Заслуживаешь этого.

-Чёрт, чёрт, какого хрена?! — разрезали тишину ругательства.       Паренёк лет 18, странной внешности — полностью чёрными провалами вместо привычных глаз, с взъерошенными после сна волосами, в серой длинной футболке и полосатых пижамных шортах, носился из угла в угол по тускло освещенной комнате, явно что-то ища, при этом крепко зажимая запястье другой рукой, через пальцы которой сочилась, достаточно быстро вытекая за «преграду», тёмно-алая кровь.        Но ничего не найдя в этом помещении, пришлось его покинуть. Однако сделать это было сложно. Свободной полуонемевшей и уже белеющей рукой тяжело было провернуть замок и дёрнуть ручку закрытой двери.       Немного помучавшись, всё удалось, и он выскочил в коридор, ведущий на кухню и ванную. Осталось поскорее вспомнить, где он хранит аптечку. Первым делом он забежал в ванную комнату, где постоянно включен свет и, слава небесам, нужная вещь оказалась здесь, в ящике под раковиной, когда-то белая крышка с красным крестом, сейчас была достаточно запылена, видимо ей давно никто не пользовался.       Перерыв всё, нашлись заветные пластыри. Отцепив вторую руку, которая оказалась полностью в красной жиже, он открыл упаковку и быстро начал лепить стандартно-маленькие пластыри на глубокий порез, которые особо не спасали, ведь сразу набухали кровью и отваливались. Нужно было найти жгут или что-то в этом роде. Завертев головой, юноша начал искать заменитель этому. Единственное, что попалось — тонкая верёвка, которая лежала в том же ящике, больше похожая на шнурок, неведомо, что делавшая в этой комнате. Обмотав рядом с раной «жгут», он затянул до боли стянутой кожи и завязал крепкий узел. Рука ниже шнурка начала быстро белеть, а выше наоборот краснеть и, казалось, ритмично пульсировать. Спустя минуту крови стало меньше, так как уже начала свёртываться и засыхать поверх раны. Облегчённо вздохнув, парень съехал по стене на холодную грязную плитку.       — Почему снова не получилось? Сколько ещё раз такое должно повториться, чтобы это закончилось? — задавал он вопросы вселенной, которая чересчур молчалива. Да, он хотел покончить с собой, надеясь, что в этот раз его уже ничто не заставит передумать. Но в последний момент, отчего-то вспоминалось всё хорошее в его жизни, хоть и таких моментов можно было пересчитать по пальцам, однако надежды, мечты и вера во все хорошее спасли его, ненадолго, конечно.       Белесые шрамы на его запястьях — все эти многочисленные попытки. Нужно было уже смириться с мыслью, что он слабак и на самом деле боится смерти, поэтому не доведёт себя до этой критической точки невозврата. Скорее ему нравилось думать, что вот ещё мгновение… И увидит, так называемый, свет в конце туннеля. Приятно ласкала мысль о том, что одно движение и все твои проблемы оставят тебя. Но её глушила реальность. Твои проблемы и похороны свалятся на родственников, а им придётся, ой, как нелегко. Будут проклинать тебя после многодневной скорби.       И даже бабки, сидящие около твоего подъезда будут знать об инциденте, по-началу жалеть твоё жалкое существование, а потом вспоминать с неприязнью и отвращением, искажая информацию, говоря, тыча пальцем в окна твоей квартиры: — «Вот на этом этаже жил придурошный, скорее всего наркоман или пьяница, подох как крыса». Он не мог это сделать самостоятельно, нужен был помощник или подставной «несчастный случай», но как это можно организовать? Подойти к прохожему, дать ему ножик и сказать, чтобы он пырнул тебя? Максимально абсурдно.       Но он бы поступил даже так. Неистовое желание смерти и агонии захватили его, как будто укрыли тёмным не пропускающим свет одеялом. Кто-то сладко шепча в самое ухо, рассказывал, какую же глупость он совершил, не доведя дело до конца. Что он, тупица, сам пришёл к тому, чтобы наложить на себя руки.       «Посмотри, все отвернулись от тебя. Кому ты нужен? Твой труп найдут по запаху, а никак иначе. Выломают дверь и обнаружат твоё разлагающееся тело в одной из комнат. Будет страшно на тебя смотреть, все будут скорее шугаться от тебя, чем стоять на коленях рядом и плакать, сожалея, что дали такому человеку уйти. Быть может, даже никто из твоих знакомых и вовсе не придёт. Все забыли про тебя. А на твоих похоронах будут присутствовать лишь из-за настойчиво упрашивающей несчастной матери. Кинут земельку поверх гроба и разойдутся. Ведь именно ты был виноват, что они ушли из твоей жизни» — громко закончил голос в голове. И это правда… Признавать это было неприятно. Где же та привычная лесть?       Схватившись и зажав голову от невыносимой боли, непонятно откуда, вообще, взявшейся, и разрастающейся по всему телу колючим терном, который буквально сдавливал органы, тут же впиваясь большими иглами во все ткани. Казалось, сейчас его вывернет наизнанку. Душевная боль такова… Выгнувшись, он тихо захрипел. Свалившись полностью на пол от бессилия, он прикрыл глаза. Легче сдохнуть. — Да убейте меня уже! — орал он сквозь слёзы из последних сил, окончательно срывая голос. Горечь цианида для него сладка.       — Лучше заживо… сгнить, чем жить так — на выдохе признался самому себе. От злобы к собственной слабости, стукнул со всей дури кулаком о ни в чём неповинную плитку. Дурак, на что рассчитывал? На разодранных костяшках тут же выступили капельки крови. Боль сейчас приносила лишь удовольствие. Странное мазохистское влечение — желание добить себя. Свернувшись в комок, он тихо и жалобно просил своей смерти неведомо у кого, захлебываясь горячими слезами. Дышать стало больно. Лёгкие попросту не выпускали переработанный кислород обратно.       Все мышцы расслабились, и уже не было сил ни на одно лишнее движение. Он замолчал. Стук сердца громко отдавался в ушах. Картинка мира поплыла.       До этого неприятно холодный пол уже нагрелся за счёт тепла тела, которое так бесстыдно распласталось на нем. Парень успокоился, скорее из-за понимания того, что сюда именно он загнал себя сам. И проклинать других это глупо и эгоистично в этой ситуации.       Истерика прошла… Оставив царапины и порезы, которые гостят на конечностях неделями, не заживая, заставляя прятать их под длинной одеждой или пластырями. Они не приняты обществом.       Глаза начали сонно слипаться. Нужно было перебраться в спальню, но тело не слушалось. Сил хватило только на то, чтобы развязать верёвку. Сразу почувствовалось, как кровь быстро побежала по своему законному пути, ничем не перегороженному. Уставившись в одну точку, парень пытался привести свои мысли в порядок. Как-то рационально выбросить всё самое плохое, заменив хорошими воспоминаниями, но получалось наоборот. Выражение лица сменилось с растерянного и напуганного, совсем как у младенца, на привычное безэмоциональное.       Так же легче — как всегда. Мозг выбирает протоптанную дорожку. Зачем пытаться выбраться из какой-то дрянной ситуации, когда можно продолжать ничего не делать и страдать, всего-то. Не бывает реально счастливых людей, бывают моменты или ситуации, когда человек таким кажется. У каждого свои проблемы. Он отделался ещё малой кровью.