The Dark Side of White Thought

      Звуки механизмов эхом отражались о металлические стены, шастали и носились по тёмной камере пленника, а вскоре ударной волной влетали в уши. Самому же пленнику оставалось лишь кривиться в лице, когда каждый второй или третий раз явно не смазанные железные клешни буквально визжали своей ржавчиной, моля хоть о капле такого же ржавого цвета смазки от коррозии.       Хрустальная слеза в уголках глаз всё никак не могла скатиться по уже давно остывшим щекам. Сам по себе заточённый выглядел…неплохо? Если не считать синяки под глазами и явно исхудавшее тело - похоже, тот напрочь отказывался есть, или же его специально морили голодом. Да и ранее яркие красно-огненные глаза теперь покрылись белой плёнкой горя и боли. На левом глазу красовался шрам, благо зрачок был в порядке, а это значит, что парень видит им всё так же хорошо. Аккуратно сложенные в пучок бурые волосы всё-таки не входили в общий состав из-за своей короткой длины и были слегка потрёпаны. На лице Млечным Путём раскинулось красное пятно, больше похожее на сыпь или болезнь, но нет. Его словно обмазали золой красного цвета, что уходила с переносицы под глаза, слегка ложась на щёки, и вверх к бровям поперёк носа. На самом красном пятне крапинками были раскиданы белые пятнышки разных размеров. Да и уши у шатена были необычными, напоминали то ли бараньи, то ли коровьи, что всё так же были окрашены в тот самый алый цвет. Пацана можно было бы шуточно назвать телёнком, но незадача: выглядел алоглазый вовсе не на пятнадцать, а из больничной накидки в крестовине отходил хвост с кисточкой на конце. Одет он был явно в больничную накидку. Шортики, что кончались чуть выше колен, однотонного бирюзового цвета, и такая же футболка, на плече которой был номерок «001». Так он заключённый или просто ненормальный, которого посадили в тюрьму? Похоже, хвостатый и сам до конца не понимал. Равно так же как и не понимал, сколько он вообще тут пробыл.       Всё, что он делал на протяжении всего пребывания в этом занимательном месте, это либо сидел где-то в уголке, либо же шастал по всей металлической коробке туда-сюда. Не то, чтобы ему было скучно, скорее, чтобы избавиться от тех самых хрустальных капель на глазах. Это было очевидно по тому, как тот хватался за волосы, но, вспоминая, что тут наверняка идёт слежка, пытался избежать жалости в свою сторону, поэтому кисти рук быстро уходили на затылок, лишь слегка зарываясь в каштановые волосы. Но это приходилось делать не только от обиды, но и от жуткой боли в области бёдер. Под рёбрами были наложены бинты, скрывающие за собой довольно крупный порез, что явно не был сделан владельцем оболочки.       Что же касалось «посещения», к нему зашли всего раз и довольно давно, если предполагать, что он тут всего пару дней. Приходил довольно щуплый докторишка, ничуть не выше пациента, если так можно выразиться. Сменил бинты, что-то пробубнил и ушёл. В тот момент шатен чувствовал себя уж слишком плохо. Сложно понять, что тебе говорят, когда перед глазами всё плывет, а в ушах звенит.       Сейчас у него наконец есть время всё осмыслить. Красный, на самом деле, помнил практически всё. Он Номер Один - первый недочеловек, выращенный в пробирке из ДНК настоящего представителя расы людей. Оригинал и клон действительно были похожи внешне. Но не характерами. Ему самому пришлось развиваться как личности, лишь отдалённо имея в подсознании некоторые знания. Индивидуума по невероятной удаче при эксперименте посчитали мёртвым. Ловко выскользнув из клешни смерти, тот долгое время скитался и прятался на складах, радуясь каждой новой тени, в которой он чувствовал себя в безопасности. Но сейчас, в практически кромешной тьме, он умирал изнутри. Тогда парень решил, что может пойти против создателя. Или хотя бы попытаться. Ему удалось спасти некоторых себе подобных, что несильно отличались. У кого-то было не красное пятно на лице, а жёлтое или серое. Тоже самое касалось и цвета глаз. Различала их одежда. Раньше шатен смог отыскать что-то вроде рубашки и накидки поверх, напоминающую пальто. Часто при вылазках она могла рваться в некоторых местах, поэтому множество швов стали напоминать шрамы.       Вскоре слухи о сбежавшем эксперименте быстро разлетелись по всей лаборатории. И, конечно же, до создателя. Но последний был вовсе не обеспокоен сбежавшим недоразумением, а скорее это пробудило в нём азарт. Понаблюдать за своим творением и побыть богом. Самое забавное то, что ученый считал всех этих гомункулов совершенно неразвитыми во всех областях. Лишь выделив Красного, нарекая того своим любимцем и тем, кто может хоть немного здраво мыслить и продумывать действия. У самого шатена не было как такого имени, кровные братья называли его по-разному, начиная от «лидера», заканчивая «Шрамом», но повстанец и не был против.       Долгое время они прятались во мраке. Ровно до тех пор, пока Джеймс не сообщил лидеру о том, что их скорее всего засекли и знают их местонахождение. Прятаться было уже негде. Когда число повстанцев приблизилось к восьми, это заставило Диктора усилить охрану и слежку. Свободных цехов уже не оставалось. Тогда у Красного не осталось выбора, кроме как напасть первыми. Ему было страшно. Даже слишком. Импульсивное решение не заставило себя долго ждать и дало обратную, смертельную волну. Создатель явно просчитал такой ход и встретил гостей «тёплым приёмом», обещая, что если они пройдут все испытания, то они доберутся до него. В первом из трёх испытаний Шрам получает удар лезвием от робота, и сейчас нехило так страдает, видимо, в лезвии был яд. Потеряв всех кровных братьев, тот, с их кровью на руках, наконец видит заветную дверь. Ярость в теле заглушила физическую боль. Да и моральную тоже. Если бы всё было так просто. Почти что выбивая её с петель, перед собой он видит лишь пустое кресло, большой экран с большой панелью, усыпанной кнопками. А на самом экране: «Взрыв через 0:03». Обратный отсчёт проходит быстрее, чем нужно. Ему так показалось. А дальше ничего. Тьма. Лишь пока тот плавал в бесконечном мраке своего подсознания. Слышал голоса, капельницу, иногда даже чувствовал, как ему кололи что-то в плечо. И сейчас он продолжает сидеть во мраке. Его просто оставили в живых. Любезно перебинтовали и закинули в холодную клетку.

***

      Когда где-то в дали слышатся очередные шаги, тело начинает отдавать болью из-за напряжения. Каждая косточка тела умоляла о небольшом отдыхе, суставы и клетки тела ныли и молили о том же.       В какой-то момент хвостатый даже привык к шагам за стенами, они приближались, заставляли напрягаться и резко вставать, словно готовясь к бою. Но так же стремительно утихали, растворялись в бесконечных лабиринтах лаборатории.       Однако сейчас эти шаги звучали иначе. Они были тяжелее и увереннее, целенаправленные, куда-то в сторону «камеры хранения». Из последних сил Красный поднимается на ноги, кончик хвоста слегка дёргается от боли. Рана на бедре хоть и стала значительно меньше болеть, но так и не давала о себе забыть. Бывало, что приходилось просыпаться от резкой боли. Такое часто случалось, когда лидер отказывался принимать пищу, явно содержащую в себе обезболивающие и лекарство. Обычно приносили легкую пищу, например, кашу или суп. Вот это забота, вот это спасибо большое.       В очередной раз он закусывает щёку. Терпит. Даже после восстания он остался своенравным и несломленным. А надолго ли это? Кто знает, в какой момент всё может пойти под откос. Что же с ним сделают, как только он поправится? Запрягут, словно лошадь в упряжь, и заставят таскать всякие коробки? Что ж, вряд-ли кому-нибудь хотелось бы работать под плёткой, особенно если это плётка твоего врага.       Впервые за долгое время железные двери позволяют свету ламп из коридора проникнуть в покрытую тьмой камеру. Когда железные створки окончательно раздвигаются, уходя в стены, издают небольшой скрежет и замолкают, ранее тёмное пятно, облучённое светом, начинает приближаться и вырисовывать очертания, напоминающие человека. - Стоит уже наконец взяться и смазать механизм, а то так и будет резать тебе уши, - красноглазый готов был поклясться, что его несколько раз успело шибануть током изнутри. Всё тело запылало огнём, сердце бешено колотилось, живот начало крутить, а нижняя губа слегка подрагивала, но острые зубы впились в плоть до самой крови, удерживая, чтобы не дай бог вошедший не увидел страх и переживание. В какой-то степени шатен впал в ступор и безмолвие. Хотелось кричать, кричать от боли и злобы, упасть на колени и спрятаться - то, чего он боялся, свершилось. Сейчас перед ним стоял никто иной, как сам создатель, владелец компании и, как однажды он сам отшутился, отец шрамированного. Внимательно изучив реакцию хвостатого, Диктор продолжает говорить только тогда, когда молчание начинает вызывать дискомфорт у Первого, и тот сжимает кисти рук в кулаки: - Я вижу, тебе лучше, - он демонстративным движением головы вновь проходится по телу перед собой. – это не может не радовать меня. – он видит, как Первый начинает закипать - тот сжал челюсть, желая хранить молчание, и понимает, что сейчас в нём бушует слишком большой букет эмоций. Дабы подтвердить это, он ненавязчиво и даже заботливо выкидывает: «Рана всё ещё болит? Кошмары остались?», но его упорно игнорируют, конечно, пытаются что-то сказать, но изо рта «собеседника» вылетают только горькие вздохи. Он всё ещё борется с собой. Тогда учёный делает ещё несколько уверенных шагов вперёд, на что получает крик: - Да! – добившись хоть какой-то реакции, Диктор останавливается на месте. - Это значит, твои раны ещё болят? – уточняет мужчина с тёмными волосами. - Да… - когда голос заточённого начинает дрожать и звучит тише, ему становится не до шуток. Он всегда имел чёткий план и понятие, что ему делать. Сейчас же он даже не знал, почему испытывает настоящий звериный ужас и даже не может взглянуть на вошедшего. Он никогда не боялся создателя. Ну или он не думал об этом. Единственная их встреча должна была состояться в результате революции. Шрам, как герой, должен был расправиться с злодеем и больше ничего. Конечно, он допускал возможность того, что революция может провалиться, но совсем не ожидал, что его запрут в железной коробке и будут кормить кашей с таблетками. Сейчас он чувствовал себя загнанным будочным псом. Постепенно, уйдя в мысли, дрожь спала, глаза остановились на одной из железных пластин пола. А Диктор просто позволил ему это. Не стал вновь угрожающе идти на него, даже говорить что-либо. Он сохранял царящую тишь. Только минут через пять с уст КБ слетает облегчённый выдох, а значит учёный может продолжать. - А кошмары? Мне казалось, ты плохо сегодня спа... – ему не дают закончить. Перебивают. - Я в норме, просто уйди. – Красному ничего не остаётся, кроме как попытаться выгнать из камеры учёного. Он ещё подумает над тем, что сказать ему в следующий раз, но сейчас он не готов вести беседу. Голова сама обиженно отворачивается от обидчика, который, казалось бы, ничего не сделал даже, лишь поинтересовался здоровьем. Но Первому обидно до глубины души. Он ненавидел в себе слабость. Он ненавидел, когда его жалели. От этой мысли голова чуть больше жмётся к собственному плечу, а глаза жмурятся. Ох, как бы он хотел сейчас открыть глаза, и перед ним никого бы не было. Да, пусть он будет корчиться от боли, но перед ним не будет стоять создатель, хоть как таковым его даже не считали, говоря, что тот просто монстр. Поэтому сейчас Первый слегка поджимает хвост и разрешает себе немного помечтать. Он действительно как ребёнок. Очень злой и обиженный на всё ребёнок. - Ладно, – внезапный ответ застаёт его врасплох. - но не смей потом огрызаться на меня, что я виноват в том, что ты не поправляешься и страдаешь от кошмаров. – тень человека напротив начинает колыхаться. Силуэт вновь расплывается и двери закрываются с небольшим хлопком металла и скрежета. Учёный прав, уши действительно режет.       Только спустя минуту-две Красный понимает, что буквально опозорился. Пусть в целом его сознание было не таким чистым и трезвым, но тревога и паника спали окончательно, когда шаги исчезли. Тогда заключенный, пошатываясь, возвращается в свой уголок, устало ударяется плечом о стену, издавая большой грохот, скатывается на колени и касается головой холодной стены камеры. В какой-то момент он был уверен, что скупая слеза-таки разобьётся об пол, но этого не происходит. Он с болью запрокидывает голову наверх, сдерживаясь. Тело начинает ныть. Видимо, тоже отошло от состояния шока и стресса.       Ему определённо будет нехорошо, когда он проснётся. Ну а сейчас у него нет другого выбора, кроме как просто-напросто провалиться в сон, чтобы хоть как-то восполнить силы и скоротать время. В любом случае это лучше, чем сидеть сейчас и не спать, думая о том, каким же слабаком ты только что был.