Учитель

Непонятно на какое именно время Чуя перестал дышать, восстанавливая в памяти всё, что знал про Сато Усияму, но, когда он вспомнил, что процесс всё-таки важен для жизнедеятельности, вдох раздался тревожным скрипом по комнате. Акутагаву это не будило, он, как и всегда, если удавалось заснуть, проваливался в коматозное состояние. Чуя пытался понять, что происходит. Даже если допустить, что она выжила, то почему инсценировала смерть, зачем пришла на праздник и намеренно искала встречи с ним, чего хотела добиться, стянув перчатки с пальцев… Поток вопросов не останавливался, а ответы так и не появлялись в голове. Хуже всего с Дазаем. Едва ли она смогла бы обвести его вокруг пальца, притвориться мёртвой так, чтобы тот не понял, что она жива. Значит, он замешан? Он знал? Он специально? Несмотря на усталость, желание спать испарилось, уступая место жажде ответов. Мужчина осторожно снял с себя пояс из бледных рук и поднялся с кровати, мгновенно зарываясь в шкаф. Ему бы удалось улизнуть, уйти из квартиры незамеченным, но, почему-то ремень упал на пол, разносясь звенящим грохотом. Уже глядя на его падение, Чуя понял, что сделал это специально. Он хочет разбудить Рюноске. Потому что его пугает неизвестность, и он не знает, что делать. Осознавать это достаточно противно, но терпимо в сравнении с остальными эмоциями. Однако бессознательное тело не поддавалось ловким манипуляциям. Парень лишь немного наморщил нос и продолжил спать. Какое-то чувство вины охватило Чую. У них был сложный день и его… Его кто? На секунду вопрос мелькнул в голове, хотя сейчас ему там было не место. И чтобы избавиться от него побыстрее, мужчина принял решение (а он всегда принимает их правильно, когда действует по обстоятельствам), что будит он своего любимого. Понимание этого пробежалось маленькой волной мурашек по загривку. — Акутагава, — перчатка потрепала и без того запутанные волосы. — Проснись. И снова ноль реакции. Чуя взволнованно и немного рассерженно толкает его со словами «ты мне нужен». Заспанные глаза еле размыкаются. Нахмуренный и сонный юноша только чуть подтягивается и обхватывает за талию Накахару, пытаясь немедленно провалиться обратно в сон. Но пальцы нащупывают ткань вместо кожи и, открывая глаза ещё немного шире, Рюноске спрашивает: — Почему вы одеты? — Хотел уйти. — Куда? — К Осаму. Парень такой шутке не улыбнулся. Насупился, когда увидел обеспокоенное лицо возлюбленного, и понял: тот не шутит. «Кажется, всё-таки придётся проснуться». — Я что-то сделал не так? — Что? Причём тут ты? — искреннее недопонимание отразилось в голосе. Чуя никогда не понимал, насколько сильно всё запущено у Акутагавы в некоторых вопросах. Но сейчас разбираться с этим было некогда. — Помнишь сегодняшнюю гадалку, от которой ты меня спас? Юноша плохо соображал, ещё не окончательно проснувшись. Дазай и дурацкие предсказания на дне рождения мэра никак не пересекались в его мыслях. Также появилось раздражающее сомнение, неужели Накахара верит во всю эту эзотерическую муть? С тяжёлым вздохом он выдал единственную логичную связь из своей головы: — Вам предсказали, что он — ваша судьба? — Бля, ты такой идиот иногда, нет слов, — злость внутри Чуи вытесняла страх. Но вспомнилось, какова была роль Сато Усиямы в его возвращении к Мори. Это нужно будет рассказать. И в горле встал ком, потому что едва ли это та информация, которая сможет не задеть его чувствительного молодого человека. — Если бы Дазай не убил её, я бы не вернулся в портовую мафию. Рюноске прокрутил это фразу у себя в голове несколько раз, чтобы убедиться, что не ослышался. С глухим ворчанием вылез из одеяла и отправился на кухню, налил стакан воды. Его неторопливые действия вызывали у мужчины тремор в руках. Появилось жгучее желание разораться, вместо этого он только прошипел: — Напился? Только сейчас парень окончательно отошёл ото сна. Чуя был тревожнее, чем обычно. И несмотря на то, что, очевидно, ближайший разговор будет тесно связан с трижды проклятым Дазаем, Акутагава сосредоточенно сел и поднял наконец-то внимательный взгляд: — Значит, не убил? — Я не знаю. Не могу понять его выгоду. Он хотел, чтобы я остался с ним, помог свергнуть Мори. Холил и лелеял всячески, а эта девушка… — в сознании всплывали кадры злосчастного выпуска новостей, невольно тело вспоминало те же реакции, и Чую немного скрутило. — Он не отпирался от убийства, когда мы обсуждали это. И я тоже видел тело по телевизору. — Помните имя? — Сато Усияма. — Проверим, — Рюноске потянулся к телефону, и Накахара чертыхнулся от того, что сам первым делом не изучил новости о ней. — Бля, да, я тоже идиот, — мужчина достал свой телефон и в комнате повисло молчание. Сотни сайтов выдают по пять-десять строк о жестоком убийстве на границе Йокогамы и Кавасаки, фотографии плачущих родителей, несколько кадров с изуродованным трупом. — После этого невозможно выжить обычному человеку, — с первого взгляда заключил юноша. — Она ещё и опухла от воды, видно, что труп пролежал там какое-то время. Чуя бегал глазами со статьи на статью. — Она единственный ребёнок в семье. Значит, не близнец. Эспер? — Может быть, — лёгкий кивок. — Но что ей нужно? И от вас или от Дазая? — Собственно поэтому я и хотел пойти к нему. — Почему не пошли? Ну и вопрос. Озвучивать ответ достаточно неловко. — Я не предатель, но не уверен, что, если я побегу в пять утра к Осаму, это смогут воспринять как-то ещё, — руки невольно зарылись в рыжих волосах и постепенно сползли на лицо. — Не знаю, как поступить правильно, — резкий подъём головы и пристальный взгляд. — Что делать, глава исполкома? Абсолютно обескураживающее обращение и первый раз, когда Чуя озвучивает без иронии, тем самым признавая, должность за Акутагавой. От таких доверия и ответственности немного закружилась голова, вообще-то есть вероятность, что больше от такого признания. Признание от человека, обладающего большей силой, чем он сам, долгое время было навязчивой идеей Рюноске. И, несмотря на необходимость действовать, он позволил себе прикрыть глаза и пару секунд насладиться моментом. — А вы мне доверитесь? — он знал, что да. Но хотелось это услышать. — Нет, блядь, просто так спрашиваю от нехуй делать, — нервозность мерцала в каждом вдохе. Накахара ненавидел ждать. Особенно неизвестно чего. Он злобно зыркал, снова суетливо вплетая свои руки в волосы. Ответ был очень грубый. Но это ведь «да». Парень идёт ва-банк, потому что у него внутри растёт какое-то неизмеримо волшебное чувство. Теперь он не просто знает, что может. Он ещё и начинает немного в это верить. Чуя же верит. А он такой сильный… и ещё красивый. Поцелуй выходит немного зависшим со стороны мужчины, потому что он вообще не понимает, что в башке у Акутагавы. Но, наверно, раз тот никуда не спешит, значит у них есть время, а у него план. Если нет, Чуя ему лично голову открутит. Вот этими самыми руками, именно этими, которыми он сейчас почему-то ползёт по ещё теплой после сна коже Рюноске. И вроде как надо бы остановиться, но раз уж представилась такая удобная возможность переложить ответственность, да и партнёр вроде бы не торопится… Юноша приходит в себя, когда поцелуй переходит в горизонталь, а бархатные перчатки оказываются в белье. — Она мне сделала предсказание… — шепчет он в чужие губы, и Накахара тоже трезвеет и сползает с любимого. — Прости… — и Чуе правда стыдно, что он отвлекает их от серьёзной проблемы, которую он же и обнаружил. Ладонь тревожно комкает одеяло. — Сказала, что все портовые псы умрут за хозяина, а значит и меня ждёт смерть, — тонкие губы безразлично пересказывают пугающее предсказание, но взгляд следит за чужой рукой, мнущей ткань. Акутагава накрывает перчатку и переплетает их пальцы, успокаивая суетливое движение. И Чуя снова думает, что любит его. — Вы могли бы и не вспомнить её, не думаю, что что-то бы изменилось. Кажется, у нас есть время до утра точно. Думаю, обсуждать это, учитывая её формулировку, стоит определенно с боссом в первую очередь. Может, он сам решит допросить Дазая. — Если твой план — ждать до утра, мог бы и позже о нём сообщить, — недовольно буркнул Чуя. Интуиция жгла его изнутри. Ждать не стоило. — Вы думали о чём-то другом, мне не нравится так. Тем более думаете до сих пор, да? — Жадина, — усмехнулся Чуя, но тут же кивнул. — У меня под коленками пульсирует. Так бывает только когда что-то плохое происходит. — Можем поехать в здание и проверить пока, нет ли там данных на Сато, босс приедет к девяти, у нас как раз будет около трёх часов, чтобы поискать, — предложение мужчине понравилось, но он успел подметить, что Рюноске закатил глаза. — Ты сейчас закатил глаза? — Нет, вам показалось. Я с глубоким уважением отношусь к вашим суевериям, — юноша отвернулся, застегивая рубашку, чтобы спрятать улыбку. — Астрологию тоже любите? — не сдержался и тут же поплатился, получив сильный подзатыльник. — Не смей ржать! — Накахара агрессивно поправлял рукава пиджака. — Тоже мне… — надевал любимые туфли. — Нашёл над кем издеваться…— распределял волосы, торчащие из-под шляпы. — Не ворчите, мы не спим сейчас из-за ваших коленей, — с большим усилием сдержал уголки губ Акутагава. — Это мне можно ворчать. Чуя обиделся и планировал не разговаривать с ним до конца жизни. Но уже в лифте огрызнулся: — Между прочим, астрология говорит, что мы хорошая пара. Так что, конечно же, я в неё не верю. В голове Рюноске за секунду мелькнуло несколько мыслей. «Он реально увлекается астрологией?!», «Он знает, когда у меня день рождения», «Он проверял нашу совместимость», «Он считает, что мы — пара». И если первая, без шуток, почти шокировала, то остальные с лихвой нивелировали весь её негативный эффект. С полностью лживым «а я тогда верю», парень наклонился с поцелуем, от которого невозможно было уклониться. Чуя простил.

***

Рано, холодно и красиво. Акутагава за рулём думал, где грань между утром и ночью. Солнце только начинало виднеться из-за горизонта. Можно ли считать утром момент, когда его лучи впервые после ночи касаются земли… Из потока мыслей вырвало только: — Блядство, смотри, — шипел Чуя. В окнах кабинета Мори горел свет. — Почему он ещё или уже здесь? — В любом случае, нам это только на руку. Накахара не хотел выглядеть идиотом, поэтому молчал, но колени были на грани взрыва. Уже шагая по коридору, он дёрнул спутника за рукав: — Если что, можешь убить меня. Такой уровень тревоги был непонятен юноше, но серьёзность, с которой звучал возлюбленный, и смысл его слов заставили напрячься. Он кивнул в ответ, и сердце Чуи пропустило удар. Рюноске до сих пор не осознаёт, как может ранить его отношение к этой ситуации. С расстроенным молчанием мужчина ускорился. Дверь в кабинет лидера организации была приоткрыта, но этикет обязывал постучать в любом случае. Пара лёгких касаний толстого дерева и слащавый женский голос отвечает: — Только без резких движений, малыш. По телу пробегает моросящая дрожь, Чуя сжимает кулаки в карманах брюк и медленно плечом открывает дверь полностью. И мышцы на мгновение парализует от увиденного. Акутагава сзади тоже не дышит. Они под прицелом десяти оружий, но это меньшая и совсем незначительная проблема по сравнению с одиннадцатым, что упирается в затылок с трудом сидящего на стуле Мори Огая. Револьвер находится в руках Сато, которая в этот раз была без парика. Рыжая и кудрявая, голубоглазая, Чую подташнивало от сходства. — Босс не сможет с вами поздороваться. Мне так жаль! Но таковы последствия парализующих ядов, — расплылась в улыбке Усияма и подтолкнула Огая стволом. Голова мужчины бессильно упала вниз. — О, смотрите-ка, кивнул, — рассмеялась девушка. — Говори, что тебе нужно, — Накахара соображал быстро. Если Мори парализован, значит, нужен живым для шантажа. Рюноске не нервничал, но переговоры никогда не были его козырем, поэтому он с облегчением выдохнул, когда Чуя взял эту часть на себя. Сам же ползал глазами по кабинету, выискивая и сканируя всё и всех. Сато улыбнулась. — Ничего, я просто жду своих друзей. Можете присесть, — свободная рука мягко указывает на места, где привыкли располагаться те, кого выслушивал босс с докладами. Акутагава отказывается шевелиться, но Чуя спокойно садится на ближайшее к девушке кресло, опускает локти на колени и максимально приближается к ней корпусом. Она продолжает сидеть на диване, плотнее прижимая револьвер к всё ещё опущенному затылку. — Малейший намёк на красное мерцание, и он умрёт. Ты не успеешь, мы выстрелим разом. Не пытайся меня нервировать, малыш. — Поболтаем, пока ждём твоих друзей? — Накахара держался так холодно, что юноша с трудом узнавал в нём мужчину, который кричал из-за астрологии меньше часа назад. — Я бы с интересом послушал о твоей смерти. У неё противный смех. Девушка подмигивает Чуе, и Рюноске прикидывает ценность жизни Мори. Но сразу за этой раздражающей судорогой век, она вспыхивает зеленым светом, и через секунду рядом с ней оказывается точно такая же только совершенно голая Сато с не менее мерзкой ухмылкой. Усияма с револьвером отдаёт команду, и один из её охранников простреливает голову клона, тот падает замертво. — «Ценность времени». Могу создавать сколько угодно своих копий, но время жизни каждой из них вычитается из моего собственного. — И ты пошла на такой риск, зная способность Дазая? — Не так уж велик риск по сравнению с выигрышем. Голубые глаза сощурились, Накахара приподнял одну бровь, ожидая продолжения истории: — Расскажи мне всё, что можешь. Откуда ты, зачем умерла под Осаму, какой выигрыш хочешь получить, и что за друзей мы ждём? В противном случае я убью Мори сам, — Чуя был готов поклясться, что парализованный мужчина издал какой-то звук. — Организация всегда важнее одного её члена, даже самого главного. Без него у тебя не будет рычага давления и, клянусь, я сокращу твоё жизненное время так значительно, как ты еще не пробовала. — Не нужно угрожать мне. Я же вроде и так всё рассказываю? — Сато достала ногу из туфли. На ступне красовался красный дракон в белом контуре. Клеймо токийской мафии. — Видишь ли, в последнее время наш порт не пользуется популярностью, а твой глупый руководитель не принял дружелюбное предложение присоединиться к нам. Впрочем, думаю, что уже сейчас он жалеет. Да, старикашка? — револьвер ещё раз с усилием нажал в затылок. От такого неуважения Чую передёрнуло. — Причём тут Дазай? — Ну он же гений. На самом деле, он всегда был щитом вашей организации. Когда наш босс впервые встретился с ним, мы переписывали стратегию на ближайший год, полностью исключив Йокогаму из зоны взаимодействия… Осаму — страшный человек… тебе ли не знать, малыш, — Усияма с натяжкой улыбнулась. — Как только мы узнали, что он бросил вас, вам предложили стать частью нашей прекрасной компании, но, как я уже сказала, глупый Огай отверг эту идею. Тогда было принято решение просто избавиться от портовой мафии и самого порта Йокогамы. — Как вы узнали, что Дазай планировал вернуться? — Акутагава вклинился резко, вопрос был глупым, но он хотел знать точно. Для себя. На всякий случай. Потому что он не узнал об этом вовремя, а стоило бы. Сато оглядела парня так, будто впервые увидела. — Разве не очевидно, что наши приглядывают за всеми организациями Японии? Была уверена, что в портовой мафии также. Неужели, вы настолько узколобые, что и этим не занимаетесь? Одного взгляда Чуи было достаточно, чтобы Рюноске понял. Больше он задавать вопросы не будет. Поразительно насколько нежно при этом посмотрел его возлюбленный, это было не «блядь, ну ты и еблан», скорее «аккуратнее, котёночек, тут лучше я сам». И юноша удивился, что, находясь в подобных обстоятельствах, он умудряется чувствовать эту тёплую и обнимающую нежность, исходящую от Чуи. — Мне можно не продолжать? Не могу нарушать эту чудесную атмосферу между вами. Бедный Осаму, наверно, умирает там в психушке от нахлынувших под капельницами чувств… Знаешь, — Усияма оценивающе посмотрела на Чую. — Если бы не ты, нам бы едва удалось его остановить. Такая удачная игра на ваших слабостях. Мне за это, кстати, премию дали! — Отлично, зря не потратила её на то, чтобы свести этот убогий партак на ноге. Звонкий и тошнотворный смех Сато прерывался только не менее отвратительным ехидством: — Если бы он заменил Мори, а ты бы был с ним, ужас, тряслись бы не только в Японии, а по всему миру. Я серьёзно. И представляешь, какая удача, что твоя ахиллесова пята — это сострадание, а его — ты. Всего семью часами жизни расплатилась за то, что разрушила двойной чёрный. В Накахаре поднималась на удивление не ненависть, а только стыд. За свою эмоциональность и за то, что... — Расскажи, мне, Чуя, каково это быть единственной слабостью великого, ужасного и неуязвимого Осаму Дазая? Даже немного завидую тебе. Я наблюдала за тем, как он убивал меня. Хочешь знать, что он рычал перед тем, как напичкать меня ножевыми ударами? — Твои родители — это просто актёры? Был очень трогательный репортаж, — попытка сменить тему и сохранить хладнокровие. Эта сука давит его, ковыряет самые больные места. Перед глазами стоит измученный, неполноценный и отчего-то вызывающий щемящую тоску Осаму. Девушка расплывалась в улыбке. — «Ты не Чуя» — он повторил раза два или три. Стыдно тебе? Довёл напарника до дурдома, не отвечая на его чувства, ещё и организацию этим подвёл, ужас... И если Чуя действительно купался в ноющем чувстве вины, то Акутагава сгорал от ревности. Боль в любимых голубых глазах отдавалась троекратно в собственном сердце, и это не скрылось от жёсткого взгляда Усиямы. Она с интересом разглядывала юношу. Работа над двойным чёрным заставила её немного прикипеть к ним. Несомненно, только в эстетическом плане, верность «своим» была вшита у нее под коркой, но ей нравилось следить за их отношениями. В огненных волосах и ледяном взгляде Накахары Сато, разумеется, видела себя. А одержимый до трясучки, красивый и опасный злой гений Дазай стал не просто достойной, а идеальной по всем литературным канонам парой для него. И, расставляя ловушки, она как будто следила за этим сериалом, ожидая, когда же главные герои будут вместе. Этот сероглазый малолетка мелькал в отчётах, но девушка отмела его под роль очередной однодневки Чуи. И вот он стоит перед её глазами, явно небезразличный, скорее даже неприлично влюблённый. Вечером, на мероприятии он выглядел менее встревоженным. А сейчас со всеми этими болью и переживаниями во взгляде парень выглядел куда интереснее. — Неужели этот милашка чем-то лучше Осаму? — лукаво протянула Усияма. — Мне казалось, что двойной чёрный — идеальная пара. Она тянет время. Очевидно. Но то, как болезненно она это делает, даже вызывает странное мазохистическое уважение. Рюноске уловил прошлый ответ Чуи на провокацию: смена темы. Сейчас ожидалась та же концепция, и юноша уже понял, что думать над этими словами Сато он будет до конца своей жизни. — Да всем, я люблю его. Чуя что-то говорил дальше. О том, что есть его вина в страданиях Дазая, что дело не в любви, а в поспешных решениях за другого человека. И вообще-то Накахара поплыл, общаясь с террористкой как с психотерапевтом, позволяя ей тянуть время, а, значит, играя по её правилам. Но это всех устраивало. Акутагава был оглушен стуком своего бесконечно любящего сердца. Девушка дожидалась подкрепления. У Чуи тоже был план. — Зачем ты показалась мне вчера? — Секретик, — мерзкое хихиканье и тут же довольная ухмылка. С улицы послышался звук ломающихся деревьев. — Спасибо, что помогли приятно провести время. Мужчина поднялся и подошёл к окну, отследив радостный и победный взгляд Усиямы. Из парка выехал танк. Раздался выстрел. — За мной! — Накахара прыжком разбил стекло и тут же воспарил по ту сторону здания, разворачивая снаряд в обратную сторону. Сато проводила его взглядом и чуть потянулась телом к окну, чтобы лучше видеть. — Такой он, конечно, эпатажный, да? Этого момента Рюноске ждал с первой секунды в кабинете. Дуло револьвера едва сменило угол прицела, когда несколько чёрных полос Расёмона обхватило Мори, прикрывая голову в первую очередь. И раздавшийся выстрел не задевает парализованное тело. Охрана открывает огонь под визг испуганной девушки: — Убейте обоих. Если защитить себя, параллельно вырезая нападающих, не составило бы особой проблемы, то еще и прикрывать не способного контролировать свои движения босса требовало чуть большей концентрации, а соответственно и временных затрат. Тишина воцарилась в комнате только через две минуты. Акутагава с раздражением оглядел убитых: Усиямы среди них не было. Юноша опустил Мори в кресло и столкнулся с ним взглядом. Он не был пустым или напуганным, скорее наоборот. Веки на левом глазу задрожали и с усилием, но сомкнулись, демонстрируя самое вымученное подмигивание, что видел Рюноске в жизни. Парень запер дверь в кабинет изнутри, Расёмон помог подпереть её шкафом. С немного ироничным «извините за беспорядок» он выпрыгнул в разбитое окно вслед за Чуей, оставляя лидера организации парализованным, окружённым десятком трупов, но зато на своём рабочем месте. Серые глаза немного расширились в немом удивлении. Вид был почти что апокалиптический. Казалось, в середине парка открылся портал в ад. Из редко уцелевших деревьев появлялись: вооруженные члены токийской мафии, эсперы, танки и катапульты. Накахара встречал их, как дирижёр, меняя траектории вражеских атак, уничтожая своим же оружием. Акутагава всегда знал, что он сильный, но сейчас впервые видел насколько. От смеси любования и восхищения оторвал взрыв. Один из снарядов всё же задел угол здания портовой мафии, и парень вернулся в рабочее состояние. Первым делом набрав Хигучи с чётким приказом: — Всех к офису в полной боевой готовности. К удивлению парня, Ичиё была уже в курсе, более того, почти оповестила остальных. Одобрив её ответ удовлетворённым хмыком, он подключился к отражению атак. Здоровое ядро пропало в разорванном Расёмоном пространстве и Чуя облегченно выдохнул, спускаясь на землю к своему напарнику. — Босс жив? — Да. — Неплохая тренировочка, да? — он одобряюще улыбался, снова поднимаясь на пару метров в воздух, чтобы лучше видеть врагов. — Ещё минут двадцать надо продержаться до подкрепления. Поможешь? Рюноске кивнул, удивляясь, что тот вообще задаёт такие вопросы. Шутки и заигрывания Накахары он по-прежнему не всегда считывал, что, впрочем, совсем не мешало его любить. И вроде как бы его черед говорить, и почему-то очень хочется ещё раз признаться в чувствах, особенно после слов Чуи Сато, но тут война, вроде как не до этого. И когда Чуя вернул взгляд на наступающих, момент был уже упущен. Они держались хорошо, но количество их давило, Чуя мог разворачивать снаряд за снарядом, но ловить сразу несколько из разных мест не удавалось. Здание рушилось, в любую секунду мог начаться пожар. Мужчина чувствовал выматывающую усталость. Озарение заставило его в секунду покрыться испариной. Разрушить порт и всё, что с ним связано может не только оружие. Паника от ощущения возможности активации порчи сбивала дыхание и туманила глаза. В какой-то момент вариант пережить столкновение без неё показался совсем невозможным, и Накахара молился только о том, чтобы они догадались привезти Дазая. Расёмон превратился в огромную косу, укладывая обезглавленные трупы пачками. Акутагава думал о том же, о чем и Чуя. Одному ему не выстоять, а значит, если мужчина уйдёт, всё будет уничтожено, а если останется, то есть вероятность, что Арахабаки разнесёт не только порт, но и ещё пару районов за компанию. Им нужно только дождаться остальных. Иначе придётся… Руки в перчатках тряслись. От напряжения? От страха? От усталости? Какой-то благодатью стало воспоминание о тренировках у буддиста. Не останавливая постоянное жонглирование всем вокруг, Чуя брал под контроль поступающий в него воздух. Глубокий вдох, медленный выдох. И становилось лучше. Он поклялся себе, если выживет, купит какой-нибудь подарок учителю, которого так ненавидел сперва. И Коё, он же хотел ей напомнить, что любит её. Накахара видел, как чёрная коса продолжала исправно убивать врагов, но хозяин Расёмона оставался за его спиной. И мужчина был уверен: Рюноске специально там, он знает и следит за ним. Возможно, готовится. Он же сам согласился и разрешил его убить. Почему это всё равно чувствуется так больно, даже сейчас, когда думать в принципе некогда? Ещё одна катапульта раздроблена своим же снарядом, и едва Чуя принялся за следующую, из ближайших деревьев он услышал громкий крик: — Накахара, раскрыть тебе мой секретик? Хочешь знать, зачем мы вчера встретились? — появилась растрёпанная Усияма. — Извини, я немного занят приветствием твоим друзей, — ответил Чуя, но опустил глаза на испачканную в земле девушку, с удовольствием отмечая её непрезентабельный вид. — Я лишь… — кричала она изо всех сил. Кричала счастливо и довольно, что смутило и всё же отвлекло его. — …хотела лично убедиться, что ты не просто любишь перчатки. Не хватило момента. Мгновения. Доли секунды. Чуя не успел повернуть голову обратно, когда это произошло. Собственный крик оглушил раньше, чем он увидел: одним выстрелом ему оторвало ладонь. Утраченная конечность начала моментальное восстановление кроваво-красными-сияющими полосами, которые, как только оно закончилось, поползли вверх по предплечью. Это она. Порча. Одно испуганное оглядывание. Они успели встретиться глазами. Акутагава всё понял. План действий простой: ещё одна лапа Расёмона становится острым шипом и входит в Чую чуть правее нижней части левой лопатки. Бомба обезврежена и падает замертво, а он сдерживает наступление дальше, как может до прибытия подкрепления. И лапа Расёмона действительно потянулась к проваливающемуся в одержимость Накахаре. Резким движением она притянула его к Рюноске, который активировал демоническую броню, расширяя её до состояния кокона, чтобы в неё поместились двое. Кровавые порезы искрились и разрывали рукава пиджака и рубашки. Чуя дрожал, немного испуганно смотрел на всё происходящее и сказал только одно слово: — Быстрее. — Не смогу, — юноша держался. Он продолжал вязать и уплотнять защиту вокруг них, не отрывая взгляд от любимого лица. Такого плана никогда не было. Да и сработать он не мог, просто, когда Чуя оглянулся, Акутагава понял, что не способен его убить. Тупыми звуками и кадрами в голове замелькали воспоминания: его прикосновения, смех, взгляды. Вот он соблазняет его, слизывая каплю вина с перчатки. А сейчас обзывает мошенником, когда парень закидывает дальше него контейнер с контрабандой. Лезет целоваться, когда виноват, когда просто проходит мимо, когда желает спокойной ночи. Юноша не готов. Они могут не общаться, разбежаться по разным уголкам планеты… что угодно. Но Чуя должен быть. Потому что без него жизни нет. Голубые глаза затягивало молочной поволокой, кокон поднялся в воздух и загорелся красным сиянием, из последних сил Накахара смог только: — Ты идиот? Бледные ладони обхватили почти потерявшую сознание голову, тонкие губы пытались снять проклятие аккуратным поцелуем, как в сказке. И в насмешку за такую наивность из чужого рта начал вырываться сумасшедший звенящий смех. Рюноске ненавидит свои слёзы. Они бесконтрольно льются по его щекам. Терять нечего. Он продолжает пытаться сделать свои последние секунды жизни настолько хорошими, насколько может. Нос старается потеряться в рыжих кудрях и поймать любимый запах, но Чуя уже был не тем, кто мог бы стоять спокойно. — Безумно люблю, — не шепчет и не кричит, но выплакивает Акутагава, опуская лоб на ключицы Накахары. Он смотрит вниз, перед глазами: мерцающая красными искрами броня, что служит им полом, на который падают его собственные слёзы; и рука Чуи, он второй раз в жизни видит её без перчатки. У него очень красивые пальцы. Как и всё остальное. Всегда. Стоит об этом подумать, как в изящной ладони зарождается чёрный шар, который становится больше с каждым мгновением. Парень не видел вживую, но читал. Это гравитационная бомба, которой его любимый может стереть с лица земли всё сущее. У них осталась секунда. И он не хочет тратить её на разглядывание тупой взрывчатки. Рюноске требует поцелуй, впивается губами в дрожащего демона, настаивая именно на такой смерти. Держит руками и там, где они касаются не кожи, а кровавых полос остаются горящие волдыри. Чую трясёт. Нет, трясло его до этого, сейчас его выворачивает, тело изламывает в судорогах, и он отстраняется от парня настолько, на сколько возможно в этом чёртовом коконе. Его глаза абсолютно белые. Пугающий истерический смех сменяется резкой тишиной. Одержимый, он замирает, раздутый черный шар в его руке пульсирует и вибрирует. Акутагава моргает так часто как может, потому что слёзы мешают видеть. А он хочет умирать, если не трогая, то хотя бы разглядывая эти… волосы? Единственное, что осталось в существе напротив от его Чуи. Бомба не срывается с пальцев, молочный взгляд упирается в рыдающего юношу. Шар в мгновение взрывается. Не в коконе, не пробив его снаружи. Он входит назад в кровавые раны на теле Накахары и лопается там, внутри. Неуправляемый бог падает никчемным мешком. Гравитационное поле перестает меняться. Расёмон разворачивается и помогает опуститься на землю. Рюноске тут же бросается к Чуе, как назло упавшему так, что его не разглядеть. Тонкие руки бережно разворачивают его на спину. У него лопнули глаза. Кровавые подтёки уже останавливаются, они повсюду. Нос, рот, глазницы, уши. Дрожащие пальцы пытаются нащупать на его запястье то, чего не может быть. Он не дышит. Чуя мёртв. Акутагава проваливается в пустоту. Он зависает в одной позе и ждёт, когда какой-нибудь снаряд попадёт в него. И он бы дождался, если бы не услышал худший звук в своей жизни: — Всего-то…— терялось в ехидном смехе. — …один выстрел. Мыслей не было. Только неконтролируемая ледяная ярость. Он убьёт её сейчас же. Встаёт с колен и делает несколько шагов, когда Сато понимает, что идут за ней. Девушка пытается скрыться среди деревьев, но Расёмон хватает её за ногу, сразу ломая её. Она кричит, теряет обувь и рвёт одежду и кожу, пока её подтягивают, волоча по земле. — Я клон! — умоляющий крик. — Лучше сохрани мне жизнь, пока не найдешь настоящую. Юноша замирает, но не из-за её слов. Он видит татуировку на ноге, а у клона в кабинете Мори её не было, так что она оригинал. Его останавливает зрение. Рыжая и голубоглазая Усияма как одна большая насмешка над тем, что произошло. Сначала чёрные шипы лишают её зрения. Потому что она недостойна иметь такие глаза. В её крике Рюноске слышит боль. И он, который никогда не наслаждался этим, чувствует одну миллиардную того, что можно было бы назвать умиротворением. Он нарезает её как сумасшедший, вдоль и поперек, тонкими кусочками и отрезая отдельные конечности, потроша и выворачивая наизнанку. Он планирует заниматься этим, пока её можно различать взглядом на этой проклятой траве. Из безумия достаёт резкий толчок в спину. Мимо него незаметно почти пролетает Гин, крича сквозь маску: — У нас ещё есть дела, хватит. И Акутагава удивляется, почему-то всё не охвачено огнём, а он до сих пор жив. Он поднимает голову и осматривает парк, который теперь уже стал полем боя. Среди веток мерцают золотой и снежный демоны. Сельский парень из агентства руками достает дерево из земли и работает им как косой, как недавно и сам Рюноске. Лимонные бомбы летят неприличным количеством навстречу непрошеным гостям. Огромный белый тигр проносится мимо. Шаги сзади оповестили о прибытии Юкичи Фукудзавы. Здесь всё агентство, и юноша не понимает, почему: — Что вы здесь делаете? — Защищаем город, как всегда. — Как вы узнали? — Господин Накахара набрал. Я слышал весь ваш разговор с, — Юкичи перевёл презрительный взгляд на фарш из Сато, — полагаю, этой женщиной. «Господин Накахара». Лидер агентства потерялся в битве, оставляя парня в одиночестве. И тот снова проваливается в пустоту, потому что быть в сознании невыносимо. Он медленно дышит и ненавидит то, что у него это получается. — Ха, а меня пугали, говорили, что ты силач, — утирая пот со лба, сказал мальчик сбоку. — Я Кенджи Миядзава. Поможешь мне? Хочу сделать вертушку, как у нас в деревне… Голос терялся в мыслях Акутагавы. Он заставлял себя искать смысл, чтобы жить. Когда-то им была защита Гин, но теперь она сильная и справится без него. В первый раз в жизни вечно голодный и жадный до силы и признания Рюноске опускал руки. Он разбит. Так больно не было никогда. Он вспомнил, как в четырнадцать лет попал в реанимацию после первой тренировки с Дазаем. Дурак, он думал, что ему было больно тогда. —…Эй, у тебя всё нормально? — Кенджи опустил руку на плечо юноши и немного сжал его. — Тебе нужна помощь? — Чуя умер, — безэмоциональный и потерянный шепот. — Это твой друг? — ободряющая улыбка. — Пойдём сначала за него отомстим, а потом поговорим, да? Акутагава сам не понял, почему, но кивнул и пошёл за Кенджи в гущу события. Он пытался вникнуть в суть конструкции, которую хотел создать тот, соединив их способности. И когда у них вроде начало получаться Рюноске крикнул так, чтобы его точно было слышно: — Не друг, — охрипший голос был едва ли достаточно громким, чтобы перекричать звуки взрывающихся гранат. — Чуя не друг. Он мой любимый человек. Миядзава, казалось, был слишком увлечен закидыванием врагов всем, что попадалось под руку, но вопреки ожиданиям, ответил: — Пока ты жив, ничто не может мешать тебе любить его дальше, — ещё одно выкорчеванное дерево полетело во вражескую катапульту. — Так что просыпайся. И он проснулся.

***

С трудом волоча ноги, по парку двигался Огай Мори. Идея выйти в таком состоянии на поле боя была не самой умной, но не такой тупой, как попытка применить яд на человеке с медицинским образованием из преступного мира. Он хотел видеть своими глазами, как падёт Токио в парке Йокогамы. Опираясь на дерево, Мори разглядел на земле распластанное тело. Медленно, в силу ещё неокончательной победы над нейролептиком, он подошёл к Чуе. Склонился, сразу опуская пальцы на сонную артерию, и едва успел заглянуть в смотрящие в никуда голубые глаза, когда рядом приземлилась граната. — Дерьмо, — выругался босс, падая на Накахару.