Загадка стихий

Как кисти умелого художника филигранно окрашивают чистый холст для новой работы, так и алые лучи рассветного солнца залили всё окружение своим розоватым цветом, и мир словно бы проглядывался сквозь мягкий малиновый полупрозрачный шлейф. Однако не увидеть то, какими чисто белыми были волосы парня представшего перед новоявленными богами было невозможно. После того, как их спаситель откинул капюшон, перед ними словно бы возник совсем другой человек. Ранее скрытые тенью и густым мехом капюшона черты лица проявили себя: прямой, длинный нос с горбинкой, немного узкие глаза цвета самых северных ледников, острые скулы, чистая и бледная кожа, что своим цветом готова была слиться с оттенком волос, стоявших на голове ровной прической. Несмотря на всю холодность внешности, от Зейна исходили тёплые волны дружелюбия, но одновременно с этим вокруг него витала некая загадочная аура, словно эти кристальные глаза скрывали тайны всего мира, которых обычные смертные не смогли бы постичь. Но Коул с Ллойдом и не были обычными смертными. Пораженные Божества молча уставились на нового знакомого во все глаза, словно бы не веря в существование того, кто перед ними предстал. Ллойд внимательно приглядывался к белоснежным волосам и к озадаченным от молчания путешественников кристальным глазам, и думал, что сомнений быть не могло. Коул тоже похоже так думал, если судить по его слегка приоткрытому в удивлении рту. За время пути до деревни Ллойд успел поведать Коулу историю о младенце, пережившим бурю, и хоть изначально бывший шахтёр скептично отнёсся к ней, не веря в её правдивость, сейчас он похоже полностью поверил, увидев такую необычную внешность перед ними. Если брать в расчёт его внешность, его родную деревню и примерный возраст, если судить по лицу, то всё сходилось. Зейн похоже и был тем самым Богом Льда, за которым путешественники и явились. Тем временем, северянин, растерянный молчанием путников, недоумённо спрашивает: — А вы разве не представитесь в ответ? Опять же бархатный голос Зейна вырывает Ллойда из потока из его мыслей и доводов, и резко осознавший странность ситуации парень спешить подать голос: — Э-э-э... — неуверенно тянет принц, лихорадочно думая, что бы ответить. Нельзя называться настоящими именами, ведь неизвестно еще, как на это отреагирует Зейн. Если весть о пропаже самого принца дошла и до этих далёких краёв, то Бог Льда, узнав настоящее имя новых знакомых, может задержать их в деревне, и после послать весть о находке и сдать пришедшим стражам. Это напрочь испортило бы великие планы авантюристов. Ллойд со стремительной скоростью перебирает в уме разные имена, но ничего особо толкового не приходит в голову. Внезапно какая-то странная мысль заставляет его выдать следующее: — Меня зовут Диолл, — а сам парень мысленно хлопает себя по лбу, поразившись своему идиотизму. "Диолл?! Ничего лучше, кроме как сказать свое имя наоборот ничего не придумал? Да это нелепое имя никого не одурачит ведь!" — с досадой думал он, стараясь выдавить самую обезоруживающею и невинную улыбку из себя. Но Коул в плане придумывания имён сумел превзойти даже самого Ллойда. — А моё имя Сорвиголов, — довольно выдаёт бывший шахтёр, причем с такой гордостью, будто он только что сказал нечто совершенно гениальное. Теперь же Ллойд прикидывал, насколько серьёзен будет ущерб Коулу от его кулаков, но печально пришел к выводу, что практический никакой. Однако Зейн, несмотря на то, с каким волнением парни представились и на то, насколько смехотворными звучали их имена, широко кивнул, причём глаза выражали абсолютное доверие. Ллойд с едва заметным облегчением выдыхает. Тем временем, северянин аккуратно берётся за поводья кобылы и задаёт ей направление в сторону северо-запада. Через несколько секунд он задаёт ещё один вопрос последовавшим за ним спутникам: — А что вы делаете в наших краях, Диолл и Сорвиголов? Зейн оборачивается на резкой хлопок и видит захлопнувшею рот Коула ладонь Ллойда. Даже когда вопрос не закончился, принц краем глаза заметил то, как его друг уже собирался выдать нечто абсурдное (в этом у него не было сомнений, за время пути принц хорошенько изучил своего огромного товарища), поэтому и пришлось поступить так радикально. Принц неловко улыбается озадаченному Зейну, и тот, кажется уже привыкнув к странностям новых знакомых, просто пожимает плечами, и поворачивает голову обратно. Ллойд тем временем отвечает ложью: — Мы миссионеры. Хотим распространить веру о Первом Мастере на западе севера. Зейн с пониманием кивает, переступая через небольшой ручеек. Видимо, люди, подобные Ллойду с Коулом, уже не раз проходились по этим краям, и раз уже Зейн с таким спокойствием реагирует на странные выходки парней, то он встречал людей и более чудаковатых. Тем временем у Зейна начались свои некие пояснения, во время которых он бросал редкие изучающие взгляды на парней: — Не знаю, удастся ли вам преуспеть в этом деле. Тут, на западном краю севера, у нас установилась крепкая вера в духов, что передавалась нам испокон веков от наших предков. Мы верим, что наши земли создали духи, и что они по сей день скитаются по ним, следя за порядком вещей в природе, — Зейн на секунду наклоняет голову в бок, что-то раздумывая, и только потом продолжает: — Хотя, вера в Первого Мастера тоже конечно интересна: до рождения мира зародился Первый Мастер, существо, стоявшее на границе понятии добра и зла, и существо, создавшее мир. Если я не ошибаюсь, по вашему варианту мироздания, его дух живёт во всем, оберегая свои творения. Думаю, ваша версия истории о создания мира всё таки очень похожа на нашу. В целом, в государстве Ниндзяго все люди были знакомы с легендой создания мира Первым Мастером, которую поведал Зейн, но для обычного народа личность создателя мира всегда была покрыта загадочным ореолом, так как история это была очень кратка. Однако не для Ллойда и Коула. Оба были знакомы с версией, что рассказывала некогда принцу Мисако Гармадон, и она была наиболее приближена к истине, ведь была полна правдоподобных деталей и фактов. Услышав небольшой монолог Зейна, Ллойд, немного поколебавшись, вдруг обращается к нему: — Да, Зейн, это всё конечно занимательно, но сам я придерживаюсь другой версии истории о создании мира, — Коул бросает удивлённый взгляд на принц, который как бы и спрашивал: "ты уверен, что хочешь так сразу рассказать?", на что принц едва заметно кивает, и принимается рассказывать предполагаемому Богу Льда легенду, поведанную ему матерью, стараясь не упустить ни одной детали и высказать все подробности. Когда принц заканчивает пересказ, в льдистых глазах Зейна он видит непонятную эмоцию. Словно бы северянин оторвался от своего тела из крови и плоти, и погрузился в глубины сознания, совсем позабыв о реальном мире. Повисла долгая тишина утра: слышна была только мягкая поступь ног о мягкую землю, стук копыт лошади, ее лёгкое ржание, да шелест травы. Наконец, Зейн, прерывая затянувшееся молчание, которое друзья не осмеливались нарушить, тяжело вздыхает и спокойно выдаёт: — Я уже слышал эту историю. Ллойд в изумлении приподнимает светлые брови, и переглянувшись с Коулом, замечает такое же удивление в его тёмных глазах. Бывший шахтёр растерянно пожимает плечами, показывая, что тоже не имеет ни малейшего понятия. — Можно чуть подробнее? — вежливым тоном спрашивает Ллойд, пытаясь заглянуть в лицо Зейна и прочесть его эмоции, но Бог Льда был словно закрытая книга — непонятно, о чём он сейчас думает. Тот ровным голосом даёт ответ: — Это было давно, ещё когда я был маленьким, пришла одна женщина...— парень делает небольшую паузу на этом месте, явно до конца не решаясь дальше продолжить, но увидев неимоверное любопытство в глазах путников, Зейн с тяжелым вздохом признается: — Ладно, это была не простая женщина, а сама королева, — Ллойд вздрагивает и поддаётся чуть ближе к Зейну, что не остаётся от него незамеченным, однако тот продолжает: — Она навестила нашу деревню, не знаю, почему или зачем, вроде как просто путешествовала по стране. Однако в памяти осталось отчётливое воспоминание того, как я столкнулся с ней во время своей прогулки по лесу. Она сидела на камне и что-то сосредоточенно писала в своей книге, но заметив маленького меня, отложила её в сторону. Королева мягко спрашивала меня кое о чём, я пытался ей отвечать, а её последним вопросом ко мне было "Веришь ли ты в духов?". Я не знал, что сказать, и ответил неопределенно, и тогда она рассказала мне ту же легенду, что вы поведали мне прямо сейчас. По завершению пересказа, Ллойду с трудом удалось сдержать свои чувства, лившиеся через край, и не выдать всю правду сейчас. Хотя сомнений не было, перед ними и вправду стоял сам Бог Льда, раз уж когда-то давно Мисако решила сама поведать Зейну ту же легенду, что и Ллойду в детстве. Но пугать парня раньше времени фактом о том, что он и является тем самым Богом Льда, о котором он слышал из далёкой легенды в детстве, было бы не лучшим действием, ведь это могло бы отрицательно повлиять на решение Зейна в будущем: отправиться ли с принцем и его другом в загадочное путешествие или нет. На опыте Коула Ллойд уже знал, что данное решение с трудом дается людям, живущим в определенном обществе. Если Коул не желал покидать своих людей на рудниках, то Зейн может также отказаться уходить из своей деревни. Коул решает первым подать голос в этом странном молчании, в течении которого каждыл был погружён в свои собственные мысли, аккуратно задав вопрос: — А веришь ли ты сам в эту легенду? Зейн долго думает перед тем как ответить. Вдалеке начали петь ранние пташки, приветствуя тёплое солнце, а совсем рядом прошуршала трава, видимо, какой-то мелкий грызун, то ли выходил из своей норки в поисках пищи, то ли бежал обратно домой после долгой ночи, спеша спрятаться от солнца. —Всё может быть. — наконец тихо произносит парень, одаривая путников загадочным взглядом. Ллойду и Коулу вновь остаётся только переглянуться. *** Дальнейшая дорога прошла в менее интересной беседе, половина которой состояла из лжи Ллойда. Он врал про их с Коулом детство, про их увлечения и про причины, что подтолкнули их на миссионерство. Зейн со спокойным интересом их слушал, и иногда сам рассказывал про свою жизнь, а точнее про жизнь в деревне. Деревенька в основном промышляла охотой, рыболовством, земледелием, а некоторые семьи занимались оленеводством. Сам же Зейн увлекался охотой, и застал Ллойда с Коулом как раз таки на ней. Жизнь неверлендцев текла мирно, ничего волнующего, кроме жестких зим, не происходило в маленькой деревушке почти на самом краю страны. Зейн с особенным увлечением рассказывал и про культуру его народа. Всех, кто живет за Золотыми пиками, включая и неверлендцев, сейчас обобщенно называют "северяне", но корни жителей деревни Неверленди брали начало у древних племён формлингов. Если верить тому, что слышал от старейшины Зейн, то формлинги были одними из самых древних народов на земле. Самая необычная особенность этих племён заключалась в том, что люди-формлинги жили в полной гармонии с духами леса и сами умели обращаться в животных. Однако с тех пор, как в давности Ниндзяго захватило север, эта особенная связь с духами была утеряна, и формлинги стали обычными людьми. Только на западе севера остались жалкие напоминания о великом прошлом этого прекрасного народа. Ллойд заметил, что Зейн в своих историях часто вспоминал о минувших днях прошлых Эр. Он одновременно и с гордостью, и с печалью рассказывал о бывшем великом королевстве Севера, который носил некогда имя Неверленд (оказывается, его деревня была названа именно в честь ушедшего царства), ведал о мудрых и сильных правителях его, и с восхищением всё повторял, каким это было поистине чудесным местом. Что было странно, рассказывал он всё это так, будто сам немало лет жил в королевстве Севера, и теперь сравнивает его с нынешним временем. И еще одной интересной деталью, которую подметил Ллойд и в Зейне, и в Коуле, являлся их необычный диалект. Коул часто выдавал слова с жесткими нотками, в большинстве не производя мягких звуков, да и в речи у того порой проскальзывали жаргонные словечки шахтёров. Зейн же говорил слегка певуче, словно исполнял некую песню в дуэте с пронизывающим ветром Ледяного Края. Такого чудесного выговора Ллойд ещё не слышал нигде, хотя успел повстречать в замке немало гостей со всех уголков света, даже с восточного севера. Люди с экзотических островов лишь отдалённо говорили похоже (у них было больше резких интонации), а Зейн говорил так плавно и гармонично, что казалось, что его голос сливается со звуками природы. Ллойд был твёрдо уверен, что на восточном севере так не говорят, если судить по людям, приходившем к его отцу оттуда. Ещё парень невольно вспомнил акцент серпентийцев, которые редко посещали Ниндзяго, и то лишь в дипломатических целях. Они растягивали буквы "с" и "з", а жесткие гласные произносили мягко, оттого их речь звучала однообразно и усыпляюще. Из потока лёгких воспоминаний его снова вернул в реальность певучий голос Зейна: — Старейшина часто пела нам о том, что в древние дни духи витали на наших землях, даря плодотворность и процветание, и даже когда к нам вторгся Ниндзяго, они стояли за нас, защищая и оберегая, — начинает ещё один свой рассказ Зейн, устремив свой туманный и загадочный взор вдаль. — Однако вторжение южан пришлось на время правления Ледяного Императора, чье имя предалось забвению, но чей титул, который он дал себе сам, сохранился до наших дней. Император был суров, как правитель, но как военный был очень опытен и умён. Он удачно отбивал атаки южан, за что можно подумать, что он достоин славы и похвалы, однако север помнит о том, что в целях мести и удовлетворения собственного садизма, он подвергал пленных таким пыткам и страданиям, что говорят, их стенания до сих пор слышны во вьюгах ночью. К тому же, даже его народ страдал от постоянных военных действий, предпринятых им. Он заставлял крестьян отдавать чуть ли не весь свой урожай, оставляя их голодать зимой, отправлял на поле боя почти всех годных мужчин и женщин, и даже детей. Война, кровь и злоба пробудили силы злых духов, и те обрушили на Север такую зиму, который никто никогда не видел ранее. Ни один семя не смогло прорасти в ледяной земле, все рыбы застыли на глубине замерзших водоемов. Животные в лесу резко исчезли, пререкая попытки на охоту. Скот погибал, а в следствии и люди, обреченные на голод и холод. Ту зиму не пережил ни один младенец, ведь все рождённые либо мучительно умирали от голода, либо были убиты собственными матерями, которые не смогли вынести их душераздирающего плача. Люди начали убивать друг друга за несчастный ломоть черствого хлеба, и из-за воцарившегося хаоса и раздора злые духи растянули зиму на ещё большее время. Огромная часть населения нашего края погибло, остались лишь самые везучие, да племена формлингов, которым помогали добрые духи. Во время зимы формлинги превратились в животных, и скитались по лесам вместе с добрыми духами, с которыми всегда имели тёплые отношения, таким образом сумев пережить Рок Неверленда — так называют эти печальные события в истории. Окончание зимы не принесло большой радости — переждав жуткие холода, Ниндзяго сразу же захватило нас, ослабших и потерявших надежду. А древние духи начали медленно покидать наши земли, улетая на звёздные небеса. Только на западе блуждают те, которые не смогли расстаться с воспоминаниями о столь чудесном некогда краю...— заканчивает свой рассказ на столь печальной ноте Зейн. Коул невесело усмехается, обняв себя за плечи, словно бы от холода. Ллойд отрешенно смотрит на небо, будто бы надеясь увидеть там следы давно ушедших духов. Зейн смотрит под ноги, разглядывая недавно позеленевшею траву. — Да уж, грустные и жестокие легенды у вас тут, — произносит с тяжелым вздохом Баккет. — А что сталось-то с Ледяным Императором? Ллойд с любопытством опускает взгляд на их провожатого, который тоже переводит задумчивый взор своих очей на путников. Певучесть в голосе парня вдруг исчезает, и вместо неё появляются некие жесткие нотки, и что-то ещё, что было сложно различить: — Говорят, что в его собственного дракона вселился злой дух и убил его. — Дракон? — одновременно спрашивают удивлённо Ллойд с Коулом. Северянин кивает, и глаза его отражают те же эмоции, что и голос. Ллойд пристально вглядывается, и видит в кристалликах глаз... страх? Он с изумлением пытается приглянуться ещё внимательней, но Зейн отводит взгляд. — В древних днях они водились тут вместе с духами, а некоторые вообще считают, что драконы и являлись духами. Я же думаю, что оба варианта правильны, так как в целом считаю, что духи являлись воплощениями зверей. — Я-то всегда думал, что драконы просто сказки, вроде троллей и гномов, — восклицает Коул. — Хотя... может, они и вправду существовали, не отрицаю. В последнее время я уже готов поверить во что угодно, ведь... — Ллойд успевает кинуть предупреждающий взгляд другу, перед тем как он чуть ли не сболтнул лишних слов. Парень сразу замолкает, слегка виновато склонив голову, но к счастью, Зейн ничего не заподозрил, и вообще едва ли обратил внимание на последние слова Коула. Вместо этого он продолжает: — Драконы существовали, и может быть, существуют и сейчас. Например, взять хоть королевский дворец Зеленого дракона. Упоминания о дворце можно встретить в древних рукописях прошлых Эр, что может свидетельствовать о том, что драконы существовали по крайней мере тогда, — увидев взгляды, полные замешательства у путников, Зейн поясняет: — Если верить некоторым источникам, то дворец является остатками великого и колоссально огромного дракона, который олицетворял жизнь на земле. Он решил умереть на самой сухой и черствой, по его мнению, почве, чтобы затем там смогла прорасти жизнь. Позже люди там основались, и превратили останки во дворец. Ллойд изумлённо моргает. Таких сведении даже в самом замке не имелось. Подобными интересными историями и знаниями Зейн делился на протяжении почти всего пути, который занял у них около часа. Когда на горизонте завиднелись очертания деревни, Ллойд напоследок спросил, сгрызаемый любопытством: — Слушай, Зейн, откуда ты всё это знаешь? — Ллойд размахивает руками в воздухе, — Ну, я имею ввиду, что ты прямо очень умён и начитан для обычного деревенского паренька. На дороге выскочил довольно широкий ручей, который даже можно было назвать речкой. Водоток был довольно неглубоким, но никому не хотелось мочить ноги в ледяной воде, поэтому чтобы перейти через него парни принялись прыгать с камня на камень, удобно раскиданным вдоль брода. Коул был уж очень неуклюж, и чуть ли не упал в воду, чего не скажешь о Зейне, легко прыгавшего по импровизированному мостику, еще и умудряясь таскать за собой кобылу, на которую предусмотрительно уселся хитрый Ллойд. Так он ещё и начал пояснять на вопрос Ллойда, чем вообще поразил принца: — Ну, некоторую часть моих знании я получил от старейшины. Другую же я черпаю из книг, что порой приносят с собой странствующие торговцы, или же сам хожу за ними в ближайшие города и порты. Но очень много легенд я узнал из книг, что мне некогда подарила королева. — Королева подарила тебе книги? — в которой раз за день удивляется Ллойд. Он всё больше и больше узнаёт детали из путешествии его матери, и это не могло не радовать. Зейн утвердительно кивает, ступая на мягкий берег и ласково ведёт за собой лошадь. — Это были новенькие книги по географии, истории и мифологии, — северянин хмуриться в раздумьях, видимо, не решаясь рассказать ещё какую-то деталь. Однако настырный и упорный взгляд Ллойда продолжил буравить парня, поэтому он всё таки продолжил: — Ещё она дала мне некую рукопись. Тогда я не заглядывал в нее, поэтому не спрашивал, что в ней, но после ухода королевы, через пару лет чтения подаренных ею книг, я дошел и до неё, и мне предстали совсем непонятные записи на нескольких страницах, а все остальное было пустым. Я предполагаю, что королева дала мне эти рукописи по ошибке... Зейн умолкает, будто бы сомневаясь в своём решении поведать и эту деталь совсем новым знакомым. А Ллойд тем временем думает, что нужно как-нибудь заглянуть в них, но вслух ничего не произносит и просто кивает. Тем временем деревня Неверленд уже начала приобретать свои черты. С юга и востока она граничила с тундрами, на западе простирался сосновый лес, а вдали на севере виднелись очертания носящих снежные шапки гор. Сама деревня немного отличалась от того, что было изображено на картине королевы. Во-первых, не было снежного слоя, покрывавшего домики и тропы на картине, ведь уже был конец весны, и почти весь снег растаял, дав возможность тёмно-зелёной траве прорасти. Во-вторых, поселение значительно увеличилось, прибавившись в количестве домиков. Свора кричащих, маленьких детей играла на улочке у входа в деревню, и увидев Зейна, сразу же накинулась на него. Кто-то прыгнул парню на спину, другие схватились за руки, а остальные же встали у его ног, осыпая парня громкими вопросами вопросами: — Зейн! Что ты принес с охоты? — Поиграешь с нами? — Ты сегодня рано. Где ты был? Бледные губы Зейна трогает мягкая улыбка, и парень уже хочет дать ответ всем вопросам по очереди, как несколько пар больших глаз замечают незнакомцев за спиной их обожаемого друга, и дети резко замолкают — Ух ты! А кто это? — вопрошает самый любопытный из них, во всю изучая глазами новоприбывших. На лице Коула всплывает улыбка доброго здоровяка, да и сам Ллойд не смог сдержать дружелюбной усмешки. — Это наши гости — Диолл и Сорвиголов, — знакомит детей с новоприбывшими Зейн, указывая рукой на парней поочерёдно. — Какие смешные имена! — восклицает девочка с белой волчьей шапкой на голове. Да и само ее лицо напоминало волчью мордочку — зубки, что торчали словно клыки, смелый, острый взгляд и скулы, растрёпанные чёрные волосы, торчавшие из под шапки, и некий дикий полу оскал, полу улыбка. — Правда? — с невинностью ребёнка спрашивает Зейн, украдкой посмотрев на новых знакомых. Ещё одна необычная черта в Зейне — его невероятная детская наивность, или, как шёпнул ранее Коул Ллойду, явная невосприимчивость к юмору. — Акита! Нельзя так отзываться о незнакомых людях, — стоявший рядом с девочкой мальчик даёт ей нехилый подзатыльник. Ллойд чуть внимательнее приглядывается к нему, и замечает, что мальчик внешне весьма похож на Акиту, разве что, черты его лица были чуть закругленными, а на голове торчала уже медвежья шапка. И пока Акита пытается отомстить обидчику за физический ущерб, мальчик дружелюбно улыбается гостям: — Простите мою сестру, она немного идиотка. Я Катару кстати. Ллойд одаривает мальчика похожей улыбкой в ответ, а Коул громким смехом весело смеётся с брата с сестрой. Последовав примеру Катару, дети начали с криком представляться гостям, перебивая друг друга, и было видно, что ребята были просто в восторге от новоприбывших. Видимо, в Неверленд не часто захаживали гости, тем более такие необычные. Они ещё и начали закидывать Ллойда с Коулом вопросами, как делали до этого с Зейном. Больше всего детей поразили размеры и сила Коула, и следующие несколько минут они проверяли, сколько детей парень сумеет поднять за раз. Один ребенок залез ему на шею, другой на спину, парочку парень взял и посадил на плечи, а остальных решил поднять на руки. Ллойд же с задором подбадривал своего друга, пытаясь пропихнуть в руки здоровяка побольше детей. Зейн сначала с неким непониманием наблюдал за происходивщим, но услышав смех детей, его губы тоже растянулись в улыбке. — ....и-и-и восемь! — Баккет подхватывает ещё одного мальчишку, заключая в кольцо рук где уже было трое детей, и пытается вместить ещё одного, под дружный хохот окружающих. Из окошек домиков начали выглядывать головы жителей деревни, с любопытством изучая новоприбывших гостей, и многие из них начали и вовсе смеяться, подбадривая загадочного громилу. Но их эксперимент внезапно прерывает глубокий женский голос, донёсшийся из-за толпы детей: — Что тут происходит? Все без исключения резко оборачивают головы к источнику вопросы. Ллойд и Коул с любопытством последовали за примером жителей. К ним направлялась женщина преклонного возраста во главе других взрослых. Седые волосы, некая мешковатая меховая одежда и доброжелательные глаза — вот что можно было сказать о ней с первого взгляда. Дети с радостным криком бегут уже к ней, и начинают беспорядочно рассказывать о новоприбывших, перебивая друг-другая, пытаясь вставить случайный факт случившегося из общей картины. Женщина пытается сложить все кусочки рассказа вместе, но поняв бесполезность сие попыток, поднимает руку в жесте убавить голоса, и дети немного смолкают. Видимо, эта женщина пользовалась уважением среди жителей. — Тише, тише, тише. А теперь Зейн, познакомь нас со своими гостями. Молчавший до этого парень выходит вперёд и показывает рукой на Ллойда и Коула поочередно. — Это Диолл, а это Сорвиголов, и они миссионеры, проповедуют веру Первого Мастера. Я встретил их сегодня на охоте. На них напала стая волков, и они долгое время пытались оторваться от них. К счастью, я находился неподалёку к концу их погони, и услышал ржание лошади и рык волков. На всякий случай решил поспешить туда и вовремя пристрелил нападавшего на Диолла вожака стаи. К сожалению, они утеряли много своих припасов, поэтому я решил пригласить их к нам отдохнуть и набраться сил в нашу деревню. — Зейн оборачивается уже к парням, и указывает рукой на женщину. — Диолл, Сорвиголов, знакомьтесь, это Сорла — старейшина деревни. Женщина расплывается в радостной улыбке и подходит с распростёртыми руками к неловко топтавшимся парням. Её глубокий, мягкий и певучий голос приятно отдаёт в ушах: — Приветствую вас в нашей деревеньке Неверленд! Вижу, вы устали и изголодались в пути, так что позвольте нам оказать показать вам наше гостеприимство. Сорла подходит к Коулу, глубоко посаженными в старческом лицу глазами внимательно изучая его лицо. Молчавший парень не выносит её пристального взгляда, и отводит глаза, едва заметно съежившись. — Ты очень силен! — восклицает старейшина. — Причем эта сила — результат удачного природного наследства, упорного труда, и еще кое-чего. — Она протягивает ладони к здоровяку. — Дай-ка мне посмотреть на твою руку. — Коул исполняет её просьбу. Она кидает на его грубую ладонь весьма быстрый взгляд. — Да уж, судя по несмываемой грязи под ногтями и под кожей, ты работал на тяжелой работе много лет, — она легонько похлопывает его по ладони, и с лёгким смехом отпускает. Коул настороженно оттягивает руку обратно. Сорла вдруг принимает серьёзный вид. — Но за этой грудой мышц и суровым прошлым скрывается доброе сердце, в этом я уверена, уж слишком взгляд твой добрый. Из тебя вышел бы отличный воин, — делает она свой окончательный вердикт, пока Коул растерянно смотрит на женщину, явно не зная, что сказать. Не дождавшись ответа, изучающий взгляд Сорлы обращается уже к Ллойду, и парню становится немного не по себе. Глаза этой женщины будто бы знали всё на свете, словно она уже раскрыла их секрет с первого мгновения. — А ты весьма интересен, — восклицает она, осматривая Ллойда со всех сторон, словно ребёнок новую игрушку. — Ровная осанка, гордый взгляд, вскинутый подбородок... видно, ты не из простой семьи. Пшеничные волосы и зеленые глаза говорят о том, что твой родной дом к югу от Золотых Пиков, — пришёл черед Ллойда настораживаться. Точно так же как она проделала с Коулом ранее, она берёт принца за руку, внимательно изучая ладонь. — Рука твоя не знала тяжкого труда, но видела и перо, и рукоять меча, — к счастью, Сорла говорила так тихо, что её мог слышать только Ллойд. Слушая слова старейшины, гости нервничали все больше и больше, боясь, что их раскроют, но судя по реакции жителей деревни на новоприбывших, они ещё не слышали новостей о пропавшем принце. — Всё, что я могу сказать о тебе — это то, что ты прирожденный лидер, — бормочет старейшина, и резко поднимает свой взгляд на остальных, говоря уже более громким голосом: — Пройдемте с нами в наш шатёр, там мы подадим вам еду и питье. Зейн, ты тоже иди с нами. Старейшина ведет за руку растерянного её словами Ллойда вглубь поселения, а Коул с Зейном следуют за ними, сопровождаемые любопытными взорами жителей деревни. Однако Ллойд быстро отвлекается на рассматривание уставившихся на него жителей, и замечает интересные вещи. Если сравнивать Зейна и неверлендцев, то можно лёгко заметить огромную разницу во внешности. Парень был словно белой вороной среди своих: когда как эти северяне имели смуглый цвет кожи, темный оттенок волос и узкий разрес глаз, Бог Льда был очень бледен, имел чуть-чуть суженные, но всё же большие голубые глаза и белоснежные волосы. Так же неверлендцы были низкими и коренастыми, а Зейн был высоким (ростом почти с Коула), да и к тому же худощавым. Затем внимание Ллойда привлекло окружение, и он уже с интересом рассматривал домики и следил за занятиями жителей деревни. До того, как все начали оборачиваться на них, парень заметил как весело играют дети, работают взрослые, сидят старцы на крылечках домиков, наблюдая за жизнью. Там группа женщин чистили туши животных, мужчины жарили на кострах рыбу и мясо, какой-то парень обрабатывал кожу, когда как девушка неподалёку вешала белье. Если не учитывать род занятий, то жизнь хоть в столице, хоть в деревеньке в глуши — одинаковая. Она словно спокойная река, и все попросту плывут, подхватываемые её течением. Каждый вовлечен в свои заботы и проблемы: женщины думают, что хотят приготовить на ужин, мужчины обеспокоены малым уловом на рыбалке, а дети... да что можно сказать о заботах ребёнка? Играть, веселиться, получать впечатления от жизни — вот и есть единственные заботы маленькой души. Ллойд на краткий миг задумывается, и с какой-то лёгкостью понимает, он сам всё ещё по сути является ребёнком, однако все уже ожидают от него чего-то грандиозного. Обойти пол света, найти тех, кого ты даже сам не знаешь, воплотить легенды в реальность и спасти родину — большой груз, который был взвален на плечи мальчишки. Но парень не сдастся. Он продолжит идти и идти, ведь этот путь избрал он сам, ещё тогда, среди скал Золотых Пиков, и он ещё ни разу с тех пор не пожалел о своём выборе. Сорла приводит гостей к огромному шатру, стоявшего прямо посередине деревни, и отодвинув ткань, служившей в качестве двери, пригласила новоприбывших жестом руки. Боги вопросительно переглядываются, однако пожав плечами, заходят в шатёр. Внутри их встречает густой полумрак, среди которого нельзя было ничего особо рассмотреть, за исключением лишь едва различаемых силуэтов людей и очертании предметов. — Заходите, заходите, — бодро поговаривает Сорла, проходя вглубь шатра. Она подходит к некому костру в центре, и начинает складывать туда дрова. Зейн следует за ней, и усаживается скрестив ноги прямо на меховой ковер. Ллойд с Коулом, снова вопросительно переглянувшись, следуют его примеру. — Сейчас разожгу огонь, и станет светло и тепло, — Старейшина берет небольшую глиняную чашу рядом с очагом, и оттуда насыпает в ладонь некий порошок, излучавший слабый свет. Внезапно, Сорла резким движением руки бросает порошок на кучку дров, и они резко заходятся в огромном синем пламени, на миг осветив весь шатер ярко голубым светом, и через пару мгновении огонь обретает уже привычный цвет красного вперемешку с оранжевым. Гости с изумлением смотрят на языки пламени, жадно сжиравшие сухое дерево, а Сорла расплывается в довольной улыбке, увидев ожидаемую реакцию. Свет от пламени осветил стенки шатра, и наконец можно было рассмотреть все чудеса, что были тут. Сушеные травы, висевшие на веревках, музыкальные бубны, барабаны, флейты и прочие инструменты, шкуры различных животных, очень большое количество бутылей с неизвестным содержимым внутри и ловцы снов — вот, что таил в себе шатёр. — Но... как?! — восклицает, не отойдя от небольшого шока Ллойд. Глубокие и хитрые глаза Сорлы странно блеснули при свете пламени, а лицо внезапно стало одухотворенным, мистическим и загадочным, словно весь Ледяной край сейчас взирал на принца её очами. Своим глубоким, слегка певучим голосом она лишь выдаёт: — Духи Севера заждались Вас, Ваше Величество.