Выше всякой похвалы

      Зеницу сидел на большом подоконнике вдали от всех, безучастно смотря на темнеющие дали. В руках бокал с уже слабо слабошипучим шампанским, которое он растягивает больше получаса.              Телефон разрывался от сообщений. Агацума глубоко вдохнул и проверил уведомления. Оказалось, в общей беседе его старшей группы по айкидо, куда школьники постоянно присылают самодельные мемы про Зеницу, началась словесная разборка между лучшими учениками.              Зеницу устало отложил телефон и с усилием потёр виски. Либо в этом шампанском что-то подмешано (на что Зеницу бы даже не удивился, зная, какой контингент на свадьбе), либо ему действительно пора взять отпуск на работе. Потому что иначе уже нельзя.              Улететь куда-нибудь на море, в тёплые страны, где пляжи, коктейли, красивые барышни, а ещё...        — Зе-е-е-еницу!!!!!              Агацума был готов свернуться в маленький клубочек прямо здесь, на полу, в луже алкоголя и собственных слёз. Название бы было соответствующее этому коктейлю из боли, выгорания и вселенского непонимания почему я?! — «Твою мать».        — Да, Танджиро? — Устало произнёс Агацума и снова круговыми движениями пальцев потёр с усилием виски, взглянув на друга.              Камадо пьян. Очень сильно пьян, заметил Зеницу. Где-то под холкой зашевелились волосы от нехорошего предчувствия. По краснющим глазам, щекам, да и, в целом, по всем частям тела, которые не скрывал парадный костюм, а также по шатающейся походке, было видно, что в процентном соотношении алкоголя в парнишке было 1/2.        «— Сколько он вылакал? И почему?» — Зеницу изогнул бровь и поднёс к губам бокал, осматривая друга сверху вниз. Парень не успел сделать и глотка.        — О! — Воскликнул Камадо завидев алкоголь и потянулся за чужим успокоительным. Зеницу как ошпаренный отлетел в угол, к окну, отодвигая от себя пьяницу.        — Ты сдурел?! Куда тебе ещё?! — Былая хандра сменилась истерикой и гневом.        — Я отдыхаю! Мне можно! — Обиженно отозвался Танджиро, надув губы как ребёнок, но продолжал тянуться руками к далеко не детскому напитку. — К тому же... — Он слегка погрустнел и сбавил напор. — День сегодня...не очень.              Отдышавшись, Агацума немного успокоился и внимательно оглядел лицо друга. Оно такое румяное не совсем от алкоголя. Оно красное ещё и от слёз. Брови Зеницу поползли вверх.        — Что случилось? — Спокойно, сбавив тон, спросил он. Со стороны Танджиро никакой реакции. Он всё также стоял и смотрел в одну точку, покачиваясь. Вздохнув, Зеницу улыбнулся и звонко похлопал по месту рядом с собой, привлекая внимание собеседника. — Садись давай, поговорим.              Танджиро поднял на него заплывший взгляд. Одинокая слеза мазком прошлась по щеке еле видимой дорожкой.        — Я... Я люблю его.              Агацуму чуть не хватил удар, а сердце сжалось, пока ком волнения застрял в глотке. Он залпом выпил содержимое бокала и поставил его подальше от себя, собираясь с мыслями.        — К-кого? — В голове скандировались фразы, находить подтверждения, которым не очень хотелось. Они горько и склизко оседали на корне языка – «Я профан в делах амурных», «Только бы не тот, чьё – имя – нельзя – называть».        — Мудзана! — Сказал и разрыдался.              Но Зеницу хотел выть.              Что сегодня за день такой?!                                    — Опа, Гию, мой друг, ты тоже здесь проветриваешься? — Тихо и лаконично произнёс Узуй, проходя к резным, массивным перилам балкончика, где стоял Томиока.              Мужчина в ответ лишь слабо кивнул и заправил выбившуюся прядь за ухо, снова обратившись взглядом на небо.              Стояла лёгкая прохлада, слабый ветерок колыхал уже поредевшую листву, а звёзды мерцали маленькими жемчужинами в тягучей, как дёготь, черноте августовской ночи.              Ехидно хмыкнув себе под нос, Тенген спиной облокотился на холодное ограждение и начал всматриваться в спокойное лицо собеседника, которому будто и дела не было до приколов музыканта.              Вскинув бровь, певец гаденько ухмыльнулся. Лёгкий румянец проступал на тонкой призрачно-белой коже, а глаза были полуприкрыты, словно Гию сейчас заснёт на этом самом месте.        «— А-а-а... Томиока, Томиока... Тоже налакался вусмерть?»              Тенген также был пьян, но явно пободрее всех присутствующих на празднике. И ему ой как хотелось развлечься. Надо же до кого-то доебаться?        — Ну так... И как твоя работа?              Спокойный, даже слишком, взгляд Томиоки метнулся к лицу мужчины, долго всматриваясь тому в глаза. Неужто Тенгену показалось или на мгновение, в нём читалось презрение?        — Ты идиот?              Сказать, что Узую было неловко... Оу, нет. Его это исключительно забавляло, ибо всё только начиналось.              Намеренно придвинувшись ближе к собеседнику, Тенген невинно удивился, вскинув бровь:        — Что случилось, Томиока-сан? Я всего лишь интересуюсь вашим положением дел на работе и всё. Дружеская забота, смекаете? — И подмигнул.              Тенген проглотил смешок, когда увидел, как на невозмутимом лице собеседника заиграли желваки.        — Хорошо ли вам платят?              Томиока по-прежнему пытливо всматривался в особу перед собой и, чуть больше сгорбив плечи, облокотился на громоздкие перила ещё удручённее, чем было. Но вдруг его плечи слегка встрепенулись, когда Гию опустил голову чуть вниз, на землю, однако сразу же её поднял, возвращаясь к диалогу.              Узуй заметил это, но виду не подал. Он взглядом намекал на то, что хочет получить ответ, мол, «ну, что скажешь?».              Холодно оценив этот дерзкий выпад стоявшей рядом фигуры, Томиока презрительно сказал:        — Ты мой работодатель. Это не этично.              Узуй тихо хихикнул.        — К тому же, я сейчас совсем не расположен для разговора о работе. — Певец подметил, что речь у собеседника достаточно чёткая для его полуомёбного состояния. — В такой-то день.              Вскинув густую бровь, Узуй на секунду задержала на, до ужаса, проницательном выражении лица Томиоки и перевёл взгляд на пейзаж перед собой. Что-то засосало под ложечкой.        — Да, действительно. — Коренастый мужчина опёрся на резное ограждение балкончика и задумчиво продолжил. — Сегодня безумный день.              Гию стрельнул холодной гладью своих глаз в сторону Узуя. Пара мгновений молчания и он выдаёт то, от чего у певца на корне языка начинает неприятно пощипывать.        — От части, в этом твоя заслуга, херов Купидон.              Злостно щуря глаза, Тенген прикусывает щёку изнутри.        — А-а-а... Я знаю, знаю. Я всё напутал и подвёл Кёджуро! Ну что поделать, Танджиро мил со всеми. Мне его иногда так трудно читать...        — Наконец ты признал это. — Тенгену могло показаться, но он точно слышал издевательский смешок. — Но не могу не согласиться, — Кивает Томиока. — Однако я не только про это.              Узуй оборачивается на своего спутника, а тот кивком головы указывает вниз, на землю под балконом.              Недоброе предложение закралось в чертоги разума, подтверждаясь почти сразу.              На небольшую беседку у входа как раз прекрасно открывался вид с этого балкона. Две окутанные мягким жёлтым светом фигуры были хорошо видны: для многих новый знакомый — Аказа — и младший Ренгоку о чём-то разговаривали.              Глаза Узуя загорелись и он, высунувшись почти всем торсом через перила, пытался услышать хоть что-то из их разговора, но безуспешно.        — Мне кажется... — Начал Томиока.              В этот момент мужчины поняли, что явно недолжны были видеть момент чужого счастья: Сенджуро и Аказа начали самозабвенно целоваться.              Оба мужчины сразу отпрянули от ограждения и посмотрели друг на друга.        — ...Да, мы застали очень интимный момент.        — Думаю, нам стоит уйти. — Предложил певец. — Я ещё не ел фунчозу.              Аккуратно поправив галстук, Гию коротко кивнул. — Согласен.              Но тут они услышали злобные крики, доносящиеся из беседки.              Тембр этого голоса не узнать было нельзя.        — Боже, Кёджуро... — Одновременно выдохнули мужчины.              Томиока и Тенген направились к широкой винтовой лестнице, ведущей на первый этаж.        — Потом напомни мне, что я должен спросить про их историю знакомства.              Узуй думал, что его язык присох к нёбу.        — Мы не спрашивали из уважения, но ты явно осведомлён. — Тенген напряжённо кивнул, подтверждая слова друга. — Сложно не заметить, что это не только из-за Сенджуро.              Гию пытливо прожигал взглядом лицо мужчины, но тот даже не реагировал. Сейчас главное не допустить очередной потасовки этих двоих.              Они же не могут подвести жениха и невесту, так?              Выбегая на улицу, мужчины не спешат показываться.              Томиока рукой останавливает крупную тушку, которая была готова первой вписаться в балаган.        — Их отношения – не наше дело. — Тактично замечает Гию. — Вмешаемся, если будет идти к драке.        — Блестящая идея. — Цыкнул певец. — Какая свадьба без мордобоя, а? — Горько хмыкает, прикидывая физические возможности Ренгоку и Аказы.        — Эта свадьба.              Расстёгивая ещё несколько пуговиц своей рубашки, Тенген натужно улыбается. — Да, иначе Мицури расстроится.              Томиока лишь кивает, и они остаются на крыльце, защищённые густыми кустарниками от посторонних глаз, что звучит достаточно иронично.