэ. У нее узкие зеленые глаза и темная кожа, как у отца. Наплечники с драконами, которые носит Минцзуэ, ей точь-в-точь по плечам. В храме темно, едва горят красные свечи – это святилище клана Не. «Мама», - Шучун выглядит испуганной. «Не бойся», - говорит Ксиеронг, пытается привлечь ее к себе, но Шучун вырывается, отступает. За спиной у нее торчит рукоятка сабли. Ксиеронг указывает на нее пальцем. «Тебе следует быть осторожней с этой вещью. Она вызывает искажение ци. У твоего отца оно было сильным даже в молодости, потому что он был сильным бойцом...» Она не успевает договорить. Шучун выхватывает саблю. Ее лицо непроницаемо, но по глазам видно, что она нервничает. «Кто ты? Дух? Лютый мертвец?» - спрашивает она. Ксиеронг смотрит на свои руки. Они окружены перламутровым сиянием. Она поднимает голову и протягивает Шучун руку, но ее рука рассыпается множеством белых мотыльков. «Считай меня благословением», - говорит Ксиеронг, но не знает, слышит ли ее Шучун. Перед ней снова – красная стена детской с мозаичным панно, на котором бегут лошади. На ее вытянутый палец садится прозрачный мотылек – и тает. В комнате Хуайсана горят свечи. Хуайсан что-то рассказывает Куай Ху Ли на ухо, и она смеется, прикрывая рот рукой с длинными черными ногтями. Хуайсан улыбается, он не прикрывается веером, как делает, когда говорит с девами из других кланов на вечеринках. Он берется за веер, когда как входит Ксиеронг, но откладывает его, когда замечает что-то в ее лице. «На тебе лица нет», - Куай Ху Ли поднимается ей навстречу. Ксиеронг качает головой, закрывая двери. «Я не могу сказать, что не рад тебя видеть, старшая сестра, - начинает Хуайсан осторожно. – Но могу ли я спросить, в чем цель твоего визита? Старший брат вернулся из поездки один, на нем тоже не было лица. Этой ночью он спешно отбыл, но не сказал, куда». Ксиеронг подбирает юбки и садится напротив него, убирая волосы с лица. Пальцы задевают заколку, которую Минцзуэ подарил ей два года назад, еще до свадьбы. Она отдергивает руку так, как будто бы случайно коснулась горячего угля. «Мне нужно знать больше об искажении ци в семье Не, - говорит она, подумав. – Искажение ци Минцзуэ остановилось. И я хочу знать почему». «Ну, если ты об этом, - Хуайсан немного нервно перебирает веер. – Я удивлен, что ты хочешь поговорить со мной. Что вы обе хотите, я же ничего не знаю...» Хуайсан бросает быстрый взгляд на Куай Ху Ли. Та томно улыбается, вертя в пальцах его кисть для туши. Магия лис-оборотней – это не заклиания, она поднимается едва ощутимой аурой, и сейчас Куай Ху Ли окружает аура красоты и желания. Ксиеронг посещает мысль, что так же работает то, что происходит с ней – реальность отвечает на ее желания и подстраивается. «Ты же знаешь о крепости-людоеде в горах?» - спрашивает Ксиеронг прямо. Хуайсан не смотрит ни на нее, ни на Куай Ху Ли, только на свои руки и веер в них. Он не отвечает и Ксиеронг берет со стола письменный нож. Она вытягивает ладонь и надрезает кожу, серебристая кровь проступает медленно, как ртуть. Хуайсан округляет глаза. «О». «Я не знаю, что это, - говорит Ксиеронг. – И что со мной. Но то, что происходит со мной, могло исцелять Минцзуэ. Поэтому мне так важно знать, как главы Цинхе Не боролись с искажением ци. То, что исцеляло их, может объяснять то, что происходит со мной». Хуйсан выпрямляется и стучит веером по губам. Краем глаза он следит за Куай Ху Ли которая делает эту вещь со своими волосами – она поправляет волосы, но ее волосы от этого как будто бы только становятся пушистее и непослушнее. Ксиеронг думает, что у Хуайсана, должно быть, сильная подготовка – он каким-то образом ухитряется уворачиваться от любовной магии Куай Ху Ли, хотя ни он, ни Минцзуэ не узнали ее во время родов. Может быть, испуг сыграл свою роль – они с братом были потрясены и ошарашены, и их защита ослабела. «Можно я посмотрю?» - спрашивает Хуайсан, и Ксиеронг протягивает ему руку. Хуайсан осматривает ее кровь, принюхивается, и осторожно пробует языком. Он морщится, и вытирает рот рукавом. Куай Ху Ли смеется. «Я не знаю, что это, но это похоже на... В этом много силы. Но это не похоже на то, что я изучал в Гусу». «В Гусу ты напивался с Цзян Ченом и Вэй Усянем, и бегал за дамочками», - Куай Ху Ли толкает его локтем в бок. Хуайсан принимает вид оскорбленной невинности. «Если бы я совершенно ничему не учился, дагэ бы оторвал мне голову. Или отвел в лес и оставил там». «Лисы бы пришли тебе на помощь... наверное, - легкомысленно говорит Куай Ху Ли и добавляет совсем другим тоном. – Я думаю, это кровь небожителей». «Кровь небожителей не касалась земли ни одного из орденов уже много веков», - бледнеет Хуайсан. «Что ты знаешь?» - Ксиеронг суживает глаза. Хуайсан кладет веер на стол. «Есть легенда об одном из первых адептов пути сабли. Давно, еще до создания ордена Цинхе Не. Он был сильным воином, но он умирал от искажения ци. Он был почти... почти как Минцзуэ. Очень молодым, талантливым заклинателем, но именно это и ускорило искажение. Перед самым концом жизни он отправился в паломничество в горы. Он не вернулся, но останков его так же не нашли. Его душа не откликнулась на мелодию Призыва». «Он умер и свалился в глубокое ущелье», - хладнокровно завершает Куай Ху Ли. «Да, наверное, - Хуайсан хмурится. – Но в предгорьях ходят легенды о том, что в него влюбилась богиня снегов и зимней луны. Как обычно бывает в легендах – он был молод, красив и добродетелен, и богиня не смогла смотреть на то, как он умирает. Она спустилась к нему и заменила его золотое ядро ядром, сплетенным из силы ветров, своей крови и слез. После этого он конечно уже не захотел возвращаться к людям и остался с ней. Но это всего лишь сказка». «Лютые мертвецы тоже сказки для многих», - говорит Ксиеронг. Куай Ху Ли смотрит на нее исподлобья. - Лисы-оборотни и змеи-демоны тоже. Но заклинатели имеют дело и с теми, и с другими. Как судить, что сказка, а что нет, если ордена по всей поднебесной пытаются достичь совершенства, а через него – и бессмертия, невозможного для человеческой природы?» «Нам нужно попасть в Ланлинь», - Ксиеронг говорит как о деле решенном. «Но ты же не доверяшь Мэн Яо... Цзинь Гуанъяо, - поправляет себя Хуайсан. – Я не знаю, стал бы я ему доверять сам. Дагэ побратался с ним, но, кажется, он просто не мог отказать Цзэу-цзуню. Мы не знаем, что с тобой, но если это действительно кровь небожителей – многие ордена захотят сражаться за право получить твое благословение». «Или твою кровь», - добавляет Куай Ху Ли. «Тем более, дело серьезное», - когда Хуайсан хмурится, он становится ужасно похож на Не Минцзуэ. Это помимо воли вызывает у Ксиеронг слабую улыбку. «Ты не обязан никуда идти, Хуайсан. Это мое дело». «Но я пойду», - упрямо говорит Хуайсан. «Почему?» «Потому что это дело нашей семьи, - говорит он твердо. – Никто из клана Не не бросал своих близких в беде. И если Цзинь Гуанъяо нельзя доверять, мне тем более стоит быть в Ланлине. Он ни в чем меня не подозревает. Да и как можно подозревать безобидного младшего брата, любителя вееров?» Ксиеронг смотрит на Хуайсана удивленно. Кажется, так же на него смотрит и Куай Ху Ли. Хуайсан раскрывает веер и говорит: «Я был в крепости-людоеде. И я не был бесполезным. Думаю, я могу быть небесполезным еще раз».*** *** ***
Цзинь Гуанъяо выглядит удивленным, когда выходит из дворца. Ксиеронг одета в платье Лисо Ше, светлое с бледно-лиловой вышивкой и зелеными змеями на рукавах. Хуайсан переменил одежды и из домашних светлых переоделся в тяжелые темные одежды Цинхе Не. До того, как появляется Цзинь Гуанъяо, он сжимает рукоятку веера тяжело, как меч. Кажется, Куай Ху Ли это забавляет. Ксиеронг думает, что впервые видит Не Хуайсана таким решительным. «Почему ты так стараешься ради меня? – спрашивает она его перед телепортацией. – Я жена твоего брата. Я ничего не сделала для тебя такого, чтобы ты мог хотеть, может статься, рискнуть ради меня жизнью». «Минцзуэ сделал, - легко улыбается Хуайсан. – Он много раз рисковал жизнью, чтобы защитить меня. В крепости-людоеде он готов был умереть, чтобы жил я, пусть даже моя жизнь ничем бы не помогла ордену. Я готов умереть ради него и всего, что ему дорого, пусть даже я и не воин. А ты не была такой уж плохой старшей сестрой. В конце концов, ты никогда не отказывалась выпить со мной и помогала прятать птиц». Ксиеронг слабо улыбаются. Когда Хуайсан протягивает руку, она берет ее. Куай Ху Ли выходит к ним, одетая во все белое, в жилетке, отороченной белым мехом, розовыми и зелеными лентами – вытащила из сундука Ксиеронг в ее спальне. Хуайсан смотрит на Куай Ху Ли из-под наполовину опущенных ресниц и, когда она протягивает ему руку, он берет ее нежно, за кончики пальцев. «Чем я обязан вашему визиту, госпожа Не и второй господин Не?» - спрашивает Цзинь Гуанъяо. У Цзинь Гуанъяо – широко распахнутые, подведенные по краю черной тушью глаза, отчего его взгляд становится подобен взгляду газели. «Решили принять ваше предложение и посетить библиотеку», - улыбается Ксиеронг, отвечая за всех. «Мне не сообщили о вашем прибытии. Какая досадная нерасторопность слуг», - улыбка у Цзинь Гуанъяо нервная. «Застали вас врасплох? Мне очень жаль. Надеюсь, наш визит не будет обременительным», - Ксиеронг легко кланяется. Цзинь Гуанъяо подается вперед. «Прошу вас! Меня ни в коем случае не может обременить визит супруги старшего брата и его любимого младшего брата. Могу ли я предложить вам присоединиться ко мне за чаем?», - Цзинь Гуанъяо кланяется в ответ. «Только меня... или?» - Ксиеронг смотрит на Куай Ху Ли и Хуайсана. «Возможно, разговор коснется весьма чувствительных тем. Все зависит от того, что вы считаете нужным открывать вашей семье. Впрочем, если вы сочетет нужным...» По глазам Цзинь Гуанъяо Ксиеронг понимает, что это должен быть разговор один на один. Она поворачивается к Куай Ху Ли и Хуайсану. «Прошу меня простить, мне нужно поговорить с нашим хозяином, любезным главой Цзинь». «Слуги позаботятся о вас – они предложат вам чай и закуски», - Цзинь Гуанъяо снова легко кланятеся. Ксиеронг следует за Цзинь Гуанъяо по галерее. Он умеряет шаг, и Ксиеронг может с ним поравняться. Он выглядит еще более нервно, чем когда встретил их на пороге дворца. «Есть ли что-то, о чем бы вы хотели мне сказать или, может быть, предупредить?» - спрашивает Ксиеронг. Они с Гуанъяо не были близки, но во времена Аннигиляции Солнца, пока он еще был секретарем Минцзуэ, Ксиеронг хорошо к нему относилась, и ей хочется думать, что в глубине души он помнит об этом. «Боюсь, это намного более семейный вопрос, чем я хотел бы», - Гуанъяо открывает двери красного зала и пропускает вперед Ксиеронг. Ксиеронг заходит и видит Не Минцзуэ. Он сидит у маленького лакированного столика с журавлями, но встает, когда видит ее. Цзинь Гуанъяо выходит, закрывая двери. Минцзуэ смотрит на нее исподлобья, она подходит к нему и берет его за рукав. Минцзуэ как будто бы собирается что-то сказать – но вместо этого заключает Ксиеронг в объятия. Ксиеронг целует его в щеку, сжимает широкую спину. «Я пришел, чтобы помочь», - говорит он. И он, и его двойник из мира стали и стекла, привидевшийся Ксиеронг во сне, так похожи – и, верно, чувствуют одинаково. «Я знаю», - Ксиеронг остраняется и берет его лицо в ладони. Он наклоняет голову и Ксиеронг прижимается лбом к его лбу. «Тебе действительно следует кое-что знать обо мне», - говорит она. Собирается дождь. Темные облака высоко проходят над крышами дворца. Минцзуэ сидит, прислонившись спиной к колонне и оперевшись рукой на саблю. Бася спит в ножнах. Ксиеронг держит его за руку. «Наполовину демон? - спрашивает он, как будто бы надеется, что если спросит еще раз, окажется, что это не так. – Кто же ты?» «Я не знаю, - честно отвечает Ксиеронг. – Но с тех пор, как моя кровь изменилась, мы думаем, что я... превращаюсь во что-то иное». «Кто – мы?» - Минцзуэ поднимает к ней лицо. «Я, Куай Ху Ли и Хуайсан. Но быть наполовину богиней наверное, не так плохо, как быть наполовину демоном», - отвечает Ксиеронг. Первые капли дождя падают на террасу. «Как глава ордена, я должен был узнать об этом первым, - тяжело говорит Минцзуэ. – Как давно ты об этом знаешь?» «До свадьбы». «И поэтому ты была такой мрачной все то время до...» «Да. Я не была уверена в том, что это хорошая идея. Я думала, что, может быть лучше мне остаться одной. Если я и есть враг. Но я не враг. Я все еще наполовину человек. И я хочу прожить человеческую жизнь с тобой». «Шучун», - вскидывается Минцзуэ. Ксиеронг склоняет голову. «Чем бы я не была, она унаследовала это от меня. Но в меньшей мере. Я надеюсь, что ее это не затронет». «Это затронет всех. И все ордена», - твердо говорит Минцзуэ. Ксиеронг нервно усмехается. Она поднимается, отнимая у него руку, но он не отпускает, поднимаясь вместе с ней. «Ты ненавидишь меня?» - спрашивает она. «Нет!» – он пылко восклицает. «Ты хотел убить меня...» «Я знаю тебя. Ты – не демон, - говорит Минцзуэ твердо. – И не можешь быть демоном. Грехи твоего отца пусть остаются его грехами. Ты – моя семья. И я буду тебя защищать, пусть даже и ото всех великих орденов. Каким бы ни было твое происхождение, ты остаешься моей женой. Я разберусь с этим». «Минцзуэ, - Ксиеронг сжимает его руку обеими руками. – Мы. Мы разберемся. Как семья. Ты не один».