***
Ваня азартно объяснял Тане решение задачи по химии, забыв о смущении и искренне недоумевая, как можно не понимать такие элементарные вещи. — Таня, ну почему?! Ты же не глупая, формулы все знаешь, так подставь одно к другому! — просил он. — А единицы измерения какие тут? — Да те же самые единицы, граммы на моли! — не на шутку разошёлся Ванька, размахивая руками. — Поняла? — Вроде бы, — неуверенно кивнула Танька и попыталась решить похожую задачу, но мысли её были далеко. «Чёрт, даже когда Миши нет рядом, он все равно здесь, она постоянно думает о нём…» — вздохнул Ваня, заметив Танин мечтательный взгляд. — Нет, здесь неправильно, надо сначала… — Ванька, разозлившись от такого положения дел, шумно придвинулся ближе, исправляя замеченную ошибку, случайно коснулся Таниной руки, задержал пальцы, но потом всё же смутился и резко отдёрнул кисть, локтем задев стакан с карандашами, которые с грохотом раскатились по полу. — Ой, прости, я всё соберу. Таня не поняла причины его смущения и, пошутив про слона в посудной лавке, вернулась к задаче. Она не допускала даже мысли о том, что может понравиться как девушка кому-то ещё, кроме Мишки, и поэтому абсолютно не замечала взглядов, что украдкой бросал на неё Ваня. — Посмотри, сейчас правильно? Ванька пробежался глазами по тетрадному листу, от волнения ничего не понял, постарался успокоиться, и вчитался уже более внимательно. — Да, сейчас всё правильно, молодец. Когда у тебя завтра экзамен, с утра? — Ага, в девять часов. Да в школе-то я сдам без проблем, а вот в медучилище… Давай потом ещё немного позанимаемся, ближе к поступлению? — Хорошо, — с готовностью откликнулся Ванька и улыбнулся. — Спасибо, Вань. Тебе уже пора, наверное? Он вздохнул и стал собираться, но в прихожей его остановила Любовь Ивановна, недавно вернувшаяся с работы. — Ванечка, подожди, не уходи. Может, поужинаешь с нами? Ваня смущённо засопел и отказался, а Таня с облегчением выдохнула, потому что до сих пор стеснялась его и могла разговаривать более-менее свободно только на учебные темы. Когда дверь за парнем захлопнулась, Таня прибралась на столе, легла на диван и решила послушать музыку, чтобы успокоить нервы перед завтрашним днём, а потом пошла в ванную. Мысли об экзамене не давали ей расслабиться, она всё прокручивала в голове формулы, правила, вспоминала таблицу Менделеева, составляла уравнения реакций и тряслась, как осиновый лист. Выйдя в комнату, она мельком спросила: — Мам, Мишка не заходил? Любовь Ивановна хотела соврать, но потом передумала, боясь испортить вроде бы наладившиеся отношения с дочерью. — Заходил, но быстро ушёл, узнав, что тебе некогда. — Блин, мам, да ты его наверняка даже не пригласила. Почему ты Ваню аж на ужин позвала, а Мишку и на порог не пустила? — с лёгким упрёком в голосе спросила Танька. — Потому что Ваня помогает тебе, а Горшенёв отвлекает только, — резко ответила женщина. — Тань, завтра экзамен, тебе надо отдохнуть, хорошо выспаться. Таня закатила глаза, но вступать в спор не стала, налила себе чай и вышла на балкон. Вечернее солнце, уже клонившееся к закату, было ласковым и тёплым, Танька подставила лицо его лучам, постояла так несколько минут, допила чай и вернулась в комнату. Она хотела позвонить Мишке, но тут вернулся с работы папа и отвлёк её расспросами и разговорами Таня посидела с родителями на кухне, а потом пошла спать. До Миши она не дозвонилась, решила, что он гуляет с друзьями, и долго ворочалась, думая об экзамене, провалившись в сон лишь глубокой ночью. Ей приснилась странная густая темнота, опутывающая, словно паутина, и в ней растворялись кристаллические решётки органических химических соединений. Поднявшись утром с дивана, Таня почувствовала себя разбитой и уставшей, будто вовсе не спала всю ночь. «Что за ерунда… Простудилась, может? Как-то мне нехорошо… — Таня прислушалась к своему организму, но вроде бы всё было в порядке: горло не болело, глаза не слезились, насморк тоже не начинался, лишь немного болела голова. — Переволновалась, наверное…» Девушка подошла к окну на кухне и взглянула на уличный термометр, он показывал +20 градусов, а небо затянуло низкими хмурым тучами. — Тань, доброе утро, наверное, гроза будет, не забудь зонт! — крикнула ей мама из прихожей. — Удачи тебе на экзамене, как сдашь, обязательно позвони мне! Ни пуха ни пера! — К чёрту, — ответила Таня, накладывая в тарелку овсяную кашу, села к столу и нехотя принялась завтракать. Телефон пиликнул оповещением о входящем СМС, это был Ваня с пожеланиями удачи. «Эх, а Мишка спит, наверное, ещё… Хотя мог бы и позвонить тоже, — вдруг подумала Таня, но резко оборвала себя. — Да ладно, днём встретимся, это совсем неважно. Стоит ли из-за таких мелочей расстраиваться». Так и не доев кашу и лишь немного отпив чай, Танька пошла одеваться. Выбор её пал на джинсовую юбку, потому что у неё было неоспоримое преимущество в виде карманов, в которые можно было положить шпаргалки. Она не собиралась ими пользоваться, но для собственного успокоения написала основные ответы самым мелким почерком на крошечных бумажках. Растолкав всё это богатство по местам, Таня надела чёрную футболку с ярким принтом и вышла из дома, переступив через порог левой ногой и глянув на цифры показаний электросчётчика. Это была её личная примета, глупая и смешная, но иногда работающая: если цифра выпадала счастливая, значит, и день обещал быть удачным. Сегодня Таня увидела число «7» и обрадовалась, ей очень нравилась эта цифра. «Всё будет хорошо», — повторяя это себе под нос как мантру, Танька дошла до школы, пустой и звонкой, и поднялась к нужному кабинету. Кроме неё химию сдавали Света и ещё пара человек из параллельного класса. Заходить в кабинет первой Таня не решилась и была довольна, что оказалась четвёртой. Так как народу было немного, комиссия запустила в класс всех разом, ребята по очереди вытянули билеты и сели по одному за парты готовиться к устному ответу. Тане достался билет под номером девятнадцать, сперва ей нужно было рассказать про углерод, его положение в таблице, оксиды и прочую дребедень, и это было легко, а вот вторым пунктом шла задача на вычисление массы продукта реакции. Она тоже была лёгкой, но Таня растерялась, задумалась и затупила. Уже подходила её очередь отвечать, а задача всё ещё была не решена. Танька совсем разнервничалась, но потом вспомнила вчерашние Ванины объяснения про моли и граммы и наконец начала быстро записывать решение. — Ну что, Таня, давай, приступай, не волнуйся, — подбодрила её директор, которая входила в состав экзаменационной комисси. «Точно, она же тоже химик по образованию», — припомнила Танька, сперва удивившись её присутствию. — Кхм… Углерод в периодической таблице, как мы видим, расположен во втором периоде… — бойко заговорила Таня, слегка спеша и стараясь ничего не забыть. Ответ был полным, поэтому ей не стали задавать дополнительных вопросов, и сразу перешли к задаче. Тут Танька немного стушевалась, но в последний момент сама заметила свою ошибку и быстро её исправила. — Ну что ж, неплохо, Таня. Подожди в коридоре, сейчас мы дослушаем остальных, подведём итоги и объявим ваши оценки. Танька вышла в коридор, чувствуя, как слегка дрожат руки, обругала себя неврастеничкой и пошла на улицу, чтоб покурить и успокоиться. — Ну что, как успехи? — подлетела к ней Маринка. — Да сдала вроде, всё хорошо. Над задачей только затупила. Не люблю я их, ты же знаешь, — ответила Таня. — А ты как тут? — Да у меня консультация по экономике, — объяснила Маринка, — вот я и пришла пораньше, думаю, узнаю, как у Танюхи дела. — Понятно. Спасибо, — улыбнулась Танька. — Сейчас скоро уже скажут оценки. — Слушай, а какие у тебя планы на вечер и на выходные? Пойдём отмечать твою пятёрку? — Может, не пятёрку, а четвёрку, — засмеялась девушка. — Не знаю, я с Мишкой хочу встретиться, а там решим. — Ладно, звони, если что, — девчонки зашли в фойе и разбежались по разным кабинетам. Таня успела как раз вовремя к оглашению итогов экзамена. Услышав свою фамилию и заветное слово «отлично», она облегчённо выдохнула и вприпрыжку выскочила обратно на душную улицу. Не зная, куда податься со своей радостью, Танька решила зайти сначала в магазин и купить себе что-нибудь вкусное в награду за труды. В кармане завибрировал телефон, Таня быстрым движением вынула его, теряя уже не нужные шпоры, и удивилась: на экране отобразился незнакомый номер. Пожав плечами, Танька нажала зелёную кнопку и ответила на вызов чуть настороженно. — Алло. — Привет, Таня. Это я, — непонятно отозвалась трубка. — Я — это кто? — Блин, ну я, Эд. Таня совсем изумилась, смутилась и замолчала. — Ты чего там притихла? Можешь говорить? — Да… Я… Просто неожиданно так ты позвонил. — А я узнал, что у тебя сегодня экзамен. Тебе же это, типа, важно. Вот, хочу спросить, как сдала, — сказал Эд, хотя на самом деле просто чертовски соскучился по её голосу. Он думал, что сможет легко забыть Таню, но не тут-то было. Он обзывал себя слабаком и идиотом, а недавно случайно узнал от Антона, что Танюха сама через Катю спрашивала его номер, не выдержал, нашёл предлог и позвонил первым. — Всё хорошо, сдала на пятёрку, — ответила Таня и замолчала опять, не зная, о чём ещё говорить. — Ну, молодец. Чё, как с Мишкой дела? — спросил Эд, боясь признаться даже себе, какому ответу он обрадуется больше. — Да нормально всё, как обычно. Ты его, наверное, ищешь? — предположила Танька, пытаясь объяснить себе причину такого неожиданного звонка. — Давай дам тебе его номер. — Давай, — Эд скрыл вздох отчаяния и сделал вид, что записывает номер. — Как у тебя дела? — спросила Таня, чтобы не молчать. — Хорошо. Ладно, не буду тебе мешать, пока, — быстро проговорил Эд и положил трубку. «Дурак я, ну зачем мне это надо? У них всё хорошо с Горшком, куда же я лезу? Да и вообще, она ещё ребёнок, а я же не педофил… Блять, какая сука эта жизнь и эта любовь…» — Эд, бормоча себе под нос разного рода ругательства, побрёл дальше вдоль Невы, больше всего желая надраться до потери сознания и хоть на какое-то время выпасть из этой жестокой реальности. А Таня долго стояла возле магазина, забыв, куда и зачем шла, и думала о странном непонятном Эдьке: «И чего позвонил? Неужели, правда, узнать про экзамен, и всё?» Таня зашла наконец внутрь, купила себе шоколадное мороженое в вафельном стаканчике, снова не дозвонилась до Михи и слегка запереживала. «Пойду-ка я к нему домой, узнаю, чем он таким занимается, что телефон не берёт», — решила девушка, но до Мишкиной квартиры не дошла, увидев на школьном стадионе Лёшку. Он играл с пацанами в футбол и не сразу услышал окрика Тани, но, заметив её, быстро подошёл и заулыбался. — Привет. Я знаю, почему ты тут, — сходу начал он, не дав Тане раскрыть и рта. — Мишку ищешь. Его забрал зачем-то куда-то ваш Евгений Борисович, я подробностей не знаю, он звонил вчера, поздно вечером. Ну всё, я побежал, мы проигрываем. Пока! — Пока, — засмеялась Таня и, успокоившись, пошла домой, позвонила маме, выслушала её поздравления и, врубив почти на полную громкость музыку, стала веселиться сама с собой, выбросив на время из головы все вопросы и проблемы.***
Мишка по очереди открыл глаза и не сразу понял, где находится: комната была незнакомой, полутемной и довольно уютной, но слишком уж холодной. Он сел в кровати, закутавшись в шерстяной одеяло, которое нашёл сброшенным на пол, и слегка ошалел от разных видов боли, которые тут же набросились на него. Болела голова, ровно и нудно, саднило надсаженное горло и отзывались напряжением мышцы пресса. — Блять, — только и смог выдавить из себя Миша, толкнулся обратно на подушку и замер, пытаясь вспомнить, что вчера случилось и как он сюда попал. Память его не подвела и услужливо стала подкидывать мерзкие картинки, поэтому, когда дверь открылась и в комнату заглянул Сергей Борисович, Миха густо покраснел и спрятал лицо в ладонях. — Доброе утро, Миха! — весело и слишком громко поприветствовал он Горшка и добавил. — Точнее, добрый день, почти что вечер. Как самочувствие? — Херово, — не убирая рук, буркнул Мишка и отвернулся к стенке. — Стыдно? Эт-то хорошо, это значит, ещё не всё потеряно. Да не красней ты, не девчонка же, поди? — Сергей сел рядом с ним на край кровати и потрепал по голове. — Со всеми бывает. — Да ну? — усомнился Миша и перевернулся на спину. — Блин, холод тут, как в реальном вытрезвителе, — мужчина выключил кондиционер и распахнул окно, через которое в комнату тут же хлынуло летнее тепло. — Бывает-бывает, просто у всех по-разному, кто-то сигаретами обкурится, кто-то водкой траванётся, а особо одарённые экземпляры вроде тебя всякой дряни нажрутся. — С водкой у нас тоже была история с Андрюхой, — вздохнул Мишка, — но даже тогда мне не было так плохо. Блин, я тут вспомнил, Эд же мне говорил, никогда не брать ничего у незнакомых продавцов. — Михаил! Ты вот ебанутый совсем? — схватился за голову Сергей Борисович. — То есть ты думаешь, если бы колёса были проверенными и более качественными, тебе бы сейчас было охуеть как хорошо? — Не знаю… Нет, наверное… — Сука ты, Миша. Надо было вчера бросить тебя там во дворах, — он встал у окна и говорил зло и тихо. — Нет же, мы, как идиоты, возились тут с тобой полночи. Вали отсюда! Сергей рывком сдёрнул Мишу с кровати и буквально швырнул к входной двери. — Да я же просто так вспомнил! Не буду я больше никогда ничего! — заорал Миха, больно стукнувшись плечом и лбом. — Чё вы думаете, я идиот, что ли? Блять… — Очень похож, — слегка успокоившись, мужчина подошёл, поставил Мишку за шкирку на ноги и посмотрел прямо в глаза. — Миша, пожалуйста, запомни навсегда то, что ты чувствовал вчера, и каждый грёбаный раз, когда тебе снова кто-нибудь предложит попробовать кайф, вспоминай эту ночь. Ты понял? — Да понял я… И это… Извините… — Миха опустил глаза и внезапно напомнил Сергею нашкодившего щенка, который поджимает уши и припадает на передние лапы, чтоб хозяин не ругался. Обстановка немного разрядилась, и он протянул ему руку. — Ладно. Мир? Ты тоже извини, погорячился. — Всё нормально. Вы правы, — Миха ответил на рукопожатие, посмотрел на себя в зеркало, висевшее на стене, и слегка офигел от своего замученного вида. — Иди в душ, — посоветовал Сергей Борисович, — а потом приходи на кухню, пообедаем. Скоро Женька с Оксаной вернутся. — А они давно вместе живут? — поинтересовался Мишка, обернувшись на пороге ванной комнаты. — Да нет, с месяц как съехались. Повезло вроде Женьке, наконец-то, — улыбнулся Сергей. — Оксана классная, — подтвердил Миха. — Такая вся… — Эй, полегче, ты о девушке моего брата говоришь. — У меня так-то у самого есть девушка, нахер мне ещё кто? — быстро перевёл стрелки Мишка. — Я просто говорю, добрая она, Оксана, и бескорыстная. Хороший человек, ё-моё. — Да, хороший, — задумчиво подтвердил Сергей, а Мишка скрылся в ванной. Через полчаса он уже сидел на кухне, с аппетитом поглощал куриный суп с вермишелью и рассказывал Сергею Борисовичу про своё житьё-бытьё. — Я уеду в Питер, стопудово, и Танюху заберу, да плевать я хотел на всё, — эмоционально говорил он. — И там тебе сорвёт крышу окончательно, — предостерегал Сергей. — Без контроля, без родителей. Ты здесь-то посмотри, что творишь. — Нет, — мотал головой Горшок, — наоборот. Всем будет проще. — Не знаю, Мишка. Я не могу вмешиваться в твою жизнь… Они ненадолго замолчали, а потом Миха быстро вскочил. — Блин, а какое сегодня число? Чёрт, у Таньки же экзамен был. Мне срочно надо узнать, как она сдала. У вас есть для такого телефона зарядка? — Нет, такой вроде нет. Позвони с моего. — Не, мне всё равно пора домой. Спасибо огромное, вот реально, — он подошёл и облапил Сергея Борисовича. — Где моя одежда? — На балконе, наверно, высохла уже давно, в такую жару. Мих, а расскажи всё-таки про татуху-то. Офигенная она, и сделана качественно, я вижу. — Это я в Питере сделал, на память, по рисунку Князя. У Эда есть знакомый мастер. А вы чё, разбираетесь? — Смотри, если ещё не видел, — Сергей Борисович приподнял рукав футболки, и Миха залюбовался красивыми переплетениями, искусно нанесёнными на кожу. — Ещё на спине есть. — Круто, — выдохнул Миха и засмеялся. — А вы ведь тоже не ангел. — Я был почти что пай-мальчиком в школе, — усмехнулся он, — а потом уехал в большой город. Но сейчас, видишь, сбежал обратно на природу, в Лосиный, подальше от соблазнов. Ты думаешь, я просто так тебя предупреждаю? Это не пустые слова, это горький опыт. Моя юность пришлась на девяностые, сечёшь? Да мы с Женькой похоронили половину своих друзей. — Да, я слышал многое об этом, — кивнул Миша. — Я всё понимаю, правда. Но, сука, так выходит, что меня затягивает во всякую херь… Иногда… Иногда я боюсь самого себя, понимаете, да? Ну и вот что мне с этим делать? — Думать, Миша, — ответил Сергей Борисович, — всегда думать головой прежде, чем бросаться в омут. Да, это охуительно непросто, но по-другому никак. Тормози себя. — Я попробую, — сказал Мишка, надевая кроссовки. — Ещё раз спасибо. А это… можно сигарету? — Держи всю пачку, — он протянул ему недавно начатый «Парламент». — А курить тоже вредно, — задумчиво повертел её в руке Горшок. — Вредно, — подтвердил Сергей и вдруг подмигнул, — но мы же не ангелы, как ты верно подметил. Те ещё черти, да? — Ага, — рассмеялся Миша. — Блин, а можно ещё зажигалку? — Ты не прифигел ли? То одно тебе, то другое дай-подай. На спички, зажигалку не отдам. — И на том спасибо. До свидания, — крикнул Миша и заспешил домой, на бегу пытаясь поджечь сигарету. Вихрем он ворвался в квартиру, напугав своим шумным появлением маму, поставил мобильник заряжаться и с домашнего телефона позвонил Князю. — Андро, привет! — Мишка, здоро́во! Ты где был, зачем ты Евгению Борисовичу понадобился? — Андрюх, потом, всё потом. Скажи мне, как Танька свою химию сдала, на сколько? — Слушай, я не знаю. Я её сегодня не видел даже. — Блять, а кто может знать? — Маринка, — предположил Князев. — Точно, Маринка! Всё, Дюх, пока! Мишка сбросил вызов, и тут же набрал номер Тихоновой. — Маринка, срочно, Танюха на пятёрку сдала? — Вроде да, но когда мы виделись, она ещё не знала результат. А что? — Да блин, мне надо знать, как себя вести. Если у неё вдруг четвёрка — она сейчас расстроена, и нужен это… Особый подход. Блять, у кого же узнать? — У Светки, — посоветовала девушка. — Они вместе сдавали. Мишка снова бросил трубку, даже не попрощавшись с Мариной, и от Светы наконец-то узнал, что у Тани пятёрка. «Так, это хорошо. Тогда побегу к ней домой!» — решил Мишка и бросился к шкафу с вещами. — Миша, ужинать будешь? — спросила из кухни мама. — Нет, я не голоден, мне некогда. Я к Танюхе, — громко сказал в ответ Горшок. Он надел клетчатую рубашку, зная, как она нравится Тане, джинсы заменил на кожаные брюки с тем самым ремнём, что она ему подарила, постарался придать непослушным волосам вид причёски, наспех побрился, почистил зубы, даже брызнул на себя батиным одеколоном и подскочил к матери. — Мам, дай, пожалуйста, немного денег. — Недавно же давала? — удивилась женщина. — Ты куда их дел? — Таню в кино водил, — соврал Миша. — Ну, пожалуйста, очень надо. Я заработаю и верну. — Ладно, держи. Мишка, ты Таню обидел, что ли, чем-то? Чего так прихорошился? — подозрительно оглядела его Татьяна Ивановна. — Да нет, она просто экзамен сдала на отлично, хочу вот ей праздник устроить, как бы. — А, ну это правильно, молодец, — кивнула мама, поцеловала его в лоб и засмеялась. — Беги, Ромео, к своей Джульетте. — Не, мам, у них там всё печально кончилось, — крикнул у дверей Миша, — у нас всё будет по-другому! Он снова почти бегом вынырнул из подъезда, купил в киоске небольшой букет цветов и конфеты, забив на банальность, и, ещё чуть ускорившись, быстро оказался на Танином этаже, но, разволновавшись, задумался. Празднование по поводу удачной сдачи экзамена было лишь предлогом, на самом деле Миха хотел рассказать Тане начистоту обо всём, что случилось вчера, и очень боялся её реакции, но врать не собирался. Немного отдышавшись, Мишка снова поправил волосы, отбросив их со лба, и позвонил в дверь. Ему открыла Любовь Ивановна, посмотрела чуть удивлённо и позвала Таню. — Доча, иди сюда, вот ещё один гость. — Мишка! — Танька пулей вылетела из кухни и повисла на его шее. — Ой, какой ты красивый! Прямо принц! Миха счастливо засмеялся и вручил ей букет. — Держи, Тань, за твою первую пятёрку. — Спасибо! Миш, проходи, мы тут немного празднуем как раз. Горшок шагнул на кухню и замер в дверях, увидев Ваньку, скромно сидящего в уголке. — А он что здесь делает? — не понижая голос, спросил Мишка у Тани. — Да это мама Ваню пригласила, он очень помог мне, подготовил как следует, — Таня взяла Мишу за руку и успокаивающе погладила по спине. Ей и самой не очень нравилось Ванино присутствие. — Мишка, а поздороваться? Забыл? — засмеялся Григорий Александрович, встал и коротко обнял парня. Любовь Ивановна бросила на мужа осуждающий взгляд, а тот украдкой показал ей кулак, кивком указав на Ваню. Танин отец прекрасно понимал, зачем его жена привечает Ваньку и очень не хотел, чтоб она нарочно разрушила любовь Миши и Тани. — Ой, мне, наверное, пора, — пискнул Ваня, до жути боявшийся Миху, но Горшок сел рядом и остановил его, пригвоздив тяжёлой рукой к табуретке. — Сиди. Будем вместе праздновать. Григорий Александрович, а есть чего-нибудь выпить? За Танюху, а? — А то как же, — подмигнул мужчина, — вот, шампанское. Крепкого нет. — И не надо, — Мишка внутренне содрогнулся, вспомнив о вчерашних коктейлях. — Чё, Ванька, давай с нами? Ты же реально Тане помог. — Но я не… — Да ничего не будет с одного бокала. Выпей, расслабься, — Мишка снова надавил на Ванино плечо, не давая ему встать. — Хорошо, — покорился Ванька и сморщился от пузырьков, щекотавших нос. «Блять, нахуя тут этот Ваня… — думал про себя Миха. — Чёрт, всего на один день я выпал из жизни, а он уже сидит с Танькой на семейном празднике, гоняет чаи и пялится на неё. Хорошо хоть она этого не замечает. Как-то надо его отвадить отсюда…» — А теперь отойдём на минуточку? Поговорить надо, — Мишка встал, игнорируя обеспокоенные взгляды Таниной мамы, и почти что поднял одной рукой Ваню и поволок его за собой в комнату. — Выметайся. Чтоб я тебя рядом с Танюхой больше не видел, — Мишка сыпал чёткими короткими фразами. — Помог — спасибо, но на этом хватит. Ты не видишь, что ли, ей никто, кроме меня, не нужен? Она любит меня! Меня, понимаешь, да? — Понимаю, — склонил голову Ваня. — Да… Ну это… Будьте счастливы. Ванька побрёл в прихожую, надел ботинки и, ни с кем не прощаясь, вышел из квартиры, самостоятельно открыв замки. — Мих, всё в порядке? — сунулась в прихожую Таня. — Да. Я спровадил его. Бесит, сука, меня, — отрывисто высказался Мишка, медленно успокаиваясь и прижимая Таньку к себе. — Моя, моя, ты только моя! Они долго обнимались, а Танин отец на кухне тихо говорил: — Люб, смирись. Это настоящая любовь, надолго, может, на всю жизнь. Не рушь ты их счастье, а? Любовь Ивановна ничего не отвечала и смотрела на пару, стирая вдруг выступившие слёзы. Вдоволь наобнимавшись, Мишка как ни в чём не бывало вернулся на кухню, плюхнулся на табурет и предложил всем попить чай с конфетами, что он принёс. — Любовь Ивановна, вы тоже угощайтесь. Хотите, я сам чай налью? — он встал и на самом деле приготовил горячий напиток для себя, Тани и её родителей. — А у нас же торт ещё есть! — воскликнула счастливая Таня и пошла к холодильнику. После чаепития Мишка прошептал Тане. — Погнали гулять! Там такая теплынь на улице, и ещё совсем светло. — Мама, папа, мы уходим, когда вернёмся, не знаю, не теряйте, — оттарабанила Таня, быстро переоделась в лёгкий сарафан и выскочила из дома вслед за Мишкой. — Мишутка мой, я так тебя люблю! — воскликнула она, прыгая вокруг него в коридоре около лифтов. — Я соскучилась, очень! — Я тоже, — Мишка прижал её к стене и нежно-нежно поцеловал. — Пошли, лифт приехал. Они вышли на улицу и окунулись в тепло вечера, духота не уменьшилась, тучи всё так же давили на землю, едва не ложась на неё, а запахи раннего лета дразнили и толкали на безумства. — Побежали! — крикнула Таня и коснулась Мишки, будто заляпав его. — Догоняй! Миха рассмеялся, погнался за ней и долго не мог настигнуть, потому что всё-таки ещё не до конца пришёл в себя. Кое-как он догнал её у площадки и повалил в траву. — Танюх, я не могу так быстро бегать. Ты прямо лань какая-то, — пытаясь отдышаться, пошутил Мишка. Танька рассмеялась легко и открыто и поднялась с земли. — Пошли, может, туда, где осенью сидели, помнишь? — В голубятню? Да она вроде совсем того… Обветшала, — засомневался Миха. — Ну вот и проверим. Полезли? — Ладно, давай. Ребята гаражами добрались до старой постройки, с трудом поднялись по приставной лестнице и оказались в пыльном помещении. — Миша, а помнишь, я первый раз тогда ушла гулять без спроса, и мы сидели тут все вместе? — спросила Таня шёпотом, стараясь не нарушить тёмную тишину. — Мы ещё не были вместе, но когда ты ненароком касался меня, я прямо вся вздрагивала. — От страха? — лукаво усмехнулся Мишка и сел прямо на пол, усадив Таню рядом. — Нет, конечно, от желания, — засмеялась она. — Я даже представляла тебя… Ну, перед сном или в душе, будто мы рядом, и ты меня… Ну, ты понял. Мишка от таких речей задышал чаще и крепче сжал Таню в объятиях, горячо дыша ей в шею. — Ах, Мишка, — тихо выдохнула Таня, — какой же ты классный… — Танюх, можно… Мне надо тебе кое-что рассказать, — решительно сказал Горшок, понимая, что если не сейчас, то никогда. — Я… Я сделал вчера ужасную глупость. Таня резко выпрямилась и постаралась в темноте разглядеть его глаза. — Что случилось? — испуганно спросила она, пока в голове проносились миллионы вариантов. — Я был вчера в клубе, в Буратине этом, знаешь? — начал говорить Мишка, глядя куда-то в одну точку. — Вместе с Максом и Димкой. — Ты же их не очень-то переносишь? — нервно удивилась Таня. — Да это, ну, случайно встретились. Да неважно. Короче, я там… Ну, принял кое-что. — Наркотики? — спросила Таня и поджала губы. — Да, колёса… Блять, скажу честно, не первый раз. Первый был, когда Эд мои деньги стянул, — выдал Мишка, решив, что если уж рассказывать, так всё до конца. — Та-ак, — протянула Таня, — вот оно в чём дело, а я то всё думала, как он умудрился их так взять, что ты даже ничего не заметил. — Я в отключке был, — вздохнул Миха. — Но тогда быстро всё прошло. А вот вчера… Я там потом купил ещё и перестарался. Блять, мне было очень хуёво, веришь? Первый раз в жизни я чувствовал такое… Я думал, блять, все органы наружу выплюну. И подохну. Мишка передёрнулся, снова ощутил во рту гадкий вкус и судорожно переглотнул. — Сука, до сих пор не по себе… Не знаю, что б со мной было, если б меня Сергей Борисович случайно не подобрал. Танюх, ты слушаешь? — обеспокоенно глянул на неё Мишка и по движениям плеч понял, что она плачет. — Таня, ты чего? Из-за меня? Она кивнула, Миха растерялся и испуганно прижал её к себе, он ожидал, что она будет кричать и ругаться, но никак не молча реветь. — Не надо, Тань, перестань. Какая же я скотина… Танюх, прости, прости, пожалуйста! — он встал перед ней на колени и низко склонил голову. — Я больше не буду, правда! Я не хочу, чтобы ты плакала из-за меня… Таня, всхлипывая и вытирая слёзы ладонями, постаралась успокоиться и выдавила из себя: — Мишка… Ну зачем? Зачем тебе это надо? — Я искал вдохновения… — Нашёл? В обблёванном унитазе или в гудящей по утру башке? — слёзы высохли, и в Тане проснулся едкий сарказм. — Я правда нашёл его на танцполе, — не отреагировал на грубый подкол Миша. — Но, может, дело было и не в наркоте. Наверно, я зря загоняюсь, да? У всех бывают творческие кризисы. — Конечно, Мишк! И люди из них выходят. А те, кто начинает искать музу в стакане или в шприце, так и остаются по уши в этом дерьме, — уверенно сказала Таня. — Мих, пожалуйста, ради меня, ради нас… Ради той нашей будущей дочери, о которой ты говорил недавно… Остановись, хорошо? Хватит экспериментов. Мишка почувствовал, как защипало в глазах уже у него, молча кивнул и спрятал голову в подоле её сарафана. Таня улыбнулась, растрепала его тёмные волосы и прижала к своему животу. Они сидели так и молчали, а потом Мишка начал робкие попытки соблазнения. Он по очереди погладил Танины руки одними кончиками пальцев, она вздрогнула, рвано выдохнула и, изменив положение тела, начала яростный поцелуй. Губы, зубы, слюни, язык, — всё переплелось в один клубок оголённых чувств. Они стонали друг другу рот в рот, Танины подрагивающие пальцы пытались справиться с пуговицами на его рубашке, а Мишкины руки уже срывали с Таньки одежду. — Танюх, как же я хочу тебя! — жарко прошептал Миха, не отрываясь от её сладких и мягких губ, и тряхнул плечами, чтоб скинуть с себя рубаху. — Мне… Слушай, мне хватит пары движений… Я очень… — Так уж и пары? — тяжёло и соблазнительно дыша, переспросила Таня. — Ну-ка, встань. — Зачем? — Мишка даже слегка отодвинулся. — Увидишь. Он пожал плечами и встал, широко расставив ноги. Танюха быстро опустилась перед ним на колени, прижалась губами к коже брюк, потом ловко расправилась с ремнём и одним движением избавила Миху от остатков одежды. Он, догадываясь, чего она хочет, закрыл глаза, чуть запрокинув голову назад, и просто обалдел от нахлынувшей волны, почувствовав горячее кольцо её губ. — Блять… Я… — толком не успев распробовать новый вид наслаждения, он, не удержавшись и застонав в голос, мгновенно отодвинулся и опустился обратно на пол. — Чёрт, Мишка, ты был прав, — засмеялась Таня. — Это действительно была всего лишь пара движений. Миш, с тобой всё в порядке? — Не знаю, — Миха одной рукой держался за виски́, — башка опять заболела… Ай, блять, как будто железное кольцо сжимается вокруг всей головы. Чё за херь? — Это после вчерашнего, — предположила Таня. — Знаешь, во время оргазма очень много клеток мозга включается в работу, кровь туда приливает, а ты им вчера устроил кислородное голодание. Вот и больно. — Ну это ж пройдёт? — Да пройдёт, пройдёт, ты про меня не забывай, я же тоже хочу, — хрипло зашептала Таня, забираясь к нему на колени. — Или не можешь? — Я? Да я могу хоть десять раз подряд, мне же не сорок лет, — возмутился Миша. — Ну давай проверим, — хитро заулыбалась она. — Только давай тут как-нибудь закроемся, чтоб никто ненароком не вломился. Как твоя голова? — Да проходит вроде, — Миха встал, нашёл палку и воткнул её поперек дверцы. — Во, теперь никто не зайдёт. Блин, Тань, как классно, что сейчас тепло. Можно хоть каждый день тут… — Можно, — она кивнула, подошла и вплотную прижалась к нему, поглаживая спину. Свободные, дерзкие, счастливые, юные и возбуждённые, они провели в заброшенной дощатой постройке среди гаражей всю ночь, под утро заснули, так и не одевшись, а первые лучи поднявшегося солнца пробивались сквозь щели и ласково грели их тела.