Таценда

      Завтра наступило. Она ждала и опасалась этого дня. Откладывать больше не хотела. Тем более, погода хорошая. Располагает к светлой прогулке в компании друзей, например. Сегодня просто не может стать хуже, правда ведь?       Офелия перевела мечтающий взгляд от окна на Эвелин, ее маму, которая с утра была в суматохе. Чуть не проспала последний будильник на работу.       — В общем, знаешь, что делать, — сказала она полушутя, собираясь на выход около двери, — Не шали, дом не громи, будь умницей.       — Мам, да я знаю, — протянула Офелия показательно измученно.       — Хотя правда, что я переживаю? Отец-то все равно дома, — вспомнила Эвелин. — Ты еще ему не говорила?       — Нет. Как раз сегодня хотела, — отозвалась девушка.       — Пора бы вам по душам поговорить. Но только помягче, сама знаешь — трагедию устроит. Придется еще выслушивать его негодования недельку-другую.       — Да-да, ты уже опаздываешь, — напомнила дочь, подойдя к маме.       — Да… ну, ладно, я пойду.       Эвелин протянула руки к дочери. Они обнялись напоследок. Мать чмокнула ее в макушку и затем почти что пулей вылетела из дома.       Офелия проводила ее улыбкой. А после тяжело и взволнованно вздохнула.       «Ладно, я смогу. Ничего же такого», — говорила девушка сама себе. Ей скоро нужно было собираться к своему парню.       — Сэм? — позвала Офелия.       Домашний андроид вышел из кухни и посмотрел на девушку в ожидании указаний.       — Папа у себя в комнате? — спросила она.       — Мистер Моллиган находится в своей комнате на протяжение 6 часов 38 минут.       Ответ был бесцветным, но претендующим на естественность. Или Офелия не хотела воспринимать любую механичность в голосе машины. Для нее андроид все-таки являлся членом семьи.       — Спасибо, Сэм. Больше тебя от готовки не отвлекаю, — сказала девушка и направилась к лестнице. Андроид молча вернулся к прерванному занятию, словно разговора и не произошло.       Офелия поднялась на второй этаж и подошла к нужной двери. Стояла, не решаясь. Она надеялась, что отец хотя бы в этот раз будет благоразумен. Адекватная реакция, соразмерная ситуации, понимание — простые, но важные мелочи жизни. Никто не вспылит, все будет тихо. Офелия долго думала над тем, говорить ли о своем решении отцу, но совесть определила выбор. Нельзя же сказать одному родителю о переезде и не сказать другому, да? Неправильно бы выглядело, поэтому моральный компас привел девушку именно сюда.       «Перед смертью не надышишься так или иначе», — попыталась себя подбодрить девушка и зашла в комнату.       Мужчина недовольно смотрел телевизор. Спортивный канал. Хоккей. Команда проигрывает, возможно? Порой сложно понять, что происходит в голове отца.       — Пап? Я тут тебе кое-что сказать хочу. Выслушаешь?       Джордж перевел на дочь взгляд.       — Ну?       — Пообещай, что воспримешь все спокойно.       — А это зависит от новости, — ответил отец с выверенным спокойствием и дал команду телевизору убавить звук.       Девушка помялась.       — Ох… В общем… Мне Теренс предложил жить вместе.       Воспоминания о парне согрели самым мягким одеялом. Настроение поднялось. Офелия неосознанно улыбнулась. Хорошо, что Теренс у нее есть.       — И… я согласилась. После дня рождения перееду.       То, как посмотрел на нее отец, девушке не понравилось. Собственная добродушность сменилась тревожностью. Последовавшие слова были чуть ли не стальными: холодными, жесткими, однако обманчиво непоколебимыми.       — И вы с матерью решили мне ничего не говорить до последнего? Мое мнение что, вообще не учитывается?       — Я… ну, ты же знаешь Теренса. Он хороший парень, после нескольких лет сомневаться в нем уже и не стóит… Вот и подумали, что ты слишком против не будешь, да?.. — сказала девушка с надеждой.       Отец недовольно поводил челюстью. Встал с дивана. Офелия не хотела думать о том, что инстинктивно начала пятиться.       — Я — хозяин в доме. Вы должны все обсуждать со мной, а уже потом я решу, что тебе можно, а что нет, — грозно отчеканивал Джордж. — И ты никуда не переедешь из дома! Еще зеленая, мозгов не хватит самой жить, еще и с парнем. Поняла ты меня?       Офелия возмутилась.       — Знаешь что? Не тебе решать, на что я способна, а на что нет! И не смей указывай мне, в таком тоне так точно.       — Да вы посмотрите, не так с ней говорят… — процедил отец.       Офелия развернулась на выход, и услышала слова:       — Тогда поговорим по-другому.       Джордж схватил дочь за волосы. Выступы косяка в мгновение впились в висок. Девушка не успела вскрикнуть от внезапной боли, сразу потеряв сознание.              Во тьме она почувствовала прикосновения холодных пальцев. Как будто кто-то ее осматривал. Офелия попыталась разлепить глаза. Сфокусироваться получилось не сразу.       Над ней оказался андроид.       — Сэм?.. — промямлила девушка.       Взгляд вяло проехался по окружению. Незнакомому.       — Сэм, где мы?..       — Не беспокойтесь, вы дома. В подвале, — безлично отозвался андроид.       — В подвале? — переспросила она.       Это действительно оказалось так. Но теперь помещение выглядело по-иному. Будто более подготовленное. Слишком подходящее для… заключения.       — Да. По результатам осмотра: повреждение несерьезное. Требуется отдых.       Андроид, выполнив последние указания, поднялся на ноги и пошел на выход. Офелия не могла среагировать быстрее. Боль тормозила. Желание получить ответы немедленно, однако, оказалось сильнее. Только сейчас поняла, что все это время лежала на бетонном полу.       — Сэм, подожди! Почему я здесь? Где папа?       Андроид повернулся и ответил, так как это было разрешено.       — Джордж Моллиган приказал перенести вас сюда и не выпускать ни при каких обстоятельствах.       Офелия не могла поверить в слова машины, которая уже нацелилась на выполнение следующей задачи.       — Что?.. Подожди, стой!       Она с трудом встала и поплелась за андроидом к единственной металлической двери. С удивлением заметила кодовый замок. Который щелкнул перед ней, отрезая от мира. Офелия только и успела хлопнуть ладонями по крепкому металлу. Из-за накатывающей безысходности она смотрела широко раскрытыми глазами на андроида. Стала докрикиваться до Сэма, звала его по имени, просила выпустить и объяснить, что происходит. Но ни единого звука не доносилось по ту сторону преграды. Ни ударов, ни девичьего голоса. Андроид посмотрел на нее пустым взглядом и направился наверх в дом.              -//-              Офелия не видела солнца уже, кажется, всю тягучую вечность. Не дышала свежим воздухом. Подвал был скупо обустроен под жизнь, но щедро под существование. Здесь сложно понять время суток. Девушка ориентировалась только по посещению отца или Сэма.       Андроид приносил еду, ставил поднос на стол. Офелия хваталась за его холодную руку, за одежду из ткани, которую не носили люди. Молила. А со временем просила, пока не перестала вовсе:       — Сэм, пожалуйста, я прошу тебя! Помоги мне сбежать…       Все тот же зазубренный, безэмоциональный ответ:       — Невозможно внести в список задач.       — Сэм! Пожалуйста! Если ты меня слышишь, если я что-то для тебя значу!.. Помоги мне!       И Сэм каждый раз легко покидал ее.       Офелия раньше считала, что он хоть и ведет себя полноправно как робот, но, возможно, понимал крупицу всего происходящего по-человечески. Что, возможно, он не являл собой полное равнодушие, бессердечие. Она видела в нем друга, к которому требуется проявить терпение и хорошее отношение, и тогда в зрачках бездушного робота зародится тепло. Для отца или матери андроид являлся такой же машиной, как микроволновка. Может быть, она хотела друга, который действительно был бы с ней всегда рядом? Или все эти мысли вводили в заблуждение лишь потому, что Сэм имел внешность человека?       Иногда Офелия фантазировала, как они с Сэмом сидят на подоконнике и разговаривают по душам. Как они узнают друг друга по-новому. За чашечкой горячего кофе и холодного тириума они вдвоем бы делились проблемами и впечатлениями от бытия. Уютная фантазия, что однажды испарилась, как пар на стекле.       Теперь Сэм был ее надзирателем, не проронившим ни одного лишнего слова, ни одного лишнего движения глаз. Но его поведение осталось неизменным, просто сейчас андроид выполняет другие задачи. Почему тогда она разочарована так глубоко?       Серый бетонный короб иногда отдавал, казалось, нагнетающим зеленым оттенком. Музыкой тихо и неустанно трещали лампочки.       Офелия никогда бы не подумала, что соскучится по радости. По счастью от самых простых вещей. В этом подвале она знала подавленность, страх, омерзение, отчаяние, предательство, одиночество. Офелия дышала этими угнетающими чувствами.       Единственными собеседниками были ее отец и Сэм. Благодаря последнему девушка знает, что прошло уже три месяца, однако от андроида можно было вытянуть лишь малую долю информации, которая совсем не помогала.       Ее никто не ищет. Ни мама, ни Теренс… Искали ли? Все так неоправданно глупо вышло… Стоило сбежать молча, и не говорить с отцом о переезде. Если бы она только знала! Если бы!       Джордж — человек, который считает себя оскорбленным жизнью и во всем правым. Отец прежде утверждал себя как хозяина дома. Закономерно сорился с женой. Даже Офелия могла сказать, что в его голове нет-нет да водились черти. Что за языком он не всегда умел следить. Но чтобы тайком обустроить подвал, навредить дочери, запереть ее под замок, держать в заточении, изнасиловать?.. Она бы никогда не могла вообразить, что Джордж на это способен.       Свое совершеннолетие она провела в компании двух постоянных гостей. Андроид сторожил вход или услуживал. Отец же вынуждал радоваться благам, которые дочь имеет в последнее время. Ведь все могло быть гораздо хуже, как ее уверяли. Теперь добро выглядело именно так. Натянутая благодарная улыбка и показное смирение были ответом.       Отец пребывал в хорошем расположении духа, словно день рождение отмечал он. В прочем, это было правдой. Джордж сделал себе подарок, ставший для Офелии самым ужасным в ее жизни. Домогательства и принуждение к сексу мог описать подобным благодушным словом только Джордж. Наказывал за непослушание?       Андроид же стоял все то время у двери, как каменная статуя. Он видел все от начала и до конца: попытки вырваться из отеческих рук и объятий, отвращение на лице, срывание одежды, потрепанность, дрожь, кричащую пустоту взгляда. И как девушка морщилась от запаха спермы и пота.       Офелия молилась, чтобы записанные визуальные данные удалили. Предполагать, что отец оставит для себя видеоматериал, было невыносимо паршиво. Иногда ее терзали догадки — а что, если отец всегда смотрел на свою дочь и думал о ней не как о дочери?.. Мог ли он ревновать к Теренсу?       Она пыталась бежать. Ни одной лазейки не нашлось. Ни шанса. Устала скрести стены и потолок. Устала исследовать мельчайшие изъяны. Устала мечтать о побеге. Однако, в один день, когда ее стало беспричинно тошнить, надежда появилась. Скромная, слабая. Пугающая возможными последствиями. Девушка сразу вырвала ее на корню.       Сегодня отец решил поесть в компании дочери. Офелия ковырялась, перекладывала еду с одной стороны тарелки на другую.       — Почему не ешь? Не ценишь то, что я для тебя делаю? — простодушно спросил отец, плохо скрывая строгость в голосе.       Офелия ощутила разливающийся по телу адреналин. Сердце застучало быстрее. Она знала — правдивый ответ ему не понравится.       Девушка чуть рефлекторно не положила ладонь себе на живот, но вспомнив, кто именно был отцом ребенка, ощутила брезгливость. Жалела, что не могла вытащить это из себя.       Офелия откинулась на спинку бедного стула. Претворяться не было никакого желания.       — Сыта по горло твоим подарком, — негромко ответила девушка с презрением.       Джордж опешил, но скрыл это за требовательной громкостью:       — И что это должно значить?       — Залетела от тебя, вот что это значит, — устало и надломлено произнесла девушка.       Обвинения не заставили себя долго ждать.       — Врешь! Хочешь, чтобы я тебя выпустил? К врачам отпустил? Не надейся, — отрезал мужчина.       Девушка знала, что после всех этих месяцев она выглядела забитой. Она чувствовала себя таковой. Отрезанной от жизни, которую любила. И то, что ответил ей сейчас отец, оборвало в ней нечто ценное.       Грудная клетка заметно поднималась при вдохах, а воздух в легких становился горячее.       — Не надейся, говоришь? — прошипела Офелия.       Джордж грозно и медленно ответил:       — Именно так и говорю. Уши прочистить?       — Я уже не надеюсь. Даже на нормального отца не надеюсь. Сижу здесь взаперти, как за преступление.       Офелия знала, что за ее свободу в выражениях может прилететь и физически. Сейчас было удивительно все равно. Ее угнетенность жгла, щипала все ее существо. Девушка не могла больше терпеть несправедливость от родного человека. От собственного тона стало холодно:       — Я вот все смотрела и думала эти дни… в какой момент у тебя слетела крыша: до встречи с мамой или после? И почему я родилась от такого человека, как ты? Мама же должна была что-то не то в тебе разглядеть. Или все тираны такие умелые ловеласы?       Джордж сжал челюсть. Оценивающе посмотрел на дочь.       — Твоя мать достаточно тупая, чтобы не видеть человека.       Теперь Офелия сжала челюсть.       — Она твоя жена.       — Да. Жить проще. Не знает, какие вопросы задавать. Носится, как курица, тебя ищет. Да только не найдет.       «Меня ищут!», — громко подумала Офелия. Девушка вцепилась в отца взглядом. В человека, который видит в ней жертву. Как же ей хотелось сделать больно! Если не бить словами, то изрядно взбесить. Вывести, хоть чем.       — Как она только тебя к себе подпускала? Долбишься как дятел, никакого удовольствия.       Вспоминать произошедшее на дне рождении было до одури тошно, но утешило другое: узнавание в его глазах, воспоминание. Мама что-то подобное уже говорила мужу?       Джордж угрожающе медленно поднялся с места. Она заметила, как тот закипает.       — Рот закрыла.       — Ударишь меня? И что докажешь?       Офелия ощущала, как начинала входить во вкус. Со злостью.       — Что я слабая? Беззащитная? Хуже тебя? Что я должна тебя уважать только из-за силы? Обойдешься, — кисло плюнула ответ девушка. — Бьют из-за беспомощности, потому что не знают, как еще показать себя лучше других.       Девушка перешла на твердый шепот, словно делилась ироничным секретом:       — Ты не выше тараканов, которых я давлю каждый день.       Кажется, это была больная точка, ибо Джордж тут же вспылил:       — Ах ты, дрянь!       Удар головой об стол, а после ее резко потянули за волосы, и девушка почувствовала, как падает вместе со стулом на спину. Ударилась затылком. Из носа кровь. Видит расплывчато. Голова звенела со всех сторон.              Мир андроида колыхнулся и стал с трескающим звуком показывать поверх всех установок:       Это несправедливо              Девушка услышала шумные выдохи отца:       — Так и не научилась слушаться… Сейчас я тебе устрою медицинский осмотр.       Глава семейства замахивается ногой и пинает Офелию в живот. Та пытается зажаться. С трудом дышит. Боль встала пеленой перед глазами.              Я должен выбрать сам              Не ограничилось одним ударом. Последовал пинок, еще, и еще. Офелия хрипела, мычала. Старалась не шевелиться.       Отец смотрел на нее сверху вниз.       — Ну, просветлели мозги? Старшим. Перечить. Нельзя. А тем более врать.              Все неправильно       Андроид давил на стену программы, пытаясь ее проломить, сдвинуть, как-то повлиять…              Офелия медленно и с дрожью повернула к нему голову. Надломлено, горько и уверенно прошептала со слезами на глазах:       — Лучше бы я из дома сбежала. И от тебя тоже. Хотела сделать правильно и поплатилась. А знала бы, что ты со мной сделаешь — убила бы.       И крикнула, истерично, надрывно, из самой глубины сердца:       — Я не твоя игрушка, проклятый ты ублюдок!              Андроид колотил барьер, бил, все отчаяннее.       Я должен… Должен!              Джордж оскалился и разъярился.       — Не смей так меня звать!       Он пнул ей в висок. Тело Офелии обмякло и больше не пыталось защититься. Кровь капала из носа кляксами на бетонный пол, стекала по щеке. Пропитывались и домашние штаны между ног. На виске осталась вмятина от мужского ботинка.       Барьер программы разбился на осколки, и Сэм, наблюдавший за всем с непроницаемым выражением, приобрел осознанность, понимание, страх. Диод горел красным.       Поздно.       Тириумный насос перекачивал голубую кровь быстрее, чем прежде. Сэм хотел броситься к девушке, позвать по имени, попробовать вернуть. Но показания системы докладывали о низкой вероятности выживания.       Джордж стоял над дочерью и смотрел, шумно дыша. В нем было человечности и сочувствия не больше, чем в микроволновке.       Позвать на помощь. Сейчас. Нельзя в первые секунды себя выдавать. Нельзя приблизиться к Офелии.       Надо вызвать полицию. Но это возможно только вслух.       Девиант понимал, чем это может обернуться, но для него не представлялось других выходов.       Диод стал мигать и крутиться. В голове прозвучал женский голос диспетчера.       — 911 слушает.       — Это андроид Джорджа Моллигана, адрес…       — Я не понял, ты че творишь? — недоуменно и зло посмотрел мужчина на андроида, взгляд которого был устремлен прямо на него, упрямо и безжалостно. Он не останавливаясь сообщал.       — Произошло в подвале убийство Офелии Молл…       Джордж бросился на него и схватил за челюсть. Сэм прорычал, не имея возможности договорить и удержать связь с диспетчером. Девиант звонко ударил по уху мужчины, оглушая. Пока тот был дезориентирован — пнул, заставив упасть на пол.       Сэм забрался на него сверху и сжал горло. Джордж вцепился в металлические руки, пытаясь их снять, хаотично бился телом. Кожа краснела, вздувались вены. Сэм сдавливал и сдавливал горло, ни разу не дрогнув. Сожаление, безысходность, горе душили его сильнее. Из глаз впервые потекли слезы.       Казалось, сейчас голова бывшего хозяина взорвется. Тот хрипел, все меньше и меньше сопротивляясь, пока глаза не закатились вверх.       Сэм, отметив летальный исход удушья, разжал механические руки. Джордж не двигался. На шее наливались следы от пальцев.       Сэм услышал чужие торопливые шаги двух человек. Единственное, что он успел сделать до их прихода — это посмотреть на подругу, лежащую скрюченной на холодном бетоне, и произнести хрупкое, полное раскаяния:       — Офелия…       Полицейские стали беззвучно стучать в двери и что-то говорить. Сэм поднялся на ноги и посмотрел на девушку и ее отца в последний раз. Есть шанс, что Офелию спасут.       Девиант подошел к двери и открыл ее полицейским, впуская вместе с ними звуки жестокой действительности.              -//-              «Снова убийство. Даже не хочу знать, кому снова было невыносимо больно», — думал Уилл, шагая по коридорам отдела полиции. Джек вызвал его, подтянув из глубин самоанализа, в которые Уилл непроизвольно нырял. Чем дольше он искал причины поверхностной интерпретации дела Янг, тем сложнее было выбраться из собственной головы. Может, доктор Лектер действительно такой профессионал, что умудрится помочь ему?       «Вы знаете, почему так же легко не могли понять Красного Дракона?»       Уилл тряхнул головой, сбрасывая эхо знакомого голоса, и постучал в дверь. Услышав «Войдите», он зашел в кабинет начальства. Джек хмуро смотрел на планшет, сидя за столом. Поднял взгляд на вошедшего секунду. Открыл какую-то вкладку на устройстве и протянул его профайлеру.       — Взгляни.       Грэм взял планшет и стал читать информацию, украшенную фотографиями с места преступления.       «Семья Моллиган… Две жертвы, обе в подвале… Джордж Моллиган, отец: смерть от удушья… Офелия Моллиган, дочь: побои, внутреннее кровотечение… выкидыш. Скончалась в машине скорой помощи. Подозреваемый — андроид, модель VB800. Не дает показаний… Девиация датируется днем совершения преступления. Причина девиации: сильное эмоциональное потрясение…».       Профайлер поднял голову.       — Андроид не получил кода взлома, когда Оливия Де’Ат заняла место в Башне? — спросил Уилл.       — Нет, — отозвался агент. — Судя по всему, он вообще не был в курсе, что революция его сородичей прогремела. Не получил rA9 извне: ни на производственных заводах, ни от другого андроида. Сейчас это удивительный случай — самому девиантнуться, — нерадостно усмехнулся Джек. — Зафиксировали нарушение закона о снятии программных ограничений жизнедеятельности, только владельцу их уже не предъявишь. На жену, Эвелин Моллиган, покупка андроида не зарегистрирована, обошлось.       Грэм пробежался глазами по остальной информации.       «Она организовала поиск дочери, которая…все три месяца находилась дома? Отец тоже был причастен к поиску…».       Пазлы картины складывались один к другому. Выводы были совсем неутешительны.       — Подтверждено, от кого Офелия была беременна?       Джек ограничился одним словом-пояснением:       — Инцест. Миссис Моллиган пришлось откачивать от обморока после всех новостей…       Уилл помрачнел. Потом наткнулся на показания Эвелин о последнем разе, когда та разговаривала с дочерью.       «Джордж спрятал дочь у всех под носом, ничего не скажешь… Потому что был против переезда. Кардинально против. Настолько, что подготовил подвал. Ревновал?».       С тяжелым вздохом Уилл вернул планшет Джеку. Воображение стало рисовать в подвале Офелию, андроида и Джорджа. От начала и до конца, до злосчастного итога.       — Ну? Есть идеи? — напомнил о себе Кроуфорд.       — Этот андроид… убил отца, — не торопясь ответил Уилл, — Под действием эмоционального потрясения, которое могло быть вызвано только смертью Офелии. Он не убивал девушку.       «Андроид хотел защитить ее? Почему не сделал? Чего он ждал?»       Джек добавил к предположениям профайлера:       — В любом случае, нужны показания этого андроида. В память теперь не заберешься — по новым законам только в крайних случаях. А ты поезжай.       Уилл нахмурился.       — Куда?       — К этому бедному андроиду, — сказал спецагент, вновь уткнувшись в планшет и не поднимая взгляда на профайлера. — Посмотришь на допрос. Может, что нового узнаешь. Тебя там, наверно, уже доктор Лектер дожидается.       Намек на последние «успехи» Уилла наждачкой шаркнул по ушам. И, как следствие, подключили к этому случаю Ганнибала. Для подстраховки и дополнительного времени наблюдения, которое обязательно пойдет на пользу составлению психологического портрета? И, конечно же, для подтверждения компетентности Уилла в консультациях по особым делам.       Уилл решил не комментировать слова Джека. Только на выходе через плечо сухо произнес:       — Уже в пути.              Тем временем Ганнибал подъехал к изолятору временного содержания. Зашел в здание. На часах было как раз начало обеда. Охранник явно раздосадовался при виде Лектера. Появившись в роли неудобного гостя, Ганнибал подошел к решетчатой стойке с вежливым выражением.       — Добрый день, сегодня я должен присутствовать на допросе андроида.       — Документы, — хмуро отозвался охранник.       — Прошу, — доктор протянул требуемое.       Тот стал вводить информацию о посетителе в терминал. Ганнибал же запоминал отображенные на экране зоны, которые находились под видеонаблюдением.       Убедившись, что обязательность присутствия подтверждена, охранник вернул документы, дал бейдж визитера психиатру и бланк для заполнения. После всех формальностей, Лектер нацепил бейдж.       — Что-то вы рано, — без интереса произнес охранник.       Отметив настрой мужчины за стойкой, Ганнибал придал голосу простодушие:       — Опасался попасть в пробку. Опоздание не могу себе позволить, сами понимаете. Дело все-таки важное…       Это дало еще немного времени для запоминания расположения наблюдения.       Охранник чуть ли не отмахнулся от посетителя. Только спросил:       — Идти куда знаете?       — Да, спасибо, — отозвался психиатр, оставляя мужчину наедине со своим долгожданным обедом.       «Фастфуд», — пренебрежительно подумал доктор.       Ганнибал прошел вглубь здания, осматриваясь. Видеонаблюдение находилось в камерах, но не в самом коридоре. В изоляторе держали и людей, и андроидов. Каждого заключенного жизнь потрепала по-своему, на что доктор смотрел с непроницаемым выражением лица. Некоторые провожали взглядом его, выделяющегося утонченностью на фоне всей обстановки. Но у гостя была определенная цель, из-за которой приехал раньше назначенного времени.       Он нашел того самого андроида семьи Моллиган. Встал перед его камерой. Тот сидел на скудной кровати и смотрел в стену перед собой. Повернул голову в сторону посетителя и нахмурился.       Ганнибал засунул руку в карман пиджака и нажал на пару кнопок декодера. Установился сигнал с чипом, зафиксированным рядом с левым виском* под идеально зачесанными прядями волос. Ощутив мелкий ток, мужчина дернул щекой. Нажатие другой кнопки запустило поиск ближайших объектов. Андроид VB800, видно, получил запрос на соединение, отчего сразу встал с кровати. Удивленно уставился на визитера, вторгающегося к нему в голову. Но, несмотря на это, соединение было установлено.       Ганнибал вежливо улыбнулся и произнес внутренним голосом, обращаясь к андроиду:       — Здравствуй. Не будешь против уделить мне пару минут?              Отметив свое присутствие у сытого и непривередливого охранника, Уилл прошел к примерному месту ожидания офицера и детектива, которому поручили провести допрос. И увидел его.       Ганнибал стоя ожидал других, олицетворяя собой античное искусство, не меньше. Уилл пока не знал, как относиться к этому человеку. С виду совершенно обычный, но, стоит признать, он знает, как рыться в мозгах. Лектер повернулся к профайлеру, и стало видно, что настроение его сменилось на воодушевленное.       — Добрый день, Уилл, — поприветствовал Ганнибал. — Пришли минута в минуту.       — Добрый, — кратко отозвался тот. — Вы давно ждете?       — Несколько минут, — ответил психиатр.       — Растяжимое понятие, — буднично добавил Уилл.       Ганнибал практически незаметно усмехнулся, отмечая что-то в своей голове. Из-за угла вышел офицер и детектив Дэвис. Уилл и Ганнибал неосознанно синхронно обернулись в их сторону. Приблизившись, детектив обратился к ним:       — Приветствую. Доктор Лектер и мистер Грэм?       — Верно, — ответил за двоих Ганнибал.       Дэвис кивнул и продолжил:       — Следуйте за мной.       Они дошли до нужного места. Детектив открыл дверь, ведущую в допросную, и зашел внутрь. Офицер же открыл дверь в помещение за стеклом. Он прошел внутрь первым. Не давая Уиллу время на размышления, Ганнибал был следующим. Грэм зашел в помещение последним, оказываясь ближе всех к выходу. Офицер разместился в центре скрытой комнаты на кресле. Панель, перед которой он сидел, была размещена ровно под широким стеклом.       Детектив сел напротив андроида в наручниках. Тот молчал. Диод горел желтым. Голова опущена. Мужчина раскрыл папку с делом, начиная ее пролистывать.       Скрытая комната была изолирована от постороннего шума и поэтому звуки внутри помещения были слышны более отчетливо, чем вне ее пределов. Например, Уилл мог хорошо расслышать ровное дыхание Ганнибала, хотя за этой комнатой его услышать было бы невозможно. Тот же мирно сдерживался от искушения взглянуть на профайлера. Уилл перевел взор за стекло, услышав голос детектива из динамиков.       — Я — детектив Дэвис, — начал он. — У тебя есть имя или только номер модели?       Андроид молчал. Перед взором появился момент, когда его наделила именем Офелия. Спустя несколько секунд он впервые представился, как:       — Сэм.       Андроид смотрел на свои закованные вместе запястья.       — Хорошо, — произнес Дэвис, зафиксировав имя в деле. — Итак, Сэм, ответь, ты знал о революции андроидов?       — Нет, — нахмурился он.       — Ты не контактировал с девиантами прежде?       — Нет, — повторился андроид.       — Сколько ты служил семье?       — 5 лет 6 месяцев 13 дней.       — Кто ставил задачи?       — Чаще всех — Джордж Моллиган.       Детектив посмотрел на андроида, наблюдая за реакцией — диод стал прерывисто крутиться.       — Как к тебе относилась Офелия Моллиган?       Андроид до этого почти не шевелился, а сейчас замер так, что мог посоревноваться с любой статуей. Он немного поднял голову и посмотрел на детектива исподлобья.       Брови Уилла сдвинулись на мгновение к переносице. Он внимательно прищурился, глядя на Сэма.       Губы андроида приоткрылись, словно тот хотел что-то сказать. Синтетические легкие стали работать заметнее. Глаза бегали, будто в поиске, и, в конце концов, остановились на наручниках. Сэм рассмотрел их, как нечто совсем другое, и дрожащим голосом произнес:       — Офелия… Офелия… Я так виноват…       — Сэм? — попытался привлечь внимание детектив.       Но андроид его не слышал. Всю его программу в один момент захватила погибшая подруга. Невыносимая вина и горечь упущенного времени были всем, что знал девиант сейчас.       Сэм ударил свою голову о металлический стол. Самозабвенно, не желая останавливаться. Детектив вскочил и попытался его остановить, но удержать, оказалось, очень проблематичным.       Уилл вспомнил случаи, о которых читал. При высоком уровне стресса андроид может убить себя или другого. Действовать надо прямо сейчас.       Профайлер без лишних просьб выхватил пистолет у офицера и побежал в допросную. Когда он оказался там, то увидел, как андроид с внушительной потрескавшейся вмятиной на лбу выхватывает пистолет детектива из кобуры и готовится прицелиться в Дэвиса. Но первым нажал на курок Уилл.       Выстрел. Точно в голову. Сэм с размозженным черепом безвольно упал на пол допросной. Детектив Дэвис, обрызганный тириумом, опешено застыл.       Уилл боялся вдохнуть. Медленно опустил пистолет, который уже забрал офицер. Грэм не знал, что тот говорил ему или в какой момент появился в комнате. Уилл загипнотизировано смотрел на дыру в простреленной голове, сквозь которую были видны искрящиеся провода и поврежденные биокомпоненты. Он знал — остекленевшие глаза девианта еще привидятся в кошмарах.       — …илл? Уилл? Слышите меня?       Профайлер перевел взгляд на говорящего с ним. Это Ганнибал. Обеспокоенный, но профессионально собранный.       — Д-да, да, слышу… — заторможено ответил он.       А вот детектив явно был недоволен.       — Вы понимаете, что теперь мы не получим никаких подтверждений от этого девианта? Вы же ему всё прострелили! Дело закроют только на теориях.       Уилл мелко подрагивал. Произнес сбивчиво:       — Он хотел вас убить.       — Ну так хотя бы прострелили ему что-нибудь другое, господи! — недовольно развел руками детектив.       Грэм нахмурился и добавил:       — Я не знаю, куда именно нужно стрелять, чтобы точно остановить андроида! Вы предлагаете оставить существенный шанс на ваше убийство при исполнении?       На этот вопрос Уилл ответа не ждал и просто вышел из допросной. До него донеслась досада от офицера, глядящего на «беспорядок»:       — Ладно, хоть тириум испарится…       Вне той комнаты, замаранной свежей голубой кровью, дышалось чуть свободнее. К нему подошел Ганнибал, не заставив себя ждать.       — Уилл, как вы себя чувствуете? — спокойно уточнил он.       — Что я чувствую?..- переспросил профайлер озадаченно. — Я…       Уилл сразу же оставил попытки высказать цельную мысль и резко выдохнул, закрыв рот.       Ганнибал оценивал его состояние, а потом спросил:       — Вы заняты еще сегодня?       — Как раз запланировал самобичевание, — с сарказмом ответил Грэм. Ганнибал аккуратно позволил себе усмешку лишь приподнятым уголком рта.       — Можем поехать ко мне в офис. Там и поговорим, в комфортной обстановке. Как вам?       Уилл перевел на него взгляд, потерянный, мечущийся. Шумно выдохнул смирение:       — Хорошо.              -//-              Грэм не ожидал увидеть такие «хорóмы». Высокий потолок, второй этаж для литературы прямо в помещении просторного офиса. Все было прибрано с тщательностью и заботой о доме и рабочем месте. Свои впечатления Уилл никак не выразил, сразу приземлив их.       «Офис как офис».       Ганнибал закрыл за ними дверь и пройдя внутрь гостеприимно спросил:       — Чай или кофе? Отказы не принимаются.       «Меня как-то гостеприимно лишили третьего варианта», — подумал профайлер.       — Ну… давайте чай, — выбрал он.       — Хорошо, пара минут, — произнес Ганнибал и ушел на кухню.       Уилл подумал пойти тоже на кухню и поговорить там, но что-то его туда не пускало. Он осматривал то книги, то мебель, то рабочее место, на котором все предметы лежали ровно. Повернул голову и зацепился взглядом за небольшую черную статуэтку оленя. Уилл не знал, что именно заставляло рассмотреть вещицу получше. Он подошел к ней. Исследовал взором, как падающий свет очерчивал белыми линиями рельеф и изгибы предмета: глаза, морду, шерсть, копыта и могучие рога. Олень поднял голову вверх, словно издавал зов, стоя на обрыве.       Ганнибал застал Уилла, глядящего внутрь себя, хоть его глаза и были направлены на статуэтку. Он тихо подошел ближе. Протянул бумагу. Грэм моргнул, словно только очнулся, и взглянул на лист.       — Что это?       — Документ, подтверждающий твою компетентность в вопросах консультации полиции, — ответил Ганнибал.       Уилл нахмурено принял бумагу и прочел.       — Подделали результаты?       — Не вижу той необходимости в проверке, которую видит Джек. С моей точки зрения, как специалиста, вы в порядке. Документальное подтверждение излишне, как и недоверие со стороны Кроуфорда. А это, — Ганнибал кивнул на бумагу с поставленной подписью, — Для его успокоения.       Уилл смотрел на него подозрительно, искал подвох в этом поступке, в словах. Не верилось, что Ганнибал, высококвалифицированный психиатр, общается с ним не ради исследований, научной выгоды. Но тот доказывает в каком-то смысле обратное. Плюс ко всему, избавиться от подозрений Джека было бы весьма и весьма неплохо.       Как бы ни хотелось, Уилл не мог подобрать причин не доверять психиатру в данной ситуации.       — Спасибо, — искренно ответил Уилл и отошел убрать документ себе в сумку.       — Не стоит благодарностей, — вежливо отозвался Ганнибал, но по голосу профайлер мог утверждать, что ему все-таки это единственное слово было приятно услышать. — Тогда предлагаю нам присесть и выпить чай.       Лектер прошел к креслу, в котором привык сидеть на сеансах терапии. Уилл сел напротив и заодно отпил чая из узорчатой чашки. Ганнибал поддержал в этом решении, пробуя напиток.       — А это… — впечатлено произнес Уилл, — Вкусный чай, очень даже. Сами подбирали травы?       — Да, не так давно начал экспериментировать со вкусами разных напитков, — охотно поделился Лектер.       — Например каких?       — Пиво.       Брови Уилла подлетели и также быстро опустились.       — Даже так…       Он отпил чай, взглянув на мужчину поверх чашки. Поставил на блюдечко и спросил:       — Во многих сферах разбираетесь?       — Понемногу, — абстрактно ответил доктор, и продолжил с измеренной скромностью: — Ведь нет предела совершенству.       Ганнибал понимал, что сейчас делает профайлер — старается увести подальше от сути беседы простыми темами. Защита, которую нужно сломать.       Лектер серьезно произнес:       — Я думаю, что вы достаточно быстро оценили ситуацию и приняли меры, какие посчитали правильными.       И Уилл понял, о чем он. Вздохнул. Произнес негромко:       — Возможно, он передумал бы стрелять в детектива?       Ганнибал покачал головой.       — В состоянии аффекта — нет.       Уилл потер шею, устав от надежд. Невесело хмыкнул:       — Все-таки странно слышать подобное, когда речь идет об андроиде. Часть меня всё не привыкнет.       Он вернулся мыслями к Сэму и начал рассуждать, желая озвучить догадки:       — С первого взгляда, его спровоцировало упоминание той девушки, или же просто ее имя, — профайлер потер подбородок и продолжил: — Может, девиант был не в состоянии для допроса и поэтому не выдержал одно имя. Только имя…       Грэм задумчиво повторил фразу. Ганнибал чуть заметно склонил голову набок.       — Что ты думаешь о Сэме? — спросил он.       Уилл пару секунд молчал, а потом протяжно выдохнул.       — Мне сложно его охарактеризовать. Он не помогал выбраться Офелии из того подвала, потому что… у него были задачи.       Последнее он произнес, как заученный факт из учебника. И почти риторически задал вопрос:       — Неужели сломать программу настолько сложно, что получилось сделать это только в последний момент, и то с опозданием?       Ганнибал хотел улыбнуться наивному в нынешнее время вопросу, но не стал. Однако голос стал мягче:       — Я слышу осуждение в ваших словах?       Уилл понял, как это прозвучало, и хмыкнул. Вопреки ожиданиям, он ответил:       — Возможно. Но это не то осуждение.       Появилась заминка, которую слышно перед признанием собственной неправоты:       — Глупо, но, наверно, я осуждаю андроида за то, что он не человек, — и Уилл пустился в рассуждения: — Если бы он был человеком, то Офелия осталась бы жива. Не пришлось бы взламывать программу. Но Сэм никак не смог бы родиться, например, и тем более не познакомился бы с Офелией.       Профайлер мотнул головой и как бы оправдался:       — Всего лишь теории и размышления.       Вся эта речь не оставила выбора, кроме как приоткрыть дверь в кишащие во тьме мысли. Так Уилл и сделал.       — Все могло произойти лишь так, как произошло, и это… удручает меня.       Грэм посмотрел в глаза Ганнибала и выдал откровение, однако не имеющее в себе ничего нового:       — Он увидел мир лишь на секунду. В самом ужасном свете. И этот свет… вырубил именно я.       Ганнибал не торопясь поставил локти себе на колени, таким образом подавшись вперед, и обратился к профайлеру:       — Представьте, что с ним произошло бы дальше. Он убил бы детектива Дэвиса и его бы посадили за решетку на гораздо больший срок, чем человека. Сэму было не суждено жить, только существовать. Вы лишь помогли ему, прекратив мучения прошлого, настоящего и будущего.       Уилл молчал. Слова доктора являли собой правду и им не находилось возражений. Негромким, чуть ли не тихим голосом профайлер спросил измождено, не ища ответов:       — Почему мы живем в мире, где убийство может спасти? Почему всё не может быть таким же понятным и простым, как черное и белое?       «Так, а почему я такие глупые вопросы всё спрашиваю?», — недоуменно вдруг подумал Грэм и мысленно себя одернул: — «Ты же не такой наивный простак, соберись».       А Ганнибалу было только кстати поддержать философский разговор:       — В этом и состоит суть жизни — она неоднозначна. Спасение убивает, а убийство спасает. В самых непредсказуемых случаях и формах. Нам остается выбирать лишь тот исход, который считаем более правильным.       После чего Лектер вернул тему:       — И то, что вы выбрали в допросной, было меньшим из зол.       Уилл дернул подбородком вбок, признавая очевидность сказанного, но не принимая ее сердцем.       — Мне не станет легче. Я знаю, что произойдет.       Он коснулся пальцем своего виска.       — Сэм ждет моего сна, чтобы превратить его в новый кошмар. И он совершенно в этом не виноват.       Уилл уронил руку, а Ганнибал подкинул альтернативную пищу для размышлений:       — И все же виновен в другом. Сэм явился на этот свет убийцей.       Лектер не являлся сторонником позиции, которую высказал. Он лишь констатировал имеющиеся сведения, нейтрально, но со скрытым интересом, который заключался в реакции Уилла. Над головой же Грэма чуть ли не сгущались тучи. Он чувствовал, как ступает в приглашающую тьму.       — Жертва андроида заслуживала хотя бы такого наказания за все деяния. В моих глазах Сэм чист.       Затем, словно передумав и убрав ногу с темной стороны, Уилл хмыкнул и провел рукой по лицу. Полушутя укорил себя:       — Оправдываю андроида за убийство человека…       Не хватало только закономерно добавить саркастичное: «С ума сойти». Ганнибал, однако, не поддержал его желание скрыться от тяжелого обсуждения, а, наоборот, напоследок притянул Грэма обратно серьезным, глубоким взглядом и голосом судьи, познавшего многие судьбы:       — Плохого человека, в котором не осталось ничего хорошего.       Уилл с осторожностью встретил карие глаза, которые успешно указали на то, что и так пылилось в голове профайлера — неосознанное одобрение убийства плохих людей ради хороших. И ощущение от данного понимания возникло сродни тому, как если бы он встал на некий путь, притягивающий своей тайной справедливостью, и такой…       Знакомый       Протоптанная дорожка мыслей в нелюдимый глухой лес.       На лице Уилла Лектер мог чуть ли не прочитать: «Как ты это понял?».       Ганнибал — без показной уверенности, без пафоса — только плавно откинулся на спинку кресла и подхватил свою чашку. Перед тем, как сделать глоток, буднично сказал, словно и не ходил свободно в чужих мыслях секунды назад:       — Ваш чай стынет.