***
Таня вышла из актового зала, поискала Мишку глазами, но его нигде не было. Она вздохнула и встала у окна рядом с Катькой. Та улыбалась и увлеченно печатала что-то в телефоне. — Ну, Катюха, ты выдала. Ты, оказывается, так здорово поёшь! — Спасибо, но вообще-то я не причём, это всё пацаны придумали, — ответила Катя, не отрываясь от экрана. — А последнюю песню кто выбирал? — поинтересовалась Таня. — Её Евгений Борисович предложил. Мы же вместе с ним репетировали. — Я так и думала, — кивнула Танька, — сами бы вы не дотумкали до такого. Ну, Кать, как тебе сегодняшний день? Я вообще-то рада, что школа почти закончилась, но вот смотрю на эти лавочки, коридоры, кабинеты, и уже ностальгия накатывает… Катюх, да ты не слушаешь меня! Кому ты там пишешь? — Антону, — разулыбалась девушка. — Рассказываю ему про наш праздник. — Вы с ним общаетесь? — удивилась Таня. — Ага. Слушай, он такой классный! Совсем не как Дима. Он, знаешь, чем-то на твоего Мишку похож. — Ты влюбилась, что ли, в него? — засмеялась Танька, в душе радуясь за Катю. — Говорила же, что все парни — козлы. — Ну, может и не все. Должны же быть и нормальные, правда? — с надеждой в глазах глянула Катя. — Конечно! А, Кать, кстати, — сообразила вдруг Танька, — спроси у него, как связаться с Эдом. Мы с Мишкой не знаем его номер, и есть ли у него вообще мобильник. — Хорошо, — Катя стала набирать новое сообщение, а Таня засмотрелась в окно на игру света и тени в школьном дворе. Она с волнением думала об экзаменах, которые должны будут начаться уже через несколько дней, и в особенности о химии, которую толком не понимала. Таня знала, что в школе её не завалят и легко поставят пятёрку, в крайнем случае четвёрку, а вот в медколледже будут оценивать реальные знания, а не рисовать красивый аттестат. Вдруг кто-то осторожно тронул её за плечо, она обернулась и увидела Мишкиного отца. — Таня, прости, не знаешь, где мой оболтус? — Нет, он где-то потерялся, — робко сказала Таня, потому что до сих пор стеснялась и даже побаивалась Юрия Михайловича, несмотря на то, что с ней он всегда был мягок и вежлив. — Прячется, наверное, чувствует, что опять зарвался, — покачал головой мужчина. — Вы не сердитесь на него, пожалуйста! — воскликнула Таня. — Их попросили выступить, вот они и выступили. Мишке просто нравится играть такую музыку. — Таня, рок, панк — это дело десятое. Ты же понимаешь, Алиса Сергеевна ждала нормальную песню, а вовсе не призывы к анархии и разрушению всего и вся под рёв гитар. А Миша, прекрасно осознавая, где находится и что от него требуется, нарочно нарушил дисциплину, да ещё так вызывающе, и, значит, должен понести наказание. Не защищай его. Таня вовсе не хотела, чтоб Мишке досталось от отца, но никак не могла придумать способ помочь ему. Пока она раздумывала, Юрий Михайлович увидел младшего сына. — Алексей! С тобой мы тоже поговорим, но позже. Где Мишка? — Папа, я не знаю, — скороговоркой отговорился Лёша и хотел улизнуть, но был остановлен твёрдой рукой. — Говори лучше правду. — Хорошо, — потупился Лёшка. — Он в зале, с гитарами там разбирается. Мужчина широкими решительным шагами отправился в актовый зал, а Таня с Катей догнали Лёшку, который пошёл следом. Танька поравнялась с ним и тихо спросила: — Как думаешь, какое наказание вас ждёт? — Не знаю, — вздохнул Лёша. — Дома, наверное, будем сидеть безвылазно какое-то время. — Фигово… — Таня зашла в зал, посмотрела на сцену и умилилась картине, которую увидела: Миха с Сашкой Балуновым сидели на краю и показывали девчушке из первого класса свои гитары, а та, приоткрыв рот от восторга и восхищения, осторожно трогала струны. — Миша, пойдём за мной, живо, — скомандовал Юрий Михайлович. Мишка вдохнул, выдохнул, вскочил на ноги и упрямо помотал головой. — Я пока занят. — И чем же? — поинтересовался отец. Мишка нагловато улыбнулся, внутри него опять поднялась волна шального безумия. Он подключил гитару обратно и крикнул Олегу: — Эй, можно звук на колонки? — Миш, остановись, пожалуйста, не дури, — сказала Таня, подойдя ближе к сцене и пытаясь до него достучаться. — Андрей, Саша, ну сделайте что-нибудь, смотрите, он же спецом нарывается! Князь пожал плечами, шагнул к Мишке, но тот его оттолкнул, небрежно закатал рукава рубашки, чтоб не мешали, и, глядя прямо отцу в глаза, заиграл «Плохой рок-н-ролл». Я буду делать только то, что я хочу, учи — не учи! Мне как об стенку горох, кричи — не кричи! Я — оторванный ломоть, Меня исправит лишь могила, Так дай, пока не сдох, Орать мне во всю силу Рок-н-ролл! Рок-н-ролл! В воронке ядерного взрыва И просто в кино, И сидя на крыше, И стоя в метро, И даже там, где нельзя, Я буду петь Рок-н-ролл! Мишка в последний раз провёл по струнам, отдал гитару Шурику, спрыгнул со сцены и встал перед отцом. — Идём. Я готов, — он слегка виновато шмыгнул носом, но отступать не собирался. — Дяденька, дяденька, не ругайте Мишу, пожалуйста! — вдруг бросилась к ним первоклассница и повисла на рукаве Юрия Михайловича. — Ну посмотрите, какой он хороший! — Блин, Сонька, уйди ты отсюда, не лезь, — отодвинул её Горшок. Юрий Михайлович, стоя в дверях, задумчиво посмотрел на девочку, потом перевёл взгляд на Таню, вставшую рядом с Мишкой, на Андрея с Шуриком, что тоже были неподалёку, и вдруг рассмеялся. — О, Господи… Да вы же настоящая банда, один за всех и все за одного. Знаете, ребята, не буду я никого ругать, это, видимо, бесполезно. Мишка, будь дома не позже двенадцати, а то мать волноваться будет. Но сперва Таню проводи. Ясно? Всё, некогда мне с вами, служба ждёт. — Ясно… — даже растерялся Мишка, и они с Лехой долго смотрели отцу вслед. — Ты что-нибудь понимаешь? — спросил Андрей у Тани. — Нет, — замотала та головой, — но, кажется, буря отменяется. Да, Мих? — Ага, — Миша резко развернулся и сгрёб в объятия всех, кто оказался рядом. — Это, по ходу, вы меня… Типа, спасли. Спасибо, короче! — Ну, если всё разрешилось, — с улыбкой подошёл к ним Олег, — поехали тогда в центр? Там сейчас все выпускники собираются. — Гитару надо унести, а то Яшка мне голову открутит, если с ней что-то случится, — сказал Мишка, убирая инструмент в чехол, и посмотрел на девчонку. — И Соню домой отвести. — Ты записался в няньки? — поинтересовался Князь, видя, что Соня уже играет с его медиаторами. — Нет, Миша — мой друг, а не нянька, — глядя прямо Андрею в глаза, решительно сказала девочка. — О, Таня, у тебя появилась конкуренция в обозримом будущем, — засмеялась Катя. — Эй, захлопнулись все, — резко остановил их Миха. — Это просто маленький ребенок, вы чё, сдурели? Идём, подальше от этих придурков. Танюх, ты со мной? Одной рукой он взял ручку Соньки, а второй — Танину ладонь, и увёл их из зала. — Миш, куда мы идём, домой или в ДК? — спросила Таня, когда они вышли во двор. — Или сразу к Яше? — А сейчас решим, — Мишка нагнулся к девочке. — Ты где живёшь? — Вот там, — Соня указала на дом недалеко от школы. — Значит, так. Давай проводим её, потом в ДК, а оттуда на трамвай, — предложил Мишка. — Там пересечёмся с нашими. Таня кивнула, они дошли вместе с Сонькой прямо до дверей квартиры, Горшок дал ей сотню ценных указаний по поводу обращения с электричеством, водой и газом, посоветовал читать «Винни Пуха» и с чувством выполненного долга шагнул в лифт. Таня встала напротив него и тихо засмеялась. — Мишка, если б я сейчас не слышала своими ушами, я б ни за что не поверила, что ты можешь быть таким. Настоящий старший брат. Да ты даже с Лёшкой ведёшь себя по-другому. — А чё Лёшка? Он пацан и совсем уже не мелкий. А Сонька — она такая хрупкая, маленькая… — немного смутился Миша, а потом брякнул. — Блин, Танюх, а у нас ведь будет такая дочь? Таня поперхнулась слюной и уставилась на него как на пришельца. — Мишенька, окстись, какая дочь?! Нам до этого, как до Китая пешком. — Ну, я же имею в виду потом, лет через десять, ты чё разволновалась? — заржал Миха и ногой придавил её к стенке лифта. — Эх, Миша, кабы знать, что будет через десять лет… — вздохнула и погрустнела Танька. — Но машину времени, увы, ещё не изобрели. — Тань, одно я знаю точно — я буду с тобой хоть через десять лет, хоть через двадцать, — убеждённо сказал Миша, пропуская её через подъездную дверь на улицу. — И я говорю это абсолютно серьёзно. Верь мне. Таня посмотрела ему в глаза, искрящиеся теплом, и разулыбалась. На трамвае они доехали до центра города, где гуляли группками выпускники. Миха позвонил Андрею, узнал, что пацаны сидят на ступеньках возле памятника основателям города, и потянул Таню туда. — Ну и что мы тут забыли? — спросил он всех разом, оглядевшись. — Не бухнуть толком, народу тьма, менты пасут. Пошли куда-нибудь в нормальное место. — А давайте в парк за Дворцом пионеров, знаете? — поднялся Олег. — Там и киоски есть неподалёку. Ребята перебрались в парк и сели около небольшого пруда, кто на скамейки, а кто прямо на газон. Пиво ребятам нигде не продали, легко признав в них школьников, поэтому веселье ограничилось лишь пением песен. Князь был в ударе, сыграл пару совсем новых вещей, а Мишка сидел и, с тоской прислушиваясь к себе, понимал, что вдохновение покинуло его, кажется, надолго. — Горшок, а теперь ты. На! — протянули вдруг ему акустику. — Не буду, — неожиданно отказался Миша. — Наигрался сегодня, отстаньте. Андрей, удивлённо переглянувшись с Балу, забрал гитару обратно, а Таня тихо спросила, придвигаясь ближе к его уху: — Мишк, ты чего? — Ничего, просто устал, — коротко ответил он и крепко обнял её за плечи. — Пойдём гулять? Пусть сидят тут, сколько влезет. Таня не поверила, покачала головой, но ничего не сказала, и они пошли из парка через старинный квартал к реке и долго гуляли по набережной, вспоминая Питер.***
Таня сидела дома за письменным столом и, нервничая, грызла колпачок синей шариковой ручки, внутренне кляня себя за эту дурацкую привычку, оставшуюся ещё с детства. Мишка был рядом и с улыбкой смотрел, как Таня готовится к своему первому экзамену по химии. Сначала ему было интересно, но потом он заскучал и стал всячески приставать к девушке, мешая и отвлекая, но после нескольких её замечаний притих. Из пары линеек, стаканчика для карандашей и других штуковин, что лежали на столе, Миха соорудил подобие гоночного трека и пускал по нему маленькую металлическую машинку. Когда автомобильчик в очередной раз врезался в Танину руку, она не выдержала и попросила: — Мих, отсядь на диван, пожалуйста. Не могу сосредоточиться. — Тань, ты просто перезанималась, — горячо зашептал он ей, придвинувшись ближе. — Иди ко мне, я тебя успокою. Его тёплая широкая ладонь легла на Танину спину и поползла ниже, но Танька упрямо дёрнулась и сбросила руку. — Серьёзно, Миш, не до этого сейчас. — Ну пошли тогда гулять. Проветришь мозги. — Не могу, скоро же Ваня придёт. — Ах, Ваня… — картинно хлопнул себя по лбу Миха. — Как же я мог забыть о твоём великом репетиторе. Танюх, ты говорила, что мне его придётся терпеть только до конца вашего грёбаного проекта, а сейчас что? — Мишк, ну, не обижайся. Ваня правда хорошо разбирается в химии, гораздо лучше меня, — Таня отвлеклась от учебника и посмотрела на Мишу. — Не ревнуй. Я люблю тебя. — Я тоже, — Мишка легко поцеловал Таню и встал. — Ладно, я пойду. Не хочу с ним встречаться, набью ещё морду ненароком. Кулаки так и чешутся. — Спокойно, Миш. Не надо никого бить. — Тогда я грушу побью. Лёшка приволок откуда-то боксёрскую, — решил, смеясь, Горшок. — Ты домой сейчас? — спросила Таня, провожая его до лифтов. — Не знаю, наверное, — вздохнул Мишка. Выйдя из прохладного подъезда на жаркую улицу, он остановился и закурил, раздумывая, что же делать, пойти в самом деле домой или пошататься одному по району. Сигарета дотлела и в итоге Миха отправился к себе. Не собираясь пока готовиться ни к каким экзаменам, он до вечера мучил гитару, а потом чуть не запустил её в стену от отчаяния, кое-как сдержавшись. Музыка не писалась, и Мишке было хуёво как никогда. Не в силах больше сидеть в четырёх стенах, он пошёл гулять, заходя по очереди к друзьям, но все были заняты, кто учёбой, кто делами, Андрюха вообще записывал с Олегом песни, Балу свалил в закат с очередной подружкой, и Миха остро почувствовал себя лишним и одиноким. Это было такое давно забытое чувство, что он даже удивился, рванул побыстрее к Тане, но и там обломался: она была в ванной, а ждать её в компании Любовь Ивановны, до сих пор косящейся на него, Миша не собирался. Вздыхая и чертыхаясь, он медленно побрёл по району и наткнулся на Макса и Диму, пьющих пиво на детской площадке. — О, Горшок! Привет, дружище! Тоже ходишь, хуи пинаешь, как мы? — спросил Максим и протянул ему руку. «Какой я тебе дружище», — подумал про себя Мишка, но ответил на рукопожатие, мельком глянув на Диму. — Пацаны, а вы б помирились, чё зыркаете друг на друга, как враги? Вроде ж инцидент исчерпан, Димон больше к Кате не пристаёт, как и обещал, — заметил Макс и протянул Мише бутылку. — Выпей вот с ним на этот, как его, на брудершафт. — Нахуй надо, — покачал головой Мишка. — Да и ладно, — не стал больше вмешиваться в их разборки Максим. — Погнали в наш клубешник? Сегодня четверг, он уже открыт. Миха понял, что речь идёт о местном единственном заведении с дурной репутацией и смешным названием «Буратино». Мишка был там один раз, чуть не сдох от музыки и больше не появлялся. Но сейчас он задумался, а Макс решительно взял его за плечи. — Мишань, да пошли с нами. Тебе ж всё равно делать нехуй. Расслабишься. У тебя, по ходу, траблы какие-то? — Да так, херня, — отмахнулся Горшок. — Музон не пишется. — Тем более погнали. Тебе нужна перезагрузка. Послушаешь другие мелодии, ну и похеру, что попса, рэпчик, или диджейские сеты, главное, уши отдохнут от этих твоих гитарных запилов. — Скорее, блять, в трубочку свернутся, — заржал Миха, но согласился идти. — Мишк, ну а по серьёзке, там такие коктейли охуенные, тоже источник вдохновения, и девчули классные. Всем подряд не дают, но у тебя есть все шансы, ты ж красавец. — Этого ему не надо, у него же Таня есть. Он святой у нас, однолюб, блять, — зло рассмеялся Дима. — Отвали, — угрожающе рыкнул Миха. — Да, я люблю мою Танюху и могу, сука, думать головой и держать свой хуй в штанах, в отличие от тебя. — Пацаны, пацаны, спокуха, не ругаемся, — Макс втянул их в клуб, разрывающийся от музыки и количества людей. Миха покрутил головой и приткнулся рядом с барной стойкой. Здесь всем было пофиг на возраст, он порылся в карманах, достал несколько мятых купюр и купил что-то наподобие Кровавой Мэри, твёрдо решив напиться. Спустя полчаса-час рядом плюхнулся Макс и прошептал на ухо, протягивая неопознанные таблетки: — Будешь? Мишку накрыла волна дежавю, он вспомнил похожую ситуацию с Эдом, но решил, что сейчас всё гораздо проще: он недалеко от дома, денег мало, а Макса он знает давно и в случае чего легко найдёт. Мишка кивнул, купил пару таблеток и тут же закинул их в рот. Эффект был быстрым, он развеселился, забил на то, что не любит эту клубную музыку и ломанулся на танцпол, а потом какое-то время просто стоял чуть в стороне и тащился от разрывающих битов и басов, ощущая всем телом вибрацию колонок. Видимо, ему не хватало как раз этого толчка, потому что теперь ритм вернулся, в голове Мишка легко перевёл его на свои рельсы и постарался запомнить музыкальный рисунок. «А крутая штука эти колёса», — подумал Миха и в туалете сам нашёл пацана, который продал ему ещё несколько штук, немного отличающихся от тех, которык были у Макса. Миха проглотил их, запив коктейлем, ожидая новую порцию кайфа, но понял, что сделал большую глупость. Мир вертелся с бешеной скоростью, нарезая круги, а предметы двоились и троились. Это было б смешно, если б не тугая волна удушья, хватающая за горло. Мишка еле как сообразил, что надо валить отсюда, и по стеночке выбрался на улицу. Ему хотелось мороза и ледяного ветра, чтоб избавиться от всей этой мути, но ночь была жаркой и тихой. Голова начала резко раскалываться от ещё доносившейся из клуба музыки, Миха нагнулся, ко рту подкатила тёплая гадкая рвота, и его вывернуло у ближайшего столба. — Блять, сука… — Мишка хватал ртом воздух и никак не мог надышаться. Легче не становилось, было настолько плохо, что все пьянки с друзьями и их последствия показались детским садом. Миха медленно выпрямился и решил пробираться к дому. Тошнота не отпускала, он опустился на подвернувшийся поребрик, не осознавая, что сидит вплотную к дороге, и чуть вздрогнул, когда рядом резко затормозил автомобиль. — Миха! Это ты? Скотина такая, ты чё с собой сделал? Эй? — голос был знакомым, но Мишка никак не мог сообразить, кто это. Мужчина с трудом поднял Горшка и запихнул в салон на заднее сидение, предварительно бросив старую большую тряпку и полотенце. — Поосторожнее там, салон мне не заблюй. Миха воспользовался тряпкой, стараясь быть аккуратным, насколько позволяло сознание, а потом посмотрел на отражение водителя в салонном зеркале и пробормотал. — О, Сергей Борисович. А вы чё, как тут? — К Женьке в гости еду. Вот он, блять, обрадуется, когда увидит такой подарочек в виде тебя. Ты чем обдолбался? — Не знаю… Блять, как хуёво… Может, не надо к Евгению Борисовичу? — с паузами между словами спросил Мишка, начиная дрожать от наступающего озноба. — А куда тебя прикажешь везти? К родителям? Или может, к Тане? — Не, к Тане не надо. Не говорите ей ничего! — испугался Мишка. — Бросьте меня тут где-нибудь, во дворах. Не зима, ё-моё, не замёрзну. — Дебил, — покачал головой Сергей. Миха снова не совладал с рвотными позывами, а потом, отплевавшись, спросил: — А я это… Не сдохну, а? — Нет, — резко и категорично ответил мужчина, бросая Мишке бутылку с водой, — но, надеюсь, навсегда запомнишь, как делать не надо. — Я просто хотел… Чтоб музыка… Она пропала, а потом… — Миха не договорил, уронил голову на грудь и, кажется, уснул.