Pretend I Am / Притворись, что я есть

Имплант чешется. Крис был прав насчет того, что его установка окажется безболезенной — ощущения схожи с тем, как когда тебе вживяли контрацептивные импланты. Но этот чёртов зуд после вживления… Боже. Благодаря Каду регенерация в организме проходила намного быстрее, чем у большинства людей, но от постоянного жжения на коже она не спасала. Так чешется, что болит, отчего и нельзя нормально почесать. Лучшее, что ты можешь сделать, это надавить на место и наслаждаться легким облегчением, пока ощущения неизбежно не начнут тебя снова раздражать. Текущее состояние превратило поездку с базы в Мюнхен в сущий кошмар, учитывая тот факт, что обстановка и так напряженная, ведь тебе приходится находиться в одной машине с Крисом вот уже второй час к ряду. «Перестань его трогать», — предупреждает он, бросая на тебя быстрый взгляд, удерживая руки на руле. «Если ты его испортишь, им придется установить новый». «Я не трогаю», — настаиваешь ты, хотя и немного раздраженно. Ты прекрасно знаешь, как работает эта штука — находясь в теле, она считывает биоритм и уровень хлорофилла в крови, и если показатели начинают колебаться, что случается, если ты используешь свои способности, то имплант срабатывает — или же, Крис может запустить его самолично с помощью триггера на своем телефоне. После срабатывания он высвобождает анестетик и парализующее вещество прежде, чем активируется устройство слежения, которое поможет BSAA тебя найти и забрать обратно на базу, чтобы, вероятно, запереть в камере. Ты коротко и весьма разочарованно выдыхаешь воздух, глядя в окно. Поездка во внешний мир должна стать запоминающейся — в конце концов, это твой первый выезд с базы за два года — но что-то не даёт тебе покоя. Может быть, это реальность ситуации, может быть, это результат анестезии, может быть, это напряжение, которое, кажется, переполняет машину в данный момент. Кто знает? «Ты серьезно думаешь, что они не смогут достать нам билет на сегодняшний рейс?» Ты спрашиваешь. Он кивает. «Я не думаю, что они ожидали, что ты согласишься так быстро, что и произошло». «И почему мы летим коммерческим рейсом?» Ты спрашиваешь. «Я думала, что у BSAA есть свой собственный транспорт». «Не когда дело касается разведовательной операции другого филиала BSAA», — объясняет он. «Если Ребекка узнает о чартерном рейсе BSAA, прилетающем из Европы, у неё может сложится определённое суждение, что что-то не так». «Сотрудники отдела НИОКР обычно не обращают внимание на такие вещи». «Они также не проводят исследования без разрешения руководства». Крис останавливается, сворачивая с автострады в сторону отеля, в котором вы остановитесь. «Летишь бизнес-классом. Как-нибудь выживешь». Ты качаешь головой и немного опускаешься на свое место. «Не пойми меня неправильно, я счастлива, что выбралась оттуда…» Ты замолкаешь, не зная, как выразить словами то, что чувствуешь, и, честно говоря? Ты даже не уверена, стоит ли это того. Ты уже итак подписалась на это. «Ты встревожена», — предлагает он, бросая на тебя понимающий взгляд, сопровождаемый какой-то нежной, сочувствующей улыбкой, прежде чем снова перевести взгляд на дорогу. «Нервничаю по поводу первого задания». И это ложь, и вы оба знаете, что это ложь, но Крис предлагает тебе простое объяснение, которое позволяет избежать обсуждения того, как насильственно введённый имплант заставляет себя чувствовать. Это оправдание. «С тобой всё будет в порядке, ты более стойкая…» «Чем таракан?» Ты шутишь, отчаянно желая поговорить о чем-то другом и надеясь сменить тон. Крис смеётся себе под нос, качая головой, въезжая на стоянку. Перед тобой отель, расположенный менее чем в пяти минутах езды от аэропорта, который принадлежит знакомой тебе сети, что безусловно удивляет. Ты ожидала провести ночь в немного более дешевом месте… но такой вариант тоже сойдёт. Словно затравка. «Я собирался сказать, что ты более стойкая, чем тебе кажется», — поправляет Крис, выключая машину и немного откидываясь на сиденье. Он открывает рот, ухмыляясь, и ты на мгновение думаешь, что он собирается рассказать ещё одну шутку, но он останавливает себя, его взгляд скользит по отелю, который ждёт вас «…Я должен предупредить, что они забронировали нам общий номер, — он кивает в сторону отеля, — по-видимому, в столь сжатые сроки доступность номеров была минимальна. Но это один из тех отелей с апартаментами, так что у тебя будет свое собственное пространство и своя кровать…» «Редфилд?» Ты смеешься, приподнимая бровь. «Я думаю мы уже прошли тот этап, когда не могли бы жить в одном гостиничном номере». Ты клянешься, что на мгновение он почти вздрагивает. Это обсуждение было неизбежно, но Крис надеялся, что его можно было отложить до тех пор, пока вы не прибудете на место, и пока он сам не будет немного лучше ориентироваться в логистике миссии. Хотя он не уверен, почему думал, что все получится именно так. Если он и узнал что-то о тебе за последние пару лет, так это то, что ты не всегда следуешь сценарию, который он расписывает в своей голове. Иногда, изредка, он использовал твою непредсказуемость как предлог, чтобы перестать все переосмысливать. Почему всё должно быть по-другому? «Думаю, нам стоит поговорить об этом», — выдыхает он. Он внимательно наблюдает за тобой, неуверенный в том, как он на самом деле хочет, чтобы эта дискуссия продолжалась. Каков наилучший результат? Там, на базе, всё имело больше смысла, казалось каким-то менее рискованным. Это был просто способ выпустить пар — бог знает, вы оба нуждались в этом, хотя, оглядываясь назад, возможно, это было скорее эмоциональное освобождение, чем чисто физическое. Но теперь, когда он сидит с тобой в машине, один, на пороге миссии, в которой является координатором, уродливая правда начинает всплывать. Это нечто большее, чем просто доверие. По крайней мере, он так думает. Но Крис знает, что лучше не оперировать своими чувствами в одиночку, особенно с тобой, особенно в условиях, через которые ты проходишь. Он знает это, он был там, и он не хочет делать шаг, к которому ты, возможно, не готова. Он терпеливо ждёт, ждёт, когда ты заговоришь, готовый последовать твоему примеру. «Возможно». Ты пожимаешь плечами и открываешь дверцу машины, вылезая без каких-либо дальнейших объяснений, оставляя его немного ошарашенным. Крис не питал никаких иллюзий, но он надеялся, что ты хотя бы что-то скажешь, будь то отказ или утверждение, например, что ты сожалеешь о случившемся. Но это не «да», не «нет» и не… ничего. Это уклонение. Твой обычный, холодный, труднодоступный метод, который ты используешь в качестве защиты вот уже на протяжении двух лет, что он за тобой наблюдает. Он делает глубокий вдох и пытается не выдавать, как сильно это его беспокоит — он действительно считал, что с твоей стороны будет небольшой прогресс. Ты ждешь позади машины, пока Крис откроет багажник, оглядывая парковку — не потому, что ищешь что-то конкретное, а потому, что это самое открытое пространство, в котором ты находилась за последние два года. Здесь темно, и ты почти ничего не видишь, кроме огней, которые освещают территорию по периметру, но все равно здесь хорошо. Свежий воздух. Ветер, который исходит не от вентилятора, такой холодный и свежий, что немного щиплет щеки. Удивительно, какие вещи ты принимаешь как должное, прежде чем их потеряешь. Вся эта миссия — огромное одолжение, хоть тебя переполняет чувство радости от перспективной свободы, пусть и той, что является имитацией настоящей — это, в свою очередь, заставляет задуматься обо всех, кого ты оставила в прошлой жизни, и о том, как сильно они хотели своей свободы — поэтому ты пытаешься сосредоточиться на чем-то другом, когда Крис наконец выходит из машины и открывает багажник. Тебе позволили взять один чемодан с обещанием, что BSAA предоставит средства на любые непредвиденные расходы, например, одежду по прибытии в пункт назначения, в любом случае, учитывая положение, тебе все равно нечего было в него положить. «Взяла что-нибудь для плавания?» — спрашивает Крис, легко вытаскивая сначала твой чемодан, а затем свой собственный. «Нет», — твой ответ категоричен, когда ты берешь чемодан в руку, почти выхватывая его у Криса, лишая попытки нести твой багаж за тебя. «На базе ведь нет бассейнов». «Ну, для этого мы едем за город», — говорит он, закрывая багажник, запирая машину пультом и провожая тебя в отель. «Была когда-нибудь?» «Нет». «Там отличные пляжи». Это явная попытка восстановить прежние отношения, и ты не знаешь, смущен ли он тем, что ты не захотела обсудить всё на парковке отеля, или он снова пытается сделать так, чтобы тебе было комфортно. Крис… его поведение сбивает с толку. С одной стороны, он самый честный, трудолюбивый, типичный всеамериканский человек, которого ты когда-либо встречала (Хайзенберг, вероятно, назвал бы его подхалимом или чем-то в этом роде). С другой стороны, видно, что он старается изо всех сил, чтобы убедиться, что он делает все возможное, чтобы тебе по крайней мере было комфортно рядом с ним, и не в показном стиле вроде «я получил степень по женской психологии в колледже». Многие решения и жесты, которые Крис принимает в отношении тебя, исходят из опыта, и иногда кажется, что чем сильнее ты пытаешься оттолкнуть его, тем сильнее он старается. Иногда это приятно, и бывали времена, когда ты давала ему презумпцию невиновности, чтобы ослабить свою бдительность рядом с ним. За последние два года вы провели много времени вместе на жилом этаже во время его периода неработоспособности, заполняя свободное время просмотром того, что показывают по Netflix, едой на вынос, играми в старый Xbox 360, который поставили на этаже для вахтовых работников, приезжающих только раз в несколько месяцев — но после всегда следует отрешение, о котором ты не позволяла ему узнать. Замкнуться в себе безопаснее. Это дает больше времени. «Ты вообще путешествовала?» спрашивает он. «Да», — отвечаешь ты, когда вы оба проходите через автоматические двери и входите в отель. «Во время учебы в колледже». «Где?» Ты смотришь ему в глаза. Вот оно, это отвратительное чувство, бурлящее и распирающее твою грудь. «Румыния». Твой ответ тверд, в нем чувствуется боль, и ты можешь сказать, что Крис получает сообщение громко и ясно, прежде чем чувство рассеется и вернется туда, где оно находится внутри тебя. Ты не знаешь, почему ты это почувствовала — произошедщее в деревне не было его виной. То, что Миранда сделала с тобой, не было его виной. Звучало подло. Он ведь просто был вежлив. …Хотя то, что случилось с Хайзенбергом… возможно, поэтому он так учтив с тобой. Возможно. Из-за чувства вины. Просто ещё один мужчина, пытающийся освободиться от того, что никогда не покинет тебя. По крайней мере, он хорошо относится к этому. Ты надеешься, что он не думает, что секс был прощением. Не тогда, когда это было… ты все ещё не совсем уверена, что это было на самом деле, кроме как ещё одно запутанное событие, которое ты пытаешься переварить. Регистрация проходит гладко, самой неприятной частью процесса является твой поддельный псевдоним, передача фальшивого паспорта с именем Тары Миллер, напечатанного вместо твоего настоящего. Крис говорит, что это потому, что если что-то пойдет не так, и кто-то случайно назовет тебя Террой во время миссии, ты сможешь ответить, не поведя и бровью, а окружающие спустят всё на оговорку. Тебе совсем не нравится твое кодовое имя, и, чего бы это ни стоило, Крис пытался урегулировать этот вопрос, выбить возможность использовать твое настоящее имя, но руководство настояло и доказало, что не разделяет его мнение. И насчет миссии тоже. Вы живете в небольших апартаментах с двумя крошечными спальнями и общей кухней, ванной комнатой и «гостиной» зоной. Ты тащишь чемодан в свою маленькую «комнату», улыбаясь огромному окну рядом с кроватью, не в силах сдержаться. За ним все еще не самый захватывающий вид, примерно такой же, как на парковке, тем не менее хоть что-то. Вдалеке прослеживается аэропорт и огни автомобилей, проносящихся по оживленной автостраде вокруг него. Идея возвращения к цивилизации немного пугает, не говоря уже о большом городе, но это все равно то, чего ты с нетерпением ждешь. Ты будешь работать под прикрытием в чужой стране, шпионить за потенциальным ученым-мошенником и скрывать свои растительные способности от всех окружающих… но все равно это почему-то звучит более нормально, чем жизнь на базе. Солнце. Ты получишь доступ к настоящему солнцу, а не просто искусственному ультрафиолетовому излучению от лампы, которую они установили в тренажерном зале, чтобы ты не упала в обморок. Удовлетворенная комнатой, ты возвращаешься в общую зону, решив сказать Крису, что хочешь лечь спать — но обнаруживаешь, что он читает меню обслуживания номеров, которое лежит на небольшом рабочем столе в гостиной. Он поднимает голову, слегка приподнимая взгляд в знак признательности. «Решил, что если руководство оплачивает счета, то мы можем с таким же успехом жить на полную катушку». «Жить на полную катушку?» Ты повторяешь. «Разве ты не имеешь дело с настоящими зомби и прочими ужасами мира?» Он кивает, предлагая тебе меню. «Да, но ты видела, сколько они берут за начос?» Ты берешь у него меню и, о черт, да, довольно дороговато для начос… «Они точно платят?» Ты отрываешь взгляд от меню, наблюдая, как Крис протягивает руку и постукивает серебряной кредитной картой по столу с наклейкой BSAA, приклеенной спереди, и обнаруживаешь, что рефлекторно ухмыляешься, после чего твои глаза возвращаются к меню. «Мне можно пить?» Ты спрашиваешь. «На инструктаже не говорили, что нельзя»,  — пожимает он плечами. «…Понятно». Это первое из того, что, по твоим прогнозам, станет чередой маленьких восстаний против BSAA, совершенных вами двумя, ваша общая мелочность привела к тому, что заказ в номер превысил сто евро, включая вино, которое ты не планируешь пить больше бокала. Еда среднего уровня, хотя ты просто в восторге от стейка, который на вкус не похож на тот, что пролежал в морозильной камере столовой в течение двух недель. Ты предлагаешь Крису немного своего вина, но он отказывается. Видимо, он действительно не пьет, что, признаться, немного удивляет тебя. Ты всегда представляла себе, как он опрокидывает несколько кружек пива с остальными членами своего отряда или пьет виски, пока просматривает отчеты о своих миссиях. Всё дело в водолазке, ты решаешь. Водолазки будто кричат: «У меня в кабинете есть полка со спиртным». Ты приподнимаешь бровь, потягивая вино из бокала, наблюдая, как Крис курит на маленьком балконе. «Где ты живешь?» ты спрашиваешь. Крис поворачивается, с интересом разглядывая тебя, глядя через открытую раздвижную дверь. «С чего вдруг?» «Просто любопытно», — говоришь ты, пожимая плечами, немного рассеянно помешивая вино в бокале. «Пытаюсь разобраться в твоей работе». Он кивает, выдыхая немного дыма, запах немного обволакивает комнату, несмотря на то, что рассеивается снаружи. Не то чтобы это тебя беспокоило. На самом деле все наоборот. «У меня есть дом в Боулдере», — отвечает он. «Боулдер?» Ты смеешься. «В Колорадо?» «Купил его ещё в…» — он замолкает на секунду, явно пытаясь вспомнить. «В одинадцатом году», — наконец решает он. «Моя сестра нашла то место, сказала, что горы пойдут мне на пользу. Все это была её идея, на самом деле, я лишь внёс оплату». Он слегка улыбается про себя. «Не помню, что проводил там больше нескольких месяцев за раз». Ты моргаешь. «Я предполагала, что ты живешь на базе BSAA или что-то в этом роде». Крис делает паузу, затягиваясь еще раз. «Могу и там», — признается он на выдохе. «Не думаю, что мне нужно говорить тебе о том, как мало у меня свободного времени». «Твоё личное предпочтение?» Он смотрит на тебя секунду, прежде чем продолжить, игнорируя твой вопрос. «Я должен был уйти на пенсию еще в тринадцатом году», — продолжает он. «Но…» — Крис прерывает зрительный контакт, его взгляд опускается на плитки балкона, прежде чем он делает решительный вдох. «Ну, ты же знаешь, как это бывает. Женат на своей работе». «М-м-м!» — восклицаешь ты, наклоняясь вперед, заглушенная глотком вина, когда внезапно отрываешь бокал от губ, твоя память срабатывает. «Это напомнило мне», — быстро продолжаешь ты. «Ты женат?» Единственный ответ Криса — растерянно нахмуренный взгляд, невербальный сигнал о том, что твой вопрос немного не по теме. «Я просто подумала, что… короче это просто предчувствие, вот и все». «Предчувствие?» — он повторяет. Он делает последнюю затяжку сигаретой, подходит к маленькому столику на открытом воздухе и тушит её в пепельнице. «Нет, как бы это не твоё…» он замолкает, то, как ты поднимаешь бровь, очевидно, напоминает ему о… «Оу». Ты слегка улыбаешься, не желая злорадствовать, но всё равно немного удивляешься, что он вот так упустил суть. «Я имею в виду то», — соглашаешься ты, — «что ты знаешь обо мне все. Буквально все. Было бы неплохо узнать и о тебе немного больше, если мы собираемся жить вместе». Опустив плечи, Крис должен признаться себе, что ты права. Благодаря тому, что он стал человеком, к которому можно обратиться, когда дело доходит до вопросов, связанных с тобой или заботой о тебе, он узнал почти все, что только можно было — но не то, чем ты решила с ним не делиться. Он видел твои медицинские файлы, справочную информацию, корреспонденцию, отправленную твоей семье, в которой сообщалось о твоей «смерти», и некоторые исследовательские заметки Миранды о тебе. Все это, конечно, заставляет его чувствовать себя ещё более виноватым. Он не должен так много знать о тебе без твоего согласия, и он старался избегать этого, где мог, но BSAA неумолимы, когда дело доходит до документации и отчётов. «Хорошо», — соглашается он, возвращаясь внутрь и закрывая за собой раздвижную дверь. «Продолжай». «Почему ты не ушел на пенсию?» Ты спрашиваешь. «Засекречено». Ложь. Крис знает, что лучше не поднимать эту тему, пока в комнате есть бутылка вина и миссия, которую нужно начать завтра. Твоя голова немного наклоняется вперед, ты смотришь на него так, словно спрашиваешь: ты что, издеваешься надо мной? «Действительно?» «Расскажу, когда ты получишь повышенный допуск от отдела безопасности», — говорит он. «Что еще?» Тебе требуется секунда, чтобы придумать новый вопрос, ты немного волнуешься, разочарованная тем, что он уклонился от первоначального. «Еще раз, откуда ты знаешь Ребекку Чемберс?» Ты спрашиваешь. «Она была в Ракун-Сити?» К счастью, на этот раз Крис кивает, сидя по другую сторону дивана. «Мы были в специализированной оперативной группе под названием S.T.A.R.S. Она была — есть — блестящим медиком. Была мозгом команды, честно говоря, получила научную степень в подростковом возрасте. …Знаешь что-нибудь о том, что произошло в Арклейских горах?» «Я читала файлы, да». Крис поднимает бровь, услышав это, а ты просто отмахиваешься. «Изучила после того, как мы поссорились». «Ну, мы оба были там», — объясняет он, немного ерзая на сидении. «После того, как мы вернулись, она не задержалась надолго. Вернулась в колледж. Когда мы с Джилл основали BSAA — первоначальную, не…», — он запнулся на секунду. «Не то, что сейчас, Ребекка была первым человеком, которому я позвонил — но с тех пор она консультирует нас». Он делает паузу, его челюсть немного напрягается. «Ну, BSAA. Ты знаешь, что я имею в виду». «Ага». Ты делаешь еще один глоток своего вина. «Значит, она просто подруга?» Он улыбается этому, качая головой. «Не знал, что ты так беспокоишься о моей личной жизни». Откинувшись немного назад, чтобы отдохнуть на спинке дивана, ты игриво закатываешь глаза. Ты не уверена, то ли дело в вине, то ли в разговоре — или, может быть, просто в признании того, что ты застряла в компании Редфилда на некоторое время, — но ты чувствуешь себя немного лучше. Менее напряженной. «Ты втянул меня в это, чтобы помочь ей», — объясняешь ты. «Я просто предположила, что она, должно быть, важна для тебя, учитывая сложившуюся ситуацию». Его улыбка немного смягчается, превращаясь во что-то более нежное. «Она хороший друг», — уверяет он тебя. «Я в долгу перед ней». Ты смотришь на него чуть дольше, твои глаза сужаются в задумчивости, когда ты потягиваешь вино так, что Крис начинает нервничать немного больше, чем следовало бы во время дружеской беседы. Это гораздо меньше похоже на то, что ты подшучиваешь над ним, и гораздо больше похоже на то, что ты оцениваешь его. «Итак, если она была мозгами, то какова была твоя заслуга?» Ты спрашиваешь через несколько мгновений, которые кажутся Крису слишком долгими. «Ломать челюсти?» Ты замечаешь, как его лицо на мгновение вытягивается, но в глазах проскальзывает явное облегчение, когда ты ухмыляешься своей собственной шутке. «Оружие», — говорит он совершенно искренне. Он пожимает плечами и тянется вперед, забирая остатки чипсов тортильи из своей почти доеденной миски начос. «Я также был пилотом. Научился летать в военно-воздушных силах…» «Ты служил в ВВС?» Крис кивает, съедая чипс, и проглатывая, прежде чем продолжить. Умеет он много чего, но с набитым едой ртом явно не разговаривает. «Давным-давно». «Значит, ты всегда так жил?» Этот вопрос, признаться, задевает нечто другое — его осеняет, что это правда. «Ты бы поверила мне, если бы я сказал, что служба пилотом была легкой частью?» — спрашивает он, принимая то, как твои брови взлетают вверх, когда ты делаешь глоток, как сигнал для него продолжать. «Я был ребенком, которому приходилось целый день летать на самолетах и вертолетах. Все, о чем мне нужно было беспокоиться, — это выигрывать турниры БРБ и находить девушек, когда мы выпивали вне базы. Ни Амбреллы, ни Биооружия», — он обрывает себя. «Без обид». Ты снова на середине глотка, что мешает тебе ответить и дает Крису возможность, по-видимому, воспользоваться моментом и перенаправить разговор. Он поднимает руку и чешет челюсть, наблюдая за тобой, пытаясь прочесть язык твоего тела. Ты не кажешься слишком обиженной, и это хорошо. На самом деле, ты в довольно хорошем настроении, учитывая все обстоятельства, и упоминание о девушках и о том, чем он занимался в отгулах в юности, напомнило ему о слоне в комнате и... «Нам действительно нужно поговорить о том, что произошло», — говорит он, казалось бы, откуда ни возьмись. Ты немедленно подносишь свой бокал обратно к губам и откидываешь голову назад, опрокидывая остатки вина. «Я знаю, что мы пришли к взаимопониманию раньше, но это было до того, как мы узнали, что будем заниматься…» Криса прерывает звук того, как ты несколько драматично ставишь свой стакан обратно на кофейный столик. «Что такое БРБ?» Ты выпаливаешь, избегая зрительного контакта и повышая громкость своего голоса, чтобы показать, что ты отчаянно пытаешься забыть об этой теме хотя бы на сегодня. Потому что не знаешь, как сама к этому относишься. На базе все было по-другому — ты могла спать с ним, а потом не видеть его месяцами, пока он путешествовал по миру в поисках биологического оружия, это было случайно не только по выбору, но и по обстоятельствам. В конце концов, трудно быть привязанным к кому-то, кого даже в стране нет. Но сейчас? Вы, по-видимому, будете жить в Австралии вместе, сколько бы времени ни заняла эта миссия, и ты предполагаешь, что это означает, что ты будешь видеться с ним каждый день в течение месяца или, может быть, даже больше. Это не самая лучшая обстановка для чисто физических отношений, и хотя ты уверена, что он тоже, вероятно, знает это лучше тебя, все равно существует затянувшееся сексуальное напряжение, которое вы никак не можете утрясти, что-то настолько настойчивое, что ты беспокоишься, что это работа неестественной силы, которая продолжает тянуть тебя вниз. И хотя миссия не вызывает у тебя никакого интереса, награда, которая стоит на кону, определённо стоит свеч. Чувствуя поражение, Крис слегка опускает плечи. Хотя у него нет никаких ожиданий относительно того, к чему приведет разговор, он знает, что он должен произойти, и он готов признаться себе, что какая-то часть его надеется, что ты согласишься возобновить отношения после миссии, а не прекращать их совсем. Тем не менее, он знает, что лучше не загонять тебя в угол, ибо если он будет давить слишком сильно, ты снова оттолкнешь его. Он не хочет, чтобы это произошло, и он все меньше и меньше готов воспринимать это как просто «типичную реакцию», потому что ему действительно нравится твоя компания. «Ближний рукопашный бой». «Например? Карате? Кулачный бой?» Ты наполовину шутишь. Хотя, насколько тебе известно, это может быть и правдой. «Вроде того», — говорит он, пожимая плечами. «По крайней мере, частично. Бывало без оружия не обходилось», — объясняет Крис. «Как в специализированных боях на ножах». «Специализированных боях на ножах?» Ты повторяешь, немного приподнимаясь. «Это же нож. Разве не проще просто…» ты делаешь паузу, поднимаешь руку и двигаешь ею взад и вперед, изображая колюще-режущее движение. «Ну ты понял…» Это заставляет Криса немного посмеяться, его явно забавляет твое невежество, хотя кажется, что он просто очарован им. «В большинстве ситуаций требуется что-то более элегантное». И тогда это происходит. Это чувство. Снова. Бурление в груди, внезапный порыв, ощущение, которое заставляет тебя чувствовать слабость в запястьях, что ты не можешь держать бедра неподвижно, неосознанно покачивая ими на месте. О нет. О нет. Это? Действительно? «Что ты имеешь в виду?» ты спрашиваешь вопреки своему здравому смыслу. «Ты не всегда можешь ударить кого-то ножом, как в фильме ужасов», — говорит он. «Самое важное в ситуациях ближнего боя — уничтожить противника как можно быстрее и тише. Если делать это по-твоему, то в конечном итоге у тебя будут неприятности». Ты понимаешь, что едва моргнула, так отчаянно пытаясь скрыть любые признаки взволнованности от этого разговора о ноже, что почти забываешь дышать. «Так… у тебя сейчас есть с собой нож?» Крис кивает. «Никогда не выхожу без него». «Могу я взглянуть?» Для тебя это кажется совершенно запретным вопросом, учитывая крайне сомнительные чувства, которые ты испытываешь, но Крис мало думает об этом и тянется к своему бедру. Ты наблюдаешь, как он немного приподнимает рубашку, чтобы дотянуться до пояса, расстегивает небольшую застежку на том, что ты ясно видишь — ножны, извлекая… ты не уверена, что это за нож, но он зазубренный и сделан из матового металла, который так и кричит «военный образец». Он протягивает его, чтобы ты могла лучше рассмотреть, немного наклонившись, хотя и не отдает его. Он доверяет тебе, конечно, но он не настолько идиот. «Так… ты, что? Специалист по ножам?» Спрашиваешь ты, пытаясь внутренне отогнать эти мысли. Что-то снова вызывает это чувство, в тебе поднимается адреналин, и ты, блядь, молишься богу, чтобы это не вывело твой имплант из строя. Какого хрена? Ты не можешь перестать думать об этом, воображение рисует образ Криса, держащего этот очень устрашающе выглядящий нож и играющегося с ним. Ты представляешь, как он использует его, чтобы разрезать твою рубашку, неуверенная, хочешь ли ты толкнуть его, пока он не пригрозит тебе или не попросит… «Ты в порядке?» — спрашивает Крис, хмурясь, когда понимает, что ты не сводишь глаз с ножа. Он не беспокоится, что ты его украдешь — это вообще не проблема. Однако на мгновение он забеспокоился, что ты можешь попытаться. Даже попытка — это проблема… «Итак, если бы я была угрозой», — быстро говоришь ты, твой голос становится громче, «как бы ты…… использовать его, чтобы нейтрализовать меня, не убивая?» Крис поднимает бровь, когда твои глаза наконец поднимаются от ножа к его лицу. Он выглядит смущенным, но ты уверена, что он поймет твой замысел через секунду. Он умен. «Я бы не стал. Ты безоружна. Мне бы это не понадобилось». «Но что, если бы я могла использовать свои силы?» Ты спрашиваешь. На секунду ты беспокоишься, что он может на самом деле этого не понять, но затем Крис переходит от вида, будто собирается поправить тебя, к виду, будто он только что обнаружил гравитацию, его глаза немного расширяются, и он откидывается назад. Наступает долгая пауза, и, черт возьми, ты точно напугала его, теперь он обрубит игру на корню… «Я бы, наверное, попытался обездвижить тебя», — отвечает он, освобождая тебя от собственного беспокойства и нервов и предоставляя место для волны уверенности, проходящей через тебя, которая, как ты знаешь, подпитывается чем-то испорченным внутри, но это не имеет значения, потому что ты уже не можешь сопротивляться этому. «Ты — ценный актив». Вы двое встречаетесь взглядами, и это происходит снова: странный, вынужденный язык, которым вы оба, кажется, полностью овладели за годы, когда вам приходилось оставлять недосказанные вещи в присутствии глаз и ушей BSAA. Вы оба немного выпрямляете свои позы, как будто спрашиваете друг у друга разрешения, и взаимность является сигналом того, что вы правильно поняли друг друга. «Покажи мне». Ты наблюдаешь, как он делает вдох и на мгновение задерживает дыхание. С того места, где ты сидишь, видно, что он обдумывает твоё предложение, быстро пытаясь оценить, следует ли ему продолжать. Ты знаешь, что это решающий момент, что мяч сейчас на сто процентов на его площадке. Ты направила приглашение, и всё, что ему нужно сделать, это решить, примет он его или откажется. «Ты уверена?» — спрашивает он. Ты молча киваешь, твои пальцы сжимаются в кулаки в предвкушении, когда он выдыхает и меняет позу так, чтобы оказаться лицом к тебе. «Хорошо», — говорит он, его тон переходит в тот диапазон, в котором он был раньше, когда вы просто вели дружескую беседу — громче и увереннее. «Я покажу тебе. Но если ты почувствуешь дискомфорт или болевые ощущения…» «Я дам тебе знать», — уверяешь ты его, твой голос немного выдает твое волнение. «Хорошо». Он намеренно подвигается на диване, пока не оказывается прямо напротив, поднимая нож очень осторожно, но с выверенной точностью. «Когда необходимо обездвижить противника в таком положении, важно убедиться, что он не может никуда отступить…» его свободная рука внезапно протягивается и хватает тебя за волосы сзади, когда ему каким-то образом удается оседлать твои ноги одним плавным движением, заставляя тебя задыхаться, когда нож подходит к твоему горлу, и хотя ты не в своем уме от прилива адреналина, ты все еще чувствуешь себя в достаточной безопасности, чтобы наслаждаться этим. Он так хорошо владеет собой, лезвие соприкасается с твоей кожей, создавая так мало давления, что тебе придется сделать что-то действительно глупое, чтобы пораниться. Крис наблюдает, как ты таешь в руках, его глаза прикованы к тебе, следят за тем, чтобы ты случайно не поддалась рефлексу и не попыталась отдернуться. Но он тебе доверяет. Тебе удалось пережить Миранду, события в деревне и всё, что, черт возьми, Хайзенберг делал с тобой, так что он вполне уверен, что тебе можно доверять, чтобы не рисковать и сдаться, когда потребуется. Если потребуется. После нескольких мгновений неподвижности, чтобы оценить ситуацию, он немного наклоняется, надавливая своим телом, немного нависая над тобой, чтобы посмотреть прямо в твои глаза. «Теперь я понял», — говорит он себе под нос, так тихо и медленно, что ты чувствуешь вибрацию его голоса лучше, чем слышишь. «Рискуешь, да?» Он спрашивает, хотя он настолько прав, что ты почти уверена, что в данный момент это риторический вопрос. Ему не нужно, чтобы ты отвечала — он видит это по тому, как ты на него смотришь. Как будто твои глаза уже умоляют его. Отстой. Это плохо. В прошлый раз Крис сделал это ради тебя, ради того, чтобы помочь тебе пройти через всё, что ты переживала, отбросив свои собственные желания. Но сейчас? Вы как будто сблизились. Ты хочешь риска и опасности, и Крис точно знает, почему — потому что ты прошла через вещи, которые буквально изменили твой мозг, и обычное возбуждение, которое наступает перед сексом, больше не подходит для тебя. А что касается Криса? То, что он хотел бы сделать с тобой, идеально удовлетворяет эту потребность. Тем не менее, все же — по одной вещи за раз. Придет время, и Крис сможет смириться с тем, что это может быть не тот случай. «Ты взяла с собой что-нибудь еще, чтобы надеть на завтрашний рейс?» — спрашивает он. Ты очень осторожно киваешь головой, совершенно потеряв дар речи, и он улыбается. «Насколько тебе нравится твой текущий наряд?» Твои глаза смотрят вниз. «Не нравится», — признаешь ты. На тебе просто свитер и… Ты даже не успеваешь закончить мысль в своей возбужденной маленькой голове, прежде чем нож начнет разрезать его. Одно неверное движение, и ты можешь получить удар ножом, но Крис, в конце концов, специалист. После того, как свитер будет разрезан, твоя футболка на очереди. Наступает момент, когда вы оба словно протрезвели от того, что с вами происходит, и вы смотрите друг на друга, принимая ситуацию, которая каким-то образом сложилась. Ты лежишь на диване, свитер и футболка разрезаны. Крис сверху с ножом в руках. Кажется чересчур, и на мгновение Крис беспокоится, что может перейти какую-то грань… «Срань господня», — шепчешь ты, улыбка расцветает в уголках твоего рта, когда ты смотришь на него. Это срабатывает. Кончиком ножа он разрезает середину твоего лифчика, слегка сжимая твои волосы сзади, как бы напоминая тебе, что рука все еще там, когда лезвие очень, очень нежно касается кожи между грудью, в то время как Крис просто сидит и наблюдает за тобой. Он изучает тебя, убеждаясь, что тебе действительно комфортно, и что ты не зашла так далеко случайно, чтобы не успеть передумать — но он также выясняет, комфортно ли ему. Он не видит никаких причин, почему бы ему этого не делать. Если и есть кто-то на планете, кто может так потакать таким фантазиям, не причиняя тебе боли, так это он, и как бы ему ни было неприятно это признавать... какая-то его часть получает что-то от того, что видит тебя в таком положении. Ты тратишь так много времени на то, чтобы отталкивать, сопротивляться, ругаться и усложнять ему жизнь, что если он решит заняться этим, то получит очень специфическое удовлетворение. Тем не менее, Крис не может не колебаться. Ситуация иная. Вы не просто два человека, оказавшиеся на базе одновременно. Вы оба на задании, за которое он отвечает, он отвечает за тебя. Он здесь, потому что должен обеспечить твою безопасность, причем на личном уровне... Он намеревался использовать эту миссию как возможность доказать руководству, что ты не опасна. Твоя рука мягко берет запястье его руки, держащей нож, и Крис беспокоится, что ты действительно передумала. Но вместо того, чтобы просить его остановиться или отталкивать, ты направляешь его руку вверх, пока лезвие не окажется перед твоим лицом. Ты встречаешься взглядом с Крисом и проводишь языком по плоской поверхности лезвия, стараясь поддерживать зрительный контакт, гарантируя, что он знает, что ты хочешь, чтобы он продолжал. Ладно, может быть, ты немного опасна. Крис смотрит на тебя еще мгновение, прежде чем убрать нож, рука в твоих волосах быстро двигает твою голову к нему, и поцелуй, который получается в результате этого, грубый, беспорядочный, настойчивый, его хватает, чтобы ты услышала щелчок выключателя. Он предоставляет тебя себе, чтобы снять обувь и джинсы, но останавливает, не позволяя притронуться к нижнему белью. Крис зацепляет нож сбоку твоих трусиков, на бедре, одаривая тебя понимающей улыбкой, прежде чем прижать лезвие к ткани, разрезая ее насквозь, и проделывая то же самое с другой стороны. А потом, к твоему удивлению, он отпускает тебя. Вместо этого он откидывается на спинку стула, выжидающе глядя на тебя. «Что мне с тобой делать?» — спрашивает он, качая головой. Ты не отвечаешь, ожидая, что он предпримет какие-то действия, но он этого не делает. «Ну?» О, Черт. Хорошо. «Эм…» Вопрос застал тебя немного врасплох, честно говоря. Ты думала, он сразу перейдет к делу. «Трахнуть меня?» Он поднимает бровь. «Ты говоришь не слишком уверенно». Он тихонько смеется про себя, на секунду опуская глаза, чтобы осмотреть нож в своих руках. «Продолжай». Его глаза вспыхивают и ловят выражение твоего лица, когда ты надеешься, что он объяснит тебе свою мысль. «Используй слова, как хорошая девочка». У тебя немного перехватывает дыхание. Ты уже была удивлена его игрой с ножом, но это? Матерь божья, ты не думала, что Редфилд будет мягкотелым — или, во всяком случае, таким мягким, каким может быть человек размером с дом с ножом в руках. Ты изо всех сил стараешься взять себя в руки, принимая решение за долю секунды, от которого у тебя переворачивается живот. «Заставь меня». Брови Криса удивленно приподнимаются, его голова наклоняется, и он слегка улыбается. «Хорошо». Он хватает тебя так внезапно, что ты ахаешь от шока, одной рукой откладывая нож на кофейный столик рядом с остатками начос, другой обвивая тебя за талию и за спину, чтобы поднять тебя с твоего нынешнего положения на диване. Ты едва успеваешь осознать, что происходит, к тому времени, как он ставит тебя обратно, твои колени на диване, руки упираются в спинку, когда он сжимает твои бедра и удерживает на месте. Как только ты оказываешься там, где он хочет, он тянет тебя назад за бедра, пока ты не прижимаешься к нему. Он все еще полностью одет, и тебя сразу же охватывает отчаянное желание заставить его расстегнуть этот ремень, желание протянуть руку назад и сделать это самостоятельно, но ты понимаешь, что сейчас лучше этого не делать. «Ну?» — спрашивает он, еще крепче прижимая тебя к себе. Ты так увлеклась этим, что все, что ты можешь сделать, это простонать, и хотя ты слышишь, как он тихонько посмеивается себе под нос, это не то, чего он хочет. «Я жду». «Пожалуйста», — скулишь ты, инстинктивно наполовину зарываясь лицом в спинку дивана. «Не говори мне, что стесняешься меня», — смеется он, рука скользит от твоего бедра к заднице, обводя изгиб ладонью. «Не после всего этого». Ты так сосредоточена на том, чтобы Крис использовал твое отношение против тебя, что не замечаешь, как он поднимает руку и опускает ее обратно на плоть твоей ягодицы с силой, достаточно мягко, чтобы прощупать почву, но все же достаточно жёстко, чтобы сделать удовлетворительный шлепок. Слова «О боже мой» слетают с твоих губ в удивленном и торопливом вдохе, твои глаза расширяются. «Обычно ты любишь выдвигать требования». «Трахни меня?» Ты спрашиваешь, нарочно стараясь говорить тихо. Все это — игра в «Тяни-толкай», и тебе это слишком нравится. Однако ты не будешь чувствовать себя виноватой из-за этого — ты итак слишком усложняешь жизнь Крису, поэтому и сейчас он, вероятно, испытывает какое-то сдерживаемое разочарование. Ты делаешь ему одолжение, честно. Он делает паузу, и ты прикусываешь губу, глядя на стену перед собой, не в состоянии видеть мужчину позади себя и гадая, собирается ли он отшлепать тебя или снова отругать. Но он не делает ничего. Вместо этого Крис глубоко выдыхает и убирает от тебя руки. Твое сердце замирает. «Я могу просто пойти спать и оставить тебя здесь, если ты не хочешь…» «Пожалуйста!» Ты практически плачешь, изгибая верхнюю часть тела так сильно, как только можешь, удерживая нижнюю часть на месте, пытаясь показать ему, в каком отчаянии ты на самом деле находишься под преднамеренным и игривым неповиновением. «Пожалуйста, трахни меня». Он улыбается, одна рука возвращается к твоему бедру, другая тянется, чтобы почесать челюсть. «Я все еще не убежден…» «Боже мой», — выдыхаешь ты, теряя терпение, выражение твоего лица немного меняется, когда ты оступаешь и закатываешь глаза. «Господи, Редфилд, просто трахни меня уже». Что-то в твоем честном подходе ставит галочку, которая ему была так нужна. Он выдыхает, рука на его челюсти опускается к ремню, расстегивает его, и ты так взволнована, что тебе требуется всё терпение мира, чтобы не начать тереться о него, находясь в ожидании. Рука на твоем бедре быстро тянется к твоему лицу, поворачивая твою голову обратно к стене, как раз вовремя, чтобы ты почувствовала, как он встает рядом, еще не входя, но давая понять, что это произойдет в любую секунду. Сначала, однако, он берет одну из твоих рук, заводит ее за спину и слегка сгибает в локте, крепко, но не слишком неудобно, чтобы держать за запястье. Он ругается себе под нос, когда входит. Как и ты. Черт возьми, он огромен, и эта поза определенно усиливает чувство, и единственное, на что тебя хватает, это хныкать в обивку дивана, пока он заполняет тебя целиком. Несмотря на энергию, которую вы оба создали, он все еще так нежен с тобой в первом акте, и слава Богу, что он такой вежливый, иначе это было бы не так весело, как сейчас, и уже не было бы так хорошо, как сейчас. Он выжидает мгновение, чтобы убедиться, что ты в порядке, ждет, пока ты выгнешь спину и дашь понять, что готова. «Невероятно», — смеется он, хотя, признаться, у него немного перехватывает дыхание, когда он не торопится, его толчки медленные и контролируемые. «Столько проблем из-за тебя, и всё, что мне нужно сделать, чтобы заставить тебя быть хорошей девочкой, это перегнуть через диван и напомнить тебе, кто здесь главный». Твоё нытье превращается в стоны, а мозг в значительной степени превращается в кашу от чистого прилива дофамина, который приходит, когда ты слышишь фразу «хорошая девочка». Может быть, это потому, что ты, как говорит Крис, являешься нарушителем спокойствия. Иногда ты делаешь все возможное, чтобы вызвать головную боль у окружающих в качестве своего рода мести, включая Криса. Может быть это действительно так, раз мистер Герой говорит тебе, что ты хорошая девочка, точно так же, как худшее человеческое существо, которое ты когда-либо встречала, говорило тебе, что ты грязная шлюха, пока ты отсасывала ему на старом диване, и он заставлял тебя чувствовать себя теплой и пушистой, хоть немного в извращённом смысле. Важно то, что когда Редфилд хватает тебя за бедра, без предупреждения врывается всем своим существом и говорит: «Боже, ты прекрасна», все, что ты хочешь сделать, это поцеловать его. Может быть, ты изголодалась по таким чувствам. Прошло так много времени с тех пор, как кто-то был добр к тебе. По настоящему добр. Не «по-своему». По настоящему. Добр. Действительно заботящийся. Черт, он действительно заботится о тебе, да? Даже когда он трахает тебя, он убеждается, что ты... Когда он набирает темп, его член снова и снова ударяет в то место внутри тебя, которое заставляет чувствовать тебя хорошо настолько, что ты можешь поклясться, что, блядь, чувствуешь отдачу в своей челюсти. «То, что я хочу сделать с тобой», — говорит он, и произношение больше похоже на ворчание. Ты хочешь спросить, что именно, но твое любопытство отступает на второй план перед желанием получить больше удовольствия в той конкретной точке. Несмотря на роли, которые вы взяли на себя в этот раз, он по-прежнему внимателен, как всегда. Ты умоляешь его быть быстрее, и он подчиняется. Если тебе что-то особенно нравится, он обращает внимание на твою реакцию и старается больше. Он снова хватает тебя за волосы сзади и оттягивает назад, заставляя тебя подняться с дивана и прижаться спиной к его груди, а другая его рука двигается от твоего бедра, чтобы обхватить тебя спереди и поддержать. Как только ты оказываешься в таком положении, пальцы, запутавшиеся в твоих волосах, высвобождаются и быстро спускаются вниз между ног, сразу же находя свое место и приступая к работе. Он был внимателен, и внимателен ко всем деталям. Твоя голова несколько непроизвольно опускается ему на плечо, когда ты стонешь от смешанных ощущений, давая Крису прекрасную возможность наклониться и начать шептать тебе на ухо, его голос такой низкий, что ты слышишь в нем гул. «Мне нравится, как легко ты оказываешься так близко», — замечает он, рука, прижимающая тебя к нему, немного сжимается, когда его толчки начинают усиливаться. «Ты хороша в этом, не правда ли? Ты же не собираешься…» — он хмыкает, его дыхание немного сбивается, прежде чем он ругается себе под нос. «Ты же не собираешься кончать без моего разрешения, не так ли?» Твои глаза, которые были в мечтательном, пьяном, полуприкрытом состоянии, распахиваются. Редфилд за сегодняшний вечер кажется не закончит превосходит твои ожидания, да? «Н-нет». «Потому что это не то, что делают хорошие девочки, верно?» «Нет». «Нет, кто?» — говорит он сквозь зубы, явно находясь на грани, как и ты. «Произнеси мое имя». «Крис», — отчаянно говоришь ты, готовая на все в этот момент, пытаясь получить разрешение до того, как окажешься настолько близко, что будешь готов буквально на все ради этого — что происходит быстро. Он резко вдыхает, и на секунду тебе кажется, что у тебя все получилось, но он не сдается. «Попробуй еще раз». «…Редфилд». Он снова ворчит, темп каким-то образом набирает обороты, хныканье начинает вырываться из тебя с каждым вдохом, когда твое тело изо всех сил пытается держать себя в руках в сложившихся обстоятельствах, твои бедра начинают дрожать, шея напрягается, грудь болит, когда ты пытаешься контролировать свое дыхание и размеренно останавливать себя, чтобы не переступить через край. Вы оба знаете, что ты не называешь его по фамилии ни по какой другой причине, кроме как для того, чтобы проявить неуважение к нему, отвергнуть его попытки дружбы, отказаться перейти на «ты», какими и должны быть ваши отношения. Ты задаешься вопросом, раздражает ли его то, что ты говоришь это прямо сейчас, потому что он знает, что это неуважительно, или потому, что это напоминает ему о том, над кем он сейчас имеет власть. «Хорошая девочка», — наконец выдыхает он тебе в ухо, и, черт возьми, это так чертовски приятно слышать, и ты клянешься богом, что это доходит прямо до твоего… «Пожалуйста!» Ты хнычешь, твой голос дрожит и хрипит. «Пожалуйста, дай мне кончить, Редфилд…» «Уже?» Он смеется. Ты же знаешь, что это наполовину правда. Он также близок, как и ты. «Если бы я знал, что это все, что нужно, чтобы поставить тебя на место, я бы трахнул тебя давным-давно». Ты пытаешься заговорить, но единственный звук, который выходит, — это измученный стон — этого достаточно, чтобы он понял, что ты серьёзна. «Ты понятия не имеешь, сколько раз я думал о…» он обрывает себя, когда снова раздается стон. «Каждый раз, когда ты закатывала глаза, каждый раз, когда ты угрожала…» он даже не может закончить свои предложения. Это пытка. Ты действительно надеешься, что стены достаточно толстые, потому что на этом этапе ты практически кричишь. «Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста», — плачешь ты. «Боже мой, боже мой, пожалуйста, могу я, пожалуйста…» «Давай». Ты теряешь контроль над собой, все твое тело восстает против хватки Криса, ты трясешься и дрожишь, выгибая спину и бедра, но его хватка не ослабевает, и это только служит напоминанием о том, какой он сильный, и как безопасно он заставляет тебя чувствовать себя, и как хорошо кончать вот так — просто отпустить себя рядом с ним, и на один, единственный момент ты так воодушевлена, что то, как ты стонешь «Редфилд», звучит настолько непристойно, что неудивительно, что он сразу же следует за тобой, зарываясь лицом в пространство между твоей шеей и плечом, обнимая тебя так крепко, что становится почти больно. Однако ты благодарна ему за то, что он так тебя держит, потому что твои ноги сразу же начинают казаться желе. Как только вы оба преодолеете разрядку, он мягко и осторожно опускает тебя на диван, потратив секунду на то, чтобы снова залезть в штаны, прежде чем опуститься рядом с тобой. Ты смотришь на свою сброшенную, порезанную одежду и выдыхаешь. «Рада, что я перепаковала вещи». «Я, э-э…» он прочищает горло. «Я возмещу». Он делает паузу, наблюдая, как ты поворачиваешь шею из стороны в сторону, растягивая мышцы. Ты, должно быть, сейчас в полном беспорядке. «Сходишь со мной по магазинам после того, как оттрахал меня?» Ты смеешься, слегка ухмыляясь. «Я знаю, что у нас есть небольшая разница в возрасте, но я не думала, что ты заделаешься в папочки». Он улыбается про себя и качает головой. «Если замена трех предметов одежды делает меня папочкой, то тебе нужно немного повысить свои стандарты». Он вдыхает, его плечи немного опускаются. «Нам не следовало этого делать», — признается он вслух. «Не то чтобы я неблагодарный, я просто…» «Должен был отвечать за меня?» Ты предлагаешь, пожимая плечами, когда он молча кивает. «Я думала, что в этом и есть половина веселья — делать то, что мы не должны. Как… риск». Он указывает на разбросанную одежду на полу. «Ты та, кто начала эту историю с ножом. Ты мне скажи». «Туше». Вы двое сидите спокойно еще несколько минут, прежде чем прийти в себя, позволяя телу немного остыть от секса. «Хочешь, я принесу тебе полотенце?» — спрашивает Крис. «Не волнуйся. Я все равно пойду приму душ». Ты наклоняешь верхнюю часть тела вперед, используя момент, чтобы подняться и встать с дивана, давая себе мгновение, оказавшись на ногах, пытаясь унять дрожь в коленях. Как только ты почувствуешь себя немного более уверенно, ты доберешься до ванной. После этого горячий душ, вероятно, поможет тебе уснуть — и это хорошо, учитывая, что завтрашний рейс будет совсем не коротким. «Итак, ты и я…?» Он внезапно спрашивает. Ты медленно останавливаешься, оборачиваешься и видишь, что Крис, похоже, удивлен тем, что он спросил об этом, так же, как и ты. После нескольких секунд молчания, когда Крис наконец собрался с мыслями и убедился, что ты не будешь впадать в ярость, он продолжает. «Я не имею в виду ничего формального или официального. Я знаю, что ты не… я не…» он замолкает на секунду. «Ни один из нас не находится в подходящем месте для чего-либо…» «Что не было бы просто случайным?» Ты предлагаешь, бросая ему спасательный круг. Он кивает. «Да», — соглашается. «По крайней мере, пока мы вместе на задании». «Но ты все еще хочешь трахаться?» Ты слегка ухмыляешься, прекрасно понимая, насколько прямолинейно себя ведешь. Он немного сдвигается. Ты делаешь это нарочно, провоцируешь его, чтобы сбить с толку, пытаешься скрыть все, что ты на самом деле чувствуешь или думаешь прямо сейчас. Ты всегда была такой, и у Криса есть подозрение, что, вероятно, именно поэтому Хайзенберг из всех людей так сильно любил тебя — хотя это основано на предположении, что человек, которым ты была, когда приехала в деревню, был тем же человеком, которого он должен был привести в BSAA. «Я просто думаю, что попытка игнорировать это будет более отвлекающей, чем позволить всему идти своим чередом». «Идти своим чередом?» «Что бы это ни было». Ты немного смеешься над этим. «Снижение вреда. Неплохо, Редфилд». «Это не…» — он обрывает себя, зная, что лучше не спорить, когда ты в таком настроении. В этом нет смысла. Это никуда не приведет, потому что ты просто пытаешься отвлечься. «Если тебе не интересно, то все в порядке. Я так же счастлив никогда больше не говорить об этом и забыть, что это произошло». Конечно, это всего лишь фигура речи — так секс не забывается, — но «я притворюсь, что забыл, что это произошло» не так обнадеживает. Крис ждет отказа, который, как он предполагает, последует, и когда твои глаза оглядывают его с ног до головы, он готовится к этому удару. «Я не говорила «нет», — заявляешь ты, пожимая плечами. Прежде чем он сможет по-настоящему осознать то, что ты сказала, ты исчезаешь в ванной. «…Значит, мы вместе?» — зовет он, наклоняясь вперед с того места, где сидит, как будто может услышать все, что ты ответишь, немного лучше. «На данный момент». Ты включаешь душ. У тебя во рту металлический привкус. Ты клянешься богом, что пар пахнет сигарным дымом. Ты ступаешь под воду и стоишь там безучастно, позволяя ей течь по телу и отчаянно надеясь, что грудь перестанет болеть. Ты раздумываешь над причиной, может ты потянула мышцу в грудине, или же это благодаря сильной хватке Криса, а может из-за чувство вины. Все, что угодно, лишь бы не признавать, что ты чувствуешь, как дергается Каду внутри.