Таценда

      Звук непрошеного будильника резко выдергивает из долгожданного сна, причиняя уже физическую боль вместе с привычной душевной. Уилл морщится и, не утруждаясь разлепить глаза, произносит насколько возможно четко:       — Будильник, отбой.       Когда будильник наконец-то затыкается на половине своей раздражающей песни, мужчина выдыхает, снова терпя головную боль и усталость. Безвольно свисала с кровати его рука, которую уже начал облизывать кто-то из четырех собак.       Боясь упасть в сон и опоздать на работу, Уилл разлепляет веки и на мгновение хмыкает при виде уставившихся на него в ожидании питомцев. Он садится на край кровати, чувствуя себя по-утреннему гадко. Простынь, подушка, футболка — снова влажные от пота. Слишком реалистичные образы чужой жестокости просто так никогда не оставляли в покое.       Стараясь не вспоминать свой очередной кошмар, Уилл поплелся в ванную, по пути до которой одна из собак подбадривающе щекотнула своей длинной ухоженной шерстью лодыжку хозяина.              - //-              Облачно, даже пасмурно, что нравилось Уиллу больше солнечного жаркого дня. Преподаватель иногда посматривал по сторонам, помимо дороги, по которой ехал. Магазины Киберлайф были закрыты на неопределенный срок или же теперь продавали лишь необходимые биокомпоненты и оборудование для поддержания работы андроидов. Билборды всех размеров прекратили кричать о покупке безвольных андроидов, а показывали любую другую коммерческую продукцию. Но все это лишь последствия чего-то гораздо большего. То, что он видел, уже в который раз приводило к одной определенной мысли: события в Детройте безвозвратно изменили мир. Плоды революции пожинают не современники, а потомки. Возможно, Маркус совершил исключительный случай, обойдя историческую закономерность.       Песня, что стала известна всем 11 ноября 2038 года, пробила последнюю преграду тотального неприятия и покорила даже президента Уоррен, которая официально поставила на рассмотрение факт того, что андроиды — новая форма жизни на планете. После этого мир воспринимает изменения в некотором роде сбивчиво, сочетая компромисс и сопротивление.       Нет сегрегации ни в транспорте, ни на остановках, ни в одном общественном месте. Ходи, девиант, где хочешь, свободно. Бездомным. Потому что свое жилье еще нужно ухитриться получить. Людям нужнее, так же как и работа, особенно более весомая и престижная. Можно было с легкостью заметить девиантов, выполняющих работу подстать своим функциям, только теперь не бесплатно.       На тротуаре какой-то андроид присел на одну потертую картонку рядом с безработным, который не был против в тот момент, когда Уилл проезжал мимо них. Обратная сторона медали равных прав, за которые лидер революции борется до сих пор. Только теперь не силами одного Иерихона.       В любом штате можно найти максимум один Центр помощи и реабилитации для девиантов. Виргинию не обошло это стороной. Восполнить запас тириума или справиться с незначительными повреждениями просто, но если дело будет серьезным, то путь один — в башню Киберлайф за свой счет или чей-либо еще. Только они располагают «тяжелой артиллерией».       Иногда в свободное время Грэм приходит в такой Центр добровольцем. Там же он и познакомился с Аланой. По своему программному обеспечению она является психологом, но как только представилась возможность для совместного обучения андроидов и людей, она поступила на кафедру психологии в Джордж Тауне, где после «экспресс-обучения» сама стала читать лекции. Алане хотелось стать ближе к людям, по крайней мере, так она ответила однажды Уиллу. Он мог точно сказать, что все-таки в неизвестной ему степени такой опыт социализации в дальнейшем помог ей начать свою настоящую карьеру в данной сфере. Только сейчас Уилл мимолетно понял, что не знает, почему Алана выбрала себе именно это имя на производственном заводе с редко создаваемыми девиантами.              - //-       Грэм стоял в аудитории перед десятком студентов, молча чем-то занимающихся. Кто-то тихо вздыхал от скуки, кто-то водил ручкой по бумаге, кто-то поерзал на стуле, кто-то переложил одну ногу на другую, что-то прошептал соседу. Такие мелкие звуки слышны так же, как оркестр. На самом деле, все равно. Слушают — этого достаточно. Преподаватель уже давно взял за правило по возможности избегать любого зрительного контакта. Пересечься взглядом означало потеряться в чужом настроении, в чужих чувствах. Сбивает с толку. Знать, что чувствуешь сам — достижение. Вселенская усталость, раздражение или устойчивая грусть. Впрочем, как обычно. Частые негативные эмоции словно витали плотной аурой вокруг, образуя персональную обыденность. Целый спектр эмоций после насыщенных дневных и ночных кошмаров неизменно добавляет темного колорита в серую жизнь. А сейчас преподаватель чувствовал неуверенную суровость, исходящую от него самого, и все это было… как-то глупо. Неправильно, словно в комнате вещи стоят не на том месте, но куда эти предметы перенести, сдвинуть, поставить — неразрешимая математическая задача с устрашающими переменными. А мысли о том, чтобы что-то изменить в этой неправильности, растворялись тогда же, когда и появлялись.       Уилл мимолетно взглянул на наручные часы. Время лекции наконец закончилось. Осталось только вопросы на следующую пару задать. Преподаватель, держа в руках легкий планшет, провел пальцем по сенсорному полупрозрачному экрану и переключил фотографию на слайде с места последнего убийства. Уилл смотрел куда-то то на ступени, ведущие к партам, то на планшет, то на поверхность кафедры, за которой стоял, то в сторону.       — Расскажите, чем она это заслужила? Кто вы? Каков ваш замысел?       Интонация последнего вопроса обозначила конец пары, и студенты, все поняв без лишних слов, немедля начали собираться. Некто и вовсе пришел.       Мужчина подслушал завершение ординарной лекции от неординарного лектора, а с началом суматохи подошел твердой поступью к уже собирающемуся домой Уиллу. Последнему такой настрой незнакомца подсказывал приближение проблем.       — Здравствуйте, я — специальный агент Джек Кроуфорд, управляю отделом бихевиористики.       Представившийся мужчина протянул крупную кисть для рукопожатия. Преподаватель механически ее пожал.       — Уилл Грэм, — сухо произнес он. Джек уже наверняка узнал о нем достаточно.       Молчал, без лишних вопросов. Так лучше.       «Сам расскажет, зачем пришел ко мне в аудиторию».       Неловкая тишина длилась буквально несколько секунд.       — Знаете, в определенных кругах о вас неизменно ходит некоторая слава, — начал Джек с грузной дружелюбностью. — И теперь, как я могу заметить, вы подались в преподавание… — чуть растянуто и задумчиво произнес Кроуфорд.       «Значит, знает про неудачную попытку стать агентом ФБР», — отметил Грэм про себя.       — У вас же проблемы с общением? — закончил мысль Джек, смотря на своего собеседника по-детективному любопытно.       Уилл, не особо замечая своего действия, поправил на переносице свои очки как единственную и практически бессмысленную защиту от внешнего мира.       — Я говорю. Не слушаю. Это не общение, — пояснил Уилл, ощущая себя все более скованно.       Джек слегка прищурился, поддался немного вперед и, словно это был секретный разговор двух друзей, ни то подумал вслух, ни то спросил:       — Кем же вы себя ощущаете?       Уилл, не отвлекаясь от сбора своих конспектов, записей, литературы в сумку, ответил, лишь на секунду взглянув на детектива:       — Больше склонен к синдрому Аспергера и аутизма, чем нарциссизма и социопатии, если вы об этом.       Было ощущение напускного дыма вопреки совести.       — Но вы можете сочувствовать и тем, и другим? — спросил Джек.       Уилл угрюмо хмыкнул.       — Я могу сочувствовать кому угодно. Это следствие яркого воображения и эмпатии, а не расстройства личности.       Тут Грэм понял, что Кроуфорд, наконец, дошел до причины своего прихода в Академию.       — Тогда позволите одолжить ваше воображение?       Уилл перестал хаотично собираться и взглянул на Джека со сдерживаемой обреченностью, что встретилась с чужой непоколебимостью. На несколько секунд повисла тишина, разбавляемая еле слышным шумом из коридора Академии. Последовал тяжелый вздох преподавателя, который пожалел, что приехал на работу, однако навряд ли это решение спасло бы его от Джека.       Сколько же еще жестокости придется пропустить через себя? Сколько раз становиться убийцей? И дар, и проклятие — понимать всех. Понимать чужое безумие как свое.       Уилл пожал губами и с неохотным смирением спросил:       — И кого же вы не можете поймать?              -//-              «Шестерок» устранить не составило труда. Никто из них даже не успел предупредить о нежданном госте в их притоне. Убийца стоял неподвижно за углом, выжидая момента. Тусклое освещение одного из коридоров играло на руку маскировке.       — Я проследил за передвижением мужа убитой. Он сегодня больше не должен встретиться с кем-либо, кто на него здесь работал. Остался только он и его жена. Моя конечная цель.       Муж показался в поле зрения и непринужденно зашел в ванную комнату. Дверь даже не скрипнула при закрытии.       Убийца сразу приближается и неслышно поворачивает ручку.       Дверь распахнулась. Муж стоял спиной к вошедшему. Еще не успел раздеться и зайти в душевую кабину.       Два стремительных и точных шага. Руки железно обхватывают челюсть и ломают шею. Продолжительный хруст позвонков и горла оглушил Уилла, неприятно напомнив о реальности за барьером сознания. Не глазами убийцы он смотрел на то, как из тонких полос разорванной кожи стала стекать кровь.       — Я не просто сломал ему шею. Я ее выкрутил… сильнее, чем это способен сделать человек.       Голова мгновенно убитого мужчины развернулась так, что изуродованное смертью лицо смотрело ровно на убийцу, стоявшего за спиной. А после тело безвольно упало грудой костей и плоти на пол ванной.              Как на него посмотрел андроид?              — Я не планировал для тебя возмездия… Я…       Голос рассуждений Уилла прерывался, как сбивчивая перемотка видео.       — …ты не получишь той смерти, которой заслуживаешь. Я пришел не за тобой. Но…              Почему я зол на тебя? Я разочарован?       Я не человек? Нет. Человек бы не смог. Или смог?              — …ты не получишь той смерти, которой заслуживаешь. Это мое наказание тебе.       В притоне не осталось никого, кто мог бы помешать. Уилл двинулся уверенным шагом в определенную комнату, не оборачиваясь на труп мужчины.       Убийца бесшумно зашел в самую важную комнату в этом здании.       — Я знаю, куда ступить, чтобы не издать ни звука. Так или иначе, она от меня никуда не денется.       Женщина сидела на инвалидной коляске за просторным, длинным столом с самодельным оборудованием, пробирками, различными измерителями для запрещенных веществ. Токсины новой формулы наркотика уже давно пропитали эту комнату. Пары красного оттенка окрасили воздух словно неудачно выбранным эффектом фотошопа.       Женщина была поглощена процессом, продолжая вдыхать губительные пары во время своей работы.       Уилл приблизился к ней достаточно близко, чтобы она наконец заметила его и ответила на присутствие чужака недоумением, испугом, надеждой на своевременную помощь, которой не будет.       — Я позволю ей увидеть мое лицо. Лицо того, кто преобразит заслуги ее жизни посмертно.       Схватив за горло, поднимает женщину с коляски. Пальцы ног не касались земли. Жена убитого не успела вдохнуть спасительной порции воздуха перед атакой. Уилл, вкладывая силу разочарования, пришибает наркоманку к полу, так и не отпуская горло. Все склянки и стол резко задрожали от прошедшей волны удара.       Женщина борется за жизнь, пытается царапаться, бить куда получится, но все ее действия бессмысленны перед тем, кто не чувствует физической боли.              Боль? Как выглядит боль для девианта? Что он может ощущать? Что я могу чувствовать?              Лицо наркоманки опухает, глаза наливаются кровью. Еще несколько секунд в ней дико трепещется жизнь и затем навечно покидает. Уилл разжимает руку, смотря на четкий след от пальцев на горле.       Убийца поднимается и подходит к двум кушеткам. Рядом с ними стол, на котором лежали различные медицинские инструменты. Взяв несколько, девиант кладет их рядом с телом на пол. Грэм описывал свои действия поочередно, но обрывочно. Чувствовал себя не на месте.       — Разрез. Белая линия живота. Разделяет стернальную часть диафрагмы и заднюю поверхность грудины…       Острые инструменты хорошо входили в кожу, точно надрезая ее там, где требуется.       — Приподнял крючком грудину, рассек. Взял пилу Джильи и перешел к рассечению грудины…              Я не так… рассуждаю.              Последовали пилящие движения и сопровождающие их характерные звуки, которые совсем не привносили смуту в хладнокровный настрой андроида.              Но это не точно.              — Развел края грудины ранорасширителем…       Появлялся все более широкий доступ к внутренним органам до тех пор, пока все ребра не хрустнули в унисон.       Девиант убрал ранорасширитель в сторону. Сделал глубокий вертикальный надрез сердца и раскрыл.       Девиант подошел к рабочему месту наркоманки и взял готовый, «свежий» красный лед. А после набил им разрезанное несмело булькающее сердце до отказа. Мелкие кристаллы переливались под угнетающим освещением комнаты.              Почему именно сердце?              — Остался последний этап.       Уилл отыскал все шприцы, которые приберегли в притоне, а после воткнул их щедро по всему телу убитой.       Встал над телом женщины и рассматривал критичным взглядом творение.              ЧТО ТЫ ЧУВСТВУЕШЬ?              — Позвольте поинтересоваться, а кто вы такой?       Вопрос, заданный женским голосом, разбил вместе с выстроенной линией рассуждений всю реконструкцию воображения, что держалась только на ненадежном упрямстве Грэма.       Уилл вздрогнул и открыл глаза. Перед ним стояла судмедэксперт.       «Почему ты так уставилась на меня?», — подумал профайлер.       — Помогаю с расследованием, — наконец нашелся с ответом сконфуженный и немного растерявшийся Уилл.       В ее взгляде трудно было различить, какой именно сорт любопытства она испытывает. Голова прояснилась только из-за настроя нежданной собеседницы.       — Вы не настоящий ФБРовец?       Уилл отвел глаза.       — Я по особо важным делам, — скупо произнес он.       — Агентом не были?       «Возможно, хороший человек… Хоть бы отстала», — проскочила мысль.       Грэм дернул щекой после этого вопроса.       — Строгая процедура проверки…- начал было он, но оказался прерван.       — …Определяет неуравновешенность. Вы нестабильны? Можно заранее вас опасаться? — пошутила девушка.       Лицо Уилла будто окаменело, стараясь скрыть эмоции, однако бегающие глаза выдавали толику испытываемого.       Отвечать не пришлось.       — Есть, что сказать? — спросил неспешно подошедший Джек, который сначала дожидался, пока Грэм закончит блуждать в своем воображении, но потом заметил Беверли, уже ведущую светскую беседу с ним. Кроуфорд весьма понятным взглядом намекнул девушке отойти. Той хватило и этого безмолвного приказа, с легкостью заставившего вернуться к своим обязанностям.       В этот момент Уилл, позабыв о собеседнице, вновь посмотрел на труп наркоманки, пролежавший несколько дней. Профайлер вернулся к оборванным размышлениям, ощущая, как они стали утяжелять плечи. Поймал себя на том, что старался сдерживать свое судорожное дыхание. Глаза бегали в поиске упущенных ответов. По Уиллу было видно, что он пытался сохранить исхудавший клубок событий в собственной голове. Мужчина потер глаза, нервно сглотнув. Начал рассказывать в значительной степени для себя, чем для спецагента.       — На всех предыдущих местах преступлений нет никаких следов. Ни волос, ни отпечатков пальцев, ни чего-либо еще… Все преступления были стерильны. Но не в этот раз.       Профайлер сделал вдох и убрал руку от лица.       — Если раньше можно было считать, что это дело рук человека, то теперь я предполагаю, что это девиант.       Уилл указал в сторону ванной.       — Человек не способен именно таким образом свернуть шею. Помимо необходимой силы нужен ее холодный расчет, чтобы вывернуть шею на сто восемьдесят градусов одним движением. Девиант проявил свою злость… — Уилл запнулся о слово и добавил: — Или какие-то эмоции на муже.       Фраза продолжилась на обозначении следов удушья.       — И особенно на жене. Единственное, что портит всю прежнюю стерильность убийств.       «Уверен?», — уточнил голосок критики в голове.       Джек пристально посмотрел на Уилла, и потом подошел к женщине. Тот неуверенно произнес скорее для себя:       — Не знаю… Я… Что-то ускользает от моего внимания, и я не могу определить, что конкретно.       Уилл не привык чувствовать преграды в понимании кого угодно. И ощущалось такое весьма странно. Он даже не мог сказать наверняка, есть ли какая-то проблема или же нет. Но «сбоев» в воображении еще не случалось. До сегодняшнего дня.       Кроуфорд опустился на корточки рядом с убитой. Немного загнул левое ухо, за которым оказался вырезанный символ 中.       — Красный Дракон, — недовольно констатировал Джек, с тяжелым вздохом обратив взор на раскрытую грудную клетку с сердцем, забитым красным льдом, и тело, растыканное не одним десятком шприцов.       — Значит, наш убийца все-таки девиант. И еще какой! — недовольным восторгом добавил он. — Однако это не сильно меняет дело.       Джек повернулся к профайлеру, глядя на него испытующе.       — Что еще ты можешь рассказать?       Взгляд преподавателя притянулся магнитом к мутным, стеклянным глазам женщины. Видел слишком много и одновременно ничего.       — Этот девиант… стал для них карой, которую они заслужили. Это акт возмездия.       — Чем же убитые супруги ему насолили? — спросил Кроуфорд после паузы, поднявшись.       Уилл вынырнул из своих раздумий и нахмурился. Выдвинул свое предположение:       — Не думаю, что лично ему. Навряд ли они вообще были знакомы. По крайней мере, нет очевидной связи.       Джек едва заметно кивнул, как бы отмечая и принимая эту информацию. Обозначил вслух:       — Все еще не ясно, по какому принципу Красный Дракон выбирает своих жертв? Что же именно его так вывело из себя, что девиант забыл о своей чистоплотности? Он же андроид, вылизать место преступления чуть ли не до блеска им совсем не составляет труда… — угрюмо закончил мысль Кроуфорд.       Последняя фраза спецагента ненавязчиво напомнила Уиллу о первом андроиде-детективе и о его необычном способе анализировать улики. СМИ переобсудили новость о непосредственном участии машины в делах полиции, выведя разговоры за пределы одного штата. Теперь этим не удивить.       Преступников-девиантов часто сложнее всего вычислить — всё просчитывают. Но некоторые «очеловечились» больше других своих собратьев, поэтому в таких случаях начали говорить о человеческом факторе.       На другие озвученные вопросы Уилл промолчал. Духота, приправленная испарениями красного льда, подкинула обдумать мимоходом несерьезные опасения: «Как бы от такой концентрации ненароком не подсесть на лед…». Воздух из открытых окон отчасти помогал.       Тут взгляд, направленный чутьем, зацепился за инвалидную коляску. Профайлер обратился к спецагенту с догадкой:       — Нужно проверить, от чего именно она страдала.       Сбивчивое воспроизведение убийства оставляло больше неприятных ощущений, чем обычно бывает. Из-за неудачи, которой ранее не случалась с ним? Впервые нечто не поддается эмпатии… Или неудачи и вовсе не произошло? Обоснована ли неуверенность в своих способностях? Теперь сомнения в выводах и предположениях прилипали тенью к каждому слову, вылетевшему изо рта. Меньше всего хотелось направить полицию по неверному пути.       В тот день не только Уилл почуял кислый аромат проблем в своих уникальных способностях.       -//-              — Нет, Джек, я не стану, — с категоричной вежливостью ответила Алана, чей стук каблуков глухо разносился по кампусу. Диод мигнул желтым, что осталось незамеченным. Так просто разговаривать с андроидом как с человеком хоть и стало привычно, но все равно в некой степени ново. И новизна эта в том, что с недавних пор возможно вести диалог буквально с ходячим искусственным интеллектом.       — Почему? — не сдавался агент Кроуфорд.       — Потому что хочу остаться его другом, — резонно сказала андроид.       — С академической точки зрения жаль упускать такую возможность. И тем более, с точки зрения пополнения данных в твоей программе…       — Пожалуй, откажусь, — отчеканила она мягко, но слегка хрипло. Не будь она девиантом, ее голос можно было бы назвать только идеальным. Девиантность сделала возможным и оттенок хрипотцы, и дрожь, и невнятность. Все, что могло появиться под воздействием эмоций. — Как ты думаешь, что им движет?       Джеку долго раздумывать не пришлось. В день, когда они находились в том притоне, самочувствие Уилла было достаточно очевидным.       — Страх. И что, он часто в таком состоянии?       На это девиант кивнула.       — Он постоянно борется со страхом. Последствия реалистичного воображения.       Джек остановил их размеренную ходьбу, и, наверно, лишь сейчас отчетливо услышал эхо шумного города. Сказал уверенно:       — Я бы не звал его, если бы не мог защитить.       Получив в ответ скептически приподнятую бровь собеседницы, Джек добавил, сдавшись:       — По крайней мере, в силу своих возможностей.       — Лучше бы ты его в покое оставил, — произнесла Алана, сложив руки на груди.       — На самом деле, ко мне закрались сомнения, действительно ли Уилл Грэм так эмпатичен?       Кроуфорд посчитал, что все-таки о некоторых проблемах стоит упомянуть. Алана нахмурилась и будто сфокусировалась.       — Что ты имеешь в виду?       — У него никогда не было проблем с… «интерпретацией улик»? — вспомнил Джек сказанную профайлером фразу.       Алана ответила не сразу — система сканировала информацию о Грэме.       — Нет, — произнесла она. — Что тогда происходило?       — Не могу сказать, что Уилл совсем ничего полезного не сказал, но он, видимо, боролся с какими-то трудностями, касаемо озвученных выводов. Пытался скрыть свою дрожь, не был уверен в своих предположениях. Выглядел так, будто находился на экзамене по высшей математике. Или наивысшей, — ответил Джек и посмотрел на нахмурившуюся Алану, которая протянула:       — Странно… Возможно, дело в том, что он не работал над делами андроидов прежде? Хотя с его-то уровнем эмпатии… — подкинула она пищу для размышлений спецагенту. И ответила спустя секунду размышлений: — В любом случае, не мне этим надо заниматься. Нужна нейтральная сторона в этом вопросе.       Ее диод помигал, говоря о выполнении некой задачи. Как оказалось секундой позже, происходил процесс передачи данных. Кроуфорд получил сообщение на смартфон.       — Я отправила тебе адрес офиса и контакты доктора Лектера. Он наверняка тебе поможет прояснить ситуацию. Надеюсь, не только тебе.       -//-              Уилл стоял перед бордом с десятком фотографий с места преступления. Свернутая голова, сердце красного льда, шприцы, воткнутые щедро. Две кушетки, инструменты, рабочее место женщины, инвалидная коляска, несколько трупов мужчин… Профайлер возвращался и возвращался мыслями к своей рухнувшей картине событий. И не понимал, в чем дело. Словно одна мелкая шестеренка выбилась из слаженной системы, что теперь только и пыхтит, кряхтит, пытается с усилием прокрутить другие шестеренки и запустить прежнюю работу. И всегда есть опасение, как бы ни вылетели остальные детали.       Находясь в пузыре размышлений, Уилл бегал глазами по прикрепленным фото или останавливаясь на них. Почувствовал под пальцами шероховатость стерильной ткани и гладкую пленку под ней. Посмотрел на вторую кушетку. На инвалидное потрепанное пустое кресло рядом. Не вписался в видимое только эхо голоса, которого Грэм прежде не слышал. С ненавязчивым акцентом.       Он повернулся на возникшего рядом мужчину. Который тоже наблюдал за профайлером, но явно дольше. И учтиво молчал.       «Он что-то спросил или чего от меня хотят?», — подумал Грэм, отвернувшись спустя две секунды замешательства.       — Не любите зрительный контакт? — спросил незнакомец в опрятном костюме.       Уилл нахмурился. Кажется, это совсем не связано с не услышанным вопросом. А был ли он задан?       Замешательство быстро сменилось «боевой» угрюмостью и колкостью.       — Глаза отвлекают. Меня постоянно что-то не устраивает. Так что лучше не рассматривать, — ответил Уилл, подозрительно отметив то, как влился в начало диалога, даже не узнав, о чем собеседник говорил до этого и говорил ли вообще.       Разговор на грани личного неведомо с кем. Учитывая, насколько жесткие рамки имелись в общении — когда так с ним случалось?       — Видите слишком много? — последовал следующий вопрос.       — Возвожу форты, — сухо поделился преподаватель.       — Ассоциации? — лаконично уточнил незнакомец.       — Форты спасают, — также лаконично ответил Грэм.       «Что происходит?», — вдруг недоуменно подумал Уилл.       Заинтересованность мужчины, возрастающая с каждой репликой их диалога, Уилл мог почувствовать кожей.       — Полагаю, доктор, представлять вас не нужно? — объявился Джек, зайдя в свой кабинет.       Мужчина вежливо хмыкнул, не глянув на спецагента, и обратился к профайлеру:       — Меня зовут Ганнибал Лектер.       Уилл бегло прошелся по образу мужчины. Специалист в своем деле. Воспитанный. По-профессиональному отзывчивый. Следящий за опрятностью. Замечает гораздо больше, чем способны другие люди. Практически невидимые брови помогли усилить определенное и неожиданное впечатление. Воображение учтиво затемнило кабинет, оставив только одну светящуюся лампу над головой Ганнибала. Черты его лица создали отчетливый образ черепа.       — Я попросил доктора Лектера помочь в составлении психологического портрета, — явно не в духе добавил Джек, сев на свое место.       Уилл, все еще хмурясь, автоматически прошел к креслу перед столом и присел. Через пару секунд Ганнибал последовал примеру, однако с известной ему непоказной уверенностью.       Джек показал страницу криминального блога TattleCrime, на которой описывались неизвестные для общественности детали недавнего убийства Красного Дракона. На лице Уилла отразилось отстраненное пренебрежение. Фредди Лаундс. Снова.       — Нанять андроидов-офицеров для охраны места убийства кажется не такой уж и плохой идеей, — произнес Уилл негромко. Все-таки не ему указывать главе отдела.       — Работали бы они как раньше за бесплатно — проблем нет, — ответил Джек. — Те, кто имеет подходящую программу, требуют зарплату больше принятой, а в полиции миллионеры не трудятся, знаешь. Да и раз они очеловечились, то и на беспристрастность рассчитывать придется с оглядкой. Мало ли как мисс Лаундс языком чешет.       Грэм только тяжело вздохнул.       — Я спрошу тебя еще раз: что ты можешь мне сказать об убийстве, Уилл? — с присущей различимой строгостью спросил Кроуфорд.       От этих слов, казалось, Уилл только больше погрузился в свои мысли. Что не осталось не замеченным. Ганнибал отмечал все чуть ли не покадрово, но со стороны можно было описать лишь легкое холодное любопытство.       На мгновение на скулах Грэма проявились желваки. Без мыслей преступника Уилл ощутил непривычную пустоту.       — Амелия Янг страдала от самого процесса приготовления красного льда. Не могла передвигаться самостоятельно. От знакомого нам вида наркотика такого эффекта нет, значит, она использовала другую формулу, которая была сильнее и опаснее для здоровья. Красный Дракон использовал заранее приготовленные медицинские инструменты, но ни Хорас, ни Амелия медицинского образования не имели для совершения операций. И им это не могло быть нужно в их деятельности. Там также стояли две кушетки. Полагаю, медицинское вмешательство требовалось скорее всего Амелии Янг. И для этого требовался еще один человек.       — Хорас Янг? — спросил Джек.       — Не думаю, — отозвался Уилл, смотрящий на угол стола отстраненно. — Амелию охраняли несколько крепких мужчин. А точнее ее единоличное знание формулы льда, потому что в притоне не имеется ничего более стоящего. Терять ценного наварщика было крайне невыгодно.       Джек задумчиво потер подбородок. К нему постепенно возвращалась уверенность в способностях профайлера.       — Нам еще нужно дождаться отчетов судмедэкспертов, — добавил глава отдела.       — Эти умозаключения вы вывели, основываясь на эмпатических способностях или сторонней логике? — спросил Ганнибал между прочим, обращаясь к профайлеру.       Уилл несколько раздраженно поправил очки на переносице.       — Если мои предположения верны, то это не имеет особого значения, — ответил он.       — Все увиденное находит слишком живой отклик в вашем сознании, — произнес он.       Уилл медленно вернул на Лектера взгляд. А тот знающе продолжил, оттого и пугающе:       — Ваши ассоциации шокируют вас самого. Сны вызывают липкое отвращение. Воображение неконтролируемо — и поэтому часто — подсказывает вам то, чего вы еще не осознали самым причудливым образом. Но в последний раз вы увидели что-то, что сбило ваш слаженный эмпатический механизм, не так ли?       Никак иначе этот ход Грэм не мог назвать, кроме как «залез в голову», или даже «залез в голову с восхищением». Ему стало тошно. Недоуменно уставившись на Ганнибала — он мог поклясться, что психотерапевт остался удовлетворен продленным зрительным контактом! — Уилл обратился к Джеку:       — Чей портрет он составляет?       Тот только успел рот открыть для увиливающего ответа, но Ганнибал вежливо опередил, лишь формально вкладывая в свои слова извинения, хотя со стороны легко поверить в их правдивость:       — Прошу простить меня, Уилл. Однако обратить внимание есть на что, вы не находите?       — Не надо меня анализировать, — предупредил и Ганнибала, и Джека преподаватель, не желающий признавать в своей жизни еще больше проблем. — А теперь мне нужно идти читать лекцию. По психоанализу, — сделал он акцент на последнем слове.       Как только дверь выпустила Уилла из кабинета, Джек с закрытым ртом покашлял.       — Может не надо так прямо его провоцировать?       На что Лектер, ничуть не смутившись, ответил:       — Быть эмпатом — нелегкая участь, однако у него — эмпатия в чистом виде. Ему не составит труда понять даже самых опасных людей, и неважно, хочет ли Уилл быть способным на это. И сейчас он столкнулся с чем-то неизвестным даже для него. Поэтому насчет вашего предложения… Можете полностью рассчитывать на мою помощь.              Что незримо от Джека ощущал Ганнибал после не очень благополучного знакомства с Уиллом Грэмом? Среди прочего множества…       Возможности.       Какими только они могут стать и к чему приведут?              -//-              Телефон настойчиво трезвонил четыре раза. Или даже больше? Все равно. Уилл знал, что это Джек.       Дома, рядом с лесом, было спокойно, умиротворенно. Именно то, к чему профайлер стремился всегда. И эта тишина природы являлась раз за разом белым холстом, на котором отыгрывалось воображение как художник-параноик.       В ушах отчетливо слышались звуки разрезаемой плоти и органов. Одновременный хруст всех ребер, раскрывшихся, как пасть цветка-хищника. Скрученная шея мужчины и кровь, вытекающая там, где придется: из порванной кожи шеи, из ушей, изо рта… Неестественно согнувшаяся голова и падающее безвольное тело. Запах железа. Глаза, что сохранили в себе лишь ужас стремительно приближающейся смерти. Шприцы, что снова, и снова, и снова протыкали кожу трупа. И сердце, забитое до отказа сияющими кристаллами красного льда.       Тело сковывало холодом от навязчивости образов. От мысли о том, что он надел на себя личину убийцы, хоть и на некоторое время. Убийцы, недоступного для полноценного понимания, оттого и более опасного, чем другие.       Несмотря на все кошмары, через которые приходится проходить, Уилл чувствовал, как боязно бьется сердце при мысли о том, что, возможно, он теряет прежнюю хватку. Свое родное проклятие. Хотя раньше, глубокими непроглядными ночами, Уилл каждый раз жалел, что испытывает слишком много чувств, и хотел лишиться их навсегда. Стать хладнокровным. Черствым. Каким угодно, но не таким восприимчивым. И в такие моменты, Уилл ступал по мягкой траве, сухим листьям или же хрустящему рассыпчатому снегу, и смотрел на бесконечное, великое небо. Холодный воздух, покинутый теплом солнца, придавал свежести во тьме, из которой не выбраться, потому что она цветет в душе уже слишком давно. Настолько, что роднее ничего и нельзя представить. Пропáсть в ней так легко и так противоречиво. Ведь нет ничего страшнее, чем потерять себя.       -//-       — Спасибо, что все-таки ответили, доктор, — сказал между делом Джек, вытащив ключи из замкá зажигания.       Ганнибал вежливо ответил:       — Решил непозволительным для себя остаться в стороне.       Он вышел из машины вслед за агентом. Захлопнул дверь и взглянул непредвзятым любопытством на скромный дом, к которому они подъехали. Лектер подумал не упускать возможность лично поучаствовать в этом деле, и тем более на короткое время сыграть роль консультанта вместо Уилла, который отвечать Кроуфорду по телефону не торопился.       Они молча дошли до двери, поднялись по ступенькам крыльца. Джек нажал на дверной звонок и после этого наступили секунды молчаливого ожидания.       Любой мог отметить даже по внешнему виду дома, что за ним ухаживают, не стесняясь бедности. Поблекшему жилищу не помешал бы ремонт, но даже так оно выглядело вполне достойно.       Ручка повернулась, и из приоткрытой двери выглянула молодая девушка. Смотрела она на пришедших с опаской. Приветствием утруждать себя не стала, как бы давая возможность объясниться незнакомцам о цели прихода.       — Здравствуйте, я — специальный агент Кроуфорд. Со мной — консультант Ганнибал Лектер.       С этими словами один показал свое удостоверение, другой — бейдж, закрепленный на пиджаке.       — Мы могли бы с вами поговорить о совершенном преступлении по отношению к вашим родственникам? Вас зовут Линда Моррис, верно?       — Верно…       На лице брюнетки выступило вопросительное выражение, однако не доверять документам она не стала. Было видно, что услышанная информация в голове не складывается в ровный пазл.       — О какой родне идет речь? — спросила она.       — Лучше обсудить это в помещении, — ответил на этот раз Ганнибал, отчего поймал мимолетный солидарный взгляд агента.       Девушка колебалась пару секунд, явно борясь с нехорошим предчувствием, но дверь открыла.       — Проходите.       — Линда, кто-то пришел? — донеслось со стороны гостиной женский пожилой голос.       — Да, это из полиции, — произнесла девушка громче, закрыв дверь за гостями.       Женщина в удивлении медленно оторвала спину от дивана и села прямо. Немного растерянно позвала:       — Проходите в гостиную.       Затем дала команду плазме:       — Телевизор: выключить.       Экран исчез, втянувшись в плоскую черную подставку на низком столике у стены.       Женщина поерзала на диване и обратилась во внимание, когда показались гости. Девушка стояла рядом с ними. Указала ладонью сначала на одного, потом на другого:       — Спецагент и консультант. Не знаю, че хотят, — ответила с некоторым легкомыслием Линда. Ганнибал задержал на секунду ничего не выражающий взгляд на девушке.       — Линда, — укоризненно произнесла пожилая женщина.       — Мы как раз и собираемся объяснить, — ответил Джек. — Добрый день, Паула Моррис, я полагаю?       — Да. Чем могу помочь? — спросила женщина и подозвала жестом к себе девушку. Та нехотя присела рядом на диване.       — Мы здесь, чтобы поговорить о погибших Амелии и Хорасе Янг.       — О ком? — спросила нахмурившаяся Линда. — Вы адресом не ошиблись? У нас таких родственников не водится.       Плечи Паулы опустились. Имена заставили растерять собранность.       — А как это относится к нам? — пробормотала женщина.       — Вам никто не собирается предъявлять обвинения. Только хотим уточнить некоторые детали этого дела, — заверил Кроуфорд. — Насколько стало известно, вы до недавнего времени выполняли обязанности опекуна, пока девушка не достигла совершеннолетия. Изначально ее фамилия была Янг, верно?       Нижняя губа Паулы дрогнула, а Линда с каждым словом становилась все более недовольно удивленной.       — Опекун? Ты мне не родная бабушка?.. — посмотрела она испытывающе на женщину. — А… как там? Амелия и Хорас — мои родители?       — Милая моя, послушай… — начала миссис Моррис.       — Я так и знала! — вскочила Линда с дивана. — Жопой чуяла, что-то не так! А ты мне даже не родная!       Ганнибал стал недоволен этой ситуацией, но чувство профессионального такта ему не позволило как-либо это показать. Паула Моррис весьма быстро стала чужим человеком, несмотря на то, что ухаживала за девушкой все эти годы. И выполняла все исправно, судя по имеющейся документации.       — Веди себя прилично, — сказала Паула, оглядываясь на гостей.       — Ты больше мне не указываешь, помни, — ответила девушка. — У тебя и права-то нет.       — Мисс Янг, рекомендую вам сейчас успокоиться, — обратился Джек, отчего получил прищуренный взгляд Линды. — Позволите продолжить? Лучше будет узнать вам как можно больше сведений.       Девушка скрестила руки на груди и промолчала. Было видно — ей есть, что еще высказать.       — Их нашли убитыми в притоне. Они занимались нелегальным распространением красного льда, — дополнил Джек. — Кто-либо из вас связывался с ними в последнее время? Или по факту.       Девушка заторможено ответила:       — Нет. Я только сейчас узнала об их существовании. А думала, что они погибли в пожаре, — ткнула Линда в слова, сказанные ей однажды.       Паула Моррис поджала губы и затем ответила:       — Я с ними тоже никогда не связывалась. Знала только на бумаге.       Повернулась к названной внучке и заговорила:       — Я забрала тебя из приюта. Они отдали тебя туда добровольно, когда ты еще совсем малюткой…       — Ой, да заткнись ты, — выплюнула Линда ответ, голос становился то громким, то тихим: — У меня были родители! Как минимум живые! А теперь их нет. Вообще никого родного нет, оказывается. Поэтому ты меня так контролировала? От себя не отпускала. Как же ты мне надоела со своими закидонами! И я же знала, что ты мне что-то недоговариваешь. Что ты мне врала все это время!       Линда сорвалась и ударным шагом по деревянному полу направилась в свою комнату. Хлопнула дверь. Джек со вздохом последовал в ее сторону.       Ганнибал же спокойным шагом подошел к Пауле и присел рядом. Женщина выглядела именно так, как человек с раненной душой. Глаза с морщинками были на мокром месте. Ганнибал вытянул платочек с замысловатыми узорами и протянул Моррис. Та тихо произнесла:       — Спасибо.       Вытерла вытекшие слезы.       — Понимаю, что у вас нет желания отвечать на вопросы постороннего человека после услышанного. Но могу я надеяться, что вы найдете в себе силы для одного ответа? — спросил доктор Лектер, выражая сочувствие.       Женщина кивнула со слегка дрожащей головой.       — Почему вы не рассказали Линде, что вы не ее биологическая бабушка?       — Боялась. Не хотела, чтобы знание о родителях, точнее, чем они занимаются, повлияло на нее. Знаете, как у подростков случается? Вдруг бы она пошла бы по их стопам? Они же роднее… Хотела, чтобы у нее остался хотя бы один человек, который будет делать все для ее благополучия, чем двое, не сделавшие ничего и бросившие на произвол судьбы. Простите…       — Не извиняйтесь, — мягко ответил Ганнибал, посмотрев на то, как женщина старается прилично вытереть нос. — Я больше вас не побеспокою. Спасибо, что уделили время.       Лектер поднялся с дивана. По правилам, опекуны не знают о родителях приемных детей. Не больше, чем требуется. Очевидно, что у миссис Моррис есть в приюте человек, который мог ей рассказать подробнее о родителях или которому дали взятку для этого. Незаконно, но докладывать бессмысленно.       Последовал на второй этаж, где Джек разговаривал с Линдой. Но присоединиться не входило в его уже построенные планы. Только осмотреть дом изнутри. И снаружи, где Лектер и дождался агента Кроуфорда.       Пора пополнить морозильную камеру.              -//-              Вода успокаивающе холодила лицо. Мелкие переливы гладили кожу. Недолго. Появлялось все больше и больше крови, поглощающей чистоту воды. Становилось темно. Уилл не выдержал и выпустил воздух, пузыри которого лопнули на поверхности. Поднял голову и вытер лицо рукой от стекающей воды. Ладонь закрывала рот, глаза смотрели в отражение зеркала.       — Вот ты где! — воскликнул Джек, надвигаясь на профайлера, как туча. — Почему ты решил, что не отвечать на мои звонки — отличная идея?       Уилл тяжело выдохнул, но ответить не успел.       — Что, Ганнибал теперь будет выполнять твою работу? Или кто? Раз ты не способен на это, то зачем мне держать тебя?       Уилл сжал губы в тонкую полоску. С одной стороны, в последнее время он был совсем не против уйти и продолжить как обычно безжизненно преподавать расследование убийств, чего ему хватало с излишком. Но с другой стороны, быть уволенным за неспособность интерпретировать улики, чем он с успехом и занимался основную часть жизни? Грэм не мог такого допустить. Хоть и нежелание, наконец, отступить могло ему дорого обойтись. Это был опасный вызов.       — Потому что я могу быть единственным, кто поможет тебе раскрыть дело, — ответил Уилл будучи уже уверенным в принятом решении.       — Только ты хваленые успехи не сильно проявил, — отметил Джек.       — Сам себя я не хвалил. Слушай, я не могу щелкнуть это дело о Драконе как орешек. Сколько его не могут вычислить? Год? Понимаешь сам, что девианты-убийцы еще не изучены. Мы не знаем, как вычислить некоторых из них, можно ли судить об андроидах по известным нам классификациям. У них нет отпечатков пальцев, их кровь испаряется без видимых следов, с их головы не упадет волос. Их система может отметить все возможные улики и зацепки. Неизвестно, есть ли место случайности. Андроидам больше не нужно под огромным стрессом взламывать программу, что приводило к различным преступлениям и убийствам людей. Стало меньше фатальных ошибок. Мы можем рассчитывать только на человеческий фактор, но не все ему поддаются. Дракон не поддается, но в последний раз — даже в некотором роде вспылив — он не оставил ничего. Конкретно сейчас я могу лишь догадываться, но мне нужны улики.       Было видно, что Джек остыл, но не успокоился. Раздалась мелодия входящего звонка. Кроуфорд выслушал собеседника, и лишь ответил:       — Скоро будем.       Сбросил вызов, убрал телефон.       — Тебе выпала отличная возможность доказать свои способности. Еще один убийца, чтоб его…              -//-              Обнаженная девушка, насаженная на рога оленя, на голове которого засохли струйки крови. Жертва лежа свисала посреди поляны в окружении ворон. Которых отгонял Джимми Прайс.       — Хоть бы не расклевали все улики, — произнес он.       — Вот обидно-то будет. В отчете так и напишем: «Виноваты вороны», — добавил Брайан Зеллер, но словив взгляд Кроуфорда, исправился: — С вашего позволения, конечно же.       Уилл стоял рядом с ничего не выражающим лицом и изучал творение.       — Ей вырезали язык. И сердце, — сказала Беверли, фотографируя все особенности и не только. — Грудную клетку так мог закрыть только профессионал. Зашито ровно. Язык тоже вырезан аккуратно.       — Удалось установить личность убитой? — спросил Уилл.       — Я тебе и так скажу, кто это, — отозвался угрюмо Джек, — Это Линда Янг, дочь тех супругов, на которых напал Красный Дракон. И об этом — как обычно вперед полиции, а еще и убийцы — написала Лаундс в своем блоге. Узнаю, кто крыса, тому несдобровать, — сетовал Кроуфорд. — Она могла подкинуть идею серийному убийце, черт бы их всех побрал…       Уилл изменился в лице и снова посмотрел на девушку. Грэм узнал до приезда на место преступления, что Джек безуспешно звонил ему именно для беседы с этой девушкой. Можно ли было предотвратить ее гибель? Возможно, он бы что-то заметил, что помогло бы, но… Уилл просто не отвечал.       Взгляд скатился на мертвые глаза животного. Разрастающаяся тьма съедала все лишнее, оставляя только жертву. Совпадали большая часть элементов подчерка убийцы. Линда выставлена на показ не только для других… но и для профайлера?       — Есть, что сказать? — спросил Джек.       Уилл еле заметно вздрогнул. Выдохнул.       — Похоже на Чесапикского Потрошителя.       Кроуфорд только напрягся от этого вывода.       — Уверен?       — Да, — ответил Грэм.       — Подтверждаю, — вписался Зеллер и повторил мысль: — Подчерк убийцы совпадает по многим параметрам. Он весьма запоминающийся.       — Не отвлекайся, — кинул Джек Брайану.       Уилл потер брови и сказал:       — Убийца этой девушки видел в ней свинью. Она насажена на рога с пренебрежением, выставлена на всеобщее обозрение. За слова и необдуманные чувства, что обернулись против нее.       — Только что же он делает с извлеченными органами? — задумчиво задала риторический вопрос Беверли, разглядывая качество фотографий.       — Психопата с высоким интеллектом и садистскими наклонностями сложно поймать. Нет схемы, которую можно отследить, — сказал Уилл, обращаясь к Джеку, который следом прокомментировал ответ профайлера:       — Очень конкретно.       Уилл недовольно хмыкнул и отвернул голову в сторону выхода с места преступления.       — Пусть тогда доктор Лектер составит его психологический портрет. Вы же ему верите.       Уже уходя Уилл критиковал свою мысль о том, что это убийство Линды Янг было преподнесено ему лично, чуть ли не на блюдечке. Но что общего он вдруг имеет с Чесапикским Потрошителем?              -//-              Он честно надеялся поспать, желательно до середины дня или вечера после порции очередных кошмаров. Реалистичное воображение показывало лишь единожды, но будто так долго удерживало образ Линды, и как ее стремительно и жестоко пронзает мощными рогами олень. Вороньи перья различных размеров имитировали обычный шерстяной покров животного. Олень повернулся в сторону Уилла, словно только заметив, и склонился перед ним с насаженной и истекающей кровью жертвой.       Послышался громкий дверной звонок и, переборов себя, полусонный Уилл поплелся открывать нежданному гостю. И за дверью оказался Ганнибал Лектер. Одетый с иголочки, с двумя контейнерами еды, в хорошем расположении духа, сразу видно. Уилл нахмурился и под своей подозрительностью скрыл неловкость от своего собственного вида: измятая сырая футболка и трусы.       — Добрый день, — поприветствовал Лектер.       — Вы без Джека? — спросил Уилл немного хрипло ото сна.       — Он дает показания в суде. Сегодня поговорим мы с вами. Можно войти?..       Уилл еще подозрительнее посмотрел на Ганнибала и через пару секунд размышлений ответил:       — Только поприличней что-нибудь надену. Заходите.       Лектер закрыл за собой дверь. Поставил контейнеры с едой хозяину дома и себе, затем открыл их. Разложил вилки с ножами обоим.       Уилл вышел к нему уже в домашних штанах. Посмотрел на столик, на котором все нужное уже было расставлено. Сел напротив Ганнибала.       — Вы готовите сами? — спросил Уилл.       — Да, — отозвался Ганнибал. — Я довольно щепетилен в отношении еды.       Уилл подцепил вилкой кусочек омлета и нарезанного дольками мяса и отправил в рот. Ганнибал в этот момент нашел свое удовлетворение, что промелькнуло в карих глазах. Пожевав немного, Грэм ответил без щедрости в эмоциях:       — Вкусно. Спасибо, но, наверно, не стоило…       — Мне не сложно, — возразил Лектер, тоже приступая к еде. Затем начал: — Я мог бы извиниться за свою аналитическую западню в кабинете Джека, но не стану.       Уилл не впечатлено поднял на него глаза.       — Потому что знаю, что придется извиняться снова. Лучше будет обойтись без этого, — ответил Лектер.       Иронично отсылаясь мыслями к своей ситуации и одновременно подавляя воспоминание собственной впечатленности от тех метких и глубинных слов доктора, Уилл произнес:       — Профессионализм. От него иногда сложно избавиться.       «Давно я такого вкусного омлета не ел…», — между прочим проскочила в голове заметка.       — Никто не мешает нам пообщаться без лишних факторов. Или даже подружиться, — с легкой улыбкой ответил Ганнибал.       — Не настолько вы интересны, — по-простому сказал Уилл, обозначив границу.       Лектер помолчал, никак внешне не выдавая своих эмоций, и затем произнес:       — Пока что.       Грэм не придал этому значения, продолжая есть.       — Насколько я знаю, вы все-таки познакомились с Линдой Янг, — кинул удочку Ганнибал.       — Никому не пожелаю узнавать человека при таких обстоятельствах, — угрюмо сказал Уилл. — Меньше всего я ожидал появления Чесапикского Потрошителя. Он сравнительно давно о себе не заявлял.       — Вы уверены в своей догадке, — утвердительно сказал Лектер. — Отчего же?       — Много почему, — как бы отмахнулся Грэм. — Думаю, понять, что это он, было самой легкой загадкой за последнее время. И…       Уилл задумчиво посмотрел перед собой, замолчав на пару мгновений, а потом продолжил:       — У меня такое впечатление, что он… что эта жертва была для меня. Чуть ли не как подарок на блюдечке.       Грэм чувствовал себя не в своей тарелке. Предполагать личную в некоторой степени причастность являлось неприятным занятием, наводящим смуту в голове.       — Как будто Потрошитель хотел показать мне тьму? — спросил профайлер сам себя. — И словно фонарем светил в каком-то направлении.       Уилл автоматически показал, что держит в руке фонарик, и невидимый свет упал прямо на Ганнибала. Профайлер по наитию поднял взгляд на доктора. И Грэм увидел почти физически ощутимое понимание, таящееся в глубине чуть увеличенных зрачков. Удивительно было то, что он не тонул в чужом мировосприятии.       — Вы знаете, почему также легко не могли понять Красного Дракона? — задал вопрос Лектер.       Уилл вернулся к оставшемуся омлету.       — Нет, — поделился он. — Это… сложнее.       Интонация ответа подсказала Ганнибалу не развивать данную тему. Не сегодня. Однако в ближайшем будущем он ясно видел возможные перспективы и их уникальное цветение.       — Надеюсь, вы позволите мне помочь вам понять причины проблемы, которая так некстати настигла вас?       Уилл медленно повертел вилку, кончиком зубчика опирающуюся на пустую тарелку. Ответил:       — Позволю. Только помните, что терапия на мне не работает.       Ганнибал искренне улыбнулся, не теряя аккуратности и выверенности даже в этом. Ведь только что перед ним открылась дверь, ранее скрывающая за собой прекрасные возможности.