Таценда

      «Вечер нихрена не добрый!»       Испуг охладил сердце: как он проник в дом незамеченным? Если он сделал что-то с собаками…       Сам того не желая, Уилл представил несколько вариантов того, что могло произойти с питомцами, и ни одна вероятность не давала даже слабого утешения.       Ходить по лезвию ножа уже становится некой повседневностью. В груди закипели негодование, решительность, какой Уилл прежде не помнил. Нечто сродни инстинкту смерти.       «Да зарежь меня хотя бы ты! ДАВАЙ!» — кричал разум Грэма.       Уилл не подозревал, как эта мысль отразилась на лице, но незнакомец перед ним определенно опешил, не ослабляя позиции. Грэм положил руки на хват незнакомца и надавил ножом на собственную кожу с силой, резко. Лезвие вспороло горло там же, между ключиц. Из приоткрытого рта потекла кровь, выплескивающаяся, пенящаяся предсмертными вздохами. Именно в этот миг показалось, что незнакомец мгновение назад видел то же выражение, что и Уилл когда-то в детстве: мама перед своим первым выстрелом.       Незнакомец, все еще анализируя случившееся и смотря на окровавленный нож, застрявший в глотке профайлера, озадаченно произнес:       — Что-то пошло не так.       Потерянность неотступно поглощала… И неправильность.       «В моей смерти нет смысла».       «Вечер нихрена не добрый!»       Испуг охладил сердце: как он проник в дом незамеченным? Если он сделал что-то с собаками…       Сам того не желая, Уилл представил несколько вариантов того, что могло произойти с питомцами, и ни одна вероятность не давала даже слабого утешения.       Возмущение накатывало волнами, захлестывая все больше и больше под натиском инстинкта защитника, отчаянного охотника.       «Забирает жизнь и кибержизнь, а теперь дошел до меня? Пробрался в мой дом, навредил собакам, угрожает ножом и смеет дразнить меня?»       Прикончив его, можно легко избежать многих несчастий. Так почему бы…       Пользуясь эффектом неожиданности, Уилл выкрутил нож из крепкой хватки, поцарапав себе горло. Не раздумывая более, вогнал острое лезвие под челюсть незнакомцу. Неотрывно смотрел в широко раскрытые глаза, в которых читался ужас разом переполнившей боли, не позволяющей думать ни о чем, кроме нее.       Уилл невольно засмотрелся на стремительно растворяющиеся отголоски жизни, на то, как закатились зрачки под веки, желая спрятаться от взора охотника.       «Я видел эти глаза?»       Пришло конкретное понимание: он повел себя в соответствии со своей интерпретацией увиденного. Огонек азарта, некоторое воодушевление, непринужденная манера поведения в ситуации риска, деятельность чужака и воображение Грэма безошибочно подтолкнули к интерпретации личности парня, а именно — что видит в жертвах, что привлекает его в отнятии жизни; что чувствует и что это за чувство, удерживающее желание видеть саму грань между жизнью и смертью.       И Уилл бы сказал, что оно вполне простое в человеческом контексте.       Парень прикладывает руку к тому, чтобы приоткрыть завесу недосягаемого. Завораживающий переход между известностью и тотальной неизвестностью, длящийся бесценный миг.       Приобщение к великому. К чему-то большему, чем он сам. То, что свойственно всем в самых разнообразных проявлениях.       Только сейчас Грэм обратил внимание на свои руки, щедро залитые кровью. Душа дрогнула. Он запоздало отпустил незнакомца, что не издавал и хрипа. Парень рухнул на пол в неестественной позе, а следом выскользнуло из ослабевшей руки профайлера и лезвие.       Уилл дышал так, словно пробежал несколько километров без остановки, не жалея ног. Он сполз по гладкой дверце холодильника, опасливо прижимаясь к ней спиной. Пальцы сжали волнистые волосы, пачкая их в чужой крови. Уилл замотал головой и зажмурил глаза, чтобы не видеть того, что натворил в своем тихом доме, знавшем только жестокость ночных кошмаров.       «Я не убийца! Нет! Я не…»       Стало так невыносимо жаль.       «Нет…»       «Вечер нихрена не добрый!»       Уилл старался контролировать свое дыхание, чтобы нож преждевременно не разрезал кожу. Взгляд пойман чужим, но… Когда Уилл стал по въевшейся привычке коллекционировать мельчайшие детали человека, характеризующие личность, взор легко сбросил невидимые оковы и забегал по всему, что подвластно обзору.       У парня идеальные черты лица. Таких людей гордо демонстрируют миру в черно-белых фотосессиях, показывающих суть человека, или в ярких — для обличения всего потенциала внешности или силы воздействия на окружающих людей. Красивым людям охотнее верят. Их любят. Им завидуют. Ими восхищаются. На них равняются. С таких людей создают модели лиц для прототипов андроидов.       Но есть и черты, приземляющие красоту незнакомца: густые темные брови, придающие грубоватость, некоторую жесткость взгляду, и, как следствие, явно намекающие на глубину натуры; видные круги под глазами, говорящие о нередком недосыпе, усталости, работе, которую нужно выполнить во что бы то ни стало, или о ночной жизни, проявляющейся в размышлениях и их последствиях.       Грэм притихнув засмотрелся. За колючим песком первичного страха пряталось наблюдение, лишенное планов, замыслов, намеков, хитростей. Чистое наблюдение, теперь очевидное и для парня. Что-то неуловимо поменялось для них обоих.       Незнакомец вдруг поймал отблеск понимания, что сменил курс всей «встречи», как, наконец, меняет курс корабль древних времен в бескрайнем неизведанном океане.       И ждать того, что будет дальше после отблеска, долго не пришлось. Острие надавило на тонкую кожу немного сильнее. Уилл приблизился к парню, который послушно молчал, подчиняясь моменту:       — Хватит флиртовать.       Элементарность сказанного обезоружила.       0.05 sec…       Грэм почувствовал обратный отсчет.       0,04 sec…       Аккуратная мягкость губ.       0,03 sec…       Затаенное дыхание.       0,02 sec…       Убранное лезвие.       0,01 sec…       Ответ.       В поцелуе нет напора, настойчивости. Губы знакомились друг с другом.       Профайлер услышал многообещающее:       — Мы точно поладим.       Только парень сейчас не говорил.       Очень медленно прокручивая нож между ключиц, Даррен чуть прищурившись наблюдал за Грэмом. Сейчас он не был абсолютно уверен, что профайлер здесь.       Де’Ату еще не приходилось воочию наблюдать за настолько неявными переменами. Довольно сложно различима угроза от страха, и если бы Даррен не видел перед собой такой неопределенный эмоциональный фон, то не смог бы самостоятельно попробовать вообразить подобное. Довольно быстро все свелось к одному.       К однозначному взгляду, опущенному на губы Даррена. Парень даже засомневался, не проводил ли он сеанс гипноза на профайлере. Как лестно.       Даррен хмыкнул. В мысли прокралась шалость. Захотелось подтолкнуть к более однозначной реакции. По сути, он лишь ответит взаимностью на призыв…       Де’Ат значительно ослабил давление ножа, но не убрал его. Прямо, без лишних мыслей и промедлений, он прижался губами к губам Грэма, а тот рефлекторно закрыл глаза.       Перед взором Уилла возникло разграничение четкими светлыми линиями пространства, всех предметов в доме и модели человека, стоящего слишком близко. Картинка начала «глючить». Уилл словно находился в двух реалиях одновременно. Обе казались в равной степени правдивыми и ложными.       Его целовал? один человек, но их двое. Происходило одно и то же, но по-разному, и диссонанс создал необходимый толчок. Уилл, наконец, ошарашено подумал:       «Так, стоп… Что?!»       Волной мельчайших светло-голубых пикселей одна действительность мягко стекла с другой. Теперь Грэм мог различить — одна из них являлась ничем иным, как реконструкцией. Очень похожей на то, что он испытывал в системе Руперта. Только воспроизведение реальности не копировало андроидское. Если они способны — некоторые модели — реконструировать события прошлого, то секунду назад профайлер построил вариант будущего.       Три варианта.       Не прошло и половины минуты.       Нано-частицы-роботы что это такое? в крови, конструирование событий, регулирование обзора… Чем еще его напичкал Ричард? Есть еще какие-то способности? Кого, или же что, из него создал этот гребанный андроид?       Можно ли отныне называть себя человеком?       Более основательно обдумать имеющуюся информацию не получилось — о реальности напомнил согревающий выдох на губах. Уилл похолодел.       Профайлер оттолкнул сначала руку, слабо удерживающую нож, а потом и самого незнакомца. Тот, поймав равновесие, возмущенно уставился на мужчину, а тот пытался унять шок и спрятать его подальше до неизвестных времен. Горло сдавило от избытка вопросов и невысказанных предположений. А пока на поверхности лежали щекотливые мысли:       Почему он представил себя с этим парнем?       Насколько реконструкция близка к правде?       И как это работает?!       — Грубо, — констатировал Де’Ат, чувствуя разгоняющийся адреналин. Если бы кто-то спросил, какой смысл в драке, то он бы признался — никакого. Даррен пришел не совсем за этим. Но кто он такой, чтобы душить желание увидеть этого мужчину в действии?       Незнакомец повертел меж пальцев нож, проговорив:       — Ну, что ж…       Уилл напрягся. Нож подлетел вверх. Поймав острие лезвия, с которого не успел сбежать домашний свет, парень метнул орудие в Уилла, и вслед за ножом — слово:       — Лови!       Сначала нож летел в профайлера очень быстро, но затем словно замедлился, достаточно для того, чтобы Уилл рассмотрел всю картину происходящего и успел пригнуться. Ход времени вернул стремительность. Лезвие встретилось с дверцей холодильника, на которой остались небольшая вмятина с царапиной. Грэм поймал нож в падении, и подобная ловкость оказалась… предельно осознаваема. Навыки, координация, баланс потеряли важность перед ясным пониманием, что он способен.       Уилл перевел взгляд с пойманного ножа на незнакомца. Стиснул рукоять. Парень быстро появился у выключателя, и через секунду дом погрузился во тьму. Крупицы света ушедшего дня мягко обводили пространство вокруг.       Не имелось предположений, почему парень не заметен. Грэм превратился в слух и вдруг подумал, что, возможно, и ночное виденье ему под силу? Но оставалась одна деталь, которую профайлер не мог проверить наверняка — проявятся ли какие-то внешние признаки чего-то не присущего обычному человеку? Раскрывать кому-либо новости о метаморфозах не стоило. Никому, пока неочевидна вся картина.       Уилл не стал рисковать с ночным зрением, отчего уязвимость и ожидание неизвестного смешались в острый коктейль.       Не успев отреагировать на выбитый нож, Грэм рефлекторно вцепился в чужие руки, пытаясь расцепить железную хватку на шее. В борьбе мужчина развернулся спиной туда, где, предположительно, находился выключатель. Бескомпромиссно двинулся в ту сторону и скоро услышал сдавленный вскрик вместе с вспыхнувшим освещением. Незнакомец отработанным маневром сбил Грэма с ног, и они оба рухнули на пол. Уилл оказался сверху и ударил кулаком, чтобы дезориентировать парня, тем самым повредив губу. На опережение схватил рядом лежащий нож. Парень сфокусировался и уже с усилием удерживал запястья профайлера, который нацелился вонзить лезвие куда-нибудь в череп. Уилл мог бы признаться, что не ожидал увидеть довольное выражение парня в этот момент. Хотя что-то ему подсказывало, что, наоборот, было бы странно не застать подобного.       Незнакомец слизал кровь с разбитой губы, и слабое шипение от пульсирующей боли растворилось в шуме упорной, статичной борьбы. Уилл, переведя взгляд на короткое движение, невольно вспомнил реконструкции событий.       — Возьми пуделя.       Грэм озадаченно уставился на парня.       — Что? — переспросил он, не ослабляя давления.       — Потом, когда вскроешь мне голову… возьми пуделя, — стараясь говорить ровнее, произнес незнакомец. Полюбовавшись на абсолютное недоумение, он добавил: — Их же четыре? Четыре человека, которых ты не спас. А собак сколько?       Не дожидаясь ответа, парень сказал:       — Четыре.       — О-откуда ты?.. — начал Уилл, но его перебили словом и взглядом, пробирающим до костей:       — Компенсируешь свою потерю, свою вину, принимая в дом собак. Так возьми какого-нибудь хорошего пуделя, когда я попаду в число твоих жертв.       Парень шипящим шепотом произнес в лицо Уиллу:       — Давай!       Откуда-то поднималась сила, которую Уилл вдруг осознал в своих намерениях, мышцах и костях. Давление на чужие руки опасно повысилось, и Грэм понял, что именно сейчас мог не оставить даже шанса на спасение. Лишь слегка надавив, профайлер расколет череп незнакомца как хрупкую скорлупу. Вместе с физической, напомнила о себе сила другая, доминирующая и знакомая.       Все существо его сжалось от понимания того, что он творит. Вспомнил, как себя чувствовал — и наверняка почувствует — после убийства парня. Убийства.       На мгновение зажмурившись, Грэм бросил нож куда-то далеко от них двоих, а затем торопливо отполз от парня. Поднявшись, оба не спускали оценивающих взоров под аккомпанемент сбитого дыхания, но лишь одного из них — отнюдь не разочарованного незнакомца. У парня не находилось даже намека на возможный страх смерти, отчего Уилл невольно произнес, словно хотел вразумить:       — Ты чуть не умер!       Незнакомец подцепил острым крючком чужое неожиданное беспокойство.       — Просто скажи, что пудели не нравятся, — хмыкнул парень, стерев проступившую кровь с губ.       Грэм мысленно влепил себе подзатыльник. Поток жертв бы прекратился, если бы Уилл не сдержал охватившую его силу — это вторил и внутренний голос, и пристальный взгляд напротив. Из-за последнего профайлер сжал губы. Почему тогда ощущение правильности держит оборону перед укором совести?       «Я не должен вершить правосудие».       Уилл раньше никогда не задумывался о равном количестве не спасенных жизней и появляющихся в доме питомцев. Как об этом догадался неизвестный парень, появившийся неизвестно откуда?       Мужчина со всей серьезностью предупредил, будто обломив потенциальный разговор и чуть не пригрозив пальцем:       — Только попробуй что-нибудь выкинуть.       В заверение парень поднял руки вверх.       Уилл торопливо пробежался по комнатам и замер, только когда увидел собак… В полном порядке. Разлегшихся в спальне. Живых. К облегчению потянулись лишние несколько вопросов, обмотавшиеся поверх еще не распутанных нитей. Например…       …музыка? Уилл последовал за источником — пианино.       Парень не играл, а перебирал клавиши, двигаясь от самой звонкой и методично утяжеляя ноты. Понимание того, что парень не причинял вреда питомцам, успокоило профайлера. Словно и не было минуту назад никакой драки.       Мужчина прильнул плечом к косяку дверной арки, пряча руки на груди, а за ними и воспоминания детства. Наблюдал за градацией мелодии, отмахиваясь от ностальгической ревности к музыкальному инструменту.       — Я не знаю, — спонтанно произнес Грэм уставшим голосом, контрастировавшим с хорошим физическим самочувствием.       Незнакомец обернулся к нему, нахмурившись и продолжая «ходить» пальцами по гладким, запылившимся клавишам.       — Чего? — уточнил он.       — Ты пришел спросить, и мой ответ: я не знаю, как тебя нашел.       Между скептицизмом и удивлением превалировало первое, поэтому усмехнувшись парень нажал крайнюю низкую ноту.       — Ой, да что это вообще значит? Ты знаешь.       Уилл буркнул:       — Сомнительное знание.       Он пошел в сторону входной двери — на воздух — и незнакомец подозревал, что Грэм направился на крыльцо, поэтому остановил предложением:       — Давай не туда.       Уилл обернулся с не озвученным вопросом.       — Пойдем на крышу, — добавил парень, на что получил тишину раздумья, а после услышал:       — Высоты мало.       Парень закатил глаза и возразил с прослеживаемой очевидностью мысли:       — Ты нужен мне живым. Мертвым быть — одна тоска. Пошли.       Нужен для чего?       Весь вид говорил о том, что время для возражений вышло, и теперь уже парень отправился на крышу. Уилл подозрительного сверлил взглядом эту невозмутимость, вздохнул и последовал за ним.       — То есть ты уже подготовился… — негромко проговорил почему-то не удивленный Грэм, глядя на то, как знающи парень проходит по его дому.       Вспомнив о примерно тех же словах из уст Ганнибала Лектера, парень с некоторым задором бросил:       — Ага.       Пробравшись через окно чердака на крышу, они сели рядом. Парень устроился первым, а Уилл, подумав пару мгновений, сел не близко, но и не далеко. Бескрайность ночного купола добавила неразрешенности многим вопросам, копившимся в голове Грэма, но вместе с тем упрощала их. Звездное небо являло собой квинтэссенцию прошлого, настоящего и будущего, и перед его необъятностью проблемы теряли прежнюю значимость. Не до конца.       Уилл испытывающе покосился на парня, который выслеживал только появляющиеся звезды.       — Почему собаки не заметили тебя? — задал вопрос мужчина.        Незнакомец почти равнодушно пожал плечами.       — Да наоборот, — ответил он. — Животные не принимают меня за чужака.       В воздухе недосказанностью повисло: «В отличие от людей». Уилл нахмурился — если сказанное частично относилось к их драке, то выпад необоснованный. Странно, что все-таки ни один питомец не подал никакой реакции на постороннего. Парень, на их взгляд, очень… дружелюбный? Безобидный? Или дело в персональном запахе?       — Здесь беседовать красивее, правда? — улыбнулся парень, повернувшись к профайлеру.       «Почему его заботит, где состоится разговор?»       — Беседовать с кем? — уточнил Уилл без ожидаемой реакции. Парень изменился в лице.       — А… — вырвался краткий звук осознания, и незнакомец запоздало представился: — Я — Даррен.       Некое воспоминание или воспоминаниЯ? о нем было так же близко, как еще непроизнесенное слово. Грэму казалось, что он неоднократно задавался томившимся вопросом:       — Мы где-то пересекались?       — Ну…       Знакомое выражение настороженной впечатленности Даррена заставило вспомнить день приезда в Башню, а точнее момент, когда парень, стоя за стеклом лаборатории, схожим образом смотрел на… Ганнибала. Они знакомы?       Почему Уилл не узнал парня раньше? Хотя из-за всего, что произошло после экзокортекса… какой-то прохожий стоял на последнем месте причин для волнений.       — В Киберлайф, — утвердительно ответил Грэм сразу же после собственного вопроса, чем спровоцировал подозрительный взгляд парня, только собравшегося что-то сказать.       Совпали бы их ответы?       Понимая, что опровергать — глупо, Даррен подтвердил:       — Да.       — О чем ты разговаривал с моим психиатром? — сверлил взглядом Уилл. Он видел тот момент так же ясно, как и парня перед собой, и судя по скопищу доскональных воспоминаний, сохранялось и первоначальное звуковое окружение. Проблема в том, что тогда Лектер и Даррен находились, как выяснилось, за звуконепроницаемым стеклом.       Парень тем временем совмещал непринужденность с тенью озорства:       — Любопытно же, кто пришел в Башню. Познакомились, раскланялись, где-то в это время ты подгорел и он побежал помогать.       В Киберлайф зевак не пустят. На шее Даррена не висела карточка визитера. И учитывая его деятельность, Уилл медленно спросил:       — И ты находился в Башне… по работе?       Почти нахальная улыбка сделала ответ элементарным. Уилл напомнил:       — Я — консультант ФБР.       — А я вижу, — в свою очередь напомнил Даррен, — Как ты послушно докладываешь обо мне, забыв о последствиях.       Взгляд забегал по собеседнику в поиске определенности, и Грэм мысленно спрашивал Даррена: «Зачем раскрывать карты? Зачем вести разговор по душам на крыше? Зачем дразнить? Зачем испытывать дракой? Вся встреча — проверка на доверие или флирт?». Однако, надо задать вопрос и себе.       «Почему я это не прекращаю?»       Уилл шумно выдохнул под натиском мыслей, и затем невольно поймал цепкий взгляд. Парень пытался предположить: относится ли реакция к последним словам или тяжким думам? В любом случае, именно он занимал мысли профайлера, что льстило.       Грэм решил не терять линию, и продолжить то, что начал Даррен — раскрыть карты. В сказанном сквозила уверенность вместе с надеждой на ложность выводов, но Уилл, надев маску консультанта ФБР, знал, что прав:       — Вы планируете возобновить мировую торговлю андроидами, устраняя представителей свобод. Вы готовите переворот!       Вместо того, чтобы устранить любого, кто попробует догадаться о действительной цели и стратегии Киберлайф, засомневаться в кандидатуре Оливии Де’Ат или запустить расследование против компании, Даррен улыбался чуть ли не таинственно, словно ожидания насчет Грэма вдруг оправдались. В следующее мгновение на парне появилась легкомысленность, распыленная яркими красками.       — Не, — отмахнулся он. — Скорее, «возвращение к заводским настройкам».       Выражение Уилла характеризовалось одним словом: «Серьезно?».       — В последнее время совершаются преступления, где сложно определить расу убийцы, — пояснил он больше для себя, нежели для Даррена. — Люди и девианты приписывают грехи кого-то одного всему виду. И ваши действия подкрепляют основания для второй революции.       — Как будто мир между нами возможен, — негромко обронил фразу парень, вернув серьезность.       — Если постоянно чинить препятствия, то действительно шансов нет, — ответил Уилл.       Киллер указал пальцем наверх.       — Эти умные мысли надо говорить им. Мне все равно на рабство или свободу девиантов, — сказал Даррен практически бесцветным тоном, словно объяснял очевидное. — Нет ни одной причины, почему это должно меня волновать.       Уилл задумчиво потирал челюсть, глядя перед собой. Если учесть особенности поведения, характер преступлений, а именно как после ликвидации представителя свобод парень направляется в места, где можно основательно развлечься в своем стиле, то парня не просто так взяли в наемники.        Сомнительно, чтобы Киберлайф проводила собеседования на вакансию — секрет раскроется, а что делать с кандидатами на работу? Следить за всеми затратно, подписывать договоры о неразглашении ненадежно. Девиантам и андроидам теперь доверия нет, к тому же непричастные девианты могут считать всю память.       Наемник должен быть идеален в исполнении задач и при этом не уйти, как только кто-то додумается предложить большую сумму за работу.       У парня нет пристрастия к деньгам — гибкое мышление позволит с легкостью находить решения в непредсказуемых ситуациях, в том числе и в ситуациях выживания. Даррен достаточно умен, чтобы не считать доходы приоритетом. Причина, по которой он хорош в своей роли киллера — ему нравится убивать. Возможно, смертельный интерес подкрепляется наличием фетиша: боль, кровь, слезы или уходящая жизнь?       Об этой страсти должен знать кто-то из управления компанией. Знающих обязательно минимальное количество. Оливия Де’Ат и Ричард — безусловно в курсе, остальному персоналу знать о приватных интересах совсем некстати. Андроид узнал бы впоследствии, но откуда Оливия осведомлена о Даррене, только если…       Уилл не слышал и не видел хотя бы частичной информации о детях главы Киберлайф, и сейчас в его руках прекрасная возможность выяснить наверняка.       — Дело не в деньгах, — произнес консультант. Даррен приподнял бровь и одобрительно сказал:       — Какой догадливый.       — И ты Даррен Де’Ат? — внимательно взглянул Грэм на киллера.       Теперь брови парня поднялись вверх.       — Очень догадливый, — прокомментировал Даррен точность выводов профайлера.       «Я точно в тебе не ошибся, — с предвкушением подумал наемник. — Об этом он-то додумался, а наше «знакомство» еще не помнит. Так сильно память отшибло?».       Уилл не отнимал внимания от Даррена. Смесь родства и специфичной рабочей деятельности последнего подтолкнули задать вопрос:       — Кем ты себя считаешь?       Де’Ат так придирчиво осмотрел собеседника, что предельно приблизил того к смущению. Выбор определения намерено пал на одно из непредсказуемых:       — Монстром.       На уровне интуиции Даррен олицетворял собой вызов.       — Твое мнение или чужое? — негромко уточнил Грэм.       — Мое. Не вижу смысла не принимать себя.       Укол пришелся в одну из фундаментальных психологических проблем, и Уилл заметно посуровел. Даррен находил забавным, что профайлер еще не прошел через данную стадию, однако не насмехался.       — Не представляю каково это, когда другие «монстры» приходят к тебе за пониманием и принятием, в то время как ты сам не представляешь, где найти то же самое.       Профайлер испытывающе посмотрел на собеседника. Говорит ли Даррен о тех немногих случаях, когда преступники находили Уилла и откровенничали с ним? Откуда он владеет такой информацией? Киберлайф имеет доступ к базе данных ФБР?       — Не представляй, — ответил Уилл, сочетая холод с раздражением. Наблюдая за консультантом, парень добавил голосом, в котором отчетливо слышалась обыденная улыбка:       — Кажется, я видел меньше жестокости, чем ты.       Мужчина отвел глаза. Ощущая себя, как под лупой, Грэм услышал философскую лирику:       — Чтобы понимать жестокость, надо обладать чрезвычайно мягким, восприимчивым сердцем. Ты находил тех, кто прятался во тьме, как в отчем доме, потому что ты не чужой. Чувствуешь себя родным, Уилл?       Грэм смерил его взглядом.       — То, как я себя чувствую, тебя не касается.       — Да как же? — притворно поразился парень. — Ты ко мне в голову залез, вычислил меня. Теперь я «вычисляю» тебя.       — Удачи, — равнодушно пожелал профайлер.       — Поверь, я тот еще счастливчик, — сверкнул Даррен глазами.       — Я бы не назвал родство с тьмой «везением». Разве что ты не нашел иного.       Слова произвели эффект, который Грэм не успел расценить. Парень повернулся лицом вверх. Он смотрел на небо, но высматривал далеко не звезды. Они — лишь напоминание о чем-то…       О ком-то.       Изначальная теория говорила о том, что Даррен скучает по кому-то, не отдавая себе в этом отчет. Как мечтатель скучает по звездам: недостижимым, лаконичным, превосходным, давно погибшим и оставившим отчетливые воспоминания о том, как они горели до погибели.       Уилл вдруг распознал в себе тоску по человеку, которого он никогда не встретит.       — Мы с тобой можем вечно обсуждать людей, андроидов, что правильно, а что — нет, — вдруг заговорил Даррен. — Но знаешь, что незыблемо?       Грэм молча встретил вопрос парня вместе с непростым контекстом.       — В конце концов, даже звезды выбирают гибель.       Как из переполненной чаши выливается лишнее, так и из уст мужчины слетел уставший вздох. Да, Уилл мог бы продолжить тему, но его внимания требовали многие другие вопросы. Источником усталости являлась всемогущая и субъективная психология.       — Тебе пора, — произнес консультант.       — Гонишь? Окей, — легко согласился Даррен.       Уилл успел опустить взгляд на свои ладони, как киллер внезапно приблизился, так, что мужчина инстинктивно отшатнулся и теперь полулежа опирался на локти, уставившись на парня. Расстояние между ними стало с размером в ладонь. Де’Ат умудрялся никак не прикасаться к профайлеру. Пронзительность зрачков сбивала с толку, не предоставляя иного выбора, кроме как ожидать дальнейших действий.       На протяжение всей жизни Грэму не приходилось слышать слова, произнесенные, как начало неоконченного таинства:       — Помни о поцелуе.       Даррен быстро и легко коснулся губами кончика носа.       — Об этом — тоже, — невинно улыбнулся он.       А затем под наблюдением остолбеневшего мужчины ловко поднялся и спрыгнул с крыши. Уилл моргнул и запоздало выглянул, чтобы найти его. Не прозвучал звук падения или любой другой, и сначала парня действительно не выходило разглядеть.       Грэм сел, свесив ноги с края. И заметил уходящего во тьме Даррена, в походке которого даже издалека читалась свобода.       «Неужели он пешком сюда добрался? На такси? Припарковал машину где-то подальше от дома?»       Уилл усмехнулся и провел рукой по лицу, попытавшись стереть собственную усмешку перед бескрайним небом и давно погасшими звездами.